Глава 1. Нечаянный ученик
Увва, ведьма, к которой в обучение обыкновенно приводили самых безнадёжных девчонок, кого больше никто не взял, угрюмо посмотрела на дядьку Коша. Старый некромант ответил на взгляд кислой улыбкой.
– Ведун? Волхв? Ведьмун? Ну вот как его мне теперь называть?
– Ученик ведьмы, – упрямо сказал старик, кончиком посоха пододвигая к ногам Уввы тяжёлый котелок с плотно пригнанной крышкой. – И оплату прими. Чай, не с неба насыпалось – всё потом и кровью заработано.
– Да на кой он мне, мальчонка-то твой?! – завопила Увва. – Себе оставь! Тогда и золото твоё целее будет!
– Не годится для него моё учение, - упрямо сказал старик. – Нет в нём способностей к моему ремеслу. А магия в нём – есть. Бери, не думай. Хороший паренёк, дельный. Только трупов уж очень боится. Визжит, как девчонка, плачет. А в нашем ремесле без трупов-то… гм.
– «Гм»! – передразнила соседа ведьма. – Вот сейчас стукну я тебя обухом, будешь тут гмыкать. Как девчонка, да? Потому ты ко мне и привел чадо своё, да? Дурень ты старый! Я ж толь девонек и беру. Да к тому ж тех, у кого первая кровь была – её мы, между прочим, в заклад Боженушке отдаём, а с его я что возьму? А?
Предмет спора сидел на крылечке избушки и угрюмо смотрел прямо перед собой. Смотрел, да будто бы не видел – глаза у него были странные. Большие, как плошки, и словно внутрь себя повёрнуты! Да ещё цвет такой странный у них – то ли бледно-бирюзовый, то ли выцветше-зелёный.
Подошёл к пареньку кот – серый, упитанный, в лицо худое заглянул, слегка фыркнул. Что ж это за чудо к ним с Уввой пришло? Сколько годков ему – десять, двенадцать? Щуплый больно!
Почувствовав тепло, странный парнишка протянул к коту руку.
– Подь, подь сюда, – сказал голосом неожиданно низким для такого задохлика.
Приятно стало коту, что зовут его, но подходить не спешил. Принюхивался, приглядывался.
– Иди. Не трону.
– Да на кой мне этакое чудо, Кош Марович? – снова закричала в доме ведьма. – Ты с ним сколько возился? Полгода. А батька-болтун? Год. А травница-чудесница? Ещё месяца три! Он уже по всем здешним колдунякам прошёлся, никто в нём никакого дара не открыл. Ни к жизни, ни к смерти, ни к каким нашим наукам не приспособлен. К тому ж квёлый он у тебя. И слепой, кажись – чуть мне полку вон не своротил. А там склянки мои. На что мне такой убогий?
– Не слепой он! – старик ударил посохом об пол. – Оставляй его за собой, старая. Уговоров не помнишь? Я твою внучку приютил, обогрел, накормил, чему знал – тому выучил, выдру шуструю. Твой черёд! А не то отведу его к Гороховому, пущай с ним шутки шутить учится. Вот-оно парочка будет: шут-пересмешник и рёва-корова! Давай, старуха, бери дитё и учи чему знаешь.
Увва старой ещё не была – как есть ягодка, даже седины в волосах не завелось. Но возразить не решилась, только и посмотрела, что на посохе мага навершие из орлиного черепа вдруг клювом зашевелило да глазами засверкало. Поёжилась Увва, как от сквозняка, и буркнула:
– Девчонку ко мне по осени в обучение приведут. Куда я ещё и этого поселю?
Но было ясно: сдалась.
– Ничего, дом у тебя справный, не маленький, – сказал маг, – как-нито разместитесь.
– Только пущай колесо крутит, чтобы вода в дом тёкла, – спохватилась ведьма, но старый некромант уже вышел на крыльцо и взял мальчишку за шиворот.
– Здесь теперь твой дом, – буркнул он, всунул свою ношу в избу и поспешил уйти.
Кот, кстати, за мальчишкой прошмыгнул – еле хвоста не лишился, когда дверь захлопнулась. Увва встала напротив навязанного ученика, уперев руки в боки.
– Ну? Что стоишь! Вещи-то какие-нибудь есть у тебя с собой?
Парнишка ответил отрицательно, опустил голову низко-низко. Но Увва всё равно заметила, что из глаз его скатились две слезинки, моментально съехали на нос, слились в одну каплю и упали на дощатый пол.
