Хитролиска, конечно, очаровательна. И вместе они на корабле прошли не только огонь и воду, но и кое-что похлеще. Только теперь ему стало немного не по себе от того, какой сделалась лихая контрабандистка. Или она такой всегда была, а он раньше не замечал, ослеплённый страстью?
— Я выступаю третьим, завтра с утра, — сказал он невпопад. — Придёшь посмотреть?
— Тю, чтобы встретиться с Ветрадором или Тучегонами? — присвистнула девушка. — То-то они обрадуются. Да ещё и за билет платить... не, я тебя очень люблю и поддерживаю, но мне ещё тучи продавать, на них еще дня два-три спрос будет. Ну всё, пришли, гони деньжата, дружище Волнорез!
Она пересчитала монеты и посмотрела на мага.
— На третью тучу могу устроить скидку, если покажешь фокус прямо вот тут, за складами. Здесь полно потенциальных клиентов, знаешь ли.
"С тремя тучами можно сделать эффектную сцену!" — подумал Волнорез и кивнул. Третья туча ему бы пригодилась! А если вечером как следует заработать, то у него будет целых пять туч! С этим можно будет обставить главных фаворитов, богатых и известных, и получить если уж не первый приз, то хоть какой-нибудь...
— Вот, возьми эту тучку и сделай красиво, — велела Хитролиска, сделавшись деловитой и собранной.
И Волнорез повиновался. В смысле — сделал красиво.
На небольшую площадь за складами плавно стал опускаться снег. Затем туча пошла по кругу, а снежные вихри стали создавать удивительные узоры. Настроение у Волнореза поднялось: фокус был несложный, но танец снежинок ему нравился, и людей привлекал!
— Вон она, — крикнул вдруг кто-то из зевак.
— Кто?
— Знамо кто! Контрабандистка! — зевака оказался переодетым агентом.
Волнорез пустил в его сторону тучку, залепил ему глаза снегом, а Хитролиска удрала со всех ног.
Да и волшебнику пришлось удирать.
По счастью, купленные тучи — даже та, что со скидкой! — остались при Волнорезе. Они тащились за ним низко над домами, цепляя пухлыми животами коньки крыш, флюгера и трубы.
Первый день состязаний на фестивале магов-погодников всегда самый весёлый и суматошный. Пожалуй, его не любят лишь те, кому достаётся убирать снег в городе, особенно вокруг арены. В пределах арены маги сами справляются с тем, что осталось после их выступления, ну, или платят кому-нибудь. У некоторых есть ученики, подмастерья — они стараются убрать снег или воду как можно скорее.
Волнорез волновался. Потому пришёл загодя. Над ним кружились три тучи, пухлые, сизоватые, закутанные в два слоя заклинаний, чтобы снег не просыпался раньше времени. Вдруг молодого волшебника дёрнули сзади за рукав. Он уж было обрадовался, что Хитролиска всё-таки пришла, но сзади стояла незнакомая девочка лет десяти или около того. Одета она была довольно плохо для такого холодного дня.
— Извини, у меня совсем ничего нет для тебя, — вздохнул Волнорез. — Я вчера не заработал ни монетки!
Пожалуй, заработок был бы тоже так себе — участие в магических нелегальных боях, но и того не случилось. Вчерашние агенты долго ловили Хитролиску и заглянули во все места, где могли скрываться люди вроде неё. В том числе и нелегальные арены, разумеется.
— Дяденька волшебник, — прошептала девочка еле слышно, — я из деревни. Тут недалеко! Дяденька волшебник, в летние игры все тучи сюда стянули, в зимние тоже... денег у нас на погоду совсем нет, пропадаем совсем! А нам бы снега чуть-чуть, поля прикрыть и огороды. Кто платить может, потом бросовые тучи тут покупает после фестивалей. А у нас ни денег, ни урожая. Помогите нам, а?
Волнорез сел возле девочки на корточки.
— Я ведь не умею тучи отгонять, — сказал он, — разве что только чуть-чуть. Это тебе к Тучегонам надо.
Девочка всхлипнула.
