У него был лишённый интонаций голос, от которого у Лиры всегда пробегали мурашки. Она зарычала.
– Учти, мертвяк, я тебя так просто не…
– Да уймись ты, – отмахнулся лич. – Хотел бы вас прихлопнуть – сделал бы это ещё в Ливери-танне.
– А что тебе помешало? – поинтересовался Странник, не двигаясь и не открывая глаз.
Но зато он покрывался чёрной чешуёй. И лицо у него постепенно вытягивалось в морду.
– Не твоё дело, мелкий. А ну-ка вставай и напяливай штаны, подлец! Ты что себе позволяешь? Королева в панике, стражи все под арестом. Никто ничего понять не может.
– Ты можешь, – сказал Странник и открыл один глаз.
Такой ясный, голубовато-серый, хитрющий.
– Ты же украл у Теренция книгу и читал её. Может быть, даже не раз. И прекрасно знаешь, что я сделал.
– Эта глупая отсрочка ничего тебе не даст! Ты не сумеешь спасти Астранну, в полночь она снова станет взрослой, и мы её казним. Чего ты добиваешься? Надеешься за день убедить королеву, что убийца её дочери и мужа нужна ей в качестве телохранителя, как написано в той дурацкой книге?!
Лира, недоумевая, смотрела на обоих, но не вмешивалась. Ей было ужасно любопытно, о чём они толкуют. «Снова станет взрослой»? Что это такое Нот провернул?
– Вставай-вставай, я жду, – сказал Теро-Теро.
И Странник встал – в одежде, только ботинки надеть оставалось. Лира отлично помнила, что засыпал он раздетый, так что кое-какие детали уже прояснились. От его игральный костей, которые она видела вчера в его руках, пахло не только каким-то старым мошенником – они издавали запах волшебства. Нот провернул что-то этакое, где-то сжульничал. От этого сердце Лиры так и затрепетало – то ли радость и гордость за друга, то ли предвкушение некоей забавы. Опасностью уже не пахло – словно тучи грозовые развеялись. Пахло скорее какой-то заварухой.
И привёл их Ливендод вовсе не в подземелье, а всё в ту же пиршественную залу. За длиннющим столом сидели лишь королева и её дети – два юноши и молодая женщина. Ни свиты, ни слуг: судя по тому, что незнакомая молодая дама сама наливала себе чай из красивого фарфорового чайника, никаких лишних ушей не предусматривалось.
Королева при виде Лиры, Странника и Теро-Теро чуть изогнула красивые брови и хлопнула в ладоши. В другую дверь тут же кто-то протолкнул девочку – совсем маленькую девочку, может, лет пяти или шести, с короткими светлыми косичками и угрюмым выражением лица.
Нот сдавленно хихикнул.
– По-твоему, это смешно? – спросил Теро-Теро.
– По-моему да, – ответил Нот. – Во всяком случае, этот фокус когда-то уже сработал на мне. Стоило Матери превратить меня в ребёнка и усыновить, как вся семейка раздумала меня убивать. Боюсь только, что я не смогу сделать то же самое с Астранной, и она останется ребёнком ненадолго.
– На сутки, – сказал Ливендод.
– Откуда тебе знать? – коварно спросил Странник.
– Я…
Королева Эльвиэль смотрела и слушала, упираясь подбородком в сложенные руки. Её дети, лицами очень на неё похожие, молча завтракали, стараясь не подавать виду, что им интересно происходящее. Астранна тем временем подошла к Ноту и пнула его по ноге.
– Ай, – с готовностью сказал тот.
– Чего ты добиваешься? – спросила, наконец, королева.
– Я уже говорил – я хочу вернуть свою семью. Собрать и заставить вспомнить. Если придётся, то я буду действовать силой или хитростью, – Нот сел за стол и придвинул к себе поближе тарелку с пышными оладушками в сиропе. – Отдайте мне девочку, и я вас уверяю – она в жизни больше не убьёт ни одного дракона.
– Я тебя убью… хоть щас, – ответила Астранна, усаживаясь на стул напротив Нота.
Лира оскалила зубы.
– А я – тебя, – сказала она. – И не посмотрю, что ты ещё дитё.
– Но ваш… наш дом разрушен, Нот, – сказал Теро-Теро.
И по его невыразительному тону Лира поняла: он сдался. А Нот победил.
