– Нет! Вы здесь потому, что, если вы выведаете какие-нибудь секретные сведения, утечки не будет, – заявил Ульдис. – Простите за цинизм, но вы выбраны из-за того, что гарантированно унесёте все наши секреты в могилу.
– Ну и это тоже, – улыбнулся Кириэ. – Хотя ограничители вряд ли помешают передать информацию, если нам так захочется…
– Я помешаю, – сказал я.
На лицах Плохих появились почти одинаковые усмешки. Я понимал этих людей. Они видели меня впервые. И то, что они лицезрели, было не слишком презентабельно с их точки зрения. Худощавый, ничем не примечательный, в очках… Так меня видели со стороны. Не с руки было посвящать посторонних в некоторые свои тайны. Да на то они и тайны, собственно!
– Передача информации недопустима, – сказал Ульдис. – Но дела ваши я изучил, и… Вам просто некому её передавать.
Плохие даже не попытались изобразить, что помрачнели. Заухмылялись пуще прежнего. Кажется, этих троих уже не смущали никакие слова о том, что их жизни вот-вот прервутся.
– Идёмте, – произнёс я, видя, что приём у профессора закончился. –Устрою вас в общежитии, а затем покажу, где здесь столовая. Сотрудникам полагается бесплатное трехразовое питание. Кроме того, перекусы и вечерний чай стоят совсем недорого, – сказал я, сохраняя этакую чуть рассеянную невозмутимость. – В домиках общежития не положено хранить и употреблять пищу и алкоголь. Последний запрещён по всей территории научного комплекса.
– Ютан, сладенький, ты лучше всех, – нежно проворковала Лэйсия.
– И если ты хотя бы подышишь не так в её сторону – я тебе задам, Ютан-сладенький, – ещё нежнее сказал Кириэ. – Потому что Лэйси должна стать моей женщиной.
– Я скорее отдамся палачу, чем тебе, ди Уэй, – тут же плеснула на него ненавистью Лэйсия.
И снова я увидел жёлтые огоньки в её медово-карих глазах.
Определённо, эта женщина постепенно забирала надо мной всякую власть. И я был совершенно не против.
Я оборотень, и с этим уже вряд ли что-то можно сделать. Меня зовут Лэйсия, ну или Лэйси, кому как больше нравится. А мою вторую сущность зовут внутренняя псина, и мы с нею не дружим.
Среди хронических заболеваний оборотней одна из самых частых – это аллергия. На неё не действует наша знаменитая регенерация, она достаёт лучших из нас в любой ипостаси и от неё одно спасение: избавиться от аллергена… Так вот, однажды меня настигла аллергия на Кириэ ди Уэя.
Ещё в тюремном сортировочном блоке, где мы встретились, эта болезнь проявилась во всей красе. Сортировочная – место, куда вас швыряют, невзирая на расу, пол, возраст, непереносимость чего бы то ни было и общее физическое состояние. А учитывая, что среди преступников есть нестабильные маги, различные оборотни и метаморфы, гиганты и крохи, гномы, люди, эльфы и всяческая нечисть, физическое состояние всем понижают искусственно. То есть мы практически ползали, голые и одурманенные, и никому уже не до половых и расовых различий.
Тем не менее этот гвоздь без шляпки подполз ко мне и продемонстрировал свой недвусмысленный интерес к моей персоне.
– Мы с тобой здесь единственные, кто не утратил привлекательности, – сказал он.
– Прости, но ты ошибаешься, – ответила я. – Ты абсолютно не привлекателен.
Бледный до синевы, осунувшийся, с грязными, некогда светлыми волосами, он пошатывался и держался за стенку. Кругом стоял стон подавленных антимагическим фоном несчастных тварей, и очередь на осмотр еле-еле двигалась, потому что ни у кого не было сил шевелиться достаточно быстро. И то, что у этого извращенца в таких условиях зашевелился и поднялся интерес, мне отнюдь сейчас не льстило.
– К тому же, – продолжила я, бросая беглый взгляд на восставшее достоинство, – рядом стоит некромант, как знать, может быть, это его рук дело.
