ГЛАВА 1. Вторая древнейшая
Говорят, что журналистика – это вторая древнейшая профессия. Тьери не была занудой, но с этим высказыванием бы поспорила. Есть куда более древние, и речь даже не о продажной любви. Вот, к примеру, наемные убийцы появились куда раньше журналистов. Иначе акулы пера расплодились бы куда как раньше и активнее неприличных женщин. Их было бы некому резать.
– Рэнс Вальер? Добрый день! Позвольте представиться, меня зовут Тьери Мэпл, я корреспондентка «Вечернего звона», – произнесла девушка скороговоркой и вместо приветствия услышала:
– Ааа! Как же вы достали! Откуда только вы берёте номер моего криса?
И, конечно, смахнул изображение со своего кристалла связи. В ответ крис Тьери тут же погас.
– Я его прибью, – сказала журналистка сердито, глядя на пустые тёмные грани кристалла.
– Такого-то красавчика? – хмыкнула Дороти, коллега из-за соседнего с моим стола.
– Козла такого, Дотти, козла! Будем называть вещи своими именами, – ответила Тьери. – Интервью с ним стоит у меня в приоритетах, а я со вчерашнего дня никак не могу его поймать, чтобы назначить дату и место.
– Ну-ну, – сказала Дотти. – Ещё пара дней, и шеф тебя сам прибьёт, если у тебя не будет хотя бы предварительной договорённости с этим… Козликом.
Дороти Ардей явно завидовала коллеге. Она сама хотела встретиться с Уорреном Вальером. Тьери вчера вот только слышала, как она с кем-то по артефакту связи говорила! И прозвучало «было бы куда как проще, если бы на интервью с Вальером поехала я». Из криса её кто-то поутешал, но Дотти, кажется, до сих пор за это переживала.
– Мне нужно это интервью, – сказала Тьери раздражённо. – Настолько нужно, что клянусь шляпой шефа, я готова его выдумать.
– Нельзя высасывать из пальца то, что можно высосать из другого места, – сказал корреспондент Фальк Эсперо, который сидел через два стола по левую руку от Тьери.
– Фууу, – сказала Дотти. – Как не стыдно?
– Я журналист, мне стыд неведом, – хихикнул Эсперо и показал Дотти язык.
Девушка кинула в него скомканным листком, и Фальк его поймал. Пока эти двое кидались бумажками, Тьери вышла из редакции – снаружи было прохладно, заканчивался последний месяц осени, первые заморозки едва коснулись вмиг поседевших древесных крон в парках и на аллеях города. И воздух был вкусно пахнущий, прозрачный, наполненный грустью по покинувшей город роскошной рыжей осени. Но некогда было грустить.
Уоррен Вальер, артист, не далее как вчера получивший самую престижную премию на международном театральном фестивале, должен был дать интервью Тьери! И во что бы то ни стало. Девушка снова воспользовалась артефактом связи, на этот раз не показывая своего лица – кристаллы передавали сейчас только облетевшую крону клёна, низко опустившего ветви над скамейкой. На одной ветке сиротливо болтался давно засохший, но так и не сдавшийся листок. Вот и Тьери пока не думала сдаваться.
– Кто это? – отрывисто спросил Вальер.
– Рэнс желает получить незабываемые впечатления? – вкрадчиво спросила Тьери своим самым обольстительным голосом.
– Опять журналисты? – воскликнул актёр, которого было не провести такими фокусами. – Прошлая была хотя бы хорошенькая. А ты, видно, такая страшная, что и лица не покажешь?
– О нет, рэнс Вальер, вы ошибаетесь, – сказала Тьери, довольная своей провокацией. – Речь идёт не о красоте, а о вечности. Желаете попасть в вечность? Интервью с вами займёт передовицу газеты, а потом останется в памяти её читателей. А если мы с вами возьмём ежегодную премию «Алмазное перо», то считайте – прославимся на весь мир.
– Не прячься, как тебя там… Терри из «Вечернего бреда»? – устало сказал Вальер. – Я узнал голос, у меня превосходная музыкальная память, и эти нотки как у треснувшего колокольчика я не забуду уже никогда. К сожалению.
