ГЛАВА 1.
Хэтти получила дверью в лоб, и это было последней каплей в тот день. Прикладывая к здоровенной шишке носовой платок с завёрнутым в него льдом, она мрачно поклялась, что покинет Дом Исцеления при первом же удобном случае. Поклялась далеко не в первый раз и зная, что снова станет клятвопреступницей.
– Я бы ушла уже сегодня, сил моих нет, но сейчас уже слишком поздно, чтобы тащиться домой из пригорода, – ворчала она.
– Значит, не уйдёшь, – сказал брат-исцелитель Родорт, забирая у Хэтти платок со льдом и взамен прикладывая к больному месту руку. – Ничего, ушиб не такой уж сильный. Сейчас пройдет.
И брат-исцелитель слегка улыбнулся.
– Это всё Нила, – сказала Хэтти. – Выскочила из комнаты пациента, словно тот за нею гнался.
– Привыкай, Хэрриет, здесь такое случается. Хотя, разумеется, Нила не должна была проявлять резкость. От сестёр-утешительниц ждут несколько иных эмоций.
Родорт ещё немного помолчал и добавил:
– Хотя не могу осуждать.
И ни слова о пациенте. Хэтти поняла только по взгляду да полуулыбке: Нила не выдержала контакта. Дом Исцеления видал всякое, и не был нацелен на простых пациентов. Тут исцеляли магически одарённых, часто – попавших в непростую ситуацию, ещё чаще – оказавшихся на грани жизни и смерти. Но всё-таки Конуэя ничто не оправдывало. Это был самый грубый, самый отвратительный, самый нетерпимый ко всем тип во всём Видденгене, а может, и во всем мире.
– А я как-то даже и не подумала о том, чьей именно дверью мне прилетело по лбу, – виновато сказала Хэтти.
Брат-исцелитель убрал руку – в магии больше не было нужды. Хэтти коснулась лба, и не нашла там болезненной шишки.
– Когда прилетает по лбу дверью, меньше всего думаешь о том, чья это дверь, – сказал мудрый Родорт. – Ты можешь спать в своей комнате, тебе никто не помешает.
Хэтти только вздохнула. Здесь у сестёр-утешительниц были небольшие комнатки на первом этаже, но далеко не каждая ночевала в Доме Исцеления. Особенно если до дома было не так далеко. Родители Хэтти жили буквально через квартал! Но вот только бывать там девушка не любила. В Доме Исцеления про это уже проведали – среди чутких на эмоции сестёр и братьев сложно что-то утаить.
Так что Хэтти осталась ночевать, в который уж раз. Голова, конечно, уже не болела, да и усталость после исцеления прошла сама собой. Пациент Хэтти выписался, вряд ли кто-то ещё потребовал бы её среди ночи… Да, оставаться было совершенно необязательно. Но и домой не тянуло.
Утро началось с Конуэя. Он бродил по этажу сестёр-целительниц и заунывно выкликал:
— Нила! Нила!
Но никто не отзывался. Это потому, что Нила, скорее всего, ушла вчера домой, доведённая невыносимым пациентом. Хлопнуть дверью было в её стиле. Ну и авось на сей раз никому дверью в лоб не досталось!
Главная сестра-утешительница Глория Финн вышла в коридор примерно одновременно с Хэтти. Как всегда, безупречная – настолько, что закрадывались сомнения, а спит ли Глория. Девушки помоложе шутили, что она стоит в шкафу ночью, чтобы не помять своё идеальное одеяние. Да! Обычные люди ходят в одежде, а жрицы в храме, короли с королевами и Главная сестра Глория Финн носят одеяния. И делают это безупречно.
– Что произошло, лээрт Конуэй? – вопросила Глория.
Больной рванулся к ней из последних сил. Выглядел он плохо. Одетый только в рубаху до колен, с влажными, свисающими на вспотевший лоб волосами, бледный. Глаза безумные. Когда он пробежал мимо Хэтти, от него повеяло настоящим безумием. Хэтти поёжилась. Не хотелось бы ей быть сестрой-утешительницей такого пациента! Хорошо, что она еще не так давно в Доме Исцеления, и сложного больного никто ей не доверит.
Хорошо, что...
