Молодая девушка в скромном дорожном костюме и с небольшой сумкой на плече отдала заранее приготовленные три серебрушки в уплату за вход в город и пошла по улице, с любопытством разглядывая прохожих, дома, лавки.
Откровенно говоря, этот городок ничем не отличался от других, через которые она прошла за эти пару месяцев. Но уже начиналась осень, прошел праздник Жатвы, и пора было найти пристанище на зиму.
«Что же, можно и здесь остаться», — подумала девушка.
Спросив у первого же встреченного стражника где найти Гильдию Целителей, она направилась в указанном направлении, не заметив, с каким похотливым выражением на изуродованном шрамом лице смотрит ей вслед этот немолодой уже мужчина.
Пройдя два квартала и повернув в неширокий зеленый переулок, девушка увидела увитую плющом красивую кованую ограду. За оградой находился шикарный особняк, полускрытый разросшимися кустами акации. Без колебаний она подошла к запертой калитке и постучала бронзовым кольцом по начищенному до блеска медному кругу. Чистый переливчатый звон проплыл над подворьем и вскоре на чисто выметенной дорожке показался привратник — средних лет крепкий темноволосый мужчина в темно-зеленом камзоле и коричневых штанах, заправленных в невысокие — до половины икры — сапоги.
— И чего гремишь? — сердито напустился он на девушку. — Это не лечебница, убирайся прочь!
— Я к Главе Гильдии, отметить прибытие, — спокойно ответила девушка.
Согласно гильдейским законам каждый мастер или подмастерье, останавливающийся в городе на срок более десятницы, должен был отметиться в отделении Гильдии и, если возникнет надобность, получить разрешение на работу.
Не имея что возразить на законное требование наглой девицы, привратник неохотно отпер калитку.
Пропустив пришелицу внутрь и снова заперев калитку, привратник окинул нахалку презрительным взглядом и пошел обратно к особняку, бубня под нос нелестные высказывания о молодых и бесстыдных недоучках.
Гильдейский Глава оказался таким же темноволосым мужчиной, с виду похожим на привратника, и девушка заподозрила, что между ними есть родственная связь. Только Глава был более рыхлым, с нездоровым цветом лица. На столе перед ним вперемешку со свитками, абаком и писчими перьями стояли пустые судки, блюда и тарелки, на которых громоздились кости, грязные салфетки, огрызки фруктов — Глава только что изволил отобедать.
— Давай, чего там у тебя, — он небрежно отодвинул остатки трапезы, вытер салфеткой руки и нетерпеливо щелкнул пальцами, на которых красовались золотые кольца с огромными драгоценными камнями — девушка опознала сапфир, рубин, изумруд. Странно, но кольца не являлись амулетами, в них не ощущалась никакой магии. А как украшения они совершенно не сочетались ни между собой, ни с цветом его наряда — кстати, не имеющим ничего общего с положенным Главе официальным одеянием.
«Да какое мне дело, что он нацепил на себя», — девушка старательно удерживала на лице вежливую полуулыбку. Почтительно поклонившись, она вынула из сумки круглый кожаный пенал, а оттуда — новенький пергаментный свиток с такой же новенькой ярко-зеленой сургучной печатью на витом зеленом шнурке. Это был ее диплом об окончании одной малоизвестной знахарской Школы из дикого захолустья, куда никогда не добирались инспекторы Гильдии. Вслед за дипломом она извлекла из пенала точно такой же новенький Патент Мастера на право работы знахарем. С такой же зеленой сургучной печатью, но на красном шнурке, подтверждающей оплаченный ежегодный взнос в Главное отделение Гильдии.
— Стало быть, работать у нас хочешь? — брюзгливо оттопырив нижнюю губу, он глянул на печати и небрежно бросил свитки на сомнительной чистоты стол, едва не попав ими в жирный судок.
