настежь окно громкая, напористая музыка свободно выливалась наружу стремительным, неудержимым потоком и, подхваченная свежим вечерним ветром, легко достигала гаража, где он сидел, заполняла собой, казалось, всё пространство вокруг него, настойчиво лезла прямо ему в уши и словно кричала обиженно и сердито: "Как ты посмел бросить меня? Как ты мог отказаться от меня?"
Игнорировать музыку было не так уж и просто. Но Руслан изо всех сил старался не слушать её, не обращать внимания на то, что и как они играют там без него. Теперь у него даже неплохо получалось, и уже почти не хотелось в истерике зажимать ладонями уши, лишь заслышав звук электрогитар.
Парень спокойно сидел на полу гаража и заставлял себя есть, медленно, машинально, без всякого аппетита. Он просто монотонно двигал челюстями, жевал, ощущая себя бездушным автоматом, не способным почувствовать вкуса еды и тем более получить от неё хоть какое-нибудь удовольствие.
А они там, в доме, продолжали играть одну за другой все эти до боли знакомые песни. Каждая из них была намертво впечатана прямо в кончики его пальцев неделями и месяцами упорных репетиций. Но теперь Руслану казалось, что это было очень давно, в какой-то другой жизни, в другой реальности, которая была вытеснена из его сознания отвратительным кошмаром и бесследно исчезла. И для его израненной, охваченной невыносимыми мучениями души эти песни больше не имели никакого значения. Они легко скользили мимо, одна за другой, отчаянно громыхая своими эмоциями, но парень совсем не помнил вкуса этих забытых эмоций. Они напоминали мёртвые, осенние листья, чьи бесполезные краски лишь раздражали его своей ненужной ему больше яркостью.
Такие знакомые сочетания звуков, мелодии, выстраданные десятками бессонных ночей, теперь ничем не задевали его словно оледеневших чувств. Они не могли пробиться сквозь холодный панцирь его апатии, как будто он, действительно, уже умер, и то, что раньше занимало огромнейшую часть его жизни, вдруг превратилось в бессмысленный и лишь слегка раздражающий шум, монотонно и уныло проносящийся над заброшенной могилой его изувеченной души, как холодный осенний ветер.
Даже то, что этот "шум" был теперь разбавлен голосом Игоря, заменившим его собственный, потерянный голос, давно уже стало привычным и не причиняло Руслану такой острой боли, как вначале. К тому же, надо отдать ему должное, Игорь пел очень даже неплохо. Во всяком случае, он старался и вполне мог заменить вокалиста-неудачника. Ну, вот и отлично, пусть так всё и будет. Разве он имеет хоть какое-нибудь право считать себя незаменимым? Незаменимых нет. Острое ощущение того, что он жалок и разбит, сломлен и уничтожен, заставляло парня смириться с тем неоспоримым фактом, что он больше никогда не сможет быть таким, как прежде.
Так не лучше ли сдохнуть. Прекратить пустое, бессмысленное и мучительное существование. Освободиться от своего осквернённого, подвергшегося насилию тела. Избавиться от нестерпимого стыда, терзающего душу. Спастись от этих мерзких, навязчивых воспоминаний, которые с жутким, сводящим с ума постоянством устремляются всё по одному и тому же бесконечному кругу, состоящему из кошмарных и унизительных видений прошлого, где он был беспомощен и отдан на растерзание жестоким извращенцам. Как жаль, что нельзя просто исчезнуть, повинуясь лишь усилию собственной воли, без отвратительной и мучительной возни, именуемой самоубийством, без отчаянной борьбы с инстинктом самосохранения, страхом смерти и с собственной физической сущностью, не способной умереть без страданий.