— У Тучегонов я вчера былаааа, — сказала она, — и у дяденьки Ветрадора тоже былаааа... Все гонят, все ругаются, все денег хотят! А где нам взять? Той осенью помёрзло всё, весной посохло, летом сгорелоооо...
— Но я не умею перегонять тучи, — попробовал ещё раз объяснить Волнорез. — Я только фокусы да драться... ну, или бури усмирять ещё на море могу. Мог, — поправил он сам себя. — А тут перегонять надо!
— У меня братик есть, он умеет, — всхлипнула девочка, — он пошёл к пиратам просить!
Волнорез вздохнул. У контрабандистов свои законы. Как вчера Лиска ему объяснила? Так и сказала: принцип никогда ничего и никому...
— Ладно, — вздохнул он. — Где он, твой брат? Вот выступлю, всё, что останется, вам отдам... Правда, что там с трёх туч останется?
Тут затрубили, зааплодировали, засвистели. Зычный голос глашатая, помноженный магией вдесятеро, объявил начало шествия. К арене стянулись тучи.
Кто заметит, что их вдруг станет на три меньше? Волнорез подбросил на ладони круглую печать. Девочка замахала руками, стала звать брата. Пришёл мальчик лет четырнадцати, и волшебник, глядя на его худобу и скудную, хоть и аккуратную, одежонку, убедился в правильности своих намерений.
Вложил в руку паренька печать и прощально посмотрел на тучи. С неба сыпались редкие мелкие снежинки.
Но этому городу снега в ближайшее время перепадёт немало. Всё, что не выпадет на поля, будет здесь и потом пойдёт в переработку.
А в деревне снег ой как нужен...
— Ну ты чего, — огорчённо сказала Хитролиска, протолкавшись сквозь толпу. — На шествие не вышел, у расписания нет тебя. А я, между прочим, пришла! Я, между прочим, еле пролезла без билета-то! Где тучи, дурень?
Волнорез отвернулся.
— Тебе не понять, — сказал он. — Я тебя вот очень люблю, Лиска, правда, только сейчас не начинай. Нотаций я уже не выдержу.
— Да пошёл ты, — сердито цыкнула зубом Хитролиска. — Я тебе, между прочим, ещё две тучи лишних притащила. Мне их помощница подогнала уже после того, как мой склад накрыли.
Она поманила жезлом две кособокие небольшие тучки. Снега на них, на первый взгляд, было не так уж много. Но зато форма интересная и завитки так и плясали: дикие тучки, что над морем гнездятся. Резвые, словно лошадки!
— Я на мели, — развёл руками Волнорез. — Понимаешь, какое дело... крестьяне. У них там снега совсем нет, не уродилось ничего. Но ты не волнуйся, я знаю, что даром ты ничего и никому, так что я просто постою и посмотрю, как другие играют. Я, знаешь, даже люблю это — со стороны смотреть.
Мимо прошла группа барышень, нарядных, надушенных. Одна из них ревниво смерила Лиску взглядом, другая сказала:
— Господин Волнорез! А мы за вас болеть пришли!
Остальные только хихикали и жеманились. Хитролиска угрюмо проводила девушек взглядом.
— Жалко мне тебя, убогий ты какой-то. Совсем в тебе ничего прежнего не осталось. Где твоя удаль, погодник? Где твой боевой задор, маг? Встряхнись, тряпка! Вот тебе тучи, а вот тебе жезл от них, иди быстро на арену и без победы не возвращайся. Иначе...
Она поперхнулась словами, поднялась на цыпочки и поцеловала Волнореза в небритую щёку.
— Иначе я пожалею, что впервые в жизни подарила кому-то последние тучи. А жалость контрабандиста, знаешь, не красит. Понял?
Волнорез обнял Лиску и поцеловал в ответ, жадно, как не целовал уже давно. Всё-таки хорошо, что он в ней ошибся.
И отправился на арену, где уже ждали его, третьего участника, красивого молодого погодника по имени Волнорез.
Выиграл он в этом состязании или нет, на самом деле неважно. Важно, что над одной бедной деревней в тот день шёл самый настоящий снег — густой, белый-белый, и снежинки танцевали над полями весёлый, бойкий танец.
