Глава 1. Дом. Юнона.
Дракон приземлился за домом-на-семи-ветрах тяжело и неуклюже. Его лапы подломились, и с громким протяжным криком огромный ящер завалился на правый бок. Юнона в это время сидела наверху, в своей комнате, и увидела происходящее в окно. Трудно было не увидеть упавшего дракона! Подломившиеся деревья и кусты сада, похожего на лес, как показалось Юноне, впивались в изжелта-красноватое брюхо, тяжёлые лапы медленно и беспомощно скребли по земле, а из пасти дракона шёл тёмный дым.
Бабушка Майя металась возле самой морды, страшно оскаленной и словно израненной. Юнона распахнула окно и выпрыгнула наружу. Уже в воздухе она превратилась, правда, только частично, и, взмахивая кожистыми крыльями, полетела к дракону. Девочка плохо соображала и не понимала, что случилось. Но раз там была бабушка Майя, то, наверное, стоило рассчитывать на то, что всё закончится хорошо. Во всяком случае Юнона в бабушку верила. Вечно юная, вечно прекрасная и в то же время ужасно старая, даже почти древняя и потому очень мудрая, бабушка Майя умела очень многое! Проще перечислить, чего она не могла сделать.
К примеру – лечить огнедышащих ящеров-оборотней.
Дракон лежал на боку и не двигался. Только бока часто-часто ходили от слишком быстрого и, кажется, поверхностного дыхания.
– Папа? – Юнона сама не ожидала, что её голос окажется таким тоненьким и жалким.
И поняла, что вот-вот разревётся. Видеть отца в драконьем облике и при этом осознавать, что он ранен или болен и оттого слаб было так страшно!
– Бабушка, что с ним? – шмыгнув носом, девочка сложила крылья за спиной.
Она ещё не решила – закончить ли перевоплощение, вернуться ли в человеческий облик. Только стояла, растерянная и напуганная, а бабушка тем временем деловито осматривала упавшего колосса. От дома ещё кто-то бежал, но Юноне не было до них дела.
– Почему ты стоишь? – спросила бабушка Майя резко. – А ну бегом за доктором! Скажи – Альфреду плохо. Сердце.
Сердце! Юнона задрожала, но постаралась взять себя в руки. Не реветь, только не реветь! «Ты уже не маленькая, тебе скоро тринадцать лет, ты справишься!» – зарычала она сама на себя. Ох, не ощущала она себя сейчас большой и взрослой! Бежишь, а ноги-то так и подгибаются в коленках. Вот бы научиться, как некоторые у них в семье, порталы создавать! Раз – и переносишься куда надо…
Доктор Конрад самым возмутительным образом спал. Да ещё как спал! Не услышать грохота, с которым дракон рухнул с небес – это же надо было так крепко уснуть! Вне себя от возмущения, Юнона прыгнула к нему прямо от двери и принялась тормошить за плечо.
– Доктор Конрад! – крикнула она. – Дядя Арсениус, доктор, вставайте! Папе плохо. Бабушка Майя сказала – сердце! Слышите?
Доктор перевернулся с бока на спину и пошарил рукой по столу, ища очки. Ему попадались то портсигар, то пустые склянки, то спичечные коробки. Юна схватила очки, лежавшие на подоконнике, и сунула доктору в руку.
– Пожалуйста, – жалобно попросила она, – побыстрее!
От доктора пахло куревом и немного потом. Он протёр очки краем одеяла и сел. Юнона увидела, что спал он прямо в одежде – в брюках, свитере и куртке. Хорошо хотя бы снял ботинки…
– Что случилось? – спросил доктор Конрад совершенно не сонно.
И взгляд у него очень быстро стал ясный и пронзительный.
– Папа упал, – пояснила Юнона. – Упал в саду, лежит на боку и почти не дышит. Пожалуйста, побыстрее, доктор, бабушка говорит – это сердце!
Доктор выскочил на крыльцо в носках, так и не надев ботинки, и, обогнув дом, вскрикнул:
– Чтоб тебя, Юна! Он же дракон!
– Всегда им был! – в отчаянии крикнула Юнона.
– Но я не умею лечить драконов! – завопил доктор.
– Быстрее, Арсениус, – сказала бабушка Майя, когда доктор Конрад, наконец, подошёл ближе, и Юна за ним. – Нам понадобится вся ваша магия.