Кое-как покончив с ужином, Руслан вышел из гаража, запер дверь и, присев на траву возле угла дома, закурил, безучастно разглядывая пустынную улицу и коттеджи, скрытые за деревьями на другой её стороне. Тяжёлые и мрачные мысли его текли беспорядочно и вяло, заходящее солнце пыталось согреть изуродованную шрамом щёку своим умирающим теплом, ветер бесцеремонно трепал его длинные волосы и швырял их в глаза. Парень раздражённо смахнул ладонью непослушные пряди со лба и, смежив веки, замер, повернувшись лицом в сторону постепенно угасающего солнечного света. Просидеть бы вот так целую вечность, ни о чём не думая и не шевелясь, а потом тихо умереть, исчезнуть вместе с солнцем, без страха, без страданий, без боли. А они там пусть играют. У них неплохо получается и без него.
Но яростный скрежет электрогитар и вопли Игоря вдруг смолкли, словно их отрезали ножом. И через несколько минут до него донеслись совсем другие звуки, чистые и нежные переливы клавиш. Руслан даже вздрогнул, поймав себя на том, что невольно прислушивается, представляя себе, как тонкие, изящные пальцы маленькой, хрупкой девушки с добрыми, шоколадными глазами легко и умело касаются инструмента, извлекая из чёрных и белых клавиш эти невесомые, серебристые звуки, казалось, танцующие вокруг него в вечернем воздухе, наполненном светом умирающего солнца, словно стая бледных, ночных мотыльков, вызывая в нём странное, томительное волнение, смешанное с тревогой и острым ощущением опасности.
Повинуясь внезапному, неодолимому импульсу, парень встал, выбросил окурок, осторожно обогнул угол дома и, уцепившись за один из шезлонгов, валяющихся посередине двора у забытого, остывшего мангала, поволок его за собой и поставил почти вплотную к стене между двумя центральными окнами с таким расчётом, чтобы из комнаты его не было видно. Как он и думал, одно из окон оказалось открытым. Руслан тихо опустился в шезлонг, расслабленно вытянулся всем телом, закинул руки за голову и, закрыв глаза, слушал, как играет Алиса.
Играла она просто потрясающе. Никогда ещё парень не слышал ничего подобного. И на какое-то время, почти не осознавая, что с ним происходит, Руслан полностью поддался этому сладостному наваждению, всеми мыслями и чувствами погрузился в призрачную иллюзию, созданную грустной музыкой. Он жадно слушал, и ему хотелось, чтобы девушка играла вечно, а смутное волнение и тревога всё сильнее и глубже проникали в тайные уголки его погружённой во мрак, осквернённой души, заставляли болезненно трепетать его и без того расшатанные нервы.
В один особенно трогательный момент горло ему вдруг сдавило мучительным спазмом. К глазам подступили нечаянные слёзы, но Руслан не размыкал плотно стиснутых век, стремясь удержать эти непрошеные слёзы внутри. Они жгли ему веки, жгли, казалось, даже мозг яростным, нестерпимым желанием смерти, желанием самоуничтожения, немедленного, неотвратимого, чтобы наверняка, чтобы больше не существовать, не думать, не чувствовать боли, не осознавать этого грязного кошмара, который непрерывно терзает его изнутри острым ощущением собственной беспомощности и невыносимого унижения. Умереть бы вот прямо сейчас, пока она так играет. Просто перестать существовать, исчезнуть, бесследно раствориться в воздухе под эти сладостные и печальные звуки, пока она здесь, совсем рядом, за распахнутым окном у него над головой.
Утопая в мрачных безднах депрессии и отчаяния, парень не осознавал истинной причины своих чувств, но почему-то сейчас ему было очень важно и даже необходимо ощущать присутствие рядом с собой этой почти незнакомой девушки, которую он когда-то спас, маленькой, хрупкой, робкой девушки с глазами цвета шоколада, удивительными, доверчивыми глазами, чей чуточку наивный, добрый взгляд имел над ним какую-то таинственную власть. Прежде, когда Руслан иногда вспоминал о ней, он чувствовал странное желание ещё хоть раз посмотреть ей в глаза, ощутить на своём лице этот добрый, доверчивый взгляд, согревающий его измученную душу тихим, ненавязчивым теплом. И вот она здесь, в его доме, она играет для него красивую и печальную музыку, от которой ему хочется плакать и умирать. Невероятный каприз судьбы с неведомой для него целью всё-таки принёс сюда прекрасную невесту этого маньяка Андрея Холодова, который, если верить Ольге, отправил на тот свет его родителей.