Лучше всего мечтается лёжа на раскладушке. Она, конечно же, скрипит, стоит лишь слегка повернуться. И комары, конечно, звенят в темноте сарая. И где-то – или везде – трещат всякие сверчки, цикады и прочие ворчки. И этот звон, и звёзды сквозь щели дырявой крыши, и тёплое дыхание июньской ночи создают этакое мечтательное поле вокруг меня.
Деревня давно оставлена жителями. Кому хочется жить там, где нет водопровода и прочих – проводов? Без интернета и даже без нормального шоссе? Нет, все перебрались в более обжитые и удобные места. Я тоже давно уехал отсюда – лет десять назад. Уехал к более сытой и спокойной жизни, туда, где с утра с чашкой кофе хорошо сидеть за столом перед ноутбуком, а не брести с тяпкой на поля. В городе я живу. Работаю шесть дней в неделю и подрабатываю по вечерам и выходным. Встречаюсь с женщинами – наверное, даже когда-нибудь женюсь. Играю в игры, слушаю музыку, езжу на выставки… редко, но езжу!
Я вкусно ем, пью, курю, успеваю сходить в спортзал два раза в неделю – это если не лень. Ещё в городе можно беседовать с приятелями, ходить в театр или кино, можно обсуждать новости в блогах, тупо пялиться в телевизор, выходить по ночам на балкон с сигаретой.
Но в городе мне не мечтается. Это то, что трудно успеть и то, что нельзя догнать. Мечтать я езжу в деревню. Хотя бы на сутки – обязательно, чтобы захватить волшебную ночь в плен. А лучше на двое, чтобы ещё порыбачить с полуразрушенных мостков и сварить уху.
О чем я мечтаю? Да о разном. Можно сказать, в воображении я рисую различные картины, и придумываю тут же забывающиеся истории. Они чаще всего о каких-нибудь людях. Однажды я намечтал существ с одним крылом. Которые летают один раз в жизни, когда спариваются. Я бы хотел летать, как в детстве во сне. Но почему-то ни разу так и не полетел в жизни - даже на самолёте. Ещё как-то однажды мне примечталась девушка-художница, которая рисует только двери. Нарисует себе дверь на берег моря, но выйти туда не может. Смотрит себе на море, пока не надоест, потом закрывает дверь… и рисует другую. Когда-нибудь она выйдет, но уже не вернётся. Мне бы хотелось попасть в другой мир или хотя бы другую страну, но дальше столицы моего края я никогда нигде не был.
Или вот музыкант – серый менестрель. Он поёт, и люди вокруг засыпают. Никто не помнит, как прекрасны его песни, но едва проснутся – как вспоминают волшебные сны, приснившиеся под мелодии серого менестреля. Он никогда не получит признания! Зато он может усыпить своей песней навеки…
Понимаете, всегда мечтал играть на гитаре и петь, но когда начал учиться – оказалось, что не способен даже просто три аккорда разучить и тем более под них не сфальшивить ну хотя бы одну строчечку…
Просто когда мечтаешь, твоя жизнь не кажется такой уж бессмысленной и бесполезной. Для чего живешь и зачем вообще бегаешь по свету – работаешь, ешь, спишь, трахаешься, болеешь, копишь деньги? Ты по большому счету никто, и звать тебя никак, и не приходится рассчитывать на чудо в тот момент, когда, например, на тебя орёт клиент или когда автобус с тобой на борту накреняется и опрокидывается… В мечтах стараешься помочь, и получается же! Даже можешь представить себя героем! Спасателем десятка-другого автобусных жизней, особенно – женщин и детей. И еще, может быть, стариков, но женщин обязательно… А если в жизни такое? Визжишь от страха. Презираешь себя, но отталкиваешь людей и бежишь бить молотком в стекло…
И вот я лежу на скрипучей брезентовой раскладушке в старом-престаром сарае, пахнущем серым старинным деревом, и всякие там сверчки и стручки точат свои бесконечные песни звёздам…
Я мечтаю, следовательно, существую.
А потом засыпаю.
Июньские грозы – штука странная. Их обещают прогнозы погоды. Даже иногда на мобильный поступают сообщения от МЧС, что буря! Скоро грянет буря! И ничего не происходит, прекрасная погодка стоит, и изнурённая жарой рыба одурманенно клюет полудохлого червя на заре, в тёплой как моя подмышка воде. А вот потом! Среди ясной ночи! Когда ни ветерка!