Девушка вздрогнула от такого обращения с ее документами, к счастью, надменный Глава не смотрел на нее — он как раз шарил в ящике стола, отыскивая бирку с разрешением на работу. Швырнув на стол замызганный кожаный прямоугольник с почти неразличимым под слоем грязи тиснением, Глава махнул рукой на дверь:
— Помещение сама найдешь, налог три серебряных в десятницу. Ступай!
Знахарка сунула в карман бирку, бережно упаковала документы в пенал, снова почтительно поклонилась и выскользнула за дверь.
Неприветливый привратник выпустил девушку и тут же запер за ней калитку.
«Помещение... Как его найти, это помещение? — размышляла девушка, медленно бредя по улице. — До вечера где-то надо устроиться, иначе придется ночевать на постоялом дворе, а это опять расходы».
К слову сказать, деньги у нее с собой имелись, и неплохие — снаряжали ее в дорогу опытные путешественники, не стесненные в средствах. Но по виду никто не смог бы заподозрить юную знахарку в обладании несметными богатствами. Одежда, обувь, амулеты — все выглядело новеньким, но недорогим, как обычно и бывает у новичков, только закончивших обучение.
Один небольшой мешочек мешочек с серебрушками лежал в сумке среди других вещей. Другой — побольше — был спрятан в потайной карман сумки, где его мог отыскать опытный грабитель (и тем удовлетвориться), а в карманах звенела только медь. Но самый увесистый мешочек — с золотыми монетами — был надежно скрыт амулетом и его даже наощупь невозможно было найти.
Однако тратить деньги на то, без чего можно обойтись, девушка не собиралась, ведь неизвестно, сколько она сможет заработать. А налог в три серебрушки каждую десятницу казался ей слишком завышенным. Так, поди, не заработаешь, а последнее потратишь. Впрочем, спорить здесь не приходилось — только уйти искать другое место.
Размышляя о сложностях самостоятельной жизни, девушка не забывала поглядывать по сторонам, и обратила внимание на небольшой сквер с городским источником. Она тут же свернула к нему.
Источник традиционно был оформлен в виде раскрывшего крылья лебедя, из клюва которого в позеленевшую каменную чашу изливалась жалкая струйка воды.
Разогнав ладошкой нападавшие в воду листья, она опустила туда полученную от Главы бирку. Жирная грязь не смывалась холодной водой, тогда знахарка сунула руку в сумку и безошибочно нашла мешочек с порошком мыльного корня. Слегка вспенив в горсти порошок, она потерла им бирку. Однако впитавшуюся в кожу грязь не так просто было отмыть. Немного подумав, она выпутала из-под рубашки амулет — ярко-красный камешек на медной цепочке — сняла его через голову, опустила в чашу и слегка подогрела воду возле себя.
В теплой воде, да с мыльным корнем грязь быстро разбухла и жирными хлопьями сползла с бирки. Ополоснув ее под струей из лебединого клюва, девушка наконец рассмотрела тиснение — Гильдейский знак и название города.
Покидая город, бирку полагалось вернуть Главе отделения, а при надобности получить в другом городе новую. Без разрешения работать можно было только странствующим знахарям, которые и лечили путешественников в дороге вдали от городов.
Тратить силу амулета, чтобы высушить кусочек кожи, знахарка не посчитала нужным. Спрятав амулет и мыльный порошок, она приколола влажную бирку к плечу, чтобы нуждающиеся в помощи лекаря горожане сразу видели, к кому обратиться. Закинула сумку на плечо и отправилась на поиски недорогого трактира — завтракала она очень ранним утром и на ходу, так что пора бы и пообедать.
— Эй! — Неожиданный возглас заставил ее вздрогнуть и оглянуться. Оказалось, что окликнул ее тот самый стражник, который объяснил дорогу к отделению Гильдии.
— Ну как, нашла. что искала? — снисходительно спросил он.
— Да, сударь, спасибо, — обрадованно ответила знахарка. — Мне разрешили остаться на зиму в городе, — она ткнула в приколотую к плечу бирку. — Вот теперь ищу себе, где устроиться. Вы тут всех знаете, может, подскажете, кто комнату недорого сдает?