Теперь Холодный и его отправит на тот свет. Как он поступит, когда узнает обо всём? Возможно, прикажет своим людям пристрелить его, как они расстреляли Бармалея и его дружков той ночью на даче. Он не простит ему подобной дерзости, знакомства со своей невестой. Наверно, подошлёт убийц или устроит смертельную аварию на дороге. Ведь это у него всегда очень ловко получалось. Авария — такая удобная, такая привычная вещь, особенно если у жертвы имеется спортивный мотоцикл и пристрастие к максимальной скорости. Аварии не привлекают к себе лишнего внимания, ведь в большом городе они случаются почти каждый день. Одной больше, одной меньше, никто и не заметит исчезновения его жалкой жизни, кроме самых близких друзей, но и они скоро утешатся и забудут. Разве не этого он хочет? Бесплатный билет в один конец, и никаких проблем. Беспокоиться не о чем, нет необходимости во второй раз возиться с этой отвратительной верёвкой, снова переживать мучительную агонию и мерзкие физические проявления потери контроля над собственным телом, волноваться о том, как бы опять не помешали и не вытащили из петли. Холодному никто не сможет помешать.
Острое ощущение близкой опасности сладкими, горячими искрами жгло его расшатанные, мучительно вибрирующие нервы, создавая обманчивую иллюзию, что не всё ещё умерло в нём, и он ещё способен повеселиться напоследок и сыграть грандиозную шутку со своим давним, жестоким врагом. Это ведь будет просто чертовски забавно. Увести у Холодного невесту после того, как раньше он уже увёл у него сестру, из которой тот мечтал сделать примерную девочку и примерную рабыню. Почему бы в самом деле не развлечься немного напоследок, раз уж судьба предоставила ему такой невероятный шанс. Только слепой не заметил бы, что он нравится Алисе, хотя и совершенно непонятно, почему. Он не красавец, да ещё вдобавок и лицо обезображено шрамом. Тощий, сумасшедший, неадекватный тип с мерзким характером, с осквернённым телом, с изувеченной отчаянием душой, с постоянными мыслями о смерти. Вряд ли он, по-настоящему, нужен ей. Но это неважно. Если воспользоваться её наивной и невинной симпатией, пока эта слабенькая симпатия не угасла, и немного поухаживать за ней... Вся проблема в том, хватит ли у него сил, чтобы действовать и ухаживать за девушкой, а не просто безвольно и апатично ждать, пока Холодный доберётся до него. А ведь Холодный доберётся до него независимо от того, будет он что-нибудь делать или нет.
Интересно, как скоро он попадёт в аварию и умрёт после того, как начнёт общаться с невестой своего злейшего врага. А если всерьёз приударить за ней, возможно, это существенно ускорит трагическую развязку. К тому же он не просто тупо повеселится напоследок, он совершит доброе и благородное дело, разве не так? Он спасёт Алису от злобного маньяка, который коварно вознамерился жениться на этом доверчивом, невинном создании. Разве это не оправдывает всё, даже если он в своей опасной авантюре зайдёт слишком далеко, даже если всё это закончится очень плохо. А в том, что всё это закончится очень плохо, Руслан был просто уверен.
Нет, обманывать её нельзя, мерзко, жестоко и подло играть с её чувствами, ведь Алиса ни в чём не виновата. Ни в том, что её жених — садист и убийца, ни в том, что человек, который её спас, который ей нравится, теперь хочет лишь одного, умереть. Уж лучше устроить себе аварию собственными руками, разогнать мотоцикл до максимальной скорости и влететь в стену, но только не причинять боли этому милому, доверчивому созданию.