Я проснулся от невероятного грохота. С сарая сорвало ветхую крышу. Сыпались град, дождь и древесная труха. Вначале даже сухая, потому что крышу не сразу, а постепенно. Её снесло набекрень сарая и довольно долго тащило по земле, и всё это время я соображал, куда деваться и как спасаться. На меня уже напали беспощадные хлесты ливня, и ледяные обмылки колотили плечи и грудь, не спрятанные одеялом. Голову я догадался прикрыть руками.
Странно, но за все годы, которые я ездил сюда в деревню, ничего такого ни разу не происходило. Дождь накрывал меня иногда в дороге или на реке, но так, неожиданно, среди ночи? Он подстерёг меня и накрыл целиком. И отступать было некуда и некогда, вот же засада!
Я запоздало заорал. Всё равно никто не услышит, конечно, но крик из меня так и рвался наружу. Вскочил, накинул мокрое одеяло на голову и плечи и побежал к машине. Машины, моей козочки, не было! Сначала я подумал, что, может быть, её накрыло крышей сарая, но её оттащило уже довольно далеко. Обежал вокруг, надеясь встретить козочку поблизости – увы! Неужели угнали? Здесь, в этих нежилых краях? Невозможно.
Ливень стоял стеной и я стоял вместе с ним. Сперва вода казалась тёплой, потом меня начало колотить от озноба. Сарай трясло, но я прижимался к его стенке, боясь отойти. Вдруг ударит молния?
В итоге она и ударила, в дом по соседству. Там по идее и осталось всего, что три стены и печная труба, вот в трубу и попало. Против моих представлений о молниях, ничего не загорелось, и никаких электрических сполохов я не увидел.
Первой дельной мыслью, осенившей меня, было "домечтался". Небо опрокинулось куда-то и дождь внезапно стал заливать глаза и рот с такой силой, как будто хотел окончательно меня утопить. Я попытался набрать воздуха в лёгкие, как перед нырком на глубину, но так и не набрал – захлебнулся, закашлялся и поплыл по течению. Откуда тут оказалась река, я уже даже не мог сообразить. Наверное, всемирный потоп, вон, машину уже унесло.
Увидел, как вместе со мной по потоку плывёт моя козочка! Бултыхается, как серебристый поплавок, отсвечивая в сполохах молний. Зная, что по реке в грозу плавать опасно, я попытался прибиться к какому-нибудь берегу, но берегов в обозримом пространстве не было.
А что, если это не просто потоп? Что, если меня сейчас вынесет в другой мир? А? Что я там, скажите на милость, стану делать? Я же понимаю, что буду бесполезен как боевая единица или там как учёный. Даже ЕГЭ я сдал плохо, еле-еле дотянул до минимального балла.
Понимаю, самая тупая мысль, посетившая меня, это именно про ЕГЭ. Тут я вздохнул, понял, что дождь уже не хлещет так сильно и можно вобрать в себя нормальную порцию воздуха, и потерял сознание.
Очнулся в сарае. Раскладушка вдребезги, крыши нет, моя козочка стоит у бывшей двери – там, где поставил.
Что я должен думать? Приснилось или нет?
Выкарабкался из мокрого одеяла, снял с себя одежду и как следует отжал. Напялил на себя. В солнечном свете от ткани курился слабый пар.
И только тогда услышал музыку. Красивую мелодию на гитаре.
Там, за машиной, у костра. Там сидели люди. Они пришли сюда с пожитками. Много людей – не меньше десятка. Или больше. Я не умею на взгляд определять точное количество.
Но там был серый менестрель, который давно мечтал, чтобы его творения признали и не засыпали бы при первых аккордах, и девушка, которая хотела выйти в нарисованную дверь.
И другие там были.
В общем, я достал из машины сухую ветровку и второе одеяло, взял ещё пару каких-то вещей и пошёл к тому костру.