– Каких ещё рук?! – возмутился голый парень, с трудом державшийся на ногах. – Чтоб я трогал Кайре, эту кучку дерьма? Да ни за какие блага мира!
– Говорят, некромантам необязательно касаться дохляков, чтобы их поднять, – вкрадчиво заметила я.
Блондинчик шевельнул ноздрями, но тут же переменился в лице и буквально силой заставил себя засмеяться.
– Всё равно мы все умрём, – сказал он, – так какая тебе разница? Меня зовут Кириэ ди Уэй.
– Твой дружок-некромант назвал тебя «Кайре», – хмыкнула я.
– Я ему не дружок! – возмутился голый некромант ещё сильнее.
Я заметила, что у него не в порядке лицо. Было похоже на результат проклятия «чтоб тебя скосорылило», популярного у простых ведьм.
– Но вы знакомы, – уточнила я.
– До суда коротали место в камерах напротив. Ничего личного, Ригфолд, но псих ты просто кромешный, – сказал Кириэ.
– А ты психопат конченый, – огрызнулся Ригфолд. – Не верь ему, он обольстил даже охранницу женской половины. А с приставом слюбился в перерыве заседания суда.
– Надеюсь, пристав хоть был женского пола, – задумчиво протянула я.
Подколки словно и не действовали на Кириэ.
– Говорят, смертникам положено последнее желание. Хочу, чтобы его исполнила ты, – сказал он, неотрывно взирая в мои глаза.
Я поняла и пристава, и охранницу, и прочих жертв этого белобрысого несчастья. Они махом попадались в сети соблазнителя, хотя тот даже не пользовался магией. Обладал редкостным притяжением. Моё им сочувствие, всем тем женщинам, которых он поимел – но я не такая. У оборотней устойчивость к магии почти так же сильна, как и регенерация – вот почему нас так сложно истребить. Хотя, конечно, некоторые очень стараются. А в ответ на обаяние этого блондина у меня попросту разыгралась почесуха.
– Увы, засранец, – ответила я с наслаждением. – Твои чары на меня не действуют.
– Это потому, что ради тебя я их не применяю. Одурманивание, как и насилие – не мой метод, – пояснил Кириэ. – Будь у меня времени побольше – я завоевал бы тебя и…
– Не задерживаем очередь, не задерживаем, – протяжно выкрикнули из дверей сортировочной. – Шевелим булками!
Очередь задвигалась, но, пройдя всего пару шагов, снова застыла.
– А хочешь, я тебе расскажу про тебя? – предложил Кириэ. – У тебя была не слишком насыщенная жизнь, затем горячий роман и перемена места после тяжёлого расставания. Да? Так? Ты долго не могла устроиться на место, но потом тебе повезло. Образование выручило: сумела закрепиться на хорошей должности в… Ммм… В каком-то университете. Или академии – без разницы, в общем-то, главное, что-то связанное с образованием. Несчастный случай… Хм, а за что тебя сюда-то?
Он пригляделся ко мне, прищурился, и вдруг озадаченно почесал переносицу.
– Ничего себе.
– Больше не хочешь знакомиться поближе? – ухмыльнулась я.
Маги, разумеется, могут в любом разглядеть – что он такое есть. Не все маги, но многие. Этот был способный! Вот способности-то его и подвели. Как бы заикой теперь не стал! Вон и интерес подувял – не на половину шестого, конечно, но почти.
– А ещё я знаю, какой ты оборотень, ты собака, – сказал Кириэ уже не так радостно. – И знаешь, я тебе сочувствую. Не из-за породы, а из-за того, что случилось.
– Иди ты со своим сочувствием, – я призадумалась, а куда в коридоре перед дверями сортировочной можно пойти, но как-то не сумела придумать. – Хорошо бы никогда больше тебя не видеть.
– Увы, прекрасная незнакомка, – вздохнул Кириэ, – мы еще непременно увидимся. Как минимум один раз – на виселице. Это тебе не Варкарн, где всё индивидуально и с огоньком, это Знагур, маленькая грязная столица Сиагарда, в которой виселицы на полдюжины мест.
– Тогда попрошу палача повесить тебя подальше от меня, – нашлась я.