– Куда ты будешь их собирать? Вам всем некуда будет идти.
Странник пожал плечами.
– Поставим там парочку палаток… попробуем восстановить руины в конце концов. Если успеем до зимы, конечно.
Некоторое время в зале было очень тихо. Только Астранна пила из стакана молоко – с громким и очень противным хлюпаньем.
– Нет, – сказала Эльвиэль. – Я взглянула в прошлое ещё раз – там темно и страшно. Словно обрушилась часть мира, связанная с чем-то. Или с кем-то. Но когда я заглянула в будущее, то увидела дом. Большой дом, в котором живёт много людей – братья, сёстры, дети, родители… И я увидела Астранну, стоящую возле моего трона слева, как подобает телохранителю. И Теро-Теро, живого, во плоти. Я не увидела в будущем, кажется, только тебя, Ноттингард Уиндвард. Прости.
Лира покосилась на Странника. Он содрогнулся, прикрыл глаза, но тут же совладал с собой и улыбнулся.
– Что ж, это не такая уж большая цена, – сказал он. – Благодарю тебя, королева, что заглянула в грядущее и дала мне новую надежду.
Ливендод подошёл к ним сзади – встал как раз между стульями Лиры и Нота. Оборотница тут же подавила желание отпрянуть и ощериться. Только вилку сильнее сжала – хоть и понятно было, что против лича это не оружие.
– Кого ты уже нашёл, кроме меня и Августуса? – спросил он.
– Бертину. И у неё на руках Юна.
– И где она?
– В Треагарде, со стаей Лиры, – ответил Нот.
– Пока не восстановлен дом… Тащи-ка ты всех в Ливери-танне. Я сделаю так, что те, кто имеют к тебе отношение, смогли туда попасть. Полагаю, книга теперь у Августуса, да, Лира?
Бригадиру Норли Дродду взбрела в голову мысль прогуляться поздним вечером. Проклятая старческая сентиментальность! Дродд всерьёз полагал, что он стареет – ведь ему было уже за сто лет, что для гнома действительно не так уж мало.
Опять же… Норли Дродду нравился август, нравилось высокое чёрное небо, усыпанное необычайно крупными звёздами, и свежесть, которой не бывает ни в каком другом месяце. Он любил ступать по гравию дорожек и поглядывать вокруг – и представлять, что это не сад, а таинственные дебри, в которых таятся загадочные существа.
Увидев два блестящих глаза, Норли поначалу действительно принял существо за загадочное. Его рука потянулась к поясу, на котором висела кирка – небольшая, но внушительно увесистая. Но тут существо хлюпнуло носом и вышло под звёзды из-под развесистого можжевельника. И бригадир признал Киммельбобеля.
– Ты что тут делаешь?
– Вот… воздухом дышу, – ответил Кимми гнусаво.
Словно только что плакал.
– Мда? Заложенным-то носом? – усомнился Дродд.
Он не ожидал, что Киммельбобель разрыдается в ответ! Пришлось даже отступить на пару шагов, чтобы его не забрызгало слезами.
– Я не могу спать! Я схожу с ума! Я вижу ужасные вещи! – завопил чайный гном. – К примеру, вчера я видел жуткую одноглазую женщину, а этой ночью, стоило мне заснуть, как я увидел умирающую фею. Я… я любил её! За что мне это, Норли? Почему я вижу чудовищ и… и фей?
– Ну феи-то тут при чём? – удивился бригадир. – Феи-то вроде не страшные. Ты погоди реветь. Тебе вставать рано, завтрак готовить. У нас завтра: доски привезут, жесть для кровли, потом ещё краску обещали… Гвозди, наверно, вот тоже… Нельзя без завтрака!
Киммельбобель разрыдался ещё горше.
– Всё бы вам только о еде думать, – с упрёком вскричал он. – А если я помру завтра? Если сердце моё не выдержит этих ужасов?
Он вытащил из-за пазухи изрядно помятый блокнот и показал Норли Дродду. Тот чиркнул большой бензиновой зажигалкой – подарком предыдущего заказчика, как он утверждал. И посмотрел на предложенную страницу.
– Я видел его. Страшный. Глаза… вот глаза у него вообще жуткие, – голос Киммельбобеля упал до шёпота. – Это он нас отравил! Не доживу я до завтрака, Норли. Ночью он придёт за мной, и жизнь моя прервётся.