Мне бы, конечно, хотелось взять ещё и раскладушку, но я понимал, что тащить её в дорогу будет неудобно. А что предстоит дальний путь, сразу же стало понятно, как только симпатичная молодая художница взяла в руку карандаш и прямо в воздухе начала рисовать
— Я выступаю третьим, завтра с утра, — сказал он невпопад. — Придёшь посмотреть?
— Тю, чтобы встретиться с Ветрадором или Тучегонами? — присвистнула девушка. — То-то они обрадуются. Да ещё и за билет платить... не, я тебя очень люблю и поддерживаю, но мне ещё тучи продавать, на них еще дня два-три спрос будет. Ну всё, пришли, гони деньжата, дружище Волнорез!
Она пересчитала монеты и посмотрела на мага.
— На третью тучу могу устроить скидку, если покажешь фокус прямо вот тут, за складами. Здесь полно потенциальных клиентов, знаешь ли.
"С тремя тучами можно сделать эффектную сцену!" — подумал Волнорез и кивнул. Третья туча ему бы пригодилась! А если вечером как следует заработать, то у него будет целых пять туч! С этим можно будет обставить главных фаворитов, богатых и известных, и получить если уж не первый приз, то хоть какой-нибудь...
— Вот, возьми эту тучку и сделай красиво, — велела Хитролиска, сделавшись деловитой и собранной.
И Волнорез повиновался. В смысле — сделал красиво.
На небольшую площадь за складами плавно стал опускаться снег. Затем туча пошла по кругу, а снежные вихри стали создавать удивительные узоры. Настроение у Волнореза поднялось: фокус был несложный, но танец снежинок ему нравился, и людей привлекал!
— Вон она, — крикнул вдруг кто-то из зевак.
— Кто?
— Знамо кто! Контрабандистка! — зевака оказался переодетым агентом.
Волнорез пустил в его сторону тучку, залепил ему глаза снегом, а Хитролиска удрала со всех ног.
Да и волшебнику пришлось удирать.
По счастью, купленные тучи — даже та, что со скидкой! — остались при Волнорезе. Они тащились за ним низко над домами, цепляя пухлыми животами коньки крыш, флюгера и трубы.
***
Первый день состязаний на фестивале магов-погодников всегда самый весёлый и суматошный. Пожалуй, его не любят лишь те, кому достаётся убирать снег в городе, особенно вокруг арены. В пределах арены маги сами справляются с тем, что осталось после их выступления, ну, или платят кому-нибудь. У некоторых есть ученики, подмастерья — они стараются убрать снег или воду как можно скорее.
Волнорез волновался. Потому пришёл загодя. Над ним кружились три тучи, пухлые, сизоватые, закутанные в два слоя заклинаний, чтобы снег не просыпался раньше времени. Вдруг молодого волшебника дёрнули сзади за рукав. Он уж было обрадовался, что Хитролиска всё-таки пришла, но сзади стояла незнакомая девочка лет десяти или около того. Одета она была довольно плохо для такого холодного дня.
— Извини, у меня совсем ничего нет для тебя, — вздохнул Волнорез. — Я вчера не заработал ни монетки!
Пожалуй, заработок был бы тоже так себе — участие в магических нелегальных боях, но и того не случилось. Вчерашние агенты долго ловили Хитролиску и заглянули во все места, где могли скрываться люди вроде неё. В том числе и нелегальные арены, разумеется.
— Дяденька волшебник, — прошептала девочка еле слышно, — я из деревни. Тут недалеко! Дяденька волшебник, в летние игры все тучи сюда стянули, в зимние тоже... денег у нас на погоду совсем нет, пропадаем совсем! А нам бы снега чуть-чуть, поля прикрыть и огороды. Кто платить может, потом бросовые тучи тут покупает после фестивалей. А у нас ни денег, ни урожая. Помогите нам, а?
Волнорез сел возле девочки на корточки.
— Я ведь не умею тучи отгонять, — сказал он, — разве что только чуть-чуть. Это тебе к Тучегонам надо.
Девочка всхлипнула.
— У Тучегонов я вчера былаааа, — сказала она, — и у дяденьки Ветрадора тоже былаааа... Все гонят, все ругаются, все денег хотят! А где нам взять? Той осенью помёрзло всё, весной посохло, летом сгорелоооо...