– Чего не скажешь о памяти на имена, – вполголоса заметила корреспондентка, а потом сказала уже отчетливее. – Тьери Мэпл, таблоид «Вечерний звон». Вы согласны на интервью?
– Завтра, кофейня «Гляссе», в полдень, – распорядился актёр. – И только попробуй опоздать, Терри.
– Тьери.
– Ты переоцениваешь себя. И недооцениваешь моё снисхождение к тебе. Если мне будет угодно называть тебя «Сявка», ты будешь «Сявкой», понятно? – процедил Вальер.
А Тьери ведь от радости позабыла о его дурной репутации!
Интересно, почему он вообще согласился? Уж хорошенькость-то вряд ли была причиной. Конечно, Тьери Мэпл видела себя в зеркало каждый день и могла поручиться за то, что она – симпатичная молодая рэнса. Во всяком случае, лицо у неё было чистенькое, свеженькое, правда, веснушки то и дело норовили выскочить на носу и скулах. И волосы с трудом укладывались в приличную причёску – они были тёмные, упруго-волнистые. Фигурой тоже Богиня не обделила, хотя одарила и не так щедро, как ту же Дотти.
Но ведь актёра окружали прекраснейшие женщины. Раскованные красавицы-актрисы, длинноногие танцовщицы, пёстрая толпа поклонниц… Нет, дело было не во внешности.
Тьери пощёлкала розовым ноготком по кристаллу связи и пришла к выводу, что Вальер просто решил поглумиться над незадачливой журналисткой. Не даст интервью, а скажет что-нибудь унизительное и в то же время такое, что не вывалишь в газету как сенсацию. Хотя его и газетами не напугаешь. О плохом характере и скандальных высказываниях актёра что газеты, что журналы писали уже достаточно! Кажется, Вальеру даже нравилось, когда выходили статьи и заметки о том, как глупо он разыграл кого-нибудь из журналистской братии. Оскорбление фотографа, унижение корреспондента – всё это уже было. Не говоря уж о том, что Вальер отпускал шуточки ниже пояса и фривольные замечания по поводу внешности журналисток на интервью в еженедельнике «Знаменитые, богатые и красивые».
Так что да, скорее всего, задумал пакость.
Прода от 29.09.2025, 18:37
Тьери мрачно улыбнулась сама себе, натянула теплые перчатки и пошла искать фотографа для завтрашней встречи.
И вскоре возле редакции поймала одного подходящего. Не кого-нибудь, а самого Скарпена. Сын позапрошлого мэра, он прибился к газете в дни уже угасающей славы своего престарелого отца. Сейчас Эмони Скарпену было за сорок. Он был не слишком опрятен, неуклюж и фотографировал просто ужасно, но считал себя непризнанным гением камеры. Лица на его снимках выходили страшенными. Уж если была на лице бородавка – камера обязательно делала её максимально уродливой. Если торчал возле носа зреющий прыщ – можно быть уверенным, что на фото этот прыщ будет главным героем, затмевая всё остальное лицо. Камера выхватывала пятна, морщинки, а на общих фотоснимках люди чаще всего не походили сами на себя, а не то оказывались с закрытыми глазами.
И девушка перехватила такого фотографа совершенно неслучайно! Если Вальеру угодно пошутить с Тьери и «Вечерним звоном», что ж, посмотрим, кто там в итоге посмеется последним.
– Завтра у меня интервью с Вальером, – похвалилась Тьери с порога редакции, когда Скарпен был найден и предупреждён об интервью.
В редакционном зале было не особенно многолюдно, но те, кто услышал, впечатлились.
– Ого, – сказал Фальк, – что ты ему пообещала, услугу за услугу? Что-то сладкое, да? Я бы тоже не отказался от твоих услуг, мышка.
– Тоже мне котик, – огрызнулась Тьери. – Будешь гадости говорить, скажу шефу, пусть даст тебе репортаж о бездомных доделывать.
Это было жестоко: упомянутый репортаж уже два раза менял журналистов, потому что одного побили и ограбили, а второй подхватил какую-то заразу. Оба оказались слабаками и материал не сдали. А он был заказной от городского совета.
