ГЛАВА 1. Вера
Ну что же. Её звали Вера и ей было чуть за двадцать. Чуть раскосые глаза, удивлённо приподнятые брови, полные губы, частенько упрямо поджатые, как у капризной девочки. Тёмные волосы, длинные, недостаточно густые, но ухоженные. Тонкие пальцы пианистки, готовые подарить россыпь раскатистых гамм и напористых этюдов. У неё была в крови любовь к музыке, напоминающей водопады, и к водопадам, напоминающим о музыке. Тончайший музыкальный слух, жадное обожание книг, особенно о любви и приключениях, склонность к рисованию. Она пила из бокалов тончайшего стекла, и жила, открытая всему новому и неизведанному, что только могла взять от этого мира, читала книги и к двадцати четырём годам дистанционно получила два высших образования. В то же время соседи видели Веру лишь издали, да и то по вечерам, когда она бродила по саду возле огороженного высоким забором дома. Она всегда выбирала только ночные рейсы, гуляла только по ночным городам, ночь билась в её крови, словно тёмное море, и тёплыми волнами толкала изнутри…
Она любила путешествовать, и везде сухощавый бледный слуга, неизменно в тёмных костюмах, в тонких кожаных перчатках, носил за Верой единственный чемодан. Тот казался старым, как мир, винтажным, и на таможнях разных стран дивились, глядя на этакий раритет. Многие, увидав такой чемодан, шутили, что владелицей должна быть древняя старушка. А увидав изящную девушку в брючном костюме или элегантном платье, удивлённо смотрели – и на неё, и на слугу.
И только развернув паспорт, понимающе кивали и вкладывали туда квадратную бумажку с несколькими адресами клиник. Там слуга мог получить для неё законное пропитание. Он брал сразу несколько контейнеров, платил всегда новенькими банкнотами и неизменно вежливой улыбкой. Полагающиеся раз в неделю контейнеры бесплатного питания отдавались в фонд нуждающимся. У семьи Алий не было нужды пользоваться пособиями от государства!
В прохладном номере Вера ждала своего верного слугу, и он наливал ей бокал до краёв. Она слегка облизывала верхнюю губу алым язычком, стараясь не показывать нетерпение. Это ведь так неприлично и неаристократично! Она делала первый глоток быстро, чуть задыхаясь. Второй – уже спокойнее. А остальное смаковала, растягивая на целый вечер. И шла гулять – разглядывать узкие старинные улочки, яркие проспекты, ночные базары разных городов и городишек. Она купалась в ночных волнах разных морей и рек и чувствовала себя одновременно счастливой и одинокой.
Меренск показался Вере очень милым и по-провинциальному добрым. Здесь ощущалось веяние запада, в особенности Эйварии, но самобытность Раскеты всё же виделась Вере на каждом шагу. Да и вывески на языке, близком к эйварскому. Эврский и велический алфавиты мирно соседствовали повсюду. Как соседствовали старинные улочки и современные проспекты, широкие площади и переулки, где из окон стоящих друг напротив друга домов хозяйки могли перебрасываться утварью и бранными словами. «Эээдь! Дай-ка сали!» – в сумерках услышала Вера прямо над головой, и кто-то бросил из окна второго этажа на балкон напротив туго набитый мешочек. Зажигались фонари, начинал источать приятный аромат душистый табак, ему вторила более нежная ночная фиалка. Меренск производил впечатление мотылька, что летит на огонёк – хрупкий светлый город в сгущающейся ночи. Вере захотелось кружиться вместе с ним, танцевать на открытой веранде какого-нибудь ресторана из числа тех, что стояли на берегу реки с труднопроизносимым названием – Тевпр. Захотелось съесть что-нибудь вкусное, запить вином… Она выудила из сумки на боку телефон, почти не глядя ткнула в контакты – у неё не так-то много было кому звонить! И сообщила слуге, что в гостинице появится лишь перед рассветом.
«Буду гулять всю ночь, – решила она, – теперь можно, теперь всё можно!»