— Но я не умею перегонять тучи, — попробовал ещё раз объяснить Волнорез. — Я только фокусы да драться... ну, или бури усмирять ещё на море могу. Мог, — поправил он сам себя. — А тут перегонять надо!
— У меня братик есть, он умеет, — всхлипнула девочка, — он пошёл к пиратам просить!
Волнорез вздохнул. У контрабандистов свои законы. Как вчера Лиска ему объяснила? Так и сказала: принцип никогда ничего и никому...
— Ладно, — вздохнул он. — Где он, твой брат? Вот выступлю, всё, что останется, вам отдам... Правда, что там с трёх туч останется?
Тут затрубили, зааплодировали, засвистели. Зычный голос глашатая, помноженный магией вдесятеро, объявил начало шествия. К арене стянулись тучи.
Кто заметит, что их вдруг станет на три меньше? Волнорез подбросил на ладони круглую печать. Девочка замахала руками, стала звать брата. Пришёл мальчик лет четырнадцати, и волшебник, глядя на его худобу и скудную, хоть и аккуратную, одежонку, убедился в правильности своих намерений.
Вложил в руку паренька печать и прощально посмотрел на тучи. С неба сыпались редкие мелкие снежинки.
Но этому городу снега в ближайшее время перепадёт немало. Всё, что не выпадет на поля, будет здесь и потом пойдёт в переработку.
А в деревне снег ой как нужен...
— Ну ты чего, — огорчённо сказала Хитролиска, протолкавшись сквозь толпу. — На шествие не вышел, у расписания нет тебя. А я, между прочим, пришла! Я, между прочим, еле пролезла без билета-то! Где тучи, дурень?
Волнорез отвернулся.
— Тебе не понять, — сказал он. — Я тебя вот очень люблю, Лиска, правда, только сейчас не начинай. Нотаций я уже не выдержу.
— Да пошёл ты, — сердито цыкнула зубом Хитролиска. — Я тебе, между прочим, ещё две тучи лишних притащила. Мне их помощница подогнала уже после того, как мой склад накрыли.
Она поманила жезлом две кособокие небольшие тучки. Снега на них, на первый взгляд, было не так уж много. Но зато форма интересная и завитки так и плясали: дикие тучки, что над морем гнездятся. Резвые, словно лошадки!
— Я на мели, — развёл руками Волнорез. — Понимаешь, какое дело... крестьяне. У них там снега совсем нет, не уродилось ничего. Но ты не волнуйся, я знаю, что даром ты ничего и никому, так что я просто постою и посмотрю, как другие играют. Я, знаешь, даже люблю это — со стороны смотреть.
Мимо прошла группа барышень, нарядных, надушенных. Одна из них ревниво смерила Лиску взглядом, другая сказала:
— Господин Волнорез! А мы за вас болеть пришли!
Остальные только хихикали и жеманились. Хитролиска угрюмо проводила девушек взглядом.
— Жалко мне тебя, убогий ты какой-то. Совсем в тебе ничего прежнего не осталось. Где твоя удаль, погодник? Где твой боевой задор, маг? Встряхнись, тряпка! Вот тебе тучи, а вот тебе жезл от них, иди быстро на арену и без победы не возвращайся. Иначе...
Она поперхнулась словами, поднялась на цыпочки и поцеловала Волнореза в небритую щёку.
— Иначе я пожалею, что впервые в жизни подарила кому-то последние тучи. А жалость контрабандиста, знаешь, не красит. Понял?
Волнорез обнял Лиску и поцеловал в ответ, жадно, как не целовал уже давно. Всё-таки хорошо, что он в ней ошибся.
И отправился на арену, где уже ждали его, третьего участника, красивого молодого погодника по имени Волнорез.
Выиграл он в этом состязании или нет, на самом деле неважно. Важно, что над одной бедной деревней в тот день шёл самый настоящий снег — густой, белый-белый, и снежинки танцевали над полями весёлый, бойкий танец.
Глава 6. Обычный мечтатель
Лучше всего мечтается лёжа на раскладушке. Она, конечно же, скрипит, стоит лишь слегка повернуться. И комары, конечно, звенят в темноте сарая. И где-то – или везде – трещат всякие сверчки, цикады и прочие ворчки. И этот звон, и звёзды сквозь щели дырявой крыши, и тёплое дыхание июньской ночи создают этакое мечтательное поле вокруг меня.