Некромант – дружок этого пошляка – вдруг надрывно загоготал. Смешно ему… Вообще-то мне тоже стало смешно. Да и Кириэ усмехнулся.
– Ригфолд, – сказал он, – ты слышал? Дама желает быть повешенной подальше от нас.
Так мы и познакомились.
Забегая вперёд: нет, я не полюбила Кириэ ди Уэя и Ригфолда Бастера.
Но после сортировки нас, смертников, отделили от остальных узников и бросили в блок для тех, кого определили на казнь. И там я с этими двумя соседствовала, пожалуй, даже чересчур плотно.
Нашим тюремщикам изначально было плевать, каково там смертникам в таких условиях. Да, крошечные камеры были отдельными, но что толку? Отделённые друг от друга лишь решётками, мы сосуществовали на виду у соседей, вдыхали общие миазмы и слышали всё, что только доносилось до ушей. Тут не было никаких секретов и никакой возможности что-либо скрыть.
К примеру, когда удавился парень из соседней с Ригом камеры, Бастер его непроизвольно оживил, несмотря на сильный магоподавляющий фон, который тут не ослабевал ни на минуту. В итоге весь блок лицезрел две истерики: самоубийцы-неудачника и Ригфолда. Тюремщики, впрочем, так и не поняли, что была попытка самоубийства, они просто пришли и напинали тех, кто шумит. Самое странное – так это отношение ко мне Кириэ. Подавленные, скрюченные, до невозможности грязные, буквально гниющие мы ждали казни. Так почему этот глупый блондин продолжал со мной флиртовать, тянул через решётку руки, чтобы коснуться меня? А деваться особо было некуда, «отделение» у каждого было ровно такого размера, чтобы можно было спать, свернувшись, словно креветка. Кириэ вёл себя так, словно мы на свидании, каждый день разговаривал со мной, не обращая внимания ни на насмешки, ни на ругань товарищей по смертному блоку. И обращался так непринуждённо и по-светски… будто бы он всё ещё оставался холёным кавалером, а я прекрасной дамой.
Тянулись дни, и только Кириэ скрашивал их. В иные дни я бывала ему за это благодарна, в другие хотелось, чтобы его уже увели навсегда.
Мы должны были провести в своих камерах месяц, чтобы окончательно потерять человеческий облик. Казни в Знагуре проводились публично, приурочиваясь к какому-нибудь празднику, и народ должен был видеть, что убийцы – это не люди. Это отвратительные создания, противные даже богам, и подлежат уничтожению.
Самое печальное, что я не считала себя неправой. Дали бы мне шанс – убила бы вновь. Моя внутренняя псина всегда со мной соглашалась. Но и невиновными мы себя не считали. Убийство – не лучший выход из ситуации. Просто иногда он кажется единственным.
Итак, нам предстоял целый месяц вонючего ада в этой тюрьме. Повезло тем, у кого были небольшие оконца возле пола. Там хотя бы дышать было можно. Впрочем, как – повезло… Раз в два-три дня нас поливали из шланга, смывая грязь и с нас, и с пола. И зловонные потоки стекали через камеры этих заключенных именно в те оконца.
Но однажды утром, когда наш печальный срок уже подходил к концу, меня разбудили бодрые голоса. В смертный блок вошёл чистый, подтянутый, лучащийся светом Страж Добра и Порядка. Не знаю, кто как, а оборотни всегда выделяют таких из любой толпы. Как бы ты ни был светел, Страж неизменно будет светлее. Они буквально источают свет… и при этом, как ни странно, не показывают ни высокомерия, ни самодовольства. Страж остановился возле клетушки Ригфолда, присел на корточки, разглядывая спящего некроманта, затем кивнул тюремщикам, и те выволокли Рига в узкий коридор.
– Не тррррожьте! – завопил бедняга спросонья. – У меня ещё три дня жизни, вы не смеете их отнимать!
– Не беспокойся, тебе ничего не угрожает, – сказал Страж спокойно. – Лелкас, прошу вас, помогите человеку.
– Где человек? Не вижу, – буркнул невежливый тюремщик, и Страж поднялся, становясь выше его на целую голову.