Если не считать бесследно исчезнувшую Ольгу, о которой Руслан запрещал себе даже думать, потому что мысли о том, что её, возможно, уже нет в живых, причиняли ему слишком сильную боль; эта маленькая, хрупкая девушка с большими и добрыми глазами цвета шоколада единственная вызывала в нём что-то, очень похожее на нежные чувства, всякий раз, когда её мягкий и робкий взгляд смущённо касался его лица и грел его измученную душу, словно солнце, не требуя абсолютно ничего взамен.
Неужели и на Холодного она смотрит такими же наивными, добрыми, доверчивыми глазами. Как бы отреагировало это невинное существо, если бы он рассказал ей, что её красивый и богатый жених на самом деле преступник, садист и убийца? Вряд ли милая девушка, которую он спас тогда в тёмном, ночном парке, поверила бы его словам. Такие добрые и доверчивые люди видят в окружающих только хорошее, а Холодный умеет быть очень обаятельным, если захочет, он превосходный лицемер. Значит, нужно сделать так, чтобы Алиса поверила и рассталась со своим опасным женихом. Если уж он занялся тогда, в парке, её спасением от маньяков, то надо продолжать и довести это благородное дело до конца, чего бы это ему ни стоило. Заодно это маленькое приключение отвлечёт его от кошмарных мыслей о прошлом.
Парень медленно открыл ещё влажные после недавних, непролитых слёз глаза и уставился в темнеющее вечернее небо, по которому довольно сильный ветер яростно гнал обрывки облаков. Солнце спряталось за дома на западе, окрасив всё вокруг в ущербный, умирающий, закатный багрянец, потянуло прохладой.
Руслан вдруг осознал, что музыка давно смолкла, а он даже не сразу заметил это, погружённый в свои мрачные мысли. Теперь только звуки их голосов доносились из открытого окна над его головой. Игорь и Димка обсуждали какую-то песню, Светка спорила с ними и горячо уверяла Игоря, что он поёт просто великолепно, а Макс диссонансом выстукивал монотонную дробь на барабанах.
Так прошло несколько минут, в течение которых сумбурные мысли Руслана катились всё по одному и тому же кругу, и парень мучительно обдумывал, стоит ли ему вмешиваться, чтобы открыть Алисе глаза на то, какой страшный и опасный человек её жених, или лучше оставить всё, как есть. Теперь, когда девушка приехала прямо к нему домой, вряд ли у него получится остаться в стороне. Даже если Алиса не поверит ни единому его слову, он всё равно должен попытаться предупредить её.
Потом Руслан вдруг услышал, как они там, в доме, возбуждённо заговорили все разом, словно что-то их сильно взволновало. Но голоса теперь звучали глуше, наверно, вся компания вышла из комнаты в коридор. Парень не мог разобрать ни слова, но догадывался, что, скорее всего, его друзья решили сделать последнюю коллективную попытку вытащить его из гаража и привести на репетицию. Он грустно усмехнулся и, задрав футболку, поспешно вытер ею мокрые глаза и лицо. Он ждал их появления на крыльце. И действительно, в следующее мгновение дверь стремительно распахнулась, но из дома выскочил один только Тоник.
Не заметив лежащего в шезлонге Руслана, он в спешке перепрыгнул через перила, не желая спускаться по ступенькам, и бросился к гаражу с такой скоростью, словно за ним гнались все демоны ада.
—Эй! Тоник! — не выдержал и удивлённо окликнул его парень. — Ты куда собрался?
Тоник резко остановился, как будто налетел на невидимую стену, потом обернулся и царапнул его пронзительным, злым взглядом через плечо.
—Ты чего это здесь разлёгся? — сердито заорал он.
—А что, нельзя? — растерянно протянул Руслан, не ожидавший такого тона. — Где хочу, там и лежу, я у себя дома. Что случилось?
