Аннотация к эпизоду
Найдя в газете интересное объявление, Бланш и Этьен решили найти пропавшую женщину, а может, и не одну.ГЛАВА 1. Бланш
Лето поджаривало Сен-Фило на сковородках залитых солнцем крыш. На переполненных пляжах море, казалось, вскипало от перегревшихся тел, спешащих нырнуть в зеленоватую прохладу. Бланш, которая успела с утра посетить бассейн, куда сдавала по понедельникам, средам и пятницам тощее тело своего работодателя, смотрела на туристов со смешанными чувствами. Иногда и ей хотелось окунуться в море. Но при виде пляжей, где яблоку некуда упасть, казалось, что море не так уж и нужно.
Ну, или если нужно, то не здесь. Где-нибудь, где никого нет. Только она, Бланш Паради, и кто-то очень, очень близкий и родной.
Сейчас она оказалась возле моря совсем не затем, чтобы окунуться в его тёплые прибрежные воды. Она вернулась в свой дом, который наконец-то освободили отдыхающие. По счастью, молодая семья оказалась невероятно ответственной и после себя не оставила большого беспорядка. Бланш даже улыбнулась, увидев, что кто-то починил ножку журнального столика, которая давненько подламывалась. Конечно, при более внимательном осмотре можно было заметить, что в доме местами потрескалась краска, кое-где потёрлась обивка мягкой мебели, а часть посуды обзавелась сколами и трещинами. Но ведь если бы Бланш тут жила сама, всё это тоже легко могло появиться.
Она обошла всё, осмотрела, взяла с постояльцев оставшуюся часть денег за дом и проводила их. А потом, оставшись одна, села на веранде в плетёное кресло и задумалась.
Острая нужда в деньгах осталась во вчерашнем дне. Сын написал из Монпансьеля, что нашёл работу и что ему внезапно начал помогать отец. Кажется, история с похищением Бланш не оставила её бывшего мужа равнодушным к судьбе их общего ребёнка. Нет, он, конечно, и здоровьем Бланш поинтересовался, но как-то вяло. Зато уразумел, что случись с ней что – и мальчик останется один. Что называется, пробрало! И теперь Пьер-Антуан не нуждался в съёмном жилье, потому что охотно переехал к отцу. А Бланш смогла свободней вздохнуть, потому что одной статьёй расхода стало меньше.
Но если ещё месяц назад она жаждала вернуться в свой славный дом на берегу, то теперь, кажется, искала повод этого не делать. Дело было, конечно же, в Этьене Ленуаре. Вернее в том, что Бланш страшно хотелось жить с ним. Не просто в одной квартире, а по-настоящему. Однако…
Чем больше она его узнавала, тем страшнее становилось, что это невозможно. Мало ей было хрупкости работодателя, его хрустально-ломких костей! Мало было постоянно что-то залечивать да ещё вечно пытаться поддержать немощное тело в тонусе! Но нет! Хрупкой была и душа Этьена. Вечно он тянулся что-то исправить или кому-то помочь. Вечно он пытался кого-то наказать или хотя бы избавить от кое-каких изъянов… И, надо сказать, делал всё это крайне деликатно. Вот только после того, как Этьен применял эту свою магию, ему становилось плохо.
Ну вот как такого оставить даже ненадолго?
Но Бланш боялась и другого. В своих мечтах она не сумела продвинуться дальше поцелуев, потому что любое неловкое движение могло попросту сломать что-нибудь – и увы, совсем не в переносном смысле. Она не могла представить, каково это, находиться в одной постели с Этьеном, она боялась любить его. В физическом плане это казалось невозможным. В его родном ментальном – и вовсе мучительным.
А мучить человека, который тебе нравится, это последнее, чем хотелось заниматься Бланш. Она не сумела бы мучить даже тех, кого ненавидела. Вся её неприязнь могла вылиться в едином порыве – выругаться или наподдать, причём второе крайне редко. Но постоянно причинять какие-то мучения – это было не про Бланш Паради, вовсе нет. Она даже нашла в библиотеке Ленуара пару книг по менталистике и тайком стала учиться скрывать свои эмоции. Не потому, что прежняя сиделка Этьена сказала, что с ним лучше всего общаться, когда никаких эмоций нет. Бланш так бы не смогла! А просто, чтобы ему было немного легче.