— Кто же тебе в самом городе недорого сдаст? — стражник оглядел ее сверху вниз, сжал губы, раздумывая, потом решил: — Вот что, девица, как тебя там?..
— Рута, сударь. Рута из Захолмья, знахарка — к вашим услугам, — она чинно сделала книксен, вызвав смешок стражника.
— Ру-у-та, — протянул мужчина, как будто пробуя ее имя на вкус. — А вот у меня дом большой, будет и тебе отдельная комната. И недорого. Пойдем, красавица, давай и вещички поднесу, замаялась, поди, — он взялся за сумку девушки и настойчиво потянул ее к себе.
Что-то в его взгляде насторожило девушку. Уже пожалев, что вообще заговорила с этим настырным мужчиной, Рута крепко вцепилась в лямку, не выпуская сумку из рук:
— Благодарю, сударь, я, пожалуй, сначала постоялый двор найду.
Стражник понял, что выбрал неверный способ знакомства, и отпустил сумку.
— Чего всполошилась-то? — буркнул он. — Не хочешь, ищи сама. — Резко отвернулся и пошел прочь.
Девушка тоже поспешила уйти подальше, решив больше не спрашивать ничего у стражников, и вообще у мужчин.
Но догнавшего ее мальчика мужчиной, наверное, пока нельзя было назвать — на вид ему было не больше восьми весен.
— Тетя, я могу показать пустой дом, он ничей, — запыхавшись от бега, выпалил мальчишка.
— Почему ничей? — удивилась девушка.
— Потому что там никто не живет с той поры, как хозяйка померла, — серьезно объяснил мальчик. — Если дашь медяк, то провожу.
— А не обманешь? — полушутливо спросила знахарка. — Может, там и нет ничего, а ты просто балуешься, разыгрываешь меня.
— Нет, тетя, хоть у кого спроси про дом, где старая знахарка жила, — обиделся парнишка. — Только никто туда не поведет, а сама не найдешь.
— Ну, веди тогда, — сдалась девушка, подумав, что будет запоминать дорогу и всегда сможет вернуться назад. Вряд ли кто-то успел приготовить засаду — не такая уж она важная персона. А вот стражник точно не просто так свой дом предлагал.
— Медяк! — напомнил мальчик и покраснел.
— Ладно, отведешь — будет тебе медяк, — окончательно решилась девушка. Обед откладывался на неопределенное время, но жилье было для нее важнее.
Провожая знахарку до окраины, где, по его словам, находилось подходящее жилище, парнишка все время поглядывал на нее искоса, мялся, как будто не решаясь что-то сказать.
Знахарка подумала, что этот бедно одетый ребенок просто стесняется попросить больше сговоренной платы.
— Так сколько возьмешь, проводник? — видя его нерешительность, подбодрила она мальчика.
— Медяк, сказал же, — отвернувшись буркнул тот.
Дальше они шли в полном молчании, и чем дальше уходили от центра города, тем все более обветшалыми становились дома, грязнее мостовая. Впрочем, замощенная камнем дорога сменилась на дощатую, да и та скоро закончилась глубоко выбитыми в земле колеями, к счастью, сейчас сухими.
Наконец вышли на окраину города, где маленькие домишки лепились к краю огромного оврага.
— Вот! — мальчик показал на самое крайнее строение. — Пришли.
«Ну, пока не совсем пришли», — подумала девушка, продираясь сквозь бурьян, вымахавший вокруг заброшенной постройки.
— Ого! — впечатлилась она, раздвинув мощные стебли репейника и едва не уткнувшись носом в стену.
Назвав домиком полуразвалившуюся хибару, мальчуган незаслуженно ей польстил. Но, судя по отсутствию человеческих следов вокруг, здесь точно никто не жил, поэтому девушка сочла уговор выполненным и отдала ему обещанный медяк.
Однако мальчик не убежал, а топтался рядом, пока девушка рассматривала убогое жилище.
— Что еще? — задумавшаяся знахарка наконец обратила на него внимание.