Дродд забеспокоился. В самом деле, надо что-то делать. Видимо, чайный гном переутомился, перетрудился на непривычной для него работы.
– Ты уж доживи, Кимми. Вот ведь как надо! – и бригадир гномов провёл ребром ладони по своему горлу. – Позарез надо! Хочешь, я тебе Фила или Микки отряжу в помощь?
– Микки? Чтобы он всё вкусное слопал? – тут же передумал умирать Кимми. – Или Фила, который и муку сырую сжуёт? Ну уж нет! Только через мой труп. Которого вы, кстати, не дождётесь.
И он гордо развернулся к временной кухне.
Там он уселся за щелястый стол, поближе к печке и фонарю, и зачерпнул из котла вечернего, горячего чаю.
И очень осторожно понюхал. Затем попробовал. Чай был на редкость вкусный!
– Ты не умрёшь, – сказал он сам себе.
И из темноты кто-то эхом откликнулся:
– Нет, не умрёшь.
Чайный гном вскрикнул и подпрыгнул на скамейке.
– Да не кричи ты, – сказал человек, чей неточный портрет красовался в блокноте Киммельбобеля под неразборчивой надписью «Д-р Конрат! Лечет от пириедания!» – Это не яд, а лечебный чай и немного волшебства. Ты просто пьёшь и вспоминаешь. Правда, иногда вспоминать больно.
Тут доктор снял с крючка кружку и зачерпнул из того же котелка. И выпил чай почти единым духом.
– Когда я понял, что теряю память, то сразу начал пить этот чай. Пей и ты. Когда они все найдутся, им приятно будет узнать, что кто-то их помнит.
Киммельбобель булькнул в кружку что-то сердитое и невнятное.
Он был немного рад, что его не отравили, но злился на доктора. Его раздражали всякие недоговорки и непонятности.
А Норли Дродд курил коротенькую трубочку и смотрел на небо. Нет, что и говори, звёзды нынче были… особенные. Пушистые.
– Нам придётся уйти немного раньше, – сказала Миррина.
Всегда такая спокойная, она нынче отчего-то нервничала.
– Облавы? – спросила Бертина, прижимая Юну к груди.
Ей рассказывали, ей здесь каждый день говорили – в Треагарде устраивают иногда облавы на оборотней. Если властям здешних городов начинает казаться, что в окрестных лесах чересчур много волков – то власти формируют специальные отряды. Во главе ставят опытных охотников за нечистью и егерей. По словам парней стаи – особенно старался, конечно, молодой оборотень по имени Роб! – облавы отличались жестокостью. Бертине очень не хотелось, чтобы их с Юной это коснулось, но она точно знала: попади стая под облаву – бежать некуда.
Да и не стала бы она убегать. Она выбрала бы драку. Разумеется, она не так уж много времени провела с оборотнями, но само то, что её без малейших возражений приняли, кормят, заботятся о малышке, говорило о многом.
– Тебя ищут. Ринна и Орвальд были в городе, там, говорят, градоначальник всех науськал – дескать, ведьма из театра сбежала. Порчу на всех наводит, скотину морит, болезни насылает.
Бертина нахмурилась. Ей было не очень понятно, для чего это делается. Казалось бы – сбежала и сбежала.
– Зачем так?
Мирра пожала плечами.
– Видимо, обиделись. Плохо то, что с тобой видели одну из волчиц. Связать ведьму, оборотня, да ещё летающих страшилищ вроде твоего Расмуса…
Расмус, разумеется, не был никаким страшилищем – вполне симпатичный крылатый кот размером с маленькую лошадь.
– Значит, облава? – ещё раз спросила девушка.
– Сегодня уходим. Сначала часть парней, потом обоз, потом остальные мужчины. Сможешь взять Кина в седло?
Бертина кивнула. Она уже привыкла привязывать Юнону к груди или спине, ничего страшного, если посадить ещё одного ребёнка перед собой. Да и для Расмуса это не вес: он сильный, что ему прибавка в виде годовалого малыша?!
– Мы могли бы подняться над лесом и посмотреть, далеко ли егеря, – предложила Бертина.
– Стоит ли? Ты увидишь их, а они тебя. Лучше, если Расмус пойдёт пешком рядом с повозками.