Излишняя эмоциональная открытость не всегда приносит радость. Тем более, если не привык к такому. Бланш вовсе не улыбалось стать источником постоянных мучений менталиста. Свою влюблённость она и вовсе затолкала подальше. Вдруг пройдёт сама? Влюблённость к Жану-Луи, например, очень быстро испарилась, хотя доктор по-прежнему казался притягательным и немножко загадочным.
Размышления Бланш были прерваны телефонным звонком.
– А! Я так и знал, что застану тебя тут! Как идёт переезд? – спросил бодрый голос.
Это было в стиле доброго доктора Жана-Луи Бонэ – ограничиться простым «А!» вместо приветствия или вопроса «как ты себя чувствуешь», или вообще вместо всего лишнего.
– Салют, – сказала Бланш. – Я только что о тебе думала, и тут ты звонишь.
– Я хотел проверить, поставили ли тебе новый телефонный аппарат, – сказал Жан-Луи.
– Поставили, пока Кассены снимали дом, – ответила Бланш. – Они даже помогли мне с оплатой, да и не пришлось караулить, пока придут мастера. А как стало удобно и модно!
– Да? А мне чертовски не хватает этих милых барышень, которые буркают «соединяю» так, словно ты отрываешь их от жизненно важных дел.
– Ну да, или так, будто хотят послать тебя куда-нибудь подальше. Например, на Вермудские острова.
– Кстати об этом, – сказал доктор Бонэ. – Меня тоже только что послали!
– Куда? – не поняла Бланш.
– К морским чертям. Мой дом подлежит сносу, а я – выселению. Не то чтобы я там часто появлялся, да и деньги от городских властей мне дадут… когда-нибудь, полагаю. Но выехать придётся как можно скорей, а снять жильё в Сен-Фило в это время года…
На размышление Бланш понадобилось не больше пары секунд.
– Жан-Луи, ты мой спаситель! Срочно приезжай, я дам тебе ключи от дома! Живи бесплатно!
Он подъехал так быстро, словно ждал за углом. Впрочем, это, наверно, его новое авто было такое быстрое, что домчало его в считанные минуты.
– О, добрый день, Жан-Луи! Как же я тебе рада! Можешь прямо сегодня завозить вещи, – затараторила Бланш. – И я не возьму с тебя ни единого лювре, так и знай!
– С чего вдруг такая щедрость? Я тебя знаю, ты прагматичная дама, – усмехнулся Жан-Луи. – Да и я не бедный оборванец, уж как-нибудь заплачу.
– Ты уже считай заплатил, – с восторгом заявила Бланш.
– Да в чём дело-то? – удивлённо спросил доктор.
– В том, что мне не хочется переезжать, а дом нуждается в присмотре. У меня только одно «но» – через пару недель приедет Пьер-Антуан. Но это ненадолго, да и он вряд ли тебя стеснит.
– Пьер-Антуан? Твой сын? – уточнил Жан-Луи, как показалось Бланш, слегка настороженно.
– Конечно, мой сын, – с гордостью ответила она. – К сожалению, приедет всего на неделю, и ему где-то надо будет остановиться. Не у Этьена же.
– А где в это время будешь ты? Не у Этьена же, – сказал Жан-Луи.
– Сюда я буду только приходить, не волнуйся. Я же знаю, что ты стараешься держать меня на расстоянии, как будто боишься заразиться. Чем, кстати? Моим жизнелюбием?
У неё вдруг так поднялось настроение, что хотелось всего сразу – смеяться, кокетничать, шутить и даже танцевать. Но Жан-Луи не поддержал веселья, он лишь церемонно поцеловал руку Бланш и галантно сказал:
– Не думаю, что ты способна распространять иную заразу, а жизнелюбия у меня и у самого с избытком.
– В общем, ты можешь занимать мой дом и ни о чём не беспокоиться, – вздохнув, сказала Бланш. – А я скажу Этьену, что никуда не переезжаю. Надеюсь, он обрадуется.
– Ну ещё бы, – сказал Жан-Луи. – Я в этом просто уверен! Сколько ты с меня сдерёшь на правах лучшего друга?