— Тетя, ты правда лекарь? — опять покраснев, выпалил мальчишка.
— Знахарка, — поправила она. — Лечить умею. У тебя кто-то болен?
— Мама, — голос мальчика дрогнул, но он прикусил губу и не заплакал. — Только у нас денег нет, я думал, в городе заработаю... — он отвернулся, шмыгнув носом.
— Пойдем, я посмотрю, может, сумею помочь, — сердце девушки защемило от жалости к ребенку. — А за деньги не переживай, может еще что мне покажешь — вот и в расчете будем.
Знахарка отложила знакомство с потенциальным жильем на потом — вначале, как велит долг целителя, надо посмотреть больную.
***
Вернувшись в особняк, привратник прошёл в кабинет Главы отделения и плотно закрыл за собой дверь.
— Не много ты ей заломил налог? — мрачно спросил он. — Потянет ли платить? Вот сбежит через дней пятнадцать, а у нас и так лекарей немного. Или начнёт цену загибать, народ к нам же и жаловаться побежит. А так бы понемногу приносила — и ей не накладно, и нам капало бы потихоньку.
— Вот и проверим, какая из неё знахарка. Одна жалоба — и выставим из города, — желчно заявил Глава. — А ты вдруг с чего так её жалеть стал? Понравилась, что ли?
— Чему там нравиться у этой пигалицы, — усмехнулся привратник. — Ты мои вкусы знаешь, мне бы пышненькую да яркую. Вот как Сонюша.
Повариха Сонюша была любовницей привратника, но и Глава отделения частенько навещал её. То, что эти двое по-братски делят одну женщину, ни для кого в городе не было тайной — на то они и молочные братья. Всё это было уже давно известно, обсуждено, осуждено и в конце концов принято как данность. Да и вообще лучше не влезать в личную жизнь магов, тем более целителя — а ну как придется поклониться?
Знахарка шла по узкой тропинке вслед за мальчиком, который то и дело оглядывался, как будто опасаясь, что она вдруг передумает, вернётся или просто исчезнет как и не было. Миновав окраинные домишки, они вышли к замощённой улочке, где домики выглядели более ухоженными, а некоторые даже нарядными. Здесь уже можно было идти рядом, но мальчик продолжал коситься на девушку. Наконец она, не выдержав этого недоверия, заговорила:
— Тебя как зовут?
— Микета, — отозвался тот, помялся и уточнил: — Кит.
— А я Рута, — поддержала разговор знахарка. — А чем болеет твоя мама? И как давно?
— Кашляет она, — хмуро проговорил Кит, — и жар не спадает. Застудилась уже месяц как. Травник настойку давал, так не очень помогает, а сегодня и совсем не дал, потому что денег нет.
Рута вздохнула — обсуждать с посторонними лицами, а тем более критиковать незнакомого ей травника или других коллег насчёт лечения и оплаты оного запрещалось гильдейскими правилами. Да и обнадёживать ребёнка заранее, не осмотрев больную, тоже не хотелось. Но тут мальчик остановился у одного из домиков, толкнул расписанную яркими цветами калитку и, уже не оглядываясь, пошел по дорожке, обсаженной с обеих сторон цветами. Девушка, не задержавшись и на мгновение, чтобы рассмотреть подворье, последовала за своим провожатым.
Несмотря на тёплую погоду на улице, внутри чистенького уютного домика было жарко натоплено, но молодая женщина лежала в кровати, укрытая шубой поверх тёплого одеяла и всё равно дрожала от озноба. Увидев вошедшую вслед за сыном незнакомую девицу, она попыталась заговорить, но тут же зашлась в жестоком кашле.
— Где руки помыть? — обернулась знахарка к мальчику.
— Сюда пожалуйте, госпожа, — Кит шагнул к закутку возле печи и сдвинул занавеску, за которой был рукомойник.
Рута сняла сумку с плеча, сбросила курточку, оставив всё на табурете возле стола и пошла мыть руки. Вытерев их ярко-голубым расшитым белыми лебедями полотенцем, вернулась к больной. Раскрыв сумку, вынула рабочую тунику и короб с зельями.