Она чувствовала себя свободной. Теперь, когда окончательно оторвалась от прежней жизни, от дома и родителей, от всего, что было раньше, она словно вылупилась из кокона. Скоро ей предстоит ещё одна перемена, она выйдет замуж за Альберта Талева, жизнь войдёт в совсем иное русло. Они, возможно, даже сумеют получить разрешение размножаться: у Альберта и у Вериного папы отличные связи.
Но пока можно просто поболтаться по ночному Меренску и ни о чём не думать.
Иногда очень хочется ни о чём не думать. Это даже становится необходимым!
Вера устроилась за столиком плавучего ресторанчика. Здесь, на верхней палубе, приятный ночной ветерок холодил лицо и открытые плечи. Она чувствовала себя живой. Видимо, доля человеческой крови, что текла в жилах, решила взять верх над вампирской – хоть на время. Возможно, поэтому Вера посмотрела на человека, севшего напротив, с некоторым интересом. Какое у него необычное лицо: вроде бы и не идеально-красивое, с резкими крупными чертами, а притягательное! Глаза с лёгким прищуром, подбритые виски, длинная светлая прядь свисает на лоб. Меренчане в основном русые или темноволосые, блондины и рыжие здесь редкость, если только они не приезжие. Так кто он? Путешественник, искатель приключений или всё же местный скучающий барчук? Молод, красив, судя по всему далеко не беден… Вера ждала, что он скажет: по первым словам уже можно судить о намерениях. Многие, видя её скучающее лицо, красоту и драгоценности, довольно резво начинали клеиться. Её это забавляло, но быстро начинало раздражать, а потом Вера уходила прочь. Люди такие скучные!
– Значит, вы вампир, – сказал человек.
Удивил. Вера приподняла брови и не ответила. Было интересно, что ещё он может сказать.
– Вы вампир, – повторил человек. – Зря одна гуляете. Это не дружественный город для таких, как ты.
– Всегда считала, что всё как раз наоборот, – улыбнулась Вера. – Мы представляем опасность для таких… как вы.
И она нарочно показала верхние клыки.
– Я знаю, что говорю, – покачал головой собеседник. – Будьте настороже. В этих местах проходят нелицензионные охоты.
Вера поперхнулась вином. Собеседник подал ей белоснежную льняную салфетку.
– А что… бывают и лицензионные? – спросила Вера осторожно.
– А вы как думали? – усмехнулся человек. – Иногда я предупреждаю потенциальных жертв – исключительно из личной симпатии.
– Вы кто? – спросила Вера.
– Что, страшно? – сказал человек. – Значит, вы не обращённый низший вампир. Но и не высший. Те если и путешествуют, то со свитой. Вы – Рождённая. И человеческой крови в вас совсем немного. Аристократки вроде вас бродят по городу в одиночестве лишь в поисках приключений. Эмоции – страшная штука для таких, как вы. Они требуют пищи.
– Кто вы? – повторила Вера.
– Я Деметрий Санди. И я – егерь в заказнике. В вампирском заказнике. Уезжайте-ка вы отсюда, пока не поздно!
Вера не спеша допила вино и отставила бокал. Нетронутая рыба под ойланским соусом медленно остывала на тарелке.
– Я приехала к жениху, – сказала она как можно холоднее, взвешивая каждое слово. – Завтра мы встречаемся, а через месяц женимся. Он работает в Меренске, и не вижу, почему бы ему не предупредить о том, что здесь опасно. Альберт не рисковый парень. Не стал бы жить и работать там, где опасно и где охотятся на вампиров.
Трижды кровавый Клык, что он вообще такое выдумывает, этот Деметрий? Охота на вампиров! Лицензионная и нелицензионная! Да узнай об этом Игнасиус – разве потерпел бы он на своих землях такое надругательство над своими детьми?!
Гнев постепенно подтапливал льдинки Вериной рассудительности. И готов был выплеснуться на гонца, принесшего дурные вести. На егеря Деметрия.
– Я предупредил, – сказал тот сухо. – Альберт. Альберт Талев, я полагаю? И чем, по-вашему, он занимается, где работает? Вы знаете?
– Естественно, знаю, – раздражённо ответила Вера. – В институте Химии и биологии, проводит исследования крови.
– Гематолог?