– Да меня разорвёт, если я возьмусь лечить дракона, – сказал доктор безнадёжно и приложил руку к груди колосса. – Ты хоть понимаешь, Мать? Понимаешь, чем я рискую?
– Мне кажется, ты себя недооцениваешь, – сказала бабушка Майя. – Давай вместе.
Она обвела взглядом собравшихся. Юнона – за ней.
Пришли тёти Лира и Бертина, откуда ни возьмись явился дядя Теренций, тут же оказался дядя Нот. «Хорошо, – подумала Юна, – что ещё не все собрались, иначе тут бы не протолкнуться!»
– Юна, ты мне нужна. Остальные пусть идут в дом, – сказала бабушка таким голосом, словно ничего особенного не случилось.
Именно таким голосом она и говорила, когда происходило что-то серьёзное.
– Я ведь не бог, – нервно сказал Арсениус Конрад и зажал в углу рта смятую сигарету.
Он так делал, когда нервничал: вытаскивал сигарету, начинал её даже жевать, но, так и не закурив, выбрасывал.
– Она тоже, – сказала бабушка невозмутимо, кивая на Юну.
Та лишь застенчиво пожала плечами. Ну да, она ещё точно не бог. Да и не стремится. Взрослые имеют такую нехорошую привычку: решать всё за детей, вот они и решили когда-то, что Юнона, когда вырастет, станет богиней. А ей вот не хотелось!
– Что мы можем сделать? – спросила девочка, прижимаясь к боку дракона.
– Как-то заставить его перевоплотиться в человека. В момент перевоплощения оборотни обычно исцеляются сами, – сказал Конрад. – Ума не приложу, почему это не произошло само собой.
– Тогда почему Бертина ушла? – с недоумением спросила Юнона.
Она подошла к самой морде отца, погладила его между ноздрей. Обычной девочке горячее дыхание ящера, пожалуй, могло бы и повредить, но не дочери красного дракона по имени Альфред! Вот только дочь или не дочь – это не важно, если речь о том, как убедить гигантское существо без сознания превратиться в человека.
– Бертина не дракон, – хладнокровно отрезала бабушка. – К тому же она не ушла, а прячется за деревом.
Неподалёку зашуршали кусты – как показалось Юне, укоризненно.
– А дядя Нот?
Кусты зашуршали уже с другой стороны – кажется, с надеждой!
Но Юна даже не стала слушать, что ответит бабушка Майя. Нет, ни дядя, ни тётя, ни кто-то другой отцу не помогут. Никто, кроме родной дочери. Потому что она – самая родная кровь.
– Вы тоже пока лучше отойдите, – попросила девочка и закрыла глаза.
В ней медленно зарождалось чувство воздушности. Словно её изнутри распирало горячим воздухом – приятно, тепло и волнующе. Это ощущение всегда нравилось Юне, очень нравилось! Но сейчас ей было слишком тревожно, чтобы наслаждаться оборотом.
Конечно же, она была гораздо меньше отца. И её чешуя отливала золотом, почти белая на животе и более яркая к гребню. Юна потянулась и легла рядом с отцом, морда к морде, бок к боку, стараясь даже не дышать. Глаз она так и не открыла – поэтому и не знала, остался ли поблизости кто-нибудь. Доктор вполне мог!
Сердце отца почти не билось – слабо трепыхалось в его груди. Юнона вдохнула поглубже и осторожно толкнула большого дракона лапой. Легко сказать – заставь его превратиться… а как?
– Пап, – сказала она невнятно.
Драконья пасть не очень-то приспособлена для разговоров. Хотя, конечно, при должном умении и при небольшой помощи магии говорить огромные ящеры всё же могли.
– Пап, ты меня слышишь? Тебе надо стать человеком. Пожалуйста!
Он вздохнул. Так слабо, что даже тёмное облачко дыма не выдохнул! И сердце у Юны замерло. Ей показалось, что отец перестал дышать. Но вот он двинул головой, словно кивнул.
– Слышишь? – обрадовалась Юнона. – Тогда превращайся. Если тебе не хватает энергии – я поделюсь, мне хватит! Ты только не умирай, ладно? Здесь бабушка и доктор, и они нам помогут.