– Я буду очень, очень рада, если ты просто поживёшь тут, – ответила Бланш. – Если тебе так хочется, ты можешь отплатить мне мелким ремонтом и ещё… Пожалуйста, не води сюда случайных женщин. Особенно когда приедет Пьер-Антуан. Мне не хочется находить повсюду трусики и лифчики чужих баб.
– Понимаю, – улыбнулся доктор Бонэ. – Да мне и некогда. Я весь в работе.
Бланш обняла его.
– Не представляешь, как я рада, что ты мой друг.
Обнимать Жана-Луи было чертовски приятно. Он такой крепкий, сильный… И от него всегда хорошо пахло парфюмом. Иногда Бланш втайне жалела, что у них ничего не получилось. Но и сейчас Жан-Луи как-то неловко кашлянул и отстранился. Наверно, она всё-таки не в его вкусе. Любит помоложе или постройнее? «А я когда-нибудь спрошу. Но не сейчас! Не хочу, чтобы его ответ испортил мне настроение!» Бланш схватила сумочку, шляпу, вручила доктору ключи от дома и своё хозяйское благословение – и побежала на остановку трамвая. Внутри всё так и пело.
Одной проблемой меньше, ну разве не прелесть? Для Бланш это значило, что и другие проблемы вот-вот начнут решаться одна за другой и сами собой. Ну а как иначе?
Прода от 22.07.24
ГЛАВА 2. Этьен
Черти бы побрали этот переезд Бланш. Она ему нужна, и плевать бы на этот дом. Но Бланш в него вцепилась, как пиранья, твердила, что женщине без своего дома никак, и вообще – она его, Этьена Ленуара, стесняет.
Стесняет! В огромной двухъярусной квартире, где, когда он остаётся один, словно бродят целые толпы призраков…
В общем, Этьен сердился на дом, Бланш и съёмщиков, чей отпуск благополучно закончился. Едва они сегодня пришли домой из бассейна, как бессердечная компаньонка бросила его на произвол судьбы и приходящей поварихи. Та была знакома с Мадлен Анри – собственно, бывшая сиделка и посоветовала взять на работу эту достойную женщину. Поварихе было шестьдесят, не меньше, она работала по своей профессии четыре десятка лет. И готовила строго по меню, вызывая в Этьене раздражение и непонятную тоску по непредсказуемым обедам и ужинам от Бланш Мари-Клер Паради. Они были не всегда вкусные, это уж точно. Бланш хронически не умела точно следовать рецептам. Могла вместо кресс-салата взять капусту, а нежный сливочный сыр заменить зрелым козьим. Она запросто меняла ингредиенты и даже обычное картофельное пюре могло оказаться чем-то особенным, хотя и необязательно съедобным. Но зато её опыты всегда были неожиданными. Порой настолько, что приходилось идти ужинать в кафе, чтобы не остаться голодными. Так вот, с новой поварихой ничего такого не было. Сегодня Этьена ждали кускус, куриная печень и цветная капуста с белым соусом. На вкус всё это было вполне неплохо… Но отчаянно скучно.
Всё ещё сердясь, он взял утреннюю газету в поисках какого-нибудь утешения. Начал с конца, с объявлений, и тут же азартно схватил карандаш. Какая-то молодая семейная пара искала домик у моря – не на месяц, не на остаток лета, а надолго, причём за любые деньги. Но Этьен тут же устыдился своего порыва. Бланш ведь так хотела жить отдельно. И хотя она признала, что была неправа тогда, отголоски её слов, когда-то больно ранивших сердце, всё ещё помнились Ленуару. «Ночую только у тех мужчин, с которыми сплю».
Конечно, он легко сумел бы склонить прекрасную соблазнительницу к чему угодно – она бы даже не заметила. Такая открытая, до беззащитности! Только вот казалось кощунственным внушать женщине любовь к себе, будучи таким… каков он сейчас.
Мысль об открытости эмоций Бланш навела Этьена и на другие размышления. Дело в том, что недавно понял, что в её душе, в её эмоциях всё-таки есть закрытые дверцы. То ли они там были, то ли появились недавно. И как назло, именно за эту дверцу хотелось заглянуть. Ведь Бланш почему-то стала скрывать своё отношение к нему, к Этьену. Что ставило его в тупик.
Он чувствовал, что определённо нравился этой женщине. Она была не против случайных прикосновений, а поцелуи вызывали в ней целую бурю, но… Всегда оставалось одно маленькое «но». Эта дверь вдруг оказалась заперта. Этьен никак не мог понять – есть ли за нею любовь.
