Осталось одно испытание, и он пройдёт первую ступень. Штаван даже порадовался за него – сказал, что сам он первую ступень проходил почти год. Это потому, что он, Сарвен - маг ложи Смерти, и уже многое знает!
Храм казался ему не тёмной развалюхой, а волшебным дворцом, и холода Сарвен тоже не чувствовал – ему даже мнилось, что вокруг пылает столько огня, что хватает и света, и тепла. В его крови тоже горел огонь – это от вина, которое ему налил отец Штаван. В ту самую чашу, где лежали мышиные кости. Вино показалось горьковатым, терпким, губы после него жгло, как от перца. Но куда сильнее обжигало душу Дарда страшное пламя нетерпения. С каким восторгом он ожидал посвящения! Он уже видел светлое, ласковое лицо Анстис и её глаза, полные любви. Любви к нему, Сарвену Дарду. А как же иначе? Разве Дэн когда-нибудь пошёл бы ради неё на такие жертвы, как он?
- Ты вверяешься мне по доброй воле, - проскрипел отец Штаван и руками, похожими на руки трупа, поднял вверх старинный меч. – Ты отдаёшь мне всё и взамен получаешь вечное знание. Да?
- Да, - блаженно улыбаясь, ответил Дард. Он видел не меч и не старца – он смотрел на Лик Смерти, намалёванный на стене. И ему казалось, что ничего прекраснее никогда не рисовала рука человека. – По доброй воле, учитель!
15 дня первого Светлого месяца Чезаре Роз в нетерпении ковырял пальцами заживший рубец на шее. Он стоял у двери в палату Дэнни и подслушивал.
- Он там что, опять поёт, да? – спросил ван Конрад, проходивший мимо – шёл из чьей-то палаты к выходу.
Чезаре пожал плечами.
- Я никогда не понимал, как работают маги ложи Смерти, - сказал Конрад. – К тому же этот вообще какой-то чудной. Одним словом – иртсанец, да!
- Не похож он на иртсанца, - задумчиво ответил Роз. – Они все смуглые, а этот просто загорелый. А сам по себе светлый. Я скорее склоняюсь к тому, что этот человек шарлатан.
- Позвать другого? – неожиданно ядовито поинтересовался генерал ложи Боли.
Чезаре потёр подбородок.
- И ждать ещё неизвестно сколько… нет. Но, если что, я теперь знаю, где находится тот самый маг Смерти, который попытался убить Дэнни…
- Убил, - уточнил Конрад и ушёл.
…Чезаре очень устал за последние несколько дней. Про Дарда он почти забыл сразу после того, как Керлисс продиктовал ему координаты некроманта. Поиск его не являлся важным делом всё это время. Дела форта и беспокойство за Дэнни, постоянные переговоры со Светлыми и Тёмными магами из его команды – вот то, что было первостепенно и отнимало немало сил. Ловцы и пограничники были недовольны тем, что пребывание Тёмных в форте затянулось. Они охотно выставили бы их вместе с кроватью, на которой лежал Дэн.
Чезаре приходилось убеждать их и уговаривать.
Что до жены, то она приехала, не выдержав долгого общения со своей чересчур заботливой и очень болтливой маменькой. Будь её отец посвободнее – Линлор, пожалуй, ещё бы подумала о возвращении в форт. Зато она вернулась с сыном, а это внушало надежды, что они устроятся здесь и какое-то время проведут в покое – разумеется, после того, как завершатся не слишком приятные дела.
Так что тут не до Сарвена Дарда. Но что-то в душе у Чезаре иногда царапалось такое, не слишком приятное. И вот сейчас, когда он заговорил о некроманте с ван Конрадом, это царапанье значительно усилилось.
Чезаре понадобилось некоторое усилие воли, чтобы установить связь с Дардом. На этот раз не понадобилось входить в транс, связь установилась прочная, поэтому он увидел глазами Упырька храм и Лик Смерти, а затем – боковым зрением – блеск меча и старца, держащего оружие в костлявых руках. Старца, похожего на мертвеца.
Это было очень похоже на принесение жертвы, причём весьма неоднозначно обустроенное – весь облик старца говорил о том, что он из древних живых мертвецов. А им необходимы жертвоприношения, чтобы продолжать своё гнусное существование.