Конуэй вдруг вернулся на пару шагов и посмотрел на Хэтти. Та поплотнее запахнула наспех накинутый халат, хотя фланелевая рубашка была почти по-монастырски строгой и скрывала тело от шеи до щиколоток. Безумный взгляд окинул девушку с ног до головы, и Хэтти отшатнулась, встретившись глазами с огненным взором. Да, в светлых глазах Конуэя металось пламя. И боги не сумели бы помочь тому, кого оно опалит.
– Маг огня, – прошептала Хэтти.
Конуэй криво усмехнулся и протянул руку, словно хотел коснуться тёмных растрепанных волос девушки или её щеки. Но не успел: Главная сестра-утешительница уже была рядом.
– Идёмте, Гленнар, – мягко сказала она, беря пациента под локоть. – Вам здесь не стоит находиться, вы перепугаете всех наших девочек. А ведь вам надлежит защищать их от врага, а не создавать для них угрозу.
Конуэй вдруг всхлипнул.
– Враг силен, – сказал он.
«О чем это они? – удивилась Хэтти. – Никаких врагов и близко нет – не слышала, чтобы где-то сейчас бушевала война!»
– Давайте не будем никого посвящать в военные тайны, – уговаривала тем временем Глория. – Я провожу вас и помогу...
– Нила! Она убита? – мучительно выкрикнул пациент, обернувшись от конца коридора.
Хэтти не сдержалась и ахнула, потому что внезапно накатившее отчаяние Конуэя чуть не сбило её с ног.
– Нет, что вы, лээрт Конуэй, – сказала Глория с лёгким упреком. – Никто не убит, все в порядке.
Он вырвался из рук сестры-утешительницы и вернулся к Хэтти. Девушке бы скрыться у себя в комнате, но она замерла на пороге, и Конуэй схватил её в объятия. Ох, какой же он был сильный!
– Когда они придут за тобой, я всех убью, – доверительно сказал больной. – Ты будешь утешать меня?
Хэтти никогда так отчаянно не мотала головой, как сейчас, и это огорчило безумца. Пламя, которое было уже улеглось в его сумасшедших глазах, вспыхнуло вновь.
– Ты тоже не понимаешь! Вы все не понимаете!
Глория снова взяла его под руку уже решительнее и крепче.
– Гленнар, всё хорошо. Вам не придется никого убивать. Пойдемте, брат-исцелитель на вас посмотрит.
– Она не хочет быть моей сестрой-утешительницей, – с горечью, поразившей Хэтти в самое сердце, сказал Конуэй, уходя.
И Хэтти подумала, что он неправ. Она уже почти этого хотела. Боль пациента, его смятение и сумасшествие хотелось исправить. Наверное, впервые за то недолгое время, что Хэтти была сестрой-утешительницей, ей действительно захотелось кого-то утешить.
ГЛАВА 2.
Завтрак в общей столовой прошёл достаточно спокойно. Сёстры-утешительницы и братья-целители обычно мало разговаривали друг с другом, и тому было множество причин. Во-первых, всем надо было настроиться каждому на своих пациентов. У многих, опытных сестёр было по несколько больных сразу. Во-вторых, беседовать о больных с другими запрещалось, а о них поговорить хотелось больше всего. Ну и в-третьих, утешительницы уставали от общения в стенах Дома Исцеления.
Но уж если хотели поболтать – не оттащишь. И, когда к Хэтти подсела приятельница, Элиза, девушка только вздохнула: сейчас начнётся болтовня. Но сегодня подруга не торопилась делиться впечатлениями и сплетнями, а только попросила посидеть рядом с Хэтти. У Элизы было узкое личико, по-птичьи быстрые и тёмные глаза – воробушек, да и только! Или сорока.
– Мне нездоровится, – сказала она на вопрос старшей подруги. – Знобит и живот прихватывает. Я уже сделала, что могла – не помогает.
– Ну, если уж у тебя не получилось, – развела руками Хэтти. – Ты же столько знаешь! Ну а почему ты не обратишься к брату Орнальду или к брату Маю?
Элиза как-то сжалась, ссутулилась и горестно вздохнула.
– Мне страшно, – сказала она. – Можно, я расскажу тебе, когда мы выйдем за пределы Дома? Это относится к...