Откровенно говоря, этот городок ничем не отличался от других, через которые она прошла за эти пару месяцев. Но уже начиналась осень, прошел праздник Жатвы, и пора было найти пристанище на зиму.
«Что же, можно и здесь остаться», — подумала девушка.
Спросив у первого же встреченного стражника где найти Гильдию Целителей, она направилась в указанном направлении, не заметив, с каким похотливым выражением на изуродованном шрамом лице смотрит ей вслед этот немолодой уже мужчина.
Пройдя два квартала и повернув в неширокий зеленый переулок, девушка увидела увитую плющом красивую кованую ограду. За оградой находился шикарный особняк, полускрытый разросшимися кустами акации. Без колебаний она подошла к запертой калитке и постучала бронзовым кольцом по начищенному до блеска медному кругу. Чистый переливчатый звон проплыл над подворьем и вскоре на чисто выметенной дорожке показался привратник — средних лет крепкий темноволосый мужчина в темно-зеленом камзоле и коричневых штанах, заправленных в невысокие — до половины икры — сапоги.
— И чего гремишь? — сердито напустился он на девушку. — Это не лечебница, убирайся прочь!
— Я к Главе Гильдии, отметить прибытие, — спокойно ответила девушка.
Согласно гильдейским законам каждый мастер или подмастерье, останавливающийся в городе на срок более десятницы, должен был отметиться в отделении Гильдии и, если возникнет надобность, получить разрешение на работу.
Не имея что возразить на законное требование наглой девицы, привратник неохотно отпер калитку.
Пропустив пришелицу внутрь и снова заперев калитку, привратник окинул нахалку презрительным взглядом и пошел обратно к особняку, бубня под нос нелестные высказывания о молодых и бесстыдных недоучках.
Гильдейский Глава оказался таким же темноволосым мужчиной, с виду похожим на привратника, и девушка заподозрила, что между ними есть родственная связь. Только Глава был более рыхлым, с нездоровым цветом лица. На столе перед ним вперемешку со свитками, абаком и писчими перьями стояли пустые судки, блюда и тарелки, на которых громоздились кости, грязные салфетки, огрызки фруктов — Глава только что изволил отобедать.
— Давай, чего там у тебя, — он небрежно отодвинул остатки трапезы, вытер салфеткой руки и нетерпеливо щелкнул пальцами, на которых красовались золотые кольца с огромными драгоценными камнями — девушка опознала сапфир, рубин, изумруд. Странно, но кольца не являлись амулетами, в них не ощущалась никакой магии. А как украшения они совершенно не сочетались ни между собой, ни с цветом его наряда — кстати, не имеющим ничего общего с положенным Главе официальным одеянием.
«Да какое мне дело, что он нацепил на себя», — девушка старательно удерживала на лице вежливую полуулыбку. Почтительно поклонившись, она вынула из сумки круглый кожаный пенал, а оттуда — новенький пергаментный свиток с такой же новенькой ярко-зеленой сургучной печатью на витом зеленом шнурке. Это был ее диплом об окончании одной малоизвестной знахарской Школы из дикого захолустья, куда никогда не добирались инспекторы Гильдии. Вслед за дипломом она извлекла из пенала точно такой же новенький Патент Мастера на право работы знахарем. С такой же зеленой сургучной печатью, но на красном шнурке, подтверждающей оплаченный ежегодный взнос в Главное отделение Гильдии.
— Стало быть, работать у нас хочешь? — брюзгливо оттопырив нижнюю губу, он глянул на печати и небрежно бросил свитки на сомнительной чистоты стол, едва не попав ими в жирный судок.
Девушка вздрогнула от такого обращения с ее документами, к счастью, надменный Глава не смотрел на нее — он как раз шарил в ящике стола, отыскивая бирку с разрешением на работу. Швырнув на стол замызганный кожаный прямоугольник с почти неразличимым под слоем грязи тиснением, Глава махнул рукой на дверь:
— Помещение сама найдешь, налог три серебряных в десятницу. Ступай!