– Лелкас, я понимаю, почему вы не преисполнены человеколюбия, – сказал он очень спокойно. – Но хочу напомнить, что не разделяю ваших взглядов. У меня приказ короля. Ему нужны три узника из этого блока. Вы хотите ослушаться?
Тюремщик, ворча, подхватил грязное худое тело и потащил на закорках – Ригфолд не мог идти, потому что уже почти месяц находился практически без движения. Затем Страж Добра и Порядка осмотрел ещё нескольких заключённых, пока не вернулся почти на то же самое место… нет, не к пустой клетушке Ригфолда Бастера, а к соседней. Постоял возле товарища по несчастью, жившего впритык ко мне, и повернулся в мою сторону.
– Вы тоже пойдёте со мной, лиада, – сказал очень вежливо.
– Что? Куда? – спросила я.
– Нам нужны лучшие из худших, – непонятно ответил Страж.
Но я уже догадалась! Меня, как обычно, брали, чтобы приглядеть за кем-то. Наверно, следить, чтобы глупый Ригфолд не натворил что-нибудь. Моя всегдашняя ответственность внезапно возродилась из той грязи, в которой валялась давным-давно. Главное, чтобы никто не посмел как-то привязывать меня к Бастеру, чтобы всё было добровольно.
– А для чего вам они… нужны? – спросил кто-то из клетушки по соседству. – Может, я подойду?
– Какие-нибудь опыты, – буркнул Кириэ, находящийся в следующей за моей клетушке. – Плевать. Оставьте Лэйсию в покое, оборотни не годятся для магических изысканий или пыток. Возьмите лучше меня!
– Обязательно, именно вас я и искал, – без крупицы иронии ответил Страж.
Вот так мы и получили временную отсрочку от казни.
Мы долго не могли поверить, что это происходит. Душ, нательное бельё, привычная одежда – мы получили то, в чём были арестованы, только вычищенное и местами даже починенное! – нормальная еда и человеческое обращение. Оказывается, всего за месяц можно отвыкнуть от всего этого и начать бояться подавиться вкусным куском или даже просто притронуться к чистым трусам. Мы получили задание.
Правда, взамен магподавителя нам внедрили в мозг ограничители. С ними мы не тупили так нещадно, как в тюрьме, но череп всё-таки ломило от боли. Кириэ и Риг тут же похвастались, что могут применять магию – правда, очень ограниченно, и потом голова у них совсем уж раскалывалась. Ну, а я обнаружила, что могу обернуться. Могу! Но не буду. Мне лишняя головная боль ни к чему!
Кроме этого, мне достался антиоборотневый ошейник, а Кириэ и Ригу добавили к ограничителям ещё какие-то чары.
Уже на другой день, с утра, Страж Добра и Порядка (он предпочёл остаться для нас безымянным, ссылаясь на некую миссию) открыл нам портал в королевскую секретную лабораторию. Как нам объяснили – в эту лабораторию вообще порталы не создавались, но кабинет заведующего был исключением. И хорошо, иначе бы на дорогу ушла неделя, а то и больше.
Кириэ, правда, сказал, что всё наоборот и жаль, а то бы мы целую неделю куда-то ехали, любуясь пейзажами. Но я-то ни долгой дороги, ни пейзажей не люблю, мне бы побыстрее до места добраться!
– Отнеситесь к заданию серьёзно и со всей ответственностью, – сказал Страж, стоя перед порталом. – Если вы выполните его, до получите ещё два-три месяца жизни… Скажем, три или четыре – это можно будет устроить.
Кириэ ди Уэя передёрнуло.
– Лучше сразу после задания казните нас, – заявил он. – Нижайше прошу! Вернуться в этот блевотник, да ещё на такой долгий срок…
– Два или три месяца жизни в более гуманных условиях, – продолжил страж, будто не слыша его. – В Варкарне есть тюремный блок для высокопоставленных приговорённых – их содержат вполне сносно.
И страж повёл носом, словно от нас всё ещё пованивало. Но я, чуткая к запахам, точно не ощущала ничего, кроме запаха мыла и терпковатых мужских духов. Это, конечно, Кириэ щедро себя полил из запасов стражей – Ригфолд был попроще и ограничился только мытьём.