Чезаре, еле дыша, нацарапал карандашом координаты на бирках – для переноса в храм, а потом – чтобы вернуться обратно.
…И успел за долю секунды до того, как меч опустился на шею Сарвена Дарда. Чезаре появился прямо между ним и старцем. У него только и хватило времени, чтобы упасть всем телом на Дарда и продолжить падение на пол уже с некромантом в объятиях.
Старец с натугой поднял меч с опустевшего алтаря и ударил вновь – Чезаре под руку попалась чаша, большая и увесистая, ей он и воспользовался как блоком для клинка. На поясе у Роза в кожаной кобуре висел револьвер, но лёжа на боку, до него не достать.
Дард пришёл в себя и оттолкнул Чезаре. Меч вонзился в доски между ним и некромантом.
- Дурак! Он одурманил тебя! – крикнул Роз. – Защищайся!
- Ты прервал обряд! – завизжал Дард.
- После которого эта тварь ещё лет сто…
Чезаре, наконец, смог сесть. Выхватил револьвер и выстрелил в старца. Не попал, хотя тот и стоял, выдёргивая меч, совсем близко – слишком уж второпях стрелял. Упырёк поднялся на ноги, загородил собой Роза и заодно мешая тому стрелять.
- Сто лет бессмертия, так? – угрюмо спросил он у старика, готового вновь нападать.
- Ты сказал «да»! – завопил старец и замахнулся на Дарда мечом.
- А ты обманул, - с неожиданной горечью сказал Сарвен. Он не стал уклоняться от удара. Он прошёл под меч, отсекший ему с головы изрядный клок кожи с волосами, и схватил старца за запястье. – Как я мог тебе поверить…
Чезаре выстрелил второй раз – буквально из-под руки Дарда, стоявшего между ним и старцем. Тот с недоумением посмотрел на дыру в животе. Упырёк воспользовался этим замешательством, вырвал из руки Штавана меч и снёс мертвецу голову.
- Я принимаю твою жертву, Штаван, - сказал он.
И повернулся к Чезаре, пошатнувшись при движении.
- Ты вроде как мне долг вернул, да, Роз? Не ожидал я… от Светлого-то.
Чезаре отобрал у него меч, а потом перенёсся вместе с некромантом в форт. Ради этого бирку пришлось рвать зубами, неуклюже зажав бумажку между пальцами, стискивающими окровавленную руку Упырька. Когда только стихийники придумают более удобный способ для переноса?!
Дард что-то кричал. Но Розу было не до его криков. Так, с мечом в одной руке и некромантом, взятым за шиворот, в другой, Чезаре Роз перенёсся под дверь палаты Дэнни.
Услышав пение, доносящееся с той стороны, Сарвен Дард, кажется, порядком струхнул. Но ещё хуже ему стало, когда некромант посмотрел на свои руки. Левая, которая так и висела плетью, сухой веткой торчала из оборванного по плечо рукава, правая походила на птичью лапку – красноватая, узловатая… усохшая. Чезаре и сам испугался, увидев это, а Дард закричал от страха. Понятное дело, эмоционально выдержать столько всего меньше, чем за месяц – это непросто.
Чезаре даже показалось, что некромант сейчас упадёт в обморок. В этот момент дверь в палату Дэна открылась, и Агне Йозеф, ширококостный, могучий, как морское божество, встал на пороге, с неподдельным интересом глядя на Чезаре с мечом и окровавленным Дардом, повисшим на его левой руке.
- А ты отруби ему голову, - предложил Агне. – Посмотрим, что будет.
- Как Дэнни? – спросил Чезаре, пытаясь заглянуть в палату, но мощная фигура некроманта загораживала обзор.
- Что ему станется? Лежит. Кормить, поить, менять пелёнки. Думаю, он ещё немножко времени будет вести себя как младенец. Поющий младенец, - немного подумав, уточнил Агне. – Сиделки-добровольцы есть?
После этого он посмотрел на Упырька, совсем уже сомлевшего, и подцепил его пальцем за шиворот, сняв с руки Чезаре. Щуплый и невысокий Дард повис в руке великана Йозефа, как подвешенный за шкирку котёнок.
- Вот, прервал обряд… кто мог подумать, что некроманта может одурачить древняя мумия? – сказал Роз.