Возможно, Бланш скрывала именно её отсутствие.
– Умеешь же ты терзаться всякими возвышенными и непонятными чувствами, – с оттенками одновременно зависти и превосходства говаривал Жан-Луи время от времени.
И нынче был как раз такой, очень классический для Этьена случай.
***
Он уныло просмотрел страницу «Утреннего Сен-Фило» и вдруг нахмурился пуще прежнего. На прошлой неделе они с Бланш уже строили версии вокруг данного большим шрифтом и выделенного рамкой объявления «пропала женщина». Сегодня посреди страницы красовалось такое же, но с другим фото, с другими приметами и именем. Предыдущее никуда не делось, но терялось в колонке объявлений помельче: извещениями, кто с кем познакомится и кто когда женился. Странно это всё. Пропала одна девушка – случайность. Конечно, статистика была безжалостна: девушки тонули в море, становились жертвами похитителей, бывали убиты ревнивыми поклонниками. Этьен считал счастливым исходом случаи, когда молодые искательницы приключений сбегали из дома с гастролирующими музыкантами или, никому не сказав, уезжали поступать в столицу «на актерский». Даже если девица потом с позором возвращалась в Сен-Фило с округлившимся животом и разбитыми надеждами – это всё равно была живая девица, не так ли? Или молодая женщина, покинув мужа, сбегала прочь, но потом возвращалась как ни в чём не бывало… Всякое бывало. Вот только возвращения случались реже, чем несчастливые исходы.
Так что «пропала одна женщина» – для маленького приморского городка не бог весть какое событие, если раз в год. Но раз в неделю – уже чертовски странное совпадение.
На всякий случай Этьен аккуратно переписал эту заметку в блокнот, а затем отправился в кабинет, отыскал предыдущую в старой газете и тоже выписал всё. В кабинете было душно. Он стал совсем редко сюда заходить, и даже Бланш заглядывала в эту комнату только раз в неделю. Надо попросить уборщицу и Бланш, пусть как устроят здесь генеральную уборку, а пока достаточно просто открыть окно и поднять шторы. Пусть морской воздух и солнце немного освежат здесь всё!
***
– Этье-эн! – вот так, нараспев, позвали его… и квартира вдруг изменилась.
Хлопнули форточки, брызнуло на стёкла солнце, занавески вспорхнули, захлопали крыльями, и захотелось дышать и смеяться.
– Бланш, ты опоздала, – Этьен принял у компаньонки лёгкий жакет и шляпку, чтобы она не бросила их где попало.
Пока пристраивал в прихожей на вешалку, Бланш уже скинула босоножки на изящном тонком каблучке и босиком прошлёпала в гостиную.
– Этьен, ужасно сожалею, но я в этом месяце от тебя не съеду, – заявила без тени печали.
Он встал в дверях комнаты. Бланш уже была в кресле, уютно подобрала под себя ноги, расправила юбку светлого платья.
– Поехала проверить, как там дом, а у меня уже целая очередь желающих там пожить! Ты себе не представляешь, как было трудно отбиться!
– Люблю, когда ты так взахлёб и самозабвенно привираешь, – улыбнулся Этьен. – Не было никакой очереди, и не отбивалась ты от желающих. Но дом всё-таки сдала.
– Сдала!
– А ведь хотела там жить. И как быть с приездом твоего сына? Ты все уши мне прожужжала…
– А я сдала дом одинокому мужчине, – сказала Бланш. – Он согласился немного потесниться, когда Пьер-Антуан приедет.
– Пока ты разъезжала туда-сюда, обед остыл, – предупредил Этьен, зная, что её это никогда не пугало.
– Ты чем-то озабочен, – сказала Бланш, поднимаясь с кресла. – В чём дело?
– Поражён твоей наблюдательностью, – Этьен поплёлся за нею в кухню. – Ничего особенного. Просто беспокоился за судьбу твоего дома.
Бланш уже возилась возле кастрюль и сковородок, остывавших на плите.
– Всё вполне ещё тёпленькое, – сказала она, без разбору накидывая еду на большую тарелку. – Но только есть это можно исключительно под стаканчик арлионского вина. Софи готовит так уныло, что над тарелкой можно уснуть.