Знахарка сунула в карман бирку, бережно упаковала документы в пенал, снова почтительно поклонилась и выскользнула за дверь.
Неприветливый привратник выпустил девушку и тут же запер за ней калитку.
«Помещение... Как его найти, это помещение? — размышляла девушка, медленно бредя по улице. — До вечера где-то надо устроиться, иначе придется ночевать на постоялом дворе, а это опять расходы».
К слову сказать, деньги у нее с собой имелись, и неплохие — снаряжали ее в дорогу опытные путешественники, не стесненные в средствах. Но по виду никто не смог бы заподозрить юную знахарку в обладании несметными богатствами. Одежда, обувь, амулеты — все выглядело новеньким, но недорогим, как обычно и бывает у новичков, только закончивших обучение.
Один небольшой мешочек мешочек с серебрушками лежал в сумке среди других вещей. Другой — побольше — был спрятан в потайной карман сумки, где его мог отыскать опытный грабитель (и тем удовлетвориться), а в карманах звенела только медь. Но самый увесистый мешочек — с золотыми монетами — был надежно скрыт амулетом и его даже наощупь невозможно было найти.
Однако тратить деньги на то, без чего можно обойтись, девушка не собиралась, ведь неизвестно, сколько она сможет заработать. А налог в три серебрушки каждую десятницу казался ей слишком завышенным. Так, поди, не заработаешь, а последнее потратишь. Впрочем, спорить здесь не приходилось — только уйти искать другое место.
Размышляя о сложностях самостоятельной жизни, девушка не забывала поглядывать по сторонам, и обратила внимание на небольшой сквер с городским источником. Она тут же свернула к нему.
Источник традиционно был оформлен в виде раскрывшего крылья лебедя, из клюва которого в позеленевшую каменную чашу изливалась жалкая струйка воды.
Разогнав ладошкой нападавшие в воду листья, она опустила туда полученную от Главы бирку. Жирная грязь не смывалась холодной водой, тогда знахарка сунула руку в сумку и безошибочно нашла мешочек с порошком мыльного корня. Слегка вспенив в горсти порошок, она потерла им бирку. Однако впитавшуюся в кожу грязь не так просто было отмыть. Немного подумав, она выпутала из-под рубашки амулет — ярко-красный камешек на медной цепочке — сняла его через голову, опустила в чашу и слегка подогрела воду возле себя.
В теплой воде, да с мыльным корнем грязь быстро разбухла и жирными хлопьями сползла с бирки. Ополоснув ее под струей из лебединого клюва, девушка наконец рассмотрела тиснение — Гильдейский знак и название города.
Покидая город, бирку полагалось вернуть Главе отделения, а при надобности получить в другом городе новую. Без разрешения работать можно было только странствующим знахарям, которые и лечили путешественников в дороге вдали от городов.
Тратить силу амулета, чтобы высушить кусочек кожи, знахарка не посчитала нужным. Спрятав амулет и мыльный порошок, она приколола влажную бирку к плечу, чтобы нуждающиеся в помощи лекаря горожане сразу видели, к кому обратиться. Закинула сумку на плечо и отправилась на поиски недорогого трактира — завтракала она очень ранним утром и на ходу, так что пора бы и пообедать.
— Эй! — Неожиданный возглас заставил ее вздрогнуть и оглянуться. Оказалось, что окликнул ее тот самый стражник, который объяснил дорогу к отделению Гильдии.
— Ну как, нашла. что искала? — снисходительно спросил он.
— Да, сударь, спасибо, — обрадованно ответила знахарка. — Мне разрешили остаться на зиму в городе, — она ткнула в приколотую к плечу бирку. — Вот теперь ищу себе, где устроиться. Вы тут всех знаете, может, подскажете, кто комнату недорого сдает?
— Кто же тебе в самом городе недорого сдаст? — стражник оглядел ее сверху вниз, сжал губы, раздумывая, потом решил: — Вот что, девица, как тебя там?..