И девушка указала на стол, за которым сидели пациенты. Не на кого-то конкретного, лишь в ту сторону кивнула, но Хэтти поняла. В последнее время Элиза была занята лишь с одним больным – красивым и молодым магом, оставшимся без магии и оттого впавшим в депрессию. Парень вряд ли был сильно старше своей утешительницы.
– Нельзя обсуждать пациентов, – вздохнула Хэтти.
Любопытство принялось точить изнутри – ещё не сильно, но уже ощутимо.
– Можно обсуждать свои личные дела, – возразила Элиза так серьёзно, что у Хэтти дрогнуло сердце. – Мы не будем называть имён и ты не будешь спрашивать. А я буду намекать – не говорить прямо. Надеюсь, всё будет понятно.
И у девушки вдруг задрожали губы и заблестели глаза.
Хэтти поспешно доела молочный суп с голубикой и рисом, кусочек хлеба с маслом и сыр. Выпила какао, не чувствуя вкуса. И, тайком оглядевшись – не попросит ли кто остаться, не назначит ли главная сестра какого-нибудь пациента раньше времени – взяла Элизу под локоток.
– Мы можем прогуляться с часок, пока не начнут распределять новые дела, – сказала она так, чтобы наверняка слышали другие. – Дальше парка не пойдем, холодновато сегодня, наверное.
Элиза могла бы поддержать, но промолчала. Кажется, она с трудом сдерживала слезы.
У Хэтти подруги были только до переезда в Альгрей к дальней родне отца, да и те после окончания школы стали постепенно отдаляться. Когда Хэтти вышла замуж, Торн постепенно отвадил от их дома всех старых друзей и подружек, причем своих тоже. «Нам никто не нужен», – убеждал он. Особенно когда Хэтти заговорила о ребенке.
Уже четыре года проживая в Альгрее, Хэтти ни с кем так и не сошлась. После Торна не хотелось даже поворачивать голову в сторону других мужчин – и вовсе не потому, что Торн был так хорош. Просто расставание далось болезненно им обоим.
И вот за каких-то там три с небольшим месяца в Доме Исцеления Хэтти вдруг поняла, что дорожит приятельскими отношениями – с Элизой, Агнесс, Пэтси, Родортом и другими сестрами и братьями. С Родортом, пожалуй, больше всего. Но и маленькая темноглазая Элиза тоже была чем-то дорога Хэтти. С нею было можно обсуждать даже самое интимное, Элиза всегда знала, что чем лечится – ей бы в исцелительницы идти, да только...
Целители тут все были мужчины. А утешали лишь женщины. Так повелось!
А в парке было хорошо, осень щедро раскрашивала все кругом, и тем удивительней казалось, что тёмно-красные розы живой изгороди до сих пор не отцвели. Крупные пышные цветки гармонировали с зеленью, которая едва только начала где-то багроветь, а где-то желтеть.
– Люблю розы, – сказала Хэтти.
– Розы – это слишком популярно, – отозвалась Элиза рассеянно. – Мне нравятся лилии. Особенно тёмные, но и белые тоже хороши...
– Помню, бабушка делала лукум с розовыми лепестками. Она у меня южанка, – с лёгкой улыбкой, вызванной воспоминаниями, проговорила Хэтти. – А потом, как мы сюда приехали, уже никакого варенья из абрикосов, никакого лукума с розами... Да и бабушки-то уже нет.
Элиза шмыгнула носом и взяла подругу под руку.
– Я тебе сочувствую.
– Ты обещала мне рассказать что-то с недоговорками и намеками, – напомнила Хэтти, когда они оставили Дом Исцеления далеко за деревьями, беседками и сараями.
Тут парк уже переходил в почти настоящий лес. Он тянулся вдоль всего Альгрея, и только дорожки со скамейками и фонарями напоминали, что это всё еще парк. Иногда газеты писали о храбрых грибниках, которые уходили с тропы и терялись на склонах лесистого холма. Что странно: ниже ведь была железная дорога, её очень хорошо слышали все обитатели Дома Исцеления!
– Но ни слова о пациенте, – предупредила Элиза.
– Ни словечка, – согласилась Хэтти.
– Я беременна, – брякнула подруга.
Хэтти, подобрав юбки, села на пень. Элиза осталась стоять, зябко сутуля худые плечи.