—Руся, у меня тут есть для тебя просто убийственная новость, — вытаращив свои колючие, тёмные глаза, в крайнем возбуждении проговорил Тоник.
Игнорировать музыку было не так уж и просто. Но Руслан изо всех сил старался не слушать её, не обращать внимания на то, что и как они играют там без него. Теперь у него даже неплохо получалось, и уже почти не хотелось в истерике зажимать ладонями уши, лишь заслышав звук электрогитар.
Парень спокойно сидел на полу гаража и заставлял себя есть, медленно, машинально, без всякого аппетита. Он просто монотонно двигал челюстями, жевал, ощущая себя бездушным автоматом, не способным почувствовать вкуса еды и тем более получить от неё хоть какое-нибудь удовольствие.
А они там, в доме, продолжали играть одну за другой все эти до боли знакомые песни. Каждая из них была намертво впечатана прямо в кончики его пальцев неделями и месяцами упорных репетиций. Но теперь Руслану казалось, что это было очень давно, в какой-то другой жизни, в другой реальности, которая была вытеснена из его сознания отвратительным кошмаром и бесследно исчезла. И для его израненной, охваченной невыносимыми мучениями души эти песни больше не имели никакого значения. Они легко скользили мимо, одна за другой, отчаянно громыхая своими эмоциями, но парень совсем не помнил вкуса этих забытых эмоций. Они напоминали мёртвые, осенние листья, чьи бесполезные краски лишь раздражали его своей ненужной ему больше яркостью.
Такие знакомые сочетания звуков, мелодии, выстраданные десятками бессонных ночей, теперь ничем не задевали его словно оледеневших чувств. Они не могли пробиться сквозь холодный панцирь его апатии, как будто он, действительно, уже умер, и то, что раньше занимало огромнейшую часть его жизни, вдруг превратилось в бессмысленный и лишь слегка раздражающий шум, монотонно и уныло проносящийся над заброшенной могилой его изувеченной души, как холодный осенний ветер.
Даже то, что этот "шум" был теперь разбавлен голосом Игоря, заменившим его собственный, потерянный голос, давно уже стало привычным и не причиняло Руслану такой острой боли, как вначале. К тому же, надо отдать ему должное, Игорь пел очень даже неплохо. Во всяком случае, он старался и вполне мог заменить вокалиста-неудачника. Ну, вот и отлично, пусть так всё и будет. Разве он имеет хоть какое-нибудь право считать себя незаменимым? Незаменимых нет. Острое ощущение того, что он жалок и разбит, сломлен и уничтожен, заставляло парня смириться с тем неоспоримым фактом, что он больше никогда не сможет быть таким, как прежде.
Так не лучше ли сдохнуть. Прекратить пустое, бессмысленное и мучительное существование. Освободиться от своего осквернённого, подвергшегося насилию тела. Избавиться от нестерпимого стыда, терзающего душу. Спастись от этих мерзких, навязчивых воспоминаний, которые с жутким, сводящим с ума постоянством устремляются всё по одному и тому же бесконечному кругу, состоящему из кошмарных и унизительных видений прошлого, где он был беспомощен и отдан на растерзание жестоким извращенцам. Как жаль, что нельзя просто исчезнуть, повинуясь лишь усилию собственной воли, без отвратительной и мучительной возни, именуемой самоубийством, без отчаянной борьбы с инстинктом самосохранения, страхом смерти и с собственной физической сущностью, не способной умереть без страданий.
Кое-как покончив с ужином, Руслан вышел из гаража, запер дверь и, присев на траву возле угла дома, закурил, безучастно разглядывая пустынную улицу и коттеджи, скрытые за деревьями на другой её стороне. Тяжёлые и мрачные мысли его текли беспорядочно и вяло, заходящее солнце пыталось согреть изуродованную шрамом щёку своим умирающим теплом, ветер бесцеремонно трепал его длинные волосы и швырял их в глаза. Парень раздражённо смахнул ладонью непослушные пряди со лба и, смежив веки, замер, повернувшись лицом в сторону постепенно угасающего солнечного света. Просидеть бы вот так целую вечность, ни о чём не думая и не шевелясь, а потом тихо умереть, исчезнуть вместе с солнцем, без страха, без страданий, без боли. А они там пусть играют. У них неплохо получается и без него.