— Рута, сударь. Рута из Захолмья, знахарка — к вашим услугам, — она чинно сделала книксен, вызвав смешок стражника.
— Ру-у-та, — протянул мужчина, как будто пробуя ее имя на вкус. — А вот у меня дом большой, будет и тебе отдельная комната. И недорого. Пойдем, красавица, давай и вещички поднесу, замаялась, поди, — он взялся за сумку девушки и настойчиво потянул ее к себе.
Что-то в его взгляде насторожило девушку. Уже пожалев, что вообще заговорила с этим настырным мужчиной, Рута крепко вцепилась в лямку, не выпуская сумку из рук:
— Благодарю, сударь, я, пожалуй, сначала постоялый двор найду.
Стражник понял, что выбрал неверный способ знакомства, и отпустил сумку.
— Чего всполошилась-то? — буркнул он. — Не хочешь, ищи сама. — Резко отвернулся и пошел прочь.
Девушка тоже поспешила уйти подальше, решив больше не спрашивать ничего у стражников, и вообще у мужчин.
Но догнавшего ее мальчика мужчиной, наверное, пока нельзя было назвать — на вид ему было не больше восьми весен.
— Тетя, я могу показать пустой дом, он ничей, — запыхавшись от бега, выпалил мальчишка.
— Почему ничей? — удивилась девушка.
— Потому что там никто не живет с той поры, как хозяйка померла, — серьезно объяснил мальчик. — Если дашь медяк, то провожу.
— А не обманешь? — полушутливо спросила знахарка. — Может, там и нет ничего, а ты просто балуешься, разыгрываешь меня.
— Нет, тетя, хоть у кого спроси про дом, где старая знахарка жила, — обиделся парнишка. — Только никто туда не поведет, а сама не найдешь.
— Ну, веди тогда, — сдалась девушка, подумав, что будет запоминать дорогу и всегда сможет вернуться назад. Вряд ли кто-то успел приготовить засаду — не такая уж она важная персона. А вот стражник точно не просто так свой дом предлагал.
— Медяк! — напомнил мальчик и покраснел.
— Ладно, отведешь — будет тебе медяк, — окончательно решилась девушка. Обед откладывался на неопределенное время, но жилье было для нее важнее.
Провожая знахарку до окраины, где, по его словам, находилось подходящее жилище, парнишка все время поглядывал на нее искоса, мялся, как будто не решаясь что-то сказать.
Знахарка подумала, что этот бедно одетый ребенок просто стесняется попросить больше сговоренной платы.
— Так сколько возьмешь, проводник? — видя его нерешительность, подбодрила она мальчика.
— Медяк, сказал же, — отвернувшись буркнул тот.
Дальше они шли в полном молчании, и чем дальше уходили от центра города, тем все более обветшалыми становились дома, грязнее мостовая. Впрочем, замощенная камнем дорога сменилась на дощатую, да и та скоро закончилась глубоко выбитыми в земле колеями, к счастью, сейчас сухими.
Наконец вышли на окраину города, где маленькие домишки лепились к краю огромного оврага.
— Вот! — мальчик показал на самое крайнее строение. — Пришли.
«Ну, пока не совсем пришли», — подумала девушка, продираясь сквозь бурьян, вымахавший вокруг заброшенной постройки.
— Ого! — впечатлилась она, раздвинув мощные стебли репейника и едва не уткнувшись носом в стену.
Назвав домиком полуразвалившуюся хибару, мальчуган незаслуженно ей польстил. Но, судя по отсутствию человеческих следов вокруг, здесь точно никто не жил, поэтому девушка сочла уговор выполненным и отдала ему обещанный медяк.
Однако мальчик не убежал, а топтался рядом, пока девушка рассматривала убогое жилище.
— Что еще? — задумавшаяся знахарка наконец обратила на него внимание.
— Тетя, ты правда лекарь? — опять покраснев, выпалил мальчишка.
— Знахарка, — поправила она. — Лечить умею. У тебя кто-то болен?