Лагерь собрали быстро. Шалаши раскидали по округе, мусор сожгли, костры потушили. Уничтожать следы не стали – кругом было немало разных троп, кто может знать, какую выбрали оборотни? Но на всякий случай кто-то из парней заранее пробежался и даже проехался по лесным дорожкам, создавая ложные следы – вот тут прошло несколько повозок, а тут проскакали лошади… здесь сломаны ветки и лежит тряпичная кукла, словно потерянная кем-то из детей…
После полудня повозки, запряжённые низкорослыми лошадками, стронулись с места. Бертина села на спину крылатого кота и с тоской обернулась к бывшему лагерю. Теперь уже Нот и Лира должны будут изрядно потрудиться, чтобы найти стаю.
Хотелось поднять Расмуса в воздух. В последние несколько дней они что-то мало летали. Но нельзя так нельзя, и хотя крылатый так и рвался подняться в небо, Бертина осаживала его – раз за разом. К волкам он привык, лошадей сам иногда пугал тихим урчанием, трусил между повозок, переполненных скарбом, и иногда хлопал крыльями. Бертине хотелось оставить детей Миррине и поехать вперёд, разведывать дорогу, и она уже даже повернулась к крытому фургончику, в котором тряслась новая подруга с дочкой на руках…
И точнёхонько в этот момент с нависшей над тропой ветки на фургон прыгнул человек с ножом. Вспорол тент, юркнул внутрь.
С разных сторон из засады по обе стороны тропы хлынули какие-то люди. Бертина ударила пятками в бока Расмуса и, испустив пронзительный визг, подняла кота в воздух.
Напали! На них напали! Неужели снова плен – или, того хуже, мучительная смерть? Ну уж нет. Бертина крикнула уже более внятно, чтобы услышали волки, идущие впереди и сзади:
– Тревога!
Хлёсткие ветки били по плечам и голове, шлёпали жёсткими листьями по лицу, испуганно ревели Кин и Юнона. В фургоне шла какая-то возня, слышалось рычание и детский плач. Успеет ли Бертина выхватить оттуда маленькую Киру, если пустит кота резко вниз?
Кто-то с дерева попытался прыгнуть позади Бертины на спину Расмуса, кто-то целился с земли из арбалета. Нет, помочь Миррине сейчас не получится.
– Вверх, Расмус! – решительно скомандовала девушка.
Они сейчас обязательно что-нибудь придумают. И отобьются, непременно отобьются.
– Я рассчитывал, что ты поможешь мне, – сказал Нот.
Королева не ответила.
На Рузеллу опустился вечер, провёл синим крылом по холмам и долинам. Мягкие его перья легли на веки людей, эльфов и прочих существ, которым положено спать ночью. Веки от этого стали тяжёлыми, и существа готовились ко сну.
Отоспавшаяся Лира, напротив, отправилась в ближайший лес – на охоту. Видно было, что ей не по себе.
Теро-Теро сослался на то, что ему нужно провести ряд воспитательных бесед с Астранной, забрал девочку в свои покои. Придворные, которые донимали Эльвиэль всякими неотложными делами, тоже разошлись по своим апартаментам… и, таким образом, королева и Нот остались наедине.
Они стояли на просторном балконе, овеваемом ещё тёплым, ещё немного летним ветром. Нот не мог не любоваться тем, как в сгущающейся полутьме светлые волосы Эльвиэль мерцают загадочными белыми искрами и как мягко светятся её зеленоватые глаза. Не как у кошки – а словно морская вода или словно драгоценные камни в свете звёзд.
Ужасно хотелось коснуться её хотя бы чуть-чуть. Взять за руку… обхватить за талию, словно в танце. Затем прижать к себе, крепко-накрепко, и уже не выпускать. Кстати в голову пришла и мысль, что у Эльвиэль год как нет мужа. А он, Нот, всегда обожал её, преклонялся перед безупречной красотой, перед всем этим неземным существом – Эльвиэль…
– Так поможешь?
– Помогу? Я не знаю, чем тебе помочь.
Эльвиэль ответила в тот самый момент, когда Нот хотел сделать шаг к сближению.
– Я думал, ты знаешь средство, как вернуть память.
– Нет, Ноттингард Уиндвард. Тебе придётся постараться самому. Впрочем, я могу помочь тебе кое-в-чём другом. Ты ведь так до сих пор и не научился превращаться?