– Не гоните меня, тётенька, - прошептал он. – Я что хотите… не гоните меня.
– Чтой-то?
– Жжёт меня изнутри, если я не колдую. Дара у меня нет никакого, а магия есть.
Нахмурилась ведьма.
– Не, ты это. Ты меня на жалость не бери, – пробормотала она. – Ещё чего. Иди вон ешь. С обеда похлёбка осталась. Любишь похлёбку-то? С грибами.
Мальчик покивал.
– А зовут тебя как?
- Дяденька Кош Крысёнышем звал, а тётенька Отрава – Слеподыром, – шмыгнул носом пострел.
– А маманька как? – цепляясь за последнюю надежду, спросила Увва.
Надежда штука хорошая. Надеешься вот так-то, что не получится из парнишки ученика ведьмы – к родителям вернётся. Но только надежда эта скоропостижно скончалась, когда мальчишка заревел в голос.
– Нет у меня ни отца, ни матери, тётенька Увва! Один только дар колдовской и есть! И не знаю я, что с ним делать, мочи моей нет, хоть сердце из груди вынимай да в котёл кидай!
Увва отступила на пару шагов, не зная, что делать. То ли отгонять лихо, то ли обнимать плачущего ребёнка, то ли что?
– Ты не реви это, – сказала она наконец. – Чай, не девка, чтоб слёзы-то ронять.
– Не могу, – всхлипнул парнишка. – Как только подступает оно, так и жжёт, так и рвёт изнутри.
Мда… Увва подумала, что начала понимать, как с этим сокровищем управляться. Было у ведьмы чутьё на чужой дар, оттого-то ей и приводили девчонок самых безнадёжных, а всё же с даром каким-никаким, пусть и с непонятным. Вот Увва умела понять, к чему у девах душа лежит, какой волшбой им владеть суждено.
Ревёт паренёк, стало быть, как девчонка? Подумала ведьма – а ведь и верно. Что травница-Отрава – баба склочная и грубая, что некромант Кош – старикашка злобный да ворчливый… Несчастливые они, горя в их домах много. Оттого и не справлялись они с пострелом. Тут ведь надо лаской, а не таской!
– Иди-ко умойся да за стол. Поешь, попьёшь, пойдёшь работать – воды мне набрать надо, дров наколоть… хотя много ль ты наколешь?
– Так не выгоните? – успокаиваясь, шмыгнул носом паренёк.
– Не выгоню, горе ты моё луковое. И даже лучше: имя тебе дам, рубашку чистую да порты. А вот так на жалость мне больше, пожалуй, не дави. Сердце-то ведь – оно не камень.
Кот прошёлся меж ними, хвостом зацепил ногу ведьмы, спинкой выгнутой потёрся о босые ноги паренька.
– А как вы меня назовёте? – спросил тот, и лицо его прояснилось.
– Поди ешь, покуда не остыло, - буркнула ведьма.
Под бойкий стук ложки о глиняную миску Увва думала – о даре непростом, да о том, что делать. У Коша-некроманта вон железные нервы и сердце будто из глыбы гранита высечено – если, конечно, есть оно при нём. Иные некроманты, говорят, сердца свои хранят в схронах и никому не сказывают… а и Кош сумел только полгода этого пострела уму-разуму учить. Уввина внучка ведь тоже, надо думать, не сахарная куколка. Видно, подход у него такой - как начнёт паренек плакать-жалобить, так этот старик злиться начинает, бушует да ругается. Как он его? Крысёныш? Придумал тоже!
А она то, Увва, выдюжит ли? Это ж какое испытание – не крикни на него, не шикни, не замахнись… А есть ли у него ещё какие таланты, окромя этого, и не известно ведь. А с этим… не к шуту ж его Гороховому, в самом деле? Не то натворят оба дел, с таким-то талантом только на ярмарке жалостливых купцов за мошну дёргать. Небось навар неплох будет, да только гнусное же это дело!
– Горе ты моё… луковое, – вздохнула Увва.
Сама едва не заплакала.
– Ну ничего, авось управимся с тобой. Учить тебя да учить. Ну ничего, знаю я, к какому делу тебя пристроить. С завтрева и начнём. Будешь ты, Лука, Лука-плакальщик, с людьми горе пополам делить. Ишь ты, дара у него, говорит, нет. Ещё какой! Ты ешь, ешь, ничего...
Кот сидел на лавке рядом с мальчишкой, тёрся о худой бок широким лбом, намурлыкивал свою песенку.