Дракон снова кивнул. Вместе они сделали вдох, достаточно глубокий. Вместе выдохнули. Юна смотрела: дым из ноздрей отца пошёл слабый и почти прозрачный, лёгкий. Ещё один вдох. И ещё один выдох. Словно на двоих одни лёгкие и одно сердце. Сердце, которое отказывается биться, сердце, которое надорвано непомерным грузом, сердце, которое…
У Юноны почернело в глазах.
– Превращаемся, – выдавила она и начала оборот.
Ей на этот раз не было ни легко, ни тепло. Словно наизнанку выворачивало – с кровью, с болью, с рвотой. Сердце грозило расколоться на части, разорваться в клочья, дышать стало невозможным. Она понимала, что ощущает не свою боль, а боль отца.
Но ничего с этим не могла поделать.
Тут чьи-то руки подхватили девочку. От них шло тепло и успокоение. Темнота перед глазами начала рассеиваться, и Юна увидела, что её несёт на руках доктор Конрад. Боль постепенно уходила из сердца, перетекала к доктору Конраду… но девочка не спешила радоваться.
– Папа?
– С ним Майя, – коротко ответил доктор. – И Фарфани. Я выложился по полной, теперь их работа. А тебе надо полежать.
– Он обернулся? – спросила Юнона, пытаясь как-нибудь повернуться, чтобы увидеть дракона в саду.
Доктор поставил Юну на землю, и она наконец-то смогла увидеть, что дракона там уже нет.
Глава 2. Путь Малыша Альсема
Там-та-там, там-та-там, там-та-там...
Анда ударяет в бубен. Гудит туго натянутая кожа, дрожит, отзываясь, под ногами сухая земля. Малыш Альсем смотрит вверх, где кружат крылатые тени.
– Многие бескрылки имеют крылатые тени, – говорит Анда. – многие крылатые в посмертии бескрылы. Редко кто может похвалиться тем, что у него есть не просто два крыла, а и душа крылата. Ндай, сын, ты опять где-то испачкал перья!
Малыш с недоумением оглядывает себя. В первую очередь, конечно, смотрит на крылья, извернувшись как только возможно.
У оперённых на Архипелаге изгнания перья вместо волос, мягкий подпушек уходит к спине, полоса перьев идёт до самых крыльев и вниз, к пояснице. Кружевные пёрышки покрывают тыльные стороны рук. Иногда на голове у оперённых бывают хохолки – особенно этим славится дом Цапли.
Всё, что видит Альсем, безупречно – серые и белые с тёмной каёмкой перья лежат плотными волнами, как у взрослого оперённого, хотя последняя линька у него запаздывала. Мать подходит ближе, сосредоточенно насупив брови – между ними заламываются две маленькие морщинки, которые Малыш не любит. Это хмурые морщинки, не весёлые, они делают мать старше, её тонкое нежное лицо с ними делается недобрым. А так хочется, чтобы Анда улыбалась почаще!
– Ндай, совсем чумазый, – говорит она тем временем, ероша парню затылок.
Малыш отодвигается. Ему немного неприятно, когда гладят против роста перьев. Анда снова ударяет в бубен – сверху, с тёмных скал, сползают бесформенные тени, обступают её и сына. Две морщинки на лице Анды становятся глубже.
– Не пропусти. Дом Лебедя. У жрицы было белое крыло и отметина на лбу – перья мыском врастают почти до бровей, – коротко бросает она. – Тень слабо отражает былую внешность. Но её видно. Главное – правильно смотреть!
Малыш старается смотреть "правильно". От пребывания их, живых, в "сухих землях" Подземья, по коже бегут мурашки и маленькие пёрышки встают дыбом. "Ты дитя, которое тянется к свету!" – нередко говорил ему Одиннадцатый Птицебог. Сидя в темноте Подземья, конечно же. Но Анда считает, что Альсему надо уметь справляться и с тьмой.
"Быстрее бы найти беглую тень и вернуться!" – мечтает Малыш, слушая мерные удары бубна: "Там-та-там, там-та-там, там-та-там". Он даже не знает, крылатая ли то тень! Но её надо изловить и вернуть больной жрице в дом Лебедя. Ей рано умирать. Птицебог её дома ещё не отпускал её, душа ускользнула преждевременно и заблудилась...
– Вот она, мам! – вдруг говорит Малыш, увидев призрачный белый мысок на высоком тёмном лбу. И два белых крыла!