– Учти, мертвяк, я тебя так просто не…
– Да уймись ты, – отмахнулся лич. – Хотел бы вас прихлопнуть – сделал бы это ещё в Ливери-танне.
– А что тебе помешало? – поинтересовался Странник, не двигаясь и не открывая глаз.
Но зато он покрывался чёрной чешуёй. И лицо у него постепенно вытягивалось в морду.
– Не твоё дело, мелкий. А ну-ка вставай и напяливай штаны, подлец! Ты что себе позволяешь? Королева в панике, стражи все под арестом. Никто ничего понять не может.
– Ты можешь, – сказал Странник и открыл один глаз.
Такой ясный, голубовато-серый, хитрющий.
– Ты же украл у Теренция книгу и читал её. Может быть, даже не раз. И прекрасно знаешь, что я сделал.
– Эта глупая отсрочка ничего тебе не даст! Ты не сумеешь спасти Астранну, в полночь она снова станет взрослой, и мы её казним. Чего ты добиваешься? Надеешься за день убедить королеву, что убийца её дочери и мужа нужна ей в качестве телохранителя, как написано в той дурацкой книге?!
Лира, недоумевая, смотрела на обоих, но не вмешивалась. Ей было ужасно любопытно, о чём они толкуют. «Снова станет взрослой»? Что это такое Нот провернул?
– Вставай-вставай, я жду, – сказал Теро-Теро.
И Странник встал – в одежде, только ботинки надеть оставалось. Лира отлично помнила, что засыпал он раздетый, так что кое-какие детали уже прояснились. От его игральный костей, которые она видела вчера в его руках, пахло не только каким-то старым мошенником – они издавали запах волшебства. Нот провернул что-то этакое, где-то сжульничал. От этого сердце Лиры так и затрепетало – то ли радость и гордость за друга, то ли предвкушение некоей забавы. Опасностью уже не пахло – словно тучи грозовые развеялись. Пахло скорее какой-то заварухой.
И привёл их Ливендод вовсе не в подземелье, а всё в ту же пиршественную залу. За длиннющим столом сидели лишь королева и её дети – два юноши и молодая женщина. Ни свиты, ни слуг: судя по тому, что незнакомая молодая дама сама наливала себе чай из красивого фарфорового чайника, никаких лишних ушей не предусматривалось.
Королева при виде Лиры, Странника и Теро-Теро чуть изогнула красивые брови и хлопнула в ладоши. В другую дверь тут же кто-то протолкнул девочку – совсем маленькую девочку, может, лет пяти или шести, с короткими светлыми косичками и угрюмым выражением лица.
Нот сдавленно хихикнул.
– По-твоему, это смешно? – спросил Теро-Теро.
– По-моему да, – ответил Нот. – Во всяком случае, этот фокус когда-то уже сработал на мне. Стоило Матери превратить меня в ребёнка и усыновить, как вся семейка раздумала меня убивать. Боюсь только, что я не смогу сделать то же самое с Астранной, и она останется ребёнком ненадолго.
– На сутки, – сказал Ливендод.
– Откуда тебе знать? – коварно спросил Странник.
– Я…
Королева Эльвиэль смотрела и слушала, упираясь подбородком в сложенные руки. Её дети, лицами очень на неё похожие, молча завтракали, стараясь не подавать виду, что им интересно происходящее. Астранна тем временем подошла к Ноту и пнула его по ноге.
– Ай, – с готовностью сказал тот.
– Чего ты добиваешься? – спросила, наконец, королева.
– Я уже говорил – я хочу вернуть свою семью. Собрать и заставить вспомнить. Если придётся, то я буду действовать силой или хитростью, – Нот сел за стол и придвинул к себе поближе тарелку с пышными оладушками в сиропе. – Отдайте мне девочку, и я вас уверяю – она в жизни больше не убьёт ни одного дракона.
– Я тебя убью… хоть щас, – ответила Астранна, усаживаясь на стул напротив Нота.
Лира оскалила зубы.
– А я – тебя, – сказала она. – И не посмотрю, что ты ещё дитё.
– Но ваш… наш дом разрушен, Нот, – сказал Теро-Теро.
И по его невыразительному тону Лира поняла: он сдался. А Нот победил.
– Куда ты будешь их собирать? Вам всем некуда будет идти.
Странник пожал плечами.