- Ну и чудо. Хотел стать королём мертвецов, да? Теперь, пока не закончишь обряд, будешь мытарствовать, как твой предшественник. Ничему-то вас, трупарей, жизнь не учит! – изрёк Агне, словно не принадлежал к той же ложе, что и Упырёк.
И, величественно ступая, понёс Дарда вон из лазарета. Чезаре даже и не знал, как разорваться – кинуться за Агне Йозефом, потому что с Сарвеном они явно не закончили, или посмотреть, как там Дэнни. Но в конце коридора Агне обернулся.
- Где тут у вас можно пожить денька два-три? Хочу разобраться вот с этим вот экземпляром!
И тряхнул Дарда. Тот, по мнению Роза, заслужил куда большую трёпку, но сейчас ещё недостаточно пришёл в себя после дурмана, которым его опоили.
- Весёлая у вас тут, в форте, жизнь, молодые люди, да, - изрёк, морща лицо, ван Конрад, всё это время молча наблюдавший за этой суетой.
Сказал, и вошёл в палату к Дэнни.
К концу первого Светлого месяца Дэнни смог выйти из своей палаты в «госпитале», к тому времени уже вернувшемся к статусу общежития – так как остался единственным пациентом во всём форте. К этому времени он уже был в курсе целого ряда событий. Он узнал, что Чезаре стал начальником форта Рахмаш, и для этого ему пришлось очень долго улаживать отношения со старшим офицером магов и с пограничниками не-магами. Что некромант из Иртсана, где так не любят колдунов, нашёл его между жизнью и смертью и вызволил с помощью пения. Что в форт пришли три мага ложи Боли, один из которых является генералом, и что они заявляют на него права, словно на собственность. Узнал он и то, что Дард вернулся в форт, правда, не по своей воле, и некромант по имени Агне Йозеф сурово напоминал ему правила ложи целых три дня, пока не уехал из Рахмаша. А недавно Дард, узнав, что Дэн встаёт с кровати, украл у Чезаре какой-то меч – Дэнни так и не понял, что за меч, хотя ему несколько раз рассказывали то Чезаре, то Линлор – и удрал. Вот прямо только-только вчера удрал. Видимо, боялся, что Дэн будет мстить.
Мстить трупарю хотелось меньше всего. Дэн уже напарывался на это чувство всем сердцем, и теперь не желал повторения. Больше всего запомнилось разочарование от смерти Кора Тэллина – острое, сопряжённое с моментом тяжёлого ранения. Недруг разделил его боль, связанный с Дэном больше, чем эмоционально – мощным потоком боли и музыки. Но как мало он успел испытать перед смертью!
Что до Сарвена Дарда, то он, пожалуй, даже и не заслужил ни потока, ни разделения, ни боли, ни даже смерти. Щуплый жалкий человечек, рохля и тихоня, а от смерти испытывал такое наслаждение, что аж противно. Так к чему его радовать?
Больше всего с Дэнни сидела Линлор – нередко с малышом Терри, который крутился у неё под ногами, пытался поесть из тарелки Дэна, болтал, по большей части, непонятно, и всячески мешал матери. Первое время Дэн был настолько слаб, что не мог самостоятельно есть и пить, не то, что вставать, и, когда Линлор меняла под ним бельё или подсовывала судно – воспринимал это как пытку. Опять это была неволя, теперь уже по прихоти восстанавливающегося тела. Но хуже всего оказалось даже не судно. Пожалуй, Дэн даже научился радоваться дням, когда Линлор Роз приходила с сыном – потому что когда она являлась одна, то занималась с ним восстановлением эмоций.
Долго, бесконечно долго, и мучительно больно она вытаскивала всё, что скопилось внутри. Оно гнило и разлагалось в язвах души, и одну за другой эти язвы Линлор вычищала и исцеляла. Самой ей при этом становилось худо – настолько, что Чезаре вечерами выносил её из палаты на руках. Но потом Линлор приходила снова – утренняя, свежая, с лёгким румянцем на щеках, вкусной едой в руках и улыбкой на лице. Иногда за эту улыбку Дэн хотел её убить. Но он знал одно: она раз за разом вскрывает его нарывы, и забирает на себя эти эмоции, и разделяет их, и преобразует не потому, что ей нравится причинять ему боль. Нет. Она испытывала столько же боли при каждом сеансе. Но не наслаждалась ею и не использовала как орудие пытки. Линлор лишь возвращала Дэну – Дэна.