– Я не приняла вовремя противозачаточное снадобье. Думала, он любит меня... Но нет. Завтра он уезжает… к своей невесте.
Сказала и заплакала.
Это было так обычно и буднично. Дом Исцелений полнился похожими историями. Мало того, каждую неделю Главная сестра Глория Финн говорила с девушками о том, что утешать пациента можно абсолютно всеми доступными им способами, если только сами сестры не против. Отношения между больными и девушками порицались лишь на словах. Любовная практика считалась хорошей встряской для выгоревших, обессилевших, уставших от жизни, раненых магов. Многие из них потерпели поражение от более сильных на соревнованиях или в поединках чести. Кое-кто получил физические увечья и не справился с выгоранием на полицейской службе или в регулярной армии. Были маги-работяги с тяжелой работой – спасатели, которые выезжали в шахты на обвалы, на заводские аварии и прочие ужасные происшествия. А после помощь требовалась уже таким спасателям!
Сестры-утешительницы могли утешить любым способом, который выберут, а мужчины-маги о таких способах вспоминали ой как нередко. Молодой пациент Элизы прибыл покалеченным на стройке, где работал подъёмником – многие брали на такую работу сильных магов-стихийников, это было дешевле машин. Здоровенная плита размозжила парню ногу и, как ни старались братья-исцелители, спасти её не удалось. Элиза сделала всё возможное, чтобы вытащить молодого мага из депрессии… и вот результат. Выбраться-то он выбрался. За счёт краткого и яркого, наверняка полного эмоций романа. Однако теперь Элиза была ему не нужна.
– Но старшие сёстры всегда напоминают, чтобы мы предохранялись! Сама сестра Финн всегда сама раздаёт противозачаточные порошки, и следит, чтобы в аптечке Дома они не переводились! – сказала Хэтти. – И ведь... Элиза, ведь ещё не поздно? Ты еще можешь…
Элиза перестала плакать и сердито, даже зло сказала:
– Конечно, не могу! Ребенок ни в чём не виноват! Да и...
Она едва не назвала имя пациента. Буквально запихала его себе обратно в глотку и, переждав пару секунд, продолжила:
– Виновата лишь я. Он не хотел, чтобы дома знали. Я сама написала его родне. И его невеста стала ему писать. Она... Он уедет к ней, а я...
Хэтти вздохнула. Она не знала, чем помочь Элизе и как её утешить. На таких, как сестры-утешительницы, обычно не женятся. Вот почему тут ценятся разведенные женщины или молодые вдовы.
– Надо сказать главной сестре, – сказала Хэтти. – Она что-нибудь придумает.
– Нет, не надо! Пока... Пока не говори, не говори никому, – запротестовала Элиза. – Страшно!
Хэтти понимала, что страшно. И про себя решила, что подождёт пару дней, понаблюдает, как всё складывается, а потом все-таки посоветуется с кем-то из старших. Конечно, узнав об этом, приятельница может возненавидеть Хэтти. Никому не хочется быть доносчиком и предателем! Но как быть, если девушка останется без работы и с ребенком на руках? А ведь её могут выгнать за нарушения.
Да, надо будет сказать – но не сейчас. Чуточку позже. За пару дней ничего не случится. Так уговаривала себя Хэтти, ещё не зная, что ждёт впереди.
ГЛАВА 3.
Хэтти не думала, что снова столкнётся с Гленнаром Конуэем так скоро – всего-то через пару дней. На сей раз он в полном одиночестве шёл по коридору хирургического отделения, куда её вызвали помочь в послеоперационном блоке. Молодая женщина-маг не справилась с управлением магической повозкой, разбилась сама и погубила двоих пассажиров. Самоходные полумеханические, полумагические повозки редко выходили из строя, но если такое и случалось, опытный маг вполне мог управиться с механизмом. Но этой женщине не повезло: что-то пошло не так, она не справилась. Теперь магичка вышла из бессознательного состояния и мучилась от осознания, что её промах стоил двух человеческих жизней.
И вот, когда Хэтти шла к пациентке, её перехватил Конуэй.
– Почему вы один? – напустив на себя мягкую строгость, спросила девушка. – Вас проводить в вашу палату?
Пациент огляделся, словно не понимая, как сюда попал. И пожал плечами.