– Лиад ди Уэй, к вам у меня будет ещё одна просьба, – сказал страж ещё вежливей, чем всегда.
– Ну и это тоже, – улыбнулся Кириэ. – Хотя ограничители вряд ли помешают передать информацию, если нам так захочется…
– Я помешаю, – сказал я.
На лицах Плохих появились почти одинаковые усмешки. Я понимал этих людей. Они видели меня впервые. И то, что они лицезрели, было не слишком презентабельно с их точки зрения. Худощавый, ничем не примечательный, в очках… Так меня видели со стороны. Не с руки было посвящать посторонних в некоторые свои тайны. Да на то они и тайны, собственно!
– Передача информации недопустима, – сказал Ульдис. – Но дела ваши я изучил, и… Вам просто некому её передавать.
Плохие даже не попытались изобразить, что помрачнели. Заухмылялись пуще прежнего. Кажется, этих троих уже не смущали никакие слова о том, что их жизни вот-вот прервутся.
– Идёмте, – произнёс я, видя, что приём у профессора закончился. –Устрою вас в общежитии, а затем покажу, где здесь столовая. Сотрудникам полагается бесплатное трехразовое питание. Кроме того, перекусы и вечерний чай стоят совсем недорого, – сказал я, сохраняя этакую чуть рассеянную невозмутимость. – В домиках общежития не положено хранить и употреблять пищу и алкоголь. Последний запрещён по всей территории научного комплекса.
– Ютан, сладенький, ты лучше всех, – нежно проворковала Лэйсия.
– И если ты хотя бы подышишь не так в её сторону – я тебе задам, Ютан-сладенький, – ещё нежнее сказал Кириэ. – Потому что Лэйси должна стать моей женщиной.
– Я скорее отдамся палачу, чем тебе, ди Уэй, – тут же плеснула на него ненавистью Лэйсия.
И снова я увидел жёлтые огоньки в её медово-карих глазах.
Определённо, эта женщина постепенно забирала надо мной всякую власть. И я был совершенно не против.
ГЛАВА 4. Как бы глазами Лэйсии Хайэрт: тюремные страсти
Я оборотень, и с этим уже вряд ли что-то можно сделать. Меня зовут Лэйсия, ну или Лэйси, кому как больше нравится. А мою вторую сущность зовут внутренняя псина, и мы с нею не дружим.
Среди хронических заболеваний оборотней одна из самых частых – это аллергия. На неё не действует наша знаменитая регенерация, она достаёт лучших из нас в любой ипостаси и от неё одно спасение: избавиться от аллергена… Так вот, однажды меня настигла аллергия на Кириэ ди Уэя.
Ещё в тюремном сортировочном блоке, где мы встретились, эта болезнь проявилась во всей красе. Сортировочная – место, куда вас швыряют, невзирая на расу, пол, возраст, непереносимость чего бы то ни было и общее физическое состояние. А учитывая, что среди преступников есть нестабильные маги, различные оборотни и метаморфы, гиганты и крохи, гномы, люди, эльфы и всяческая нечисть, физическое состояние всем понижают искусственно. То есть мы практически ползали, голые и одурманенные, и никому уже не до половых и расовых различий.
Тем не менее этот гвоздь без шляпки подполз ко мне и продемонстрировал свой недвусмысленный интерес к моей персоне.
– Мы с тобой здесь единственные, кто не утратил привлекательности, – сказал он.
– Прости, но ты ошибаешься, – ответила я. – Ты абсолютно не привлекателен.
Бледный до синевы, осунувшийся, с грязными, некогда светлыми волосами, он пошатывался и держался за стенку. Кругом стоял стон подавленных антимагическим фоном несчастных тварей, и очередь на осмотр еле-еле двигалась, потому что ни у кого не было сил шевелиться достаточно быстро. И то, что у этого извращенца в таких условиях зашевелился и поднялся интерес, мне отнюдь сейчас не льстило.
– К тому же, – продолжила я, бросая беглый взгляд на восставшее достоинство, – рядом стоит некромант, как знать, может быть, это его рук дело.
– Каких ещё рук?! – возмутился голый парень, с трудом державшийся на ногах. – Чтоб я трогал Кайре, эту кучку дерьма? Да ни за какие блага мира!