Деревня давно оставлена жителями. Кому хочется жить там, где нет водопровода и прочих – проводов? Без интернета и даже без нормального шоссе? Нет, все перебрались в более обжитые и удобные места. Я тоже давно уехал отсюда – лет десять назад. Уехал к более сытой и спокойной жизни, туда, где с утра с чашкой кофе хорошо сидеть за столом перед ноутбуком, а не брести с тяпкой на поля. В городе я живу. Работаю шесть дней в неделю и подрабатываю по вечерам и выходным. Встречаюсь с женщинами – наверное, даже когда-нибудь женюсь. Играю в игры, слушаю музыку, езжу на выставки… редко, но езжу!
Я вкусно ем, пью, курю, успеваю сходить в спортзал два раза в неделю – это если не лень. Ещё в городе можно беседовать с приятелями, ходить в театр или кино, можно обсуждать новости в блогах, тупо пялиться в телевизор, выходить по ночам на балкон с сигаретой.
Но в городе мне не мечтается. Это то, что трудно успеть и то, что нельзя догнать. Мечтать я езжу в деревню. Хотя бы на сутки – обязательно, чтобы захватить волшебную ночь в плен. А лучше на двое, чтобы ещё порыбачить с полуразрушенных мостков и сварить уху.
О чем я мечтаю? Да о разном. Можно сказать, в воображении я рисую различные картины, и придумываю тут же забывающиеся истории. Они чаще всего о каких-нибудь людях. Однажды я намечтал существ с одним крылом. Которые летают один раз в жизни, когда спариваются. Я бы хотел летать, как в детстве во сне. Но почему-то ни разу так и не полетел в жизни - даже на самолёте. Ещё как-то однажды мне примечталась девушка-художница, которая рисует только двери. Нарисует себе дверь на берег моря, но выйти туда не может. Смотрит себе на море, пока не надоест, потом закрывает дверь… и рисует другую. Когда-нибудь она выйдет, но уже не вернётся. Мне бы хотелось попасть в другой мир или хотя бы другую страну, но дальше столицы моего края я никогда нигде не был.
Или вот музыкант – серый менестрель. Он поёт, и люди вокруг засыпают. Никто не помнит, как прекрасны его песни, но едва проснутся – как вспоминают волшебные сны, приснившиеся под мелодии серого менестреля. Он никогда не получит признания! Зато он может усыпить своей песней навеки…
Понимаете, всегда мечтал играть на гитаре и петь, но когда начал учиться – оказалось, что не способен даже просто три аккорда разучить и тем более под них не сфальшивить ну хотя бы одну строчечку…
Просто когда мечтаешь, твоя жизнь не кажется такой уж бессмысленной и бесполезной. Для чего живешь и зачем вообще бегаешь по свету – работаешь, ешь, спишь, трахаешься, болеешь, копишь деньги? Ты по большому счету никто, и звать тебя никак, и не приходится рассчитывать на чудо в тот момент, когда, например, на тебя орёт клиент или когда автобус с тобой на борту накреняется и опрокидывается… В мечтах стараешься помочь, и получается же! Даже можешь представить себя героем! Спасателем десятка-другого автобусных жизней, особенно – женщин и детей. И еще, может быть, стариков, но женщин обязательно… А если в жизни такое? Визжишь от страха. Презираешь себя, но отталкиваешь людей и бежишь бить молотком в стекло…
И вот я лежу на скрипучей брезентовой раскладушке в старом-престаром сарае, пахнущем серым старинным деревом, и всякие там сверчки и стручки точат свои бесконечные песни звёздам…
Я мечтаю, следовательно, существую.
А потом засыпаю.
Июньские грозы – штука странная. Их обещают прогнозы погоды. Даже иногда на мобильный поступают сообщения от МЧС, что буря! Скоро грянет буря! И ничего не происходит, прекрасная погодка стоит, и изнурённая жарой рыба одурманенно клюет полудохлого червя на заре, в тёплой как моя подмышка воде. А вот потом! Среди ясной ночи! Когда ни ветерка!