Помнишь, каким ребёнком ты был? Помнишь, какая музыка в тебе звучала? Как влекла тебя скрипка, как приятно щемило в душе и какие эмоции уносили тебя в счастье?
Помнишь, как стучал метроном, согласно с ритмом твоего сердца, и как пела лютня, и как душа вторила ей?
Помнишь, как счастливы были люди вокруг тебя, люди, которые могли слышать пьесы, которые ты сочинял? Как ты чувствовал себя счастливым, летящим по небу, лёгким, воздушным?
Ты шёл по дороге и свернул не на том перекрёстке. Но вдруг ты ещё можешь вернуться к нему и начать эту часть пути заново?
Вдруг ты ещё можешь быть счастливым…
Пошатываясь, держась за стену, прижимая к телу футляр со скрипкой, Дэн выбрался из дома на тёплое солнце. Нагретая лучами деревянная скамейка, пробивающаяся сквозь истоптанную землю трава. Отчего-то подумалось, что на могиле Швеи расцвели уже крокусы – лиловые, белые, жёлтые… Дэн так и не оплакал жену, но верил, что её жизнь спасла его. И повторял про себя не имя – прозвище, куда как больше подходившее к самому существу маленькой доброй женщины.
Дэн достал из футляра чёрную скрипку с потрескавшимся, местами потёртым лаком, и смычок. Коснулся струн – очень странно, но скрипка оказалась настроена, а волос на смычке словно кто-то только-только сменил, да ещё протёр сухой тряпочкой. Кто-то ухаживал за инструментом или же какая-то магия хранила его?
- Я вчера отнесла скрипку к мастеру в Интиссу, - сказала Линлор, подсаживаясь на скамейку к Дэну. С другой стороны сел Чезаре. – Это он всё сделал. Я так и знала, что ты захочешь на ней сыграть.
- Я не хочу, - ответил Дэн и закрыл футляр.
Музыка поселилась в нём и звучала не умолкая.
- Завтра я ухожу, - сказал он, закрыв глаза и блаженно улыбаясь теплу. Всё тело казалось чужим и слабым-слабым. И старым.
- Как это уходишь? – удивился Чезаре.
- Я говорю это для того, чтобы ты сбил магов ложи Боли с моего следа, - пояснил Дэн. – Мне вовсе не улыбается сменить одну тюрьму на другую. Я и так вечный заключённый.
Линлор на несколько секунд сжала его руку, лежащую на футляре скрипки.
- Понимаю, - сказала она. – Сначала ты жил у Чезаре, потом – у Тэллина, потом сидел в тюрьме. Сменил тюрьму на крепость Моро, откуда тебя ни за что не хотели выпускать, а тут оказался чуть ли не прикованным к койке. Не знаю, как Чез, а я попробую обмануть Арсениуса ван Конрада.
- Но у меня на тебя были планы! – возмутился Чезаре.
- Я не хочу слышать ни о каких планах, - ответил Дэнни. – Я хочу просто жить.
- Но я хотел заняться объединением всех магов…
- Занимайся, не буду тебе мешать, - Дэн всё ещё улыбался. – Только дай мне уйти.
- Как же ты будешь жить? Скрываться, прятаться, - задумчиво и сочувственно сказала Линлор.
- Не знаю, - ответил Дэн, - но только я буду жить сам по себе, а не стану чьей-то фигурой в планах. Ван Конрада, эна Роза, короля, тра-ля-ля… Вы не сможете удержать меня. Я и сказал-то, что ухожу, только чтобы вы помогли мне уйти от генерала Конрада.
Подумал, постучал пальцами по скрипичному футляру и добавил:
- Да и попрощаться с вами.
Дальше он уже не слушал Чезаре – понятно, что тому было бы удобно оставить его при себе учеником, напарником, помощником или даже рабом.
Но мыслями он уже шёл по дороге – с мешком, в котором, конечно же, лежат книга и скрипка. Он мысленно шёл и отщёлкивал себе ритм, чтобы не сбить дыхание, и мимо мелькали поля, тянущиеся к небу миллионами пальцев-травинок, сосны, бесконечно тянущие одну ноту – «фффааааа!» и озёра, подмигивающие ясными серо-голубыми очами. Где-то там, в пути, ему, наверное, встретится повозка, в которую впряжены две лошади, Гвоздика и Корица.