– Говорят, некромантам необязательно касаться дохляков, чтобы их поднять, – вкрадчиво заметила я.
Блондинчик шевельнул ноздрями, но тут же переменился в лице и буквально силой заставил себя засмеяться.
– Всё равно мы все умрём, – сказал он, – так какая тебе разница? Меня зовут Кириэ ди Уэй.
– Твой дружок-некромант назвал тебя «Кайре», – хмыкнула я.
– Я ему не дружок! – возмутился голый некромант ещё сильнее.
Я заметила, что у него не в порядке лицо. Было похоже на результат проклятия «чтоб тебя скосорылило», популярного у простых ведьм.
– Но вы знакомы, – уточнила я.
– До суда коротали место в камерах напротив. Ничего личного, Ригфолд, но псих ты просто кромешный, – сказал Кириэ.
– А ты психопат конченый, – огрызнулся Ригфолд. – Не верь ему, он обольстил даже охранницу женской половины. А с приставом слюбился в перерыве заседания суда.
– Надеюсь, пристав хоть был женского пола, – задумчиво протянула я.
Подколки словно и не действовали на Кириэ.
– Говорят, смертникам положено последнее желание. Хочу, чтобы его исполнила ты, – сказал он, неотрывно взирая в мои глаза.
Я поняла и пристава, и охранницу, и прочих жертв этого белобрысого несчастья. Они махом попадались в сети соблазнителя, хотя тот даже не пользовался магией. Обладал редкостным притяжением. Моё им сочувствие, всем тем женщинам, которых он поимел – но я не такая. У оборотней устойчивость к магии почти так же сильна, как и регенерация – вот почему нас так сложно истребить. Хотя, конечно, некоторые очень стараются. А в ответ на обаяние этого блондина у меня попросту разыгралась почесуха.
– Увы, засранец, – ответила я с наслаждением. – Твои чары на меня не действуют.
– Это потому, что ради тебя я их не применяю. Одурманивание, как и насилие – не мой метод, – пояснил Кириэ. – Будь у меня времени побольше – я завоевал бы тебя и…
– Не задерживаем очередь, не задерживаем, – протяжно выкрикнули из дверей сортировочной. – Шевелим булками!
Очередь задвигалась, но, пройдя всего пару шагов, снова застыла.
– А хочешь, я тебе расскажу про тебя? – предложил Кириэ. – У тебя была не слишком насыщенная жизнь, затем горячий роман и перемена места после тяжёлого расставания. Да? Так? Ты долго не могла устроиться на место, но потом тебе повезло. Образование выручило: сумела закрепиться на хорошей должности в… Ммм… В каком-то университете. Или академии – без разницы, в общем-то, главное, что-то связанное с образованием. Несчастный случай… Хм, а за что тебя сюда-то?
Он пригляделся ко мне, прищурился, и вдруг озадаченно почесал переносицу.
– Ничего себе.
– Больше не хочешь знакомиться поближе? – ухмыльнулась я.
Маги, разумеется, могут в любом разглядеть – что он такое есть. Не все маги, но многие. Этот был способный! Вот способности-то его и подвели. Как бы заикой теперь не стал! Вон и интерес подувял – не на половину шестого, конечно, но почти.
– А ещё я знаю, какой ты оборотень, ты собака, – сказал Кириэ уже не так радостно. – И знаешь, я тебе сочувствую. Не из-за породы, а из-за того, что случилось.
– Иди ты со своим сочувствием, – я призадумалась, а куда в коридоре перед дверями сортировочной можно пойти, но как-то не сумела придумать. – Хорошо бы никогда больше тебя не видеть.
– Увы, прекрасная незнакомка, – вздохнул Кириэ, – мы еще непременно увидимся. Как минимум один раз – на виселице. Это тебе не Варкарн, где всё индивидуально и с огоньком, это Знагур, маленькая грязная столица Сиагарда, в которой виселицы на полдюжины мест.
– Тогда попрошу палача повесить тебя подальше от меня, – нашлась я.
Некромант – дружок этого пошляка – вдруг надрывно загоготал. Смешно ему… Вообще-то мне тоже стало смешно. Да и Кириэ усмехнулся.