– Поставим там парочку палаток… попробуем восстановить руины в конце концов. Если успеем до зимы, конечно.
Некоторое время в зале было очень тихо. Только Астранна пила из стакана молоко – с громким и очень противным хлюпаньем.
– Нет, – сказала Эльвиэль. – Я взглянула в прошлое ещё раз – там темно и страшно. Словно обрушилась часть мира, связанная с чем-то. Или с кем-то. Но когда я заглянула в будущее, то увидела дом. Большой дом, в котором живёт много людей – братья, сёстры, дети, родители… И я увидела Астранну, стоящую возле моего трона слева, как подобает телохранителю. И Теро-Теро, живого, во плоти. Я не увидела в будущем, кажется, только тебя, Ноттингард Уиндвард. Прости.
Лира покосилась на Странника. Он содрогнулся, прикрыл глаза, но тут же совладал с собой и улыбнулся.
– Что ж, это не такая уж большая цена, – сказал он. – Благодарю тебя, королева, что заглянула в грядущее и дала мне новую надежду.
Ливендод подошёл к ним сзади – встал как раз между стульями Лиры и Нота. Оборотница тут же подавила желание отпрянуть и ощериться. Только вилку сильнее сжала – хоть и понятно было, что против лича это не оружие.
– Кого ты уже нашёл, кроме меня и Августуса? – спросил он.
– Бертину. И у неё на руках Юна.
– И где она?
– В Треагарде, со стаей Лиры, – ответил Нот.
– Пока не восстановлен дом… Тащи-ка ты всех в Ливери-танне. Я сделаю так, что те, кто имеют к тебе отношение, смогли туда попасть. Полагаю, книга теперь у Августуса, да, Лира?
***
Бригадиру Норли Дродду взбрела в голову мысль прогуляться поздним вечером. Проклятая старческая сентиментальность! Дродд всерьёз полагал, что он стареет – ведь ему было уже за сто лет, что для гнома действительно не так уж мало.
Опять же… Норли Дродду нравился август, нравилось высокое чёрное небо, усыпанное необычайно крупными звёздами, и свежесть, которой не бывает ни в каком другом месяце. Он любил ступать по гравию дорожек и поглядывать вокруг – и представлять, что это не сад, а таинственные дебри, в которых таятся загадочные существа.
Увидев два блестящих глаза, Норли поначалу действительно принял существо за загадочное. Его рука потянулась к поясу, на котором висела кирка – небольшая, но внушительно увесистая. Но тут существо хлюпнуло носом и вышло под звёзды из-под развесистого можжевельника. И бригадир признал Киммельбобеля.
– Ты что тут делаешь?
– Вот… воздухом дышу, – ответил Кимми гнусаво.
Словно только что плакал.
– Мда? Заложенным-то носом? – усомнился Дродд.
Он не ожидал, что Киммельбобель разрыдается в ответ! Пришлось даже отступить на пару шагов, чтобы его не забрызгало слезами.
– Я не могу спать! Я схожу с ума! Я вижу ужасные вещи! – завопил чайный гном. – К примеру, вчера я видел жуткую одноглазую женщину, а этой ночью, стоило мне заснуть, как я увидел умирающую фею. Я… я любил её! За что мне это, Норли? Почему я вижу чудовищ и… и фей?
– Ну феи-то тут при чём? – удивился бригадир. – Феи-то вроде не страшные. Ты погоди реветь. Тебе вставать рано, завтрак готовить. У нас завтра: доски привезут, жесть для кровли, потом ещё краску обещали… Гвозди, наверно, вот тоже… Нельзя без завтрака!
Киммельбобель разрыдался ещё горше.
– Всё бы вам только о еде думать, – с упрёком вскричал он. – А если я помру завтра? Если сердце моё не выдержит этих ужасов?
Он вытащил из-за пазухи изрядно помятый блокнот и показал Норли Дродду. Тот чиркнул большой бензиновой зажигалкой – подарком предыдущего заказчика, как он утверждал. И посмотрел на предложенную страницу.
– Я видел его. Страшный. Глаза… вот глаза у него вообще жуткие, – голос Киммельбобеля упал до шёпота. – Это он нас отравил! Не доживу я до завтрака, Норли. Ночью он придёт за мной, и жизнь моя прервётся.