Но яростный скрежет электрогитар и вопли Игоря вдруг смолкли, словно их отрезали ножом. И через несколько минут до него донеслись совсем другие звуки, чистые и нежные переливы клавиш. Руслан даже вздрогнул, поймав себя на том, что невольно прислушивается, представляя себе, как тонкие, изящные пальцы маленькой, хрупкой девушки с добрыми, шоколадными глазами легко и умело касаются инструмента, извлекая из чёрных и белых клавиш эти невесомые, серебристые звуки, казалось, танцующие вокруг него в вечернем воздухе, наполненном светом умирающего солнца, словно стая бледных, ночных мотыльков, вызывая в нём странное, томительное волнение, смешанное с тревогой и острым ощущением опасности.
Повинуясь внезапному, неодолимому импульсу, парень встал, выбросил окурок, осторожно обогнул угол дома и, уцепившись за один из шезлонгов, валяющихся посередине двора у забытого, остывшего мангала, поволок его за собой и поставил почти вплотную к стене между двумя центральными окнами с таким расчётом, чтобы из комнаты его не было видно. Как он и думал, одно из окон оказалось открытым. Руслан тихо опустился в шезлонг, расслабленно вытянулся всем телом, закинул руки за голову и, закрыв глаза, слушал, как играет Алиса.
Играла она просто потрясающе. Никогда ещё парень не слышал ничего подобного. И на какое-то время, почти не осознавая, что с ним происходит, Руслан полностью поддался этому сладостному наваждению, всеми мыслями и чувствами погрузился в призрачную иллюзию, созданную грустной музыкой. Он жадно слушал, и ему хотелось, чтобы девушка играла вечно, а смутное волнение и тревога всё сильнее и глубже проникали в тайные уголки его погружённой во мрак, осквернённой души, заставляли болезненно трепетать его и без того расшатанные нервы.
В один особенно трогательный момент горло ему вдруг сдавило мучительным спазмом. К глазам подступили нечаянные слёзы, но Руслан не размыкал плотно стиснутых век, стремясь удержать эти непрошеные слёзы внутри. Они жгли ему веки, жгли, казалось, даже мозг яростным, нестерпимым желанием смерти, желанием самоуничтожения, немедленного, неотвратимого, чтобы наверняка, чтобы больше не существовать, не думать, не чувствовать боли, не осознавать этого грязного кошмара, который непрерывно терзает его изнутри острым ощущением собственной беспомощности и невыносимого унижения. Умереть бы вот прямо сейчас, пока она так играет. Просто перестать существовать, исчезнуть, бесследно раствориться в воздухе под эти сладостные и печальные звуки, пока она здесь, совсем рядом, за распахнутым окном у него над головой.
Утопая в мрачных безднах депрессии и отчаяния, парень не осознавал истинной причины своих чувств, но почему-то сейчас ему было очень важно и даже необходимо ощущать присутствие рядом с собой этой почти незнакомой девушки, которую он когда-то спас, маленькой, хрупкой, робкой девушки с глазами цвета шоколада, удивительными, доверчивыми глазами, чей чуточку наивный, добрый взгляд имел над ним какую-то таинственную власть. Прежде, когда Руслан иногда вспоминал о ней, он чувствовал странное желание ещё хоть раз посмотреть ей в глаза, ощутить на своём лице этот добрый, доверчивый взгляд, согревающий его измученную душу тихим, ненавязчивым теплом. И вот она здесь, в его доме, она играет для него красивую и печальную музыку, от которой ему хочется плакать и умирать. Невероятный каприз судьбы с неведомой для него целью всё-таки принёс сюда прекрасную невесту этого маньяка Андрея Холодова, который, если верить Ольге, отправил на тот свет его родителей.