– Ладно бы просто бездомные, а вот что мертвяки неупокоенные там бродят – это страшно, – пожаловался Фальк.
– Вот именно, – припечатала Тьери. – Не стоит забывать, как там страшно, в этих подворотнях и закоулках.
– Смотри, как бы тебя саму за враньё не отправили в эти подворотни, – завистливо сказала Дотти.
– За какое враньё? – моментально вспыхнула Тьери.
– За вот это самое! – нагло ответила Дотти.
– Ты про Вальера? У меня правда с ним завтра интервью.
– Где? – фыркнула Дотти. – В твоём воображении?
– Нет, в «Гляссе», – от обиды Тьери даже позабыла, что такие вещи лучше не разглашать.
Случалось, что журналисты перехватывали друг у друга самые интересные или «хлебные» темы, шансы, публикации и даже должности. Тут надо держать ухо востро. А Тьери вот проболталась. Вовремя прикусила язычок и не сказала, во сколько. И на том спасибо этому болтливому придатку.
ГЛАВА 2. Интервью с козлом
Утро не задалось – весь день будет насмарку. И чем хуже это «не задалось», тем больше наловишь неудач!
Для начала в семь часов не прозвонил будильник, потому что Тьери забыла его завести. Определить точное время оказалось затруднительно: за окном было ещё сумеречно. Часы-кулон, которые Тьери носила на цепочке, тоже остановились.
Торопясь и волнуясь, девушка поставила на плиту кофейник и заглянула к соседке, чтобы узнать время поточнее. Спугнула там какого-то хмурого полуодетого мужика, в панике с руганью унёсшегося вниз по лестнице. Хозяйка съёмного жилья перехватила парня у выхода, и там завязался скандал. Соседка вместо ответа на вопрос «Люси, который час?» рассказала Тьери, что она думает о всюду сующих нос журналюгах.
Если б не другая соседка, милостиво сообщившая время через дверь, Тьери бы так и осталась в неведении. К счастью, час был ещё достаточно ранний, без пяти восемь, и насмерть она ещё не опаздывала, но вот череда так себе событий пока и не думала прерываться.
Из-за беготни по соседям кофе сбежал, запахло горелым, а вместо завтрака Тьери пришлось мыть плиту. Ну и ладно: всё равно сахар и сливки закончились, а еды в доме никакой не нашлось. Журналистке вечно было некогда заниматься бытом, вот и получилось, что она осталась голодной.
Шипя от раздражения, Тьери принялась одеваться. Последние тёплые чулки пустили стрелку, пришлось в спешке их зашивать. Поскорее надела плотную шерстяную серую юбку, которую с вечера даже отчистила по подолу, выбрала немаркую голубую блузку с серыми манжетами и планкой, узкий галстучек с кокетливой булавкой. Наскоро заколола непослушные локоны шпильками и надела стёганый капор с пуховой отделкой. В подкладке удобного пальто с пелеринкой обнаружилась огромная дыра по шву, но тут уж девушка сдалась, не стала снова хвататься за иголку.
Вышло в общем-то неплохо, но, крутясь перед зеркалом, Тьери зацепилась ногой за выдвинутый ящик обувного комода и здорово ушибла лодыжку. Даже ботинок после этого зашнуровывать было больно. Намотав на шею шарф, девушка поспешила на службу.
По пути она перехватила в ларьке кофе, такой дрянной, что началась изжога. Попыталась как-то исправить это, заев напиток молочным муссом из той же лавочки, где брала кофе. Но то ли молоко кислило, то ли ещё что-то было не так, а во рту поселился противный привкус.
В редакции Тьери Мэпл получила резкий выговор от шефа за опоздание. К тому же коварная Дотти успела занять фотографа Скарпена и уехать с ним в неизвестном направлении. И вообще свободных фотографов не оказалось! А какой таблоид без картинок и фотоснимков?!
Рэнса Мэпл была вне себя от ярости, но и не думала ни сдаваться, ни унывать. Даже лучше, если она будет одна! У неё была старенькая камера в ящике стола. Тьери взглянула на часы и убедилась, что есть часок на подзарядку камеры. Тьери заменила в аппарате магический кристалл и села, наконец, на стул, чтобы выдохнуть. Выдыхая, поняла, что высокий ворот блузки и тёплый шарф её душат. Сняла шарф и расстегнула пару пуговок. Стало легче! Чтобы отвлечься, Тьери взяла блокнот и карандашом набросала там уже третий вариант плана интервью – вчера сделала два, но всегда лучше иметь запасной.