Дродд забеспокоился. В самом деле, надо что-то делать. Видимо, чайный гном переутомился, перетрудился на непривычной для него работы.
– Ты уж доживи, Кимми. Вот ведь как надо! – и бригадир гномов провёл ребром ладони по своему горлу. – Позарез надо! Хочешь, я тебе Фила или Микки отряжу в помощь?
– Микки? Чтобы он всё вкусное слопал? – тут же передумал умирать Кимми. – Или Фила, который и муку сырую сжуёт? Ну уж нет! Только через мой труп. Которого вы, кстати, не дождётесь.
И он гордо развернулся к временной кухне.
Там он уселся за щелястый стол, поближе к печке и фонарю, и зачерпнул из котла вечернего, горячего чаю.
И очень осторожно понюхал. Затем попробовал. Чай был на редкость вкусный!
– Ты не умрёшь, – сказал он сам себе.
И из темноты кто-то эхом откликнулся:
– Нет, не умрёшь.
Чайный гном вскрикнул и подпрыгнул на скамейке.
– Да не кричи ты, – сказал человек, чей неточный портрет красовался в блокноте Киммельбобеля под неразборчивой надписью «Д-р Конрат! Лечет от пириедания!» – Это не яд, а лечебный чай и немного волшебства. Ты просто пьёшь и вспоминаешь. Правда, иногда вспоминать больно.
Тут доктор снял с крючка кружку и зачерпнул из того же котелка. И выпил чай почти единым духом.
– Когда я понял, что теряю память, то сразу начал пить этот чай. Пей и ты. Когда они все найдутся, им приятно будет узнать, что кто-то их помнит.
Киммельбобель булькнул в кружку что-то сердитое и невнятное.
Он был немного рад, что его не отравили, но злился на доктора. Его раздражали всякие недоговорки и непонятности.
А Норли Дродд курил коротенькую трубочку и смотрел на небо. Нет, что и говори, звёзды нынче были… особенные. Пушистые.
ГЛАВА 13. Облава
– Нам придётся уйти немного раньше, – сказала Миррина.
Всегда такая спокойная, она нынче отчего-то нервничала.
– Облавы? – спросила Бертина, прижимая Юну к груди.
Ей рассказывали, ей здесь каждый день говорили – в Треагарде устраивают иногда облавы на оборотней. Если властям здешних городов начинает казаться, что в окрестных лесах чересчур много волков – то власти формируют специальные отряды. Во главе ставят опытных охотников за нечистью и егерей. По словам парней стаи – особенно старался, конечно, молодой оборотень по имени Роб! – облавы отличались жестокостью. Бертине очень не хотелось, чтобы их с Юной это коснулось, но она точно знала: попади стая под облаву – бежать некуда.
Да и не стала бы она убегать. Она выбрала бы драку. Разумеется, она не так уж много времени провела с оборотнями, но само то, что её без малейших возражений приняли, кормят, заботятся о малышке, говорило о многом.
– Тебя ищут. Ринна и Орвальд были в городе, там, говорят, градоначальник всех науськал – дескать, ведьма из театра сбежала. Порчу на всех наводит, скотину морит, болезни насылает.
Бертина нахмурилась. Ей было не очень понятно, для чего это делается. Казалось бы – сбежала и сбежала.
– Зачем так?
Мирра пожала плечами.
– Видимо, обиделись. Плохо то, что с тобой видели одну из волчиц. Связать ведьму, оборотня, да ещё летающих страшилищ вроде твоего Расмуса…
Расмус, разумеется, не был никаким страшилищем – вполне симпатичный крылатый кот размером с маленькую лошадь.
– Значит, облава? – ещё раз спросила девушка.
– Сегодня уходим. Сначала часть парней, потом обоз, потом остальные мужчины. Сможешь взять Кина в седло?
Бертина кивнула. Она уже привыкла привязывать Юнону к груди или спине, ничего страшного, если посадить ещё одного ребёнка перед собой. Да и для Расмуса это не вес: он сильный, что ему прибавка в виде годовалого малыша?!
– Мы могли бы подняться над лесом и посмотреть, далеко ли егеря, – предложила Бертина.
– Стоит ли? Ты увидишь их, а они тебя. Лучше, если Расмус пойдёт пешком рядом с повозками.