– Представьте себе, – сказала Вера. – Вы где-нибудь видели лучшего специалиста по крови, чем вампир?
К Деметрию подошла официантка, поставила перед ним узкий высокий бокал с коктейлем – льдинки купались в бледно-жёлтой жидкости, листочек мяты задевал за соломинку, которую егерь нетерпеливо отбросил в сторону. Он отпил из стакана с жадностью – и Вера невольно облизнула верхнюю губу. Ей была хорошо знакома жажда. Кому-то дорога чужая кровь, кому-то алкоголь, но жажда одинакова.
– Допустим, – сказал он, отставив в сторону полупустой бокал. – Допустим, вы приехали к жениху. Почему вы не с ним? Простите, вас как зовут-то?
– Я не прощу, – сказала Вера ледяным тоном.
Ей показалось, что Деметрий и так знает её имя.
– Не прощайте, просто скажите!
– Вера.
– Вера – и?
– Вера Алий. Теперь я могу спокойно поесть?
– Вам не нужна еда, – сказал Деметрий. – Вы вампир. Вы здесь чужая. Я бы хотел, чтобы вы поскорее свалили отсюда. Меренск уже давно не место для вампиров-туристов.
– Мне нужна еда, – заупрямилась Вера. – Вы же разбираетесь в вампирах. Вы должны знать, что Рождённые мало отличаются от людей. Мы можем есть и пить, испытываем эмоции, нам бывает надо по нужде, мы вынашиваем и рожаем детей…
Он только фыркнул.
– Вы кровососы, почти неспособные на человеческие чувства. С бешеной регенерацией и неспособностью усваивать обычную пищу.
– Я усваиваю, – Вера демонстративно отправила в рот кусочек рыбы.
– Но жажда крови в тебе всё равно живёт, – сказал Деметрий, внезапно переходя на ты, отчего вызвал в Вере ещё больше неприязни.
– Послушайте, я от вас устала. Чего вы хотите?
– Я сказал. Будь ты моей женщиной, Вера Алий, я бы не стал настаивать, чтобы ты приезжала сюда. Будь ты моей… я бы вообще не стал больше задерживаться в этом месте, а увёз бы тебя туда, где бы ты была счастлива в безопасности.
– Мой жених живёт и работает в этом месте, – сказала Вера, стараясь не выходить из себя. – Поэтому я буду счастлива здесь, благодарю за участие. Мне придётся.
Неправда, что у вампиров нет эмоций. Просто они лучше их контролируют.
– Придётся! Об этом я и говорю! – Деметрий не стал контролировать свои: рассердился, ударил ладонью по столу так, что на нём все подпрыгнуло.
Из-за соседних столиков на них уже вовсю глазели.
– Тебе надо уехать. Сейчас. Если твой жених тебя уважает – о любви я и не говорю! – он примет твой выбор и приедет за тобой в любой город и в любую страну. Если этот брак ему не сдался – тем лучше для тебя. Я сомневаюсь, что он вообще знает, что такое любовь и уважение. Скорее он просто уже подписал на тебя права пользования. И уже завтра тебя будут гнать по кровавой тропе! Уезжай, дура!
От него запахло злостью, гневом, волнением. Вера чувствовала, как его кровь, горячая и чуть замутнённая алкоголем, течёт по жилам. Она всегда называла себя вампиром-гуманистом, никогда не вонзала клыки в живого человека, и вожделение, которое иногда ощущала, притяжение к людям – испытывала, но не такого рода.
А тут даже клыки зачесались, до того Веру раздражал этот егерь.
– Вы же охотник, – сказала она, нарочно издевательски растягивая слова. – Вы охотник на таких, как я, на кровососов без настоящих эмоций. Вы же хотите охотиться на меня и других, так зачем убеждаете меня уехать? Дайте догадаюсь: Альберт Талев как-то перешёл вам дорожку, и вы придумали страшную историю для вампира, да? Сказочку на ночь!
Деметрий махом допил вторую часть коктейля из высокого бокала, вытер губы рукой и снова ударил по столу. Да так резко, что Вера вздрогнула.
– Видал я дур, – буркнул он и ушёл.