Но и тут судьба-проруха не успокоилась. Уже через пару минут Тьери поняла, что сидеть ей как-то не очень уютно. Сунула руку под юбку и поняла, что кто-то разлил на стуле нечто противное и липкое. Да это же растаявшее клубничное желе! Вот гадость… Пришлось бежать в туалет, замывать пятно. Желе смылось, но юбка потемнела от воды.
Можно было бы попросить кого-нибудь из коллег помочь. У Ниссель была запасная юбка, хозяйственная и разумная администратор Элиссен владела бытовой магией и могла высушить, починить и выгладить что угодно. Но Тьери решила, что лучше затаиться и не двигаться. Мало ли какая ещё неудача её подстережёт.
В общем, судя по тому, как началось это утро, Тьери лучше было бы остаться дома.
Прода от 01.10.2025, 17:41
Без четверти полдень Тьери собралась идти и поискала шарф на столе. Его не было. Может быть, она сунула его в ящик или оставила в уборной? Но искать было некогда! Девушка поспешно застегнула воротничок, накинула пальто и шляпу и пулей выскочила из здания редакции и поспешила к кофейне «Гляссе». Не стала брать наёмный экипаж, поскольку улицы Центра в дневное время часто были слишком переполнены. Так и было: на перекрёстке Яркой улицы с проспектом Благоденствия, что вёл прямиком к Торговой площади, движение встало. Даже по тротуарам пройти можно было с трудом.
Всё дело было в столкновении большого грузового фургона с многоместным кэбом. Кажется, пара лошадей даже поранилась. Люди из перевернувшегося кэба не пострадали, но возмущались, собирая свои пожитки из раскрывшихся чемоданов и лопнувших узлов. Сновали мальчишки, кто-то потихоньку растаскивал какие-то товары из расколовшихся ящиков и вещи пассажиров. На тротуаре два стража свистками и окриками пытались призвать всех к порядку, суетились лекари, чья карета стояла тут же, окончательно перекрывая проход. Тьери двинула в обход по другой стороне улицы, но ей снова не повезло. В который уж раз за сегодня!
– А ну стойте-ка, – преградил ей путь молоденький симпатичный страж с ушами, торчащими по обе стороны от фуражки.
Он походил на забавного мышонка из книжки с картинками. Как там было? «Новый год в Мышином городе», кажется! «Быстро крошки соберём, и на пару грошиков купим в лавке чернослив, чтоб пудинг был хороший!»
– Офицер? – польстила городскому стражу Тьери, хотя и видела, что перед нею новичок. – В чём дело?
– Журналистам сюда нельзя! – строго сказал паренёк, краснея ушами.
– Простите, рэнс офицер, но мне сейчас нет дела до столкновения! – честно сказала Тьери. – Мне нужно к двенадцати попасть на Торговую площадь, у меня важное интервью в кафе.
– Это вы говорите так, а на самом деле хотите сфотографировать происшествие, – сказал мышиный стражник запальчиво. – Нам не велено никого пропускать туда, кроме врачей и детективов.
– А если я, допустим, детектив?
– Нет. Они уже там, все, – сказал паренёк. – А вы со своей камерой… Идите, в общем… в редакцию. Пожалуйста.
И откозырял, показывая, что разговор закончен, а хода журналистке нет. В отместку она вскочила на скамейку, вызывая осуждение прохожих, и издалека сделала несколько снимков события.
А после побежала искать обход. В голове роились многочисленные нелестные эпитеты в адрес тех, кто устроил аварию, кем бы они ни были, городской стражи и зевак. Досталось почему-то и детективам, хотя они наверняка были ни при чём. И пробираясь дворами – там были дома, заборы, ворота и калитки, палисадники и закрытые садики – перебирала в уме синонимы к слову «дураки».
Из хитрого жилого лабиринта рэнса Мэпл выбралась без двух минут полдень.