Теперь Холодный и его отправит на тот свет. Как он поступит, когда узнает обо всём? Возможно, прикажет своим людям пристрелить его, как они расстреляли Бармалея и его дружков той ночью на даче. Он не простит ему подобной дерзости, знакомства со своей невестой. Наверно, подошлёт убийц или устроит смертельную аварию на дороге. Ведь это у него всегда очень ловко получалось. Авария — такая удобная, такая привычная вещь, особенно если у жертвы имеется спортивный мотоцикл и пристрастие к максимальной скорости. Аварии не привлекают к себе лишнего внимания, ведь в большом городе они случаются почти каждый день. Одной больше, одной меньше, никто и не заметит исчезновения его жалкой жизни, кроме самых близких друзей, но и они скоро утешатся и забудут. Разве не этого он хочет? Бесплатный билет в один конец, и никаких проблем. Беспокоиться не о чем, нет необходимости во второй раз возиться с этой отвратительной верёвкой, снова переживать мучительную агонию и мерзкие физические проявления потери контроля над собственным телом, волноваться о том, как бы опять не помешали и не вытащили из петли. Холодному никто не сможет помешать.
Острое ощущение близкой опасности сладкими, горячими искрами жгло его расшатанные, мучительно вибрирующие нервы, создавая обманчивую иллюзию, что не всё ещё умерло в нём, и он ещё способен повеселиться напоследок и сыграть грандиозную шутку со своим давним, жестоким врагом. Это ведь будет просто чертовски забавно. Увести у Холодного невесту после того, как раньше он уже увёл у него сестру, из которой тот мечтал сделать примерную девочку и примерную рабыню. Почему бы в самом деле не развлечься немного напоследок, раз уж судьба предоставила ему такой невероятный шанс. Только слепой не заметил бы, что он нравится Алисе, хотя и совершенно непонятно, почему. Он не красавец, да ещё вдобавок и лицо обезображено шрамом. Тощий, сумасшедший, неадекватный тип с мерзким характером, с осквернённым телом, с изувеченной отчаянием душой, с постоянными мыслями о смерти. Вряд ли он, по-настоящему, нужен ей. Но это неважно. Если воспользоваться её наивной и невинной симпатией, пока эта слабенькая симпатия не угасла, и немного поухаживать за ней... Вся проблема в том, хватит ли у него сил, чтобы действовать и ухаживать за девушкой, а не просто безвольно и апатично ждать, пока Холодный доберётся до него. А ведь Холодный доберётся до него независимо от того, будет он что-нибудь делать или нет.
Интересно, как скоро он попадёт в аварию и умрёт после того, как начнёт общаться с невестой своего злейшего врага. А если всерьёз приударить за ней, возможно, это существенно ускорит трагическую развязку. К тому же он не просто тупо повеселится напоследок, он совершит доброе и благородное дело, разве не так? Он спасёт Алису от злобного маньяка, который коварно вознамерился жениться на этом доверчивом, невинном создании. Разве это не оправдывает всё, даже если он в своей опасной авантюре зайдёт слишком далеко, даже если всё это закончится очень плохо. А в том, что всё это закончится очень плохо, Руслан был просто уверен.
Нет, обманывать её нельзя, мерзко, жестоко и подло играть с её чувствами, ведь Алиса ни в чём не виновата. Ни в том, что её жених — садист и убийца, ни в том, что человек, который её спас, который ей нравится, теперь хочет лишь одного, умереть. Уж лучше устроить себе аварию собственными руками, разогнать мотоцикл до максимальной скорости и влететь в стену, но только не причинять боли этому милому, доверчивому созданию.