Храм казался ему не тёмной развалюхой, а волшебным дворцом, и холода Сарвен тоже не чувствовал – ему даже мнилось, что вокруг пылает столько огня, что хватает и света, и тепла. В его крови тоже горел огонь – это от вина, которое ему налил отец Штаван. В ту самую чашу, где лежали мышиные кости. Вино показалось горьковатым, терпким, губы после него жгло, как от перца. Но куда сильнее обжигало душу Дарда страшное пламя нетерпения. С каким восторгом он ожидал посвящения! Он уже видел светлое, ласковое лицо Анстис и её глаза, полные любви. Любви к нему, Сарвену Дарду. А как же иначе? Разве Дэн когда-нибудь пошёл бы ради неё на такие жертвы, как он?
- Ты вверяешься мне по доброй воле, - проскрипел отец Штаван и руками, похожими на руки трупа, поднял вверх старинный меч. – Ты отдаёшь мне всё и взамен получаешь вечное знание. Да?
- Да, - блаженно улыбаясь, ответил Дард. Он видел не меч и не старца – он смотрел на Лик Смерти, намалёванный на стене. И ему казалось, что ничего прекраснее никогда не рисовала рука человека. – По доброй воле, учитель!
Прода от 25.07.2019, 07:59
15 дня первого Светлого месяца Чезаре Роз в нетерпении ковырял пальцами заживший рубец на шее. Он стоял у двери в палату Дэнни и подслушивал.
- Он там что, опять поёт, да? – спросил ван Конрад, проходивший мимо – шёл из чьей-то палаты к выходу.
Чезаре пожал плечами.
- Я никогда не понимал, как работают маги ложи Смерти, - сказал Конрад. – К тому же этот вообще какой-то чудной. Одним словом – иртсанец, да!
- Не похож он на иртсанца, - задумчиво ответил Роз. – Они все смуглые, а этот просто загорелый. А сам по себе светлый. Я скорее склоняюсь к тому, что этот человек шарлатан.
- Позвать другого? – неожиданно ядовито поинтересовался генерал ложи Боли.
Чезаре потёр подбородок.
- И ждать ещё неизвестно сколько… нет. Но, если что, я теперь знаю, где находится тот самый маг Смерти, который попытался убить Дэнни…
- Убил, - уточнил Конрад и ушёл.
…Чезаре очень устал за последние несколько дней. Про Дарда он почти забыл сразу после того, как Керлисс продиктовал ему координаты некроманта. Поиск его не являлся важным делом всё это время. Дела форта и беспокойство за Дэнни, постоянные переговоры со Светлыми и Тёмными магами из его команды – вот то, что было первостепенно и отнимало немало сил. Ловцы и пограничники были недовольны тем, что пребывание Тёмных в форте затянулось. Они охотно выставили бы их вместе с кроватью, на которой лежал Дэн.
Чезаре приходилось убеждать их и уговаривать.
Что до жены, то она приехала, не выдержав долгого общения со своей чересчур заботливой и очень болтливой маменькой. Будь её отец посвободнее – Линлор, пожалуй, ещё бы подумала о возвращении в форт. Зато она вернулась с сыном, а это внушало надежды, что они устроятся здесь и какое-то время проведут в покое – разумеется, после того, как завершатся не слишком приятные дела.
Так что тут не до Сарвена Дарда. Но что-то в душе у Чезаре иногда царапалось такое, не слишком приятное. И вот сейчас, когда он заговорил о некроманте с ван Конрадом, это царапанье значительно усилилось.
Чезаре понадобилось некоторое усилие воли, чтобы установить связь с Дардом. На этот раз не понадобилось входить в транс, связь установилась прочная, поэтому он увидел глазами Упырька храм и Лик Смерти, а затем – боковым зрением – блеск меча и старца, держащего оружие в костлявых руках. Старца, похожего на мертвеца.
Это было очень похоже на принесение жертвы, причём весьма неоднозначно обустроенное – весь облик старца говорил о том, что он из древних живых мертвецов. А им необходимы жертвоприношения, чтобы продолжать своё гнусное существование.
Чезаре, еле дыша, нацарапал карандашом координаты на бирках – для переноса в храм, а потом – чтобы вернуться обратно.