Оставил Веру наедине с тревожными мыслями и завистью к тем, кто действительно не испытывает ничего, кроме жажды крови.
А мысли и впрямь были нехорошие! Взять, к примеру, размышления об Альберте. Да, разумеется, их брак был договором между двумя семьями, но если б не существовало симпатии между нею, молодой вампиршей, и блестящим учёным – они оба послали бы все договорённости вурдалаку в зад!
Или нет? Вдруг Вера ошибалась в Альберте Талеве? Ведь его род не переставал употреблять кровь живых существ, в том числе и людей. Даже после Пандемии, обрушившей прежний мир на много лет, и последовавшего за нею перемирия между людьми и вампирами. И что, если ни о какой взаимной симпатии на самом деле речи нет, а брак всего лишь чистая выгода и долг?
Вера не привыкла копаться в себе, её это утомляло и раздражала, а она нынче и так получила немало неприятных минут. Думать о долге ей точно не хотелось, а вот увидеть Альберта и убедиться, что у них всё хорошо – да, хотелось. Ей нравился этот вампир, он был хорош собой, несмотря на то, что по человеческим меркам уже стар. Но у вечных нет возраста, и семьдесят лет по сравнению с тем, сколько жили Первые, могли считаться пустяком, незначительной вешкой в бесконечности.
«Почему он не встретился со мной, едва я приехала? – искала Вера ответа. – Почему не привёл меня сюда или в другое место, не пошёл со мною гулять по ночному Меренску, чтобы потом лечь рядом, в мою кровать?»
Полгода они встречались то там, то тут, Альберт приезжал в Мааску, проводил с Верой дни и ночи, они занимались любовью и вместе пили из одного кубка – это было так непривычно, так интимно! Альберт иногда говорил, что настоящие супруги пьют из одного человека, не из бокала, но Вера напоминала о договоре, и он умолкал. Они ещё не скрепили союз кровью друг друга, не обменялись ритуальными укусами, но это тоже, казаалось, скоро произойдёт.
В отличие от своего упёртого древнего семейства Альберт, кажется, был готов перейти на сторону вампиров-гуманистов, чтобы вместе с людьми строить лучшее общество, общество после Пандемии. Из-за того, что рухнула экономика Раскеты, у Талевых вечно не хватало средств на всё, а они привыкли жить на широкую ногу. Алии же были богаты и известны среди вампиров не только лояльностью к людям, но и способностью делать деньги из ничего.
Так выгода и долг или взаимная симпатия? Или всё вместе?
Вера отодвинула от себя тарелку с недоеденной рыбой. Ей стало не по себе. Ощущение, что все в зале на неё поглядывают. Она чувствовала их взгляды, но оборачивалась – и видела, что каждый занят своим делом. Кто-то ел, кто-то беседовал. Играла мягкая тихая музыка, живые музыканты на маленькой полутёмной сцене перебирали струны и клавиши инструментов – очень гармонично, надо сказать. Ворковала в микрофон невысокая смуглая певица, явно нездешних кровей. Допив своё вино, Вера встала, и увидела, что на пол упал глянцевый чёрный прямоугольник, на котором золотом было вытеснено название – «Заказник» и номер. Непохоже на обычный телефонный, сильно короче, и начинался отчего-то не с единицы, как принято в Раскете, а с шестёрки. Вера наклонилась, подобрала прямоугольник и поднесла к глазам. В носу слегка защекотало, и девушка узнала запах Деметрия. Проклятый егерь подсунул ей визитку несуществующих охотников? Хотя, конечно, маловероятно, что он задумал расстроить свадьбу с Альбертом настолько заранее, что даже приготовил фальшивые визитки! Вера аккуратно положила карточку в клатч. Разберётся позже. Покажет Альберту, вот что! У него наверняка найдётся ответ, кто среди живущих настолько недоброжелателен к нему, или к его делам, или, может быть, к институту. А может, к семье…
Положив две крупные купюры в аккуратную папочку со счётом, Вера прошла по сходням на берег, поднялась к проспекту. Пахло уже не рекой, а не остывшим после солнечного дня бетоном, близким дождём и немного – машинами, что сновали здесь повсюду, как деловитые разноцветные жуки.