– Ригфолд, – сказал он, – ты слышал? Дама желает быть повешенной подальше от нас.
Так мы и познакомились.
Забегая вперёд: нет, я не полюбила Кириэ ди Уэя и Ригфолда Бастера.
Но после сортировки нас, смертников, отделили от остальных узников и бросили в блок для тех, кого определили на казнь. И там я с этими двумя соседствовала, пожалуй, даже чересчур плотно.
Нашим тюремщикам изначально было плевать, каково там смертникам в таких условиях. Да, крошечные камеры были отдельными, но что толку? Отделённые друг от друга лишь решётками, мы сосуществовали на виду у соседей, вдыхали общие миазмы и слышали всё, что только доносилось до ушей. Тут не было никаких секретов и никакой возможности что-либо скрыть.
К примеру, когда удавился парень из соседней с Ригом камеры, Бастер его непроизвольно оживил, несмотря на сильный магоподавляющий фон, который тут не ослабевал ни на минуту. В итоге весь блок лицезрел две истерики: самоубийцы-неудачника и Ригфолда. Тюремщики, впрочем, так и не поняли, что была попытка самоубийства, они просто пришли и напинали тех, кто шумит. Самое странное – так это отношение ко мне Кириэ. Подавленные, скрюченные, до невозможности грязные, буквально гниющие мы ждали казни. Так почему этот глупый блондин продолжал со мной флиртовать, тянул через решётку руки, чтобы коснуться меня? А деваться особо было некуда, «отделение» у каждого было ровно такого размера, чтобы можно было спать, свернувшись, словно креветка. Кириэ вёл себя так, словно мы на свидании, каждый день разговаривал со мной, не обращая внимания ни на насмешки, ни на ругань товарищей по смертному блоку. И обращался так непринуждённо и по-светски… будто бы он всё ещё оставался холёным кавалером, а я прекрасной дамой.
Тянулись дни, и только Кириэ скрашивал их. В иные дни я бывала ему за это благодарна, в другие хотелось, чтобы его уже увели навсегда.
Мы должны были провести в своих камерах месяц, чтобы окончательно потерять человеческий облик. Казни в Знагуре проводились публично, приурочиваясь к какому-нибудь празднику, и народ должен был видеть, что убийцы – это не люди. Это отвратительные создания, противные даже богам, и подлежат уничтожению.
Самое печальное, что я не считала себя неправой. Дали бы мне шанс – убила бы вновь. Моя внутренняя псина всегда со мной соглашалась. Но и невиновными мы себя не считали. Убийство – не лучший выход из ситуации. Просто иногда он кажется единственным.
Итак, нам предстоял целый месяц вонючего ада в этой тюрьме. Повезло тем, у кого были небольшие оконца возле пола. Там хотя бы дышать было можно. Впрочем, как – повезло… Раз в два-три дня нас поливали из шланга, смывая грязь и с нас, и с пола. И зловонные потоки стекали через камеры этих заключенных именно в те оконца.
Но однажды утром, когда наш печальный срок уже подходил к концу, меня разбудили бодрые голоса. В смертный блок вошёл чистый, подтянутый, лучащийся светом Страж Добра и Порядка. Не знаю, кто как, а оборотни всегда выделяют таких из любой толпы. Как бы ты ни был светел, Страж неизменно будет светлее. Они буквально источают свет… и при этом, как ни странно, не показывают ни высокомерия, ни самодовольства. Страж остановился возле клетушки Ригфолда, присел на корточки, разглядывая спящего некроманта, затем кивнул тюремщикам, и те выволокли Рига в узкий коридор.
– Не тррррожьте! – завопил бедняга спросонья. – У меня ещё три дня жизни, вы не смеете их отнимать!
– Не беспокойся, тебе ничего не угрожает, – сказал Страж спокойно. – Лелкас, прошу вас, помогите человеку.
– Где человек? Не вижу, – буркнул невежливый тюремщик, и Страж поднялся, становясь выше его на целую голову.
– Лелкас, я понимаю, почему вы не преисполнены человеколюбия, – сказал он очень спокойно. – Но хочу напомнить, что не разделяю ваших взглядов. У меня приказ короля. Ему нужны три узника из этого блока. Вы хотите ослушаться?