…И успел за долю секунды до того, как меч опустился на шею Сарвена Дарда. Чезаре появился прямо между ним и старцем. У него только и хватило времени, чтобы упасть всем телом на Дарда и продолжить падение на пол уже с некромантом в объятиях.
Старец с натугой поднял меч с опустевшего алтаря и ударил вновь – Чезаре под руку попалась чаша, большая и увесистая, ей он и воспользовался как блоком для клинка. На поясе у Роза в кожаной кобуре висел револьвер, но лёжа на боку, до него не достать.
Дард пришёл в себя и оттолкнул Чезаре. Меч вонзился в доски между ним и некромантом.
- Дурак! Он одурманил тебя! – крикнул Роз. – Защищайся!
- Ты прервал обряд! – завизжал Дард.
- После которого эта тварь ещё лет сто…
Чезаре, наконец, смог сесть. Выхватил револьвер и выстрелил в старца. Не попал, хотя тот и стоял, выдёргивая меч, совсем близко – слишком уж второпях стрелял. Упырёк поднялся на ноги, загородил собой Роза и заодно мешая тому стрелять.
- Сто лет бессмертия, так? – угрюмо спросил он у старика, готового вновь нападать.
- Ты сказал «да»! – завопил старец и замахнулся на Дарда мечом.
- А ты обманул, - с неожиданной горечью сказал Сарвен. Он не стал уклоняться от удара. Он прошёл под меч, отсекший ему с головы изрядный клок кожи с волосами, и схватил старца за запястье. – Как я мог тебе поверить…
Чезаре выстрелил второй раз – буквально из-под руки Дарда, стоявшего между ним и старцем. Тот с недоумением посмотрел на дыру в животе. Упырёк воспользовался этим замешательством, вырвал из руки Штавана меч и снёс мертвецу голову.
- Я принимаю твою жертву, Штаван, - сказал он.
И повернулся к Чезаре, пошатнувшись при движении.
- Ты вроде как мне долг вернул, да, Роз? Не ожидал я… от Светлого-то.
Чезаре отобрал у него меч, а потом перенёсся вместе с некромантом в форт. Ради этого бирку пришлось рвать зубами, неуклюже зажав бумажку между пальцами, стискивающими окровавленную руку Упырька. Когда только стихийники придумают более удобный способ для переноса?!
Дард что-то кричал. Но Розу было не до его криков. Так, с мечом в одной руке и некромантом, взятым за шиворот, в другой, Чезаре Роз перенёсся под дверь палаты Дэнни.
Услышав пение, доносящееся с той стороны, Сарвен Дард, кажется, порядком струхнул. Но ещё хуже ему стало, когда некромант посмотрел на свои руки. Левая, которая так и висела плетью, сухой веткой торчала из оборванного по плечо рукава, правая походила на птичью лапку – красноватая, узловатая… усохшая. Чезаре и сам испугался, увидев это, а Дард закричал от страха. Понятное дело, эмоционально выдержать столько всего меньше, чем за месяц – это непросто.
Чезаре даже показалось, что некромант сейчас упадёт в обморок. В этот момент дверь в палату Дэна открылась, и Агне Йозеф, ширококостный, могучий, как морское божество, встал на пороге, с неподдельным интересом глядя на Чезаре с мечом и окровавленным Дардом, повисшим на его левой руке.
- А ты отруби ему голову, - предложил Агне. – Посмотрим, что будет.
- Как Дэнни? – спросил Чезаре, пытаясь заглянуть в палату, но мощная фигура некроманта загораживала обзор.
- Что ему станется? Лежит. Кормить, поить, менять пелёнки. Думаю, он ещё немножко времени будет вести себя как младенец. Поющий младенец, - немного подумав, уточнил Агне. – Сиделки-добровольцы есть?
После этого он посмотрел на Упырька, совсем уже сомлевшего, и подцепил его пальцем за шиворот, сняв с руки Чезаре. Щуплый и невысокий Дард повис в руке великана Йозефа, как подвешенный за шкирку котёнок.
- Вот, прервал обряд… кто мог подумать, что некроманта может одурачить древняя мумия? – сказал Роз.
- Ну и чудо. Хотел стать королём мертвецов, да? Теперь, пока не закончишь обряд, будешь мытарствовать, как твой предшественник. Ничему-то вас, трупарей, жизнь не учит! – изрёк Агне, словно не принадлежал к той же ложе, что и Упырёк.