Два белых лебяжьих крыла, почти реальных и таких прекрасных! И сама тень красива настолько, что у Малыша Альсема захватывает дух. Анда резко протягивает руку – на тонком запястье грохочут браслеты. Деревянные, бронзовые, из керамических бусин и пластинок слоновой кости. Тень пугливо шарахается, но Альсем зовёт её к себе. Он звал бы так раненого зверя, хромую собаку, подбитую птицу: ласково и заботливо.
– Иди ко мне, – говорит он. – Я тебе помогу. Ты же помнишь, как там хорошо? Как солнце гладит пёрышки, как тёплая вода омывает ноги, как ветер дышит в лицо... Иди, я выведу тебя туда – к свету.
Анда опускает бубен: он больше не нужен. Тени сползают с тёмных скал, крылатые и бескрылые обступают их троих со всех сторон: высокую, но хрупкую мать, маленького оперённого-сына, который в свои девятнадцать выглядит почти ребёнком, и тень с белыми лебяжьими крыльями.
Лёгкий хлопок в ладоши. Несколько пушинок с крыльев Альсема кружат в воздухе. Живые и захваченная ими тень исчезают из "сухих земель".
Больная жрица протягивает руки к Малышу и гладит его по тыльной стороны ладони.
– Какие у тебя тонкие кости... даже для оперённого! – удивляется она. – И два крыла! Ты из повелителей? И снизошёл до меня, обычной однокрылой смертной?
– У тебя два крыла, – говорит ей Альсем. – У тебя два больших, белых крыла. Твоя душа крылата, как повелители древности. Помни об этом. И живи.
Глава 3. Путь к Очагу
Вторую бабушку Юны звали Фарфани Прекрасная, и она была из Счастливых богов. Фарфани много раз навещала дом-на-семи-ветрах и часто звала в гости, но в её жилище было так неуютно и холодно! Жили Счастливые боги в просторном святилище, и там везде были огромные залы из камня. Юнона камни никогда не любила – в деревянном доме куда как уютнее, да и спится легче! А от беломраморных ступеней веяло холодом, как из склепа.
Когда Юнона говорила это, Фарфани всегда удивлялась:
– Много ты склепов видела?
Но Юнона видела. Там же, в святилище. Она входила в храм, проходила пустынным залом, где исходил паром тёплый источник, открывала тяжёлую дверь и проникала в самый настоящий склеп. Здесь стояло несколько саркофагов со сдвинутыми крышками. Никто ей никогда не рассказывал, что здесь произошло. Отнекивались, отговаривались, даже порой отшучивались. Юна пыталась читать толстенные старые тома, написанные дядей Теренцием, но быстро сдавалась. К чтению её душа не лежала.
Нынче бабушка Фарфани пришла к ним. И после того, как они с бабушкой Майей и доктором Конрадом уложили папу в кровать, нашла Юнону в кухне и спросила:
– Как ты себя чувствуешь?
Юнона вздохнула. Ну как она могла себя чувствовать после того, как поделилась с отцом силой, а взамен приняла на себя часто его боли?
– Доктор Конрад сказал, что я действовала как маги его родины, – сказала она. – И что из меня получилась бы хорошая целительница!
Фарфани покачала головой.
– Ты нужна людям как покровительница семьи и домашнего очага. Когда ты вырастешь, так и будет. Твоя сила будет проявляться возле очагов, каминов и печей, тебе будут возносить молитвы о мужьях, матерях и детях…
Юнона отвернулась к окну и спросила, не хочет ли бабушка Фарфани чаю.
Бабушка Майя сразу бы поняла, что девочке хочется поменять тему беседы. Но Фарфани не была столь чутка.
– Конечно, – продолжала она, – никто никогда не слышал, чтобы покровителем очага был дракон, но это даже интересно.
– Бабушка, – сказала Юнона совсем иным голоском, видя, что её попытка ускользнуть от неприятного разговора провалена и надо придумывать что-то другое, – я ещё маленькая, да? Мне ведь не надо хранить эти очаги прямо сейчас? Потому что я бы лучше поспала. Я так устала. Скажи мне только, у папы всё будет хорошо?
– Конечно, всё хорошо, – кивнула Фарфани, – драконы – существа могучие! Его спасла регенерация. Странно только, что он не сумел превратиться сам. Обычно в случае опасности это срабатывает само собой.