И не таких выучивали, подумала Увва.
Глава 2. Ученица
Всегда успокаивал ведьму Увву лес, приводил в порядок непричёсанные мысли, давал отдохнуть. Она брела по едва заметным тропам под торопливое бормотание ручья, под невнятный шёпот берёз да осин, под гордый гул сосновых крон.
Тёплый день был в разгаре. Не ища ни грибов, ни орехов, не набирая хвороста, так и шла Увва с пустыми руками. Вдруг, откуда ни возьмись, кот серый посреди тропы очутился. Посмотрел выпуклыми зелёными глазами, мяукнул, будто ябедничая на кого.
– Что, Котинька? – спросила Увва ласково. – Соскучился?
Кот обошёл вокруг ног, зацепил хвостом лодыжку, мявкнул коротко да в сторону дома мордочкой указал.
– Да что такое-то? – удивилась Увва.
Дома ученик остался, но не дитя ведь неразумное – чай, двенадцатый год пошёл. Обещался обед спроворить… может, не справляется?
Только ведьма повернула к дому, и кот с нею, как дорогу ещё один заступил – старый Кош, костлявое недоразумение. Его Увва ещё с лета не простила, нахмурилась.
– Ну а тебе чего?
– Дак я это… как там крысёныш-то мой?
– Твоооой? – зло сощурилась ведьма.
– Ну так полгода его плаксы терпел, – развёл руками старый некромант. – Я тут подумал, не взять ли его назад, ежели реветь перестал, как девка.
Увва задумалась. Отдавать способного да чуткого ученика назад она не собиралась. Много ли у неё их было, таких талантливых?! Но стало интересно, чего это Кош решил дать обратный ход. Любопытство многим ведьмам свойственно!
– Он у тебя никак свои способности не проявлял, что ль? – спросила будто невзначай, а сама к дому, пусть и не так спешно, двинула.
– Проявлял, – сознался некромант. – Только не так, как надо бы. Призову я, к примеру, душу живую, неупокоенную, чтобы тело поднять, а он над нею порыдает, поплачет – и всё, нет души, упокоилась. Дар в нём есть, я ж говорил. Да только не тот, что мне был надобен. Да только вот подумал я…
– О как, – язвительно сказала ведьма, – а теперь он тебе для чего? Подумал, и что придумал?
– Погостит пускай, от науки твоей отдохнёт, – сказал старик лживым добрым голосом.
– Ну не хочешь говорить, не говори, – равнодушно ответила Увва. – Всё одно не отдам. Сам ты его мне подкинул. Нечего человека от очага к очагу пинать, чай, живой, всё чует.
Кот одобрительно мяукнул. Затем обогнал ведьму с некромантом и встал на тропе, нетерпеливо передними лапами перебирая. Поторапливаться звал. Тут уж забеспокоилась Увва всерьёз. Коту она верила, не то что Кошу!
Старик, однако ж, не отставал, следом ковылял, на посох опираючись. Зачем-то уж ему запонадобился Лука-плакальщик, ученик Уввы. Но только уж ведьма решила: просто так, пока не скажет, не отпустит мальчонку. Мало ли что задумал старый негодник?
А в избе меж тем и впрямь неладно было. С порога увидела Увва и вещи разбросанные, и черепки глиняные. На плите горшок с луковой похлёбкой булькал, на поду пирог пригорал – пришлось сперва обед спасать, а затем ученика непутёвого искать. Что уж стряслось-то, Увва не сразу поняла. А Кош – тот враз прознал.
– Ученицу ждала? – спросил.
Увва всплеснула руками. Ждала, ещё как ждала, ученицу ей давно уже обещались привезти. Матушка с батюшкой с даром юной ведьмы совсем справляться перестали, не знали, к кому пристроить.
А когда не знаешь, куда пристроить – верный знак, что к Увве надо вести. К той, что злому не научит. К той, чей взгляд устремлён к корням и кронам.
– Лука! – крикнула ведьма. – Покажись-ка, горе моё Луковое!
Из горницы выглянула белобрысая голова. Лицо в конопушках, глаза такие светлые, что кажутся незрячими, рот большой, грустный. А чего веселиться, когда под обоими глазами по синяку, да рубаха порвана?!
– Это что ж за вид? – изумилась Увва.
Следом за Лукой выглянула и вторая голова – рыжая, волосья врастопырку, глаза зелёные, на щеке царапина. И не поймёшь, что же за чудо-юдо, парень или девка?