Тюремщик, ворча, подхватил грязное худое тело и потащил на закорках – Ригфолд не мог идти, потому что уже почти месяц находился практически без движения. Затем Страж Добра и Порядка осмотрел ещё нескольких заключённых, пока не вернулся почти на то же самое место… нет, не к пустой клетушке Ригфолда Бастера, а к соседней. Постоял возле товарища по несчастью, жившего впритык ко мне, и повернулся в мою сторону.
– Вы тоже пойдёте со мной, лиада, – сказал очень вежливо.
– Что? Куда? – спросила я.
– Нам нужны лучшие из худших, – непонятно ответил Страж.
Но я уже догадалась! Меня, как обычно, брали, чтобы приглядеть за кем-то. Наверно, следить, чтобы глупый Ригфолд не натворил что-нибудь. Моя всегдашняя ответственность внезапно возродилась из той грязи, в которой валялась давным-давно. Главное, чтобы никто не посмел как-то привязывать меня к Бастеру, чтобы всё было добровольно.
– А для чего вам они… нужны? – спросил кто-то из клетушки по соседству. – Может, я подойду?
– Какие-нибудь опыты, – буркнул Кириэ, находящийся в следующей за моей клетушке. – Плевать. Оставьте Лэйсию в покое, оборотни не годятся для магических изысканий или пыток. Возьмите лучше меня!
– Обязательно, именно вас я и искал, – без крупицы иронии ответил Страж.
Вот так мы и получили временную отсрочку от казни.
***
Мы долго не могли поверить, что это происходит. Душ, нательное бельё, привычная одежда – мы получили то, в чём были арестованы, только вычищенное и местами даже починенное! – нормальная еда и человеческое обращение. Оказывается, всего за месяц можно отвыкнуть от всего этого и начать бояться подавиться вкусным куском или даже просто притронуться к чистым трусам. Мы получили задание.
Правда, взамен магподавителя нам внедрили в мозг ограничители. С ними мы не тупили так нещадно, как в тюрьме, но череп всё-таки ломило от боли. Кириэ и Риг тут же похвастались, что могут применять магию – правда, очень ограниченно, и потом голова у них совсем уж раскалывалась. Ну, а я обнаружила, что могу обернуться. Могу! Но не буду. Мне лишняя головная боль ни к чему!
Кроме этого, мне достался антиоборотневый ошейник, а Кириэ и Ригу добавили к ограничителям ещё какие-то чары.
Уже на другой день, с утра, Страж Добра и Порядка (он предпочёл остаться для нас безымянным, ссылаясь на некую миссию) открыл нам портал в королевскую секретную лабораторию. Как нам объяснили – в эту лабораторию вообще порталы не создавались, но кабинет заведующего был исключением. И хорошо, иначе бы на дорогу ушла неделя, а то и больше.
Кириэ, правда, сказал, что всё наоборот и жаль, а то бы мы целую неделю куда-то ехали, любуясь пейзажами. Но я-то ни долгой дороги, ни пейзажей не люблю, мне бы побыстрее до места добраться!
– Отнеситесь к заданию серьёзно и со всей ответственностью, – сказал Страж, стоя перед порталом. – Если вы выполните его, до получите ещё два-три месяца жизни… Скажем, три или четыре – это можно будет устроить.
Кириэ ди Уэя передёрнуло.
– Лучше сразу после задания казните нас, – заявил он. – Нижайше прошу! Вернуться в этот блевотник, да ещё на такой долгий срок…
– Два или три месяца жизни в более гуманных условиях, – продолжил страж, будто не слыша его. – В Варкарне есть тюремный блок для высокопоставленных приговорённых – их содержат вполне сносно.
И страж повёл носом, словно от нас всё ещё пованивало. Но я, чуткая к запахам, точно не ощущала ничего, кроме запаха мыла и терпковатых мужских духов. Это, конечно, Кириэ щедро себя полил из запасов стражей – Ригфолд был попроще и ограничился только мытьём.
– Лиад ди Уэй, к вам у меня будет ещё одна просьба, – сказал страж ещё вежливей, чем всегда.