Я проснулся от невероятного грохота. С сарая сорвало ветхую крышу. Сыпались град, дождь и древесная труха. Вначале даже сухая, потому что крышу не сразу, а постепенно. Её снесло набекрень сарая и довольно долго тащило по земле, и всё это время я соображал, куда деваться и как спасаться. На меня уже напали беспощадные хлесты ливня, и ледяные обмылки колотили плечи и грудь, не спрятанные одеялом. Голову я догадался прикрыть руками.
Странно, но за все годы, которые я ездил сюда в деревню, ничего такого ни разу не происходило. Дождь накрывал меня иногда в дороге или на реке, но так, неожиданно, среди ночи? Он подстерёг меня и накрыл целиком. И отступать было некуда и некогда, вот же засада!
Я запоздало заорал. Всё равно никто не услышит, конечно, но крик из меня так и рвался наружу. Вскочил, накинул мокрое одеяло на голову и плечи и побежал к машине. Машины, моей козочки, не было! Сначала я подумал, что, может быть, её накрыло крышей сарая, но её оттащило уже довольно далеко. Обежал вокруг, надеясь встретить козочку поблизости – увы! Неужели угнали? Здесь, в этих нежилых краях? Невозможно.
Ливень стоял стеной и я стоял вместе с ним. Сперва вода казалась тёплой, потом меня начало колотить от озноба. Сарай трясло, но я прижимался к его стенке, боясь отойти. Вдруг ударит молния?
В итоге она и ударила, в дом по соседству. Там по идее и осталось всего, что три стены и печная труба, вот в трубу и попало. Против моих представлений о молниях, ничего не загорелось, и никаких электрических сполохов я не увидел.
Первой дельной мыслью, осенившей меня, было "домечтался". Небо опрокинулось куда-то и дождь внезапно стал заливать глаза и рот с такой силой, как будто хотел окончательно меня утопить. Я попытался набрать воздуха в лёгкие, как перед нырком на глубину, но так и не набрал – захлебнулся, закашлялся и поплыл по течению. Откуда тут оказалась река, я уже даже не мог сообразить. Наверное, всемирный потоп, вон, машину уже унесло.
Увидел, как вместе со мной по потоку плывёт моя козочка! Бултыхается, как серебристый поплавок, отсвечивая в сполохах молний. Зная, что по реке в грозу плавать опасно, я попытался прибиться к какому-нибудь берегу, но берегов в обозримом пространстве не было.
А что, если это не просто потоп? Что, если меня сейчас вынесет в другой мир? А? Что я там, скажите на милость, стану делать? Я же понимаю, что буду бесполезен как боевая единица или там как учёный. Даже ЕГЭ я сдал плохо, еле-еле дотянул до минимального балла.
Понимаю, самая тупая мысль, посетившая меня, это именно про ЕГЭ. Тут я вздохнул, понял, что дождь уже не хлещет так сильно и можно вобрать в себя нормальную порцию воздуха, и потерял сознание.
Очнулся в сарае. Раскладушка вдребезги, крыши нет, моя козочка стоит у бывшей двери – там, где поставил.
Что я должен думать? Приснилось или нет?
Выкарабкался из мокрого одеяла, снял с себя одежду и как следует отжал. Напялил на себя. В солнечном свете от ткани курился слабый пар.
И только тогда услышал музыку. Красивую мелодию на гитаре.
Там, за машиной, у костра. Там сидели люди. Они пришли сюда с пожитками. Много людей – не меньше десятка. Или больше. Я не умею на взгляд определять точное количество.
Но там был серый менестрель, который давно мечтал, чтобы его творения признали и не засыпали бы при первых аккордах, и девушка, которая хотела выйти в нарисованную дверь.
И другие там были.
В общем, я достал из машины сухую ветровку и второе одеяло, взял ещё пару каких-то вещей и пошёл к тому костру.
Мне бы, конечно, хотелось взять ещё и раскладушку, но я понимал, что тащить её в дорогу будет неудобно. А что предстоит дальний путь, сразу же стало понятно, как только симпатичная молодая художница взяла в руку карандаш и прямо в воздухе начала рисовать