Лагерь собрали быстро. Шалаши раскидали по округе, мусор сожгли, костры потушили. Уничтожать следы не стали – кругом было немало разных троп, кто может знать, какую выбрали оборотни? Но на всякий случай кто-то из парней заранее пробежался и даже проехался по лесным дорожкам, создавая ложные следы – вот тут прошло несколько повозок, а тут проскакали лошади… здесь сломаны ветки и лежит тряпичная кукла, словно потерянная кем-то из детей…
После полудня повозки, запряжённые низкорослыми лошадками, стронулись с места. Бертина села на спину крылатого кота и с тоской обернулась к бывшему лагерю. Теперь уже Нот и Лира должны будут изрядно потрудиться, чтобы найти стаю.
Хотелось поднять Расмуса в воздух. В последние несколько дней они что-то мало летали. Но нельзя так нельзя, и хотя крылатый так и рвался подняться в небо, Бертина осаживала его – раз за разом. К волкам он привык, лошадей сам иногда пугал тихим урчанием, трусил между повозок, переполненных скарбом, и иногда хлопал крыльями. Бертине хотелось оставить детей Миррине и поехать вперёд, разведывать дорогу, и она уже даже повернулась к крытому фургончику, в котором тряслась новая подруга с дочкой на руках…
И точнёхонько в этот момент с нависшей над тропой ветки на фургон прыгнул человек с ножом. Вспорол тент, юркнул внутрь.
С разных сторон из засады по обе стороны тропы хлынули какие-то люди. Бертина ударила пятками в бока Расмуса и, испустив пронзительный визг, подняла кота в воздух.
Напали! На них напали! Неужели снова плен – или, того хуже, мучительная смерть? Ну уж нет. Бертина крикнула уже более внятно, чтобы услышали волки, идущие впереди и сзади:
– Тревога!
Хлёсткие ветки били по плечам и голове, шлёпали жёсткими листьями по лицу, испуганно ревели Кин и Юнона. В фургоне шла какая-то возня, слышалось рычание и детский плач. Успеет ли Бертина выхватить оттуда маленькую Киру, если пустит кота резко вниз?
Кто-то с дерева попытался прыгнуть позади Бертины на спину Расмуса, кто-то целился с земли из арбалета. Нет, помочь Миррине сейчас не получится.
– Вверх, Расмус! – решительно скомандовала девушка.
Они сейчас обязательно что-нибудь придумают. И отобьются, непременно отобьются.
ГЛАВА 14. Посмотри
– Я рассчитывал, что ты поможешь мне, – сказал Нот.
Королева не ответила.
На Рузеллу опустился вечер, провёл синим крылом по холмам и долинам. Мягкие его перья легли на веки людей, эльфов и прочих существ, которым положено спать ночью. Веки от этого стали тяжёлыми, и существа готовились ко сну.
Отоспавшаяся Лира, напротив, отправилась в ближайший лес – на охоту. Видно было, что ей не по себе.
Теро-Теро сослался на то, что ему нужно провести ряд воспитательных бесед с Астранной, забрал девочку в свои покои. Придворные, которые донимали Эльвиэль всякими неотложными делами, тоже разошлись по своим апартаментам… и, таким образом, королева и Нот остались наедине.
Они стояли на просторном балконе, овеваемом ещё тёплым, ещё немного летним ветром. Нот не мог не любоваться тем, как в сгущающейся полутьме светлые волосы Эльвиэль мерцают загадочными белыми искрами и как мягко светятся её зеленоватые глаза. Не как у кошки – а словно морская вода или словно драгоценные камни в свете звёзд.
Ужасно хотелось коснуться её хотя бы чуть-чуть. Взять за руку… обхватить за талию, словно в танце. Затем прижать к себе, крепко-накрепко, и уже не выпускать. Кстати в голову пришла и мысль, что у Эльвиэль год как нет мужа. А он, Нот, всегда обожал её, преклонялся перед безупречной красотой, перед всем этим неземным существом – Эльвиэль…
– Так поможешь?
– Помогу? Я не знаю, чем тебе помочь.
Эльвиэль ответила в тот самый момент, когда Нот хотел сделать шаг к сближению.
– Я думал, ты знаешь средство, как вернуть память.
– Нет, Ноттингард Уиндвард. Тебе придётся постараться самому. Впрочем, я могу помочь тебе кое-в-чём другом. Ты ведь так до сих пор и не научился превращаться?