— Мама, — голос мальчика дрогнул, но он прикусил губу и не заплакал. — Только у нас денег нет, я думал, в городе заработаю... — он отвернулся, шмыгнув носом.
— Пойдем, я посмотрю, может, сумею помочь, — сердце девушки защемило от жалости к ребенку. — А за деньги не переживай, может еще что мне покажешь — вот и в расчете будем.
Знахарка отложила знакомство с потенциальным жильем на потом — вначале, как велит долг целителя, надо посмотреть больную.
Прода от 23.11.2021, 13:22
***
Вернувшись в особняк, привратник прошёл в кабинет Главы отделения и плотно закрыл за собой дверь.
— Не много ты ей заломил налог? — мрачно спросил он. — Потянет ли платить? Вот сбежит через дней пятнадцать, а у нас и так лекарей немного. Или начнёт цену загибать, народ к нам же и жаловаться побежит. А так бы понемногу приносила — и ей не накладно, и нам капало бы потихоньку.
— Вот и проверим, какая из неё знахарка. Одна жалоба — и выставим из города, — желчно заявил Глава. — А ты вдруг с чего так её жалеть стал? Понравилась, что ли?
— Чему там нравиться у этой пигалицы, — усмехнулся привратник. — Ты мои вкусы знаешь, мне бы пышненькую да яркую. Вот как Сонюша.
Повариха Сонюша была любовницей привратника, но и Глава отделения частенько навещал её. То, что эти двое по-братски делят одну женщину, ни для кого в городе не было тайной — на то они и молочные братья. Всё это было уже давно известно, обсуждено, осуждено и в конце концов принято как данность. Да и вообще лучше не влезать в личную жизнь магов, тем более целителя — а ну как придется поклониться?
Прода от 31.12.2021, 13:55
Знахарка шла по узкой тропинке вслед за мальчиком, который то и дело оглядывался, как будто опасаясь, что она вдруг передумает, вернётся или просто исчезнет как и не было. Миновав окраинные домишки, они вышли к замощённой улочке, где домики выглядели более ухоженными, а некоторые даже нарядными. Здесь уже можно было идти рядом, но мальчик продолжал коситься на девушку. Наконец она, не выдержав этого недоверия, заговорила:
— Тебя как зовут?
— Микета, — отозвался тот, помялся и уточнил: — Кит.
— А я Рута, — поддержала разговор знахарка. — А чем болеет твоя мама? И как давно?
— Кашляет она, — хмуро проговорил Кит, — и жар не спадает. Застудилась уже месяц как. Травник настойку давал, так не очень помогает, а сегодня и совсем не дал, потому что денег нет.
Рута вздохнула — обсуждать с посторонними лицами, а тем более критиковать незнакомого ей травника или других коллег насчёт лечения и оплаты оного запрещалось гильдейскими правилами. Да и обнадёживать ребёнка заранее, не осмотрев больную, тоже не хотелось. Но тут мальчик остановился у одного из домиков, толкнул расписанную яркими цветами калитку и, уже не оглядываясь, пошел по дорожке, обсаженной с обеих сторон цветами. Девушка, не задержавшись и на мгновение, чтобы рассмотреть подворье, последовала за своим провожатым.
Несмотря на тёплую погоду на улице, внутри чистенького уютного домика было жарко натоплено, но молодая женщина лежала в кровати, укрытая шубой поверх тёплого одеяла и всё равно дрожала от озноба. Увидев вошедшую вслед за сыном незнакомую девицу, она попыталась заговорить, но тут же зашлась в жестоком кашле.
— Где руки помыть? — обернулась знахарка к мальчику.
— Сюда пожалуйте, госпожа, — Кит шагнул к закутку возле печи и сдвинул занавеску, за которой был рукомойник.
Рута сняла сумку с плеча, сбросила курточку, оставив всё на табурете возле стола и пошла мыть руки. Вытерев их ярко-голубым расшитым белыми лебедями полотенцем, вернулась к больной. Раскрыв сумку, вынула рабочую тунику и короб с зельями.