И, величественно ступая, понёс Дарда вон из лазарета. Чезаре даже и не знал, как разорваться – кинуться за Агне Йозефом, потому что с Сарвеном они явно не закончили, или посмотреть, как там Дэнни. Но в конце коридора Агне обернулся.
- Где тут у вас можно пожить денька два-три? Хочу разобраться вот с этим вот экземпляром!
И тряхнул Дарда. Тот, по мнению Роза, заслужил куда большую трёпку, но сейчас ещё недостаточно пришёл в себя после дурмана, которым его опоили.
- Весёлая у вас тут, в форте, жизнь, молодые люди, да, - изрёк, морща лицо, ван Конрад, всё это время молча наблюдавший за этой суетой.
Сказал, и вошёл в палату к Дэнни.
Прода от 26.07.2019, 10:53
***
К концу первого Светлого месяца Дэнни смог выйти из своей палаты в «госпитале», к тому времени уже вернувшемся к статусу общежития – так как остался единственным пациентом во всём форте. К этому времени он уже был в курсе целого ряда событий. Он узнал, что Чезаре стал начальником форта Рахмаш, и для этого ему пришлось очень долго улаживать отношения со старшим офицером магов и с пограничниками не-магами. Что некромант из Иртсана, где так не любят колдунов, нашёл его между жизнью и смертью и вызволил с помощью пения. Что в форт пришли три мага ложи Боли, один из которых является генералом, и что они заявляют на него права, словно на собственность. Узнал он и то, что Дард вернулся в форт, правда, не по своей воле, и некромант по имени Агне Йозеф сурово напоминал ему правила ложи целых три дня, пока не уехал из Рахмаша. А недавно Дард, узнав, что Дэн встаёт с кровати, украл у Чезаре какой-то меч – Дэнни так и не понял, что за меч, хотя ему несколько раз рассказывали то Чезаре, то Линлор – и удрал. Вот прямо только-только вчера удрал. Видимо, боялся, что Дэн будет мстить.
Мстить трупарю хотелось меньше всего. Дэн уже напарывался на это чувство всем сердцем, и теперь не желал повторения. Больше всего запомнилось разочарование от смерти Кора Тэллина – острое, сопряжённое с моментом тяжёлого ранения. Недруг разделил его боль, связанный с Дэном больше, чем эмоционально – мощным потоком боли и музыки. Но как мало он успел испытать перед смертью!
Что до Сарвена Дарда, то он, пожалуй, даже и не заслужил ни потока, ни разделения, ни боли, ни даже смерти. Щуплый жалкий человечек, рохля и тихоня, а от смерти испытывал такое наслаждение, что аж противно. Так к чему его радовать?
Больше всего с Дэнни сидела Линлор – нередко с малышом Терри, который крутился у неё под ногами, пытался поесть из тарелки Дэна, болтал, по большей части, непонятно, и всячески мешал матери. Первое время Дэн был настолько слаб, что не мог самостоятельно есть и пить, не то, что вставать, и, когда Линлор меняла под ним бельё или подсовывала судно – воспринимал это как пытку. Опять это была неволя, теперь уже по прихоти восстанавливающегося тела. Но хуже всего оказалось даже не судно. Пожалуй, Дэн даже научился радоваться дням, когда Линлор Роз приходила с сыном – потому что когда она являлась одна, то занималась с ним восстановлением эмоций.
Долго, бесконечно долго, и мучительно больно она вытаскивала всё, что скопилось внутри. Оно гнило и разлагалось в язвах души, и одну за другой эти язвы Линлор вычищала и исцеляла. Самой ей при этом становилось худо – настолько, что Чезаре вечерами выносил её из палаты на руках. Но потом Линлор приходила снова – утренняя, свежая, с лёгким румянцем на щеках, вкусной едой в руках и улыбкой на лице. Иногда за эту улыбку Дэн хотел её убить. Но он знал одно: она раз за разом вскрывает его нарывы, и забирает на себя эти эмоции, и разделяет их, и преобразует не потому, что ей нравится причинять ему боль. Нет. Она испытывала столько же боли при каждом сеансе. Но не наслаждалась ею и не использовала как орудие пытки. Линлор лишь возвращала Дэну – Дэна.