Зарёванные оба, чумазые, а смотрят одинаково. Вот, значит, на кого кот ябедничать прибегал.
Увва посмотрела на кота, а тот, довольный, что подмогу привёл, уселся на подоконник лапы мыть.
– А чего он, – затараторила рыжая голова. – Я только пришла, а он уже лезет!
– А чего она, – забубнила белобрысая, – я только спросил, кто да откуда, да зачем, а она уже драться.
– А он чего? Я ему в глаз, а он реветь! Рёва-корова!
– А чего она Рёвой дразнится, когда Лука я?
– Вот! А я и говорю: кто старше, тот и прозвище даёт…
– Вот! А я ей и сказал: тётенька Увва назвала меня Горем Луковым, так тому и быть, а девчонки всякие могут лесом идти, ежели не нравится!
– А тогда я ему показала, кому каким лесом идти!
– А я тогда… я…
Увва вытащила в кухню сначала одного, потом другую.
– Ты, стало быть, Лукерья, – сказала задумчиво.
Оглядела ученицу – худая и с лица нехороша. Однако ученика знатно отвозила!
– И чем дело кончилось? – спросила Увва.
Лука вздохнул.
– Обниматься полез, – махнула рукою Лукерья. – Обнял и давай плакать. Ну и я что-то…
Шмыгнула носом, вытерла глаза.
– У неё горе было, вот она и дралась, – пробормотал Лука. – Матушка у неё заболела, отец из трактира не вылезает, а её сюда тётка привезла. Боится она, что матушке с батюшкой там плохо, вот и злится.
– Тебя не спросили, – сказала Лукерья, да уж не сердито.
Знала Увва – с Лукой-плакальщиком поплачешь, и легче становится…
– Чудной он у тебя, – сказал Кош. – Так отпустишь со мною мальчонку?
– Да для чего? – спросила Увва.
Но тут Лука, Горе её Луковое, сам к дядьке Кошу подошёл.
– Горе у него, – сказал. – Пойду, погляжу, что сделать можно.
Лукерья с Уввой переглянулись.
– Он всегда такой? – спросила новая ученица.
– Привыкай, – ответила ведьма. – Как ты есть моя новая ученица, так придётся и с другим моим учеником знаться. Я вот смотрю – у тебя характер не медовый, не сахарный, а?
Лукерья потупилась, да только чуяла Увва, что раскаяния в девчонке – ну ни на грошик ломаный.
– Ну, ничего, – сказала Увва, – ничего. И не таких выучивали.
Потом в окно долго смотрели. Некромант мальчишку за руку вёл, а следом кот бежал, задрав серый пушистый хвост. Должен же кто-то за мальчонкой приглядеть?
Глава 3. В доме Коша
Шли они долго, пока весь лес насквозь не прошли. Тропы лесные сами под ноги ложились, корни древесные сами собой прятались. Боялись мага смерти, опасались. Так и вышли к большому дому из камня да чёрного дерева, с крышей красною, да с черепами на частых кольях ограды. Жуть брала от вида одного, дрожь по телу бежала.
Ох и не нравился Луке-Плакальщику дом некроманта! Ох и не любил он его! Слёзы сами собой так и наворачивались на каждом шагу. Дядька Кош сам по себе-то был не злой, только грубый. Мог и оплеуху дать, мог и наругать ни за что, но всё ж таки Лука его понимал.
Столько со смертью накоротке жить, и не таким небось будешь.
У порога мальчишка помедлил, окинул мрачное жилище тревожным взглядом. Изменилось тут что-то. И сам дядька Кош был какой-то потерянный, не как всегда.
– Ты ж на меня зла-то не держишь? – спросил он угрюмо.
– Нет, что вы, дяденька Кош, – сказал мальчик. – Ведь вы меня к тётеньке Увве отвели! Хорошо у неё, спокойно.
Тут появился откуда ни возьмись кот, серый бок, умные глаза. И стало Луке сразу же веселее. Будто тётенька Увва своё спокойствие возьми да и отправь за ним следом, чтобы ему тут не пропасть.
Присел, погладил кота, на некроманта исподтишка взглянул. Тот сел на приступочку, задумался. С лица плох стал, будто точит изнутри что-то. Какое-то горе-злосчастье прицепилось, а не понять.
– Вы, дяденька Кош, скажите, что сталось, – предложил Лука. – Не вижу я что-то. Видно, вы колдун слишком сильный, прячете то, что другие спрятать не могут.