Если не считать бесследно исчезнувшую Ольгу, о которой Руслан запрещал себе даже думать, потому что мысли о том, что её, возможно, уже нет в живых, причиняли ему слишком сильную боль; эта маленькая, хрупкая девушка с большими и добрыми глазами цвета шоколада единственная вызывала в нём что-то, очень похожее на нежные чувства, всякий раз, когда её мягкий и робкий взгляд смущённо касался его лица и грел его измученную душу, словно солнце, не требуя абсолютно ничего взамен.
Неужели и на Холодного она смотрит такими же наивными, добрыми, доверчивыми глазами. Как бы отреагировало это невинное существо, если бы он рассказал ей, что её красивый и богатый жених на самом деле преступник, садист и убийца? Вряд ли милая девушка, которую он спас тогда в тёмном, ночном парке, поверила бы его словам. Такие добрые и доверчивые люди видят в окружающих только хорошее, а Холодный умеет быть очень обаятельным, если захочет, он превосходный лицемер. Значит, нужно сделать так, чтобы Алиса поверила и рассталась со своим опасным женихом. Если уж он занялся тогда, в парке, её спасением от маньяков, то надо продолжать и довести это благородное дело до конца, чего бы это ему ни стоило. Заодно это маленькое приключение отвлечёт его от кошмарных мыслей о прошлом.
Парень медленно открыл ещё влажные после недавних, непролитых слёз глаза и уставился в темнеющее вечернее небо, по которому довольно сильный ветер яростно гнал обрывки облаков. Солнце спряталось за дома на западе, окрасив всё вокруг в ущербный, умирающий, закатный багрянец, потянуло прохладой.
Руслан вдруг осознал, что музыка давно смолкла, а он даже не сразу заметил это, погружённый в свои мрачные мысли. Теперь только звуки их голосов доносились из открытого окна над его головой. Игорь и Димка обсуждали какую-то песню, Светка спорила с ними и горячо уверяла Игоря, что он поёт просто великолепно, а Макс диссонансом выстукивал монотонную дробь на барабанах.
Так прошло несколько минут, в течение которых сумбурные мысли Руслана катились всё по одному и тому же кругу, и парень мучительно обдумывал, стоит ли ему вмешиваться, чтобы открыть Алисе глаза на то, какой страшный и опасный человек её жених, или лучше оставить всё, как есть. Теперь, когда девушка приехала прямо к нему домой, вряд ли у него получится остаться в стороне. Даже если Алиса не поверит ни единому его слову, он всё равно должен попытаться предупредить её.
Потом Руслан вдруг услышал, как они там, в доме, возбуждённо заговорили все разом, словно что-то их сильно взволновало. Но голоса теперь звучали глуше, наверно, вся компания вышла из комнаты в коридор. Парень не мог разобрать ни слова, но догадывался, что, скорее всего, его друзья решили сделать последнюю коллективную попытку вытащить его из гаража и привести на репетицию. Он грустно усмехнулся и, задрав футболку, поспешно вытер ею мокрые глаза и лицо. Он ждал их появления на крыльце. И действительно, в следующее мгновение дверь стремительно распахнулась, но из дома выскочил один только Тоник.
Не заметив лежащего в шезлонге Руслана, он в спешке перепрыгнул через перила, не желая спускаться по ступенькам, и бросился к гаражу с такой скоростью, словно за ним гнались все демоны ада.
—Эй! Тоник! — не выдержал и удивлённо окликнул его парень. — Ты куда собрался?
Тоник резко остановился, как будто налетел на невидимую стену, потом обернулся и царапнул его пронзительным, злым взглядом через плечо.
—Ты чего это здесь разлёгся? — сердито заорал он.
—А что, нельзя? — растерянно протянул Руслан, не ожидавший такого тона. — Где хочу, там и лежу, я у себя дома. Что случилось?
—Руся, у меня тут есть для тебя просто убийственная новость, — вытаращив свои колючие, тёмные глаза, в крайнем возбуждении проговорил Тоник.