Помнишь, каким ребёнком ты был? Помнишь, какая музыка в тебе звучала? Как влекла тебя скрипка, как приятно щемило в душе и какие эмоции уносили тебя в счастье?
Помнишь, как стучал метроном, согласно с ритмом твоего сердца, и как пела лютня, и как душа вторила ей?
Помнишь, как счастливы были люди вокруг тебя, люди, которые могли слышать пьесы, которые ты сочинял? Как ты чувствовал себя счастливым, летящим по небу, лёгким, воздушным?
Ты шёл по дороге и свернул не на том перекрёстке. Но вдруг ты ещё можешь вернуться к нему и начать эту часть пути заново?
Вдруг ты ещё можешь быть счастливым…
Пошатываясь, держась за стену, прижимая к телу футляр со скрипкой, Дэн выбрался из дома на тёплое солнце. Нагретая лучами деревянная скамейка, пробивающаяся сквозь истоптанную землю трава. Отчего-то подумалось, что на могиле Швеи расцвели уже крокусы – лиловые, белые, жёлтые… Дэн так и не оплакал жену, но верил, что её жизнь спасла его. И повторял про себя не имя – прозвище, куда как больше подходившее к самому существу маленькой доброй женщины.
Дэн достал из футляра чёрную скрипку с потрескавшимся, местами потёртым лаком, и смычок. Коснулся струн – очень странно, но скрипка оказалась настроена, а волос на смычке словно кто-то только-только сменил, да ещё протёр сухой тряпочкой. Кто-то ухаживал за инструментом или же какая-то магия хранила его?
- Я вчера отнесла скрипку к мастеру в Интиссу, - сказала Линлор, подсаживаясь на скамейку к Дэну. С другой стороны сел Чезаре. – Это он всё сделал. Я так и знала, что ты захочешь на ней сыграть.
- Я не хочу, - ответил Дэн и закрыл футляр.
Музыка поселилась в нём и звучала не умолкая.
- Завтра я ухожу, - сказал он, закрыв глаза и блаженно улыбаясь теплу. Всё тело казалось чужим и слабым-слабым. И старым.
- Как это уходишь? – удивился Чезаре.
- Я говорю это для того, чтобы ты сбил магов ложи Боли с моего следа, - пояснил Дэн. – Мне вовсе не улыбается сменить одну тюрьму на другую. Я и так вечный заключённый.
Линлор на несколько секунд сжала его руку, лежащую на футляре скрипки.
- Понимаю, - сказала она. – Сначала ты жил у Чезаре, потом – у Тэллина, потом сидел в тюрьме. Сменил тюрьму на крепость Моро, откуда тебя ни за что не хотели выпускать, а тут оказался чуть ли не прикованным к койке. Не знаю, как Чез, а я попробую обмануть Арсениуса ван Конрада.
- Но у меня на тебя были планы! – возмутился Чезаре.
- Я не хочу слышать ни о каких планах, - ответил Дэнни. – Я хочу просто жить.
- Но я хотел заняться объединением всех магов…
- Занимайся, не буду тебе мешать, - Дэн всё ещё улыбался. – Только дай мне уйти.
- Как же ты будешь жить? Скрываться, прятаться, - задумчиво и сочувственно сказала Линлор.
- Не знаю, - ответил Дэн, - но только я буду жить сам по себе, а не стану чьей-то фигурой в планах. Ван Конрада, эна Роза, короля, тра-ля-ля… Вы не сможете удержать меня. Я и сказал-то, что ухожу, только чтобы вы помогли мне уйти от генерала Конрада.
Подумал, постучал пальцами по скрипичному футляру и добавил:
- Да и попрощаться с вами.
Дальше он уже не слушал Чезаре – понятно, что тому было бы удобно оставить его при себе учеником, напарником, помощником или даже рабом.
Но мыслями он уже шёл по дороге – с мешком, в котором, конечно же, лежат книга и скрипка. Он мысленно шёл и отщёлкивал себе ритм, чтобы не сбить дыхание, и мимо мелькали поля, тянущиеся к небу миллионами пальцев-травинок, сосны, бесконечно тянущие одну ноту – «фффааааа!» и озёра, подмигивающие ясными серо-голубыми очами. Где-то там, в пути, ему, наверное, встретится повозка, в которую впряжены две лошади, Гвоздика и Корица.
