- Ну как, согласовала?
- Он на таком уровне переговоры не ведёт! – Маринка вытащила папку из рюкзачка и положила ему на стол.
- Не понял! – уставился на неё Руднев.
- Он не стал со мной разговаривать, – пытаясь оставаться спокойной, ответила Маринка, – Наверное, ему мой внешний вид не понравился.
- Что за дела! – возмутился Руднев, – Выйди, пожалуйста, в коридор, мне надо позвонить.
Маринка повесила куртку в шкаф и послушно вышла в коридор, придержав за собой дверь, чтобы осталась щель. Она очень редко слышала, чтобы Руднев ругался матом. Выяснилось, что он и это делает в своей обычной манере – негромко и загадочно. Но почему-то это звучало более угрожающе, чем если бы он кричал в полный голос. Маринка прогулялась до туалета и вернулась назад.
- Ещё раз к нему съездить? – как ни в чём ни бывало спросила она.
- Не надо, – спокойным голосом ответил Руднев. – Он сказал, что сам заедет.
Накануне дня съезда Маринка волновалась, как перед экзаменом. Она сама не могла понять причины – всё, что ей было поручено, она сделала. Да и её будущее от результатов съезда мало зависит – ведь она не только рядовой работник исполкома движения, но и помощник Черенкова. Уже лёжа в постели, она прокручивала в сознании события последних дней – вроде ничего не забыла. Сквозь сон она представляла, как начнётся съезд – Руднев выйдет на трибуну, чтобы отчитаться о работе исполкома, и начнёт читать по бумажке… По какой бумажке?! Она же ему ничего не подготовила! А что она могла бы подготовить – сухую справку о численности движения? Но это же не аудит, это съезд – политическое шоу. А Руднев, чего доброго, будет выступать в лучших традициях советских партийных съездов.
Сон как рукой сняло. Мысль у Маринки напряжённо заработала. А как он тогда должен выступать? Где-то она уже это видела. Она вылезла из-под одеяла, натянула футболку и пошла ставить чайник. И тут она вспомнила. Точно! Она включила компьютер – где же тот фильм, который для неё скачивал Сашка? Да, вот он – к счастью, не удалил. Она нетерпеливо проматывала фильм в поисках нужного эпизода. И вот на экране герой Дастина Хоффмана пытается уговорить президента произнести речь – он сидит за его столом и произносит: «Дорогие американцы!... Господин президент, здесь нужно с напором говорить, понимаете?» Да, именно это и нужно! Не сухие цифры, а эмоции! Шоу должно продолжаться!
Маринка запустила текстовый редактор и стала набивать текст: «Уважаемые товарищи!» Она задумалась. Как-то по-совковому получается. Ну ничего страшного! Её пальцы снова застучали по клавишам: «Да, да, по-моему, это очень хорошее слово - товарищи. И его совершенно незаконно приватизировали коммунисты. Спасибо, что вы нашли время и возможность приехать сюда. Мне приятно видеть, что наше всероссийское движение стало действительно массовым. Сегодня мы собрались здесь, чтобы принять решение о преобразовании нашего движения в партию». Подумав, она дописала в скобках: «(небольшая пауза, удовлетворённо оглядеть зал)». И дальше – «В политическую партию!». Подумав ещё немного, она добавила в скобках мелким шрифтом: «(пауза, аплодисменты)».
На Маринку снизошло вдохновение. Она быстро стучала по клавиатуре, время от времени заглядывая в свою записную книжку, чтобы уточнить детали. Когда объём текста перевалил за две страницы, она с довольным видом отодвинулась от экрана и потянулась. Страница машинописного текста размеренным голосом читается четыре минуты, значит, всего получилось минут на десять. Ну, может, от себя чего добавит, хотя вряд ли. Она ещё раз пробежала глазами написанное – вроде нормально. Распечатав текст, она со спокойной душой улеглась спать.
Съезд проходил в конференц-зале гостинцы «Космос». Место, конечно, было гораздо более представительным, чем тот заштатный ДК, где они проводили конференцию. Маринка обратила внимание на специальный автобус с надписью «TV» на борту, стоявший на улице перед входом – такие она видела только в телерепортажах о каких-то важных событиях. И точно – в фойе вокруг стоящей на штативе телекамеры суетились оператор и осветитель, журналистка с микрофоном стояла рядом с Черенковым. Руднев прохаживался неподалёку. Маринка издали помахала ему рукой, опасаясь случайно попасть в кадр. Руднев торопливо подошёл к ней.
- Смотри! – кивнул он на телекамеру и возбуждённым голосом похвастался. – У нас сейчас три камеры работают.
Маринка уже знала, что это значит. Даже в крупных телекомпаниях от силы пять выездных бригад, и на первое попавшееся мероприятие редактор бригаду не посылает. А если на съезд «Провинциальной России» прислали бригады аж три телекомпании, значит, телередактора считают это важным политическим мероприятием.
- Евгений Александрович, я вам на всякий случай набросала тезисы для выступления, – она протянула ему листки с текстом, который сочинила ночью.
- Спасибо, – Руднев убрал их в свою папку. – Значит, слушай сюда. Я записал тебя как представителя нашего регионального отделения. А то от нас только одна Татьяна приехала. Помнишь её – она у нас бухгалтером была? Иди пока регистрируйся, а я её поищу.
Маринка подошла к столику регистрации, отметилась и получила красный мандат участника съезда и пакет с логотипом движения, в котором лежала раздатка. Затем она направилась в туалет, где, усевшись в уголке, сняла ботинки и надела специально захваченные для этого туфли без каблуков. Этим она преследовала сразу две цели – не париться в помещении в уличной обуви; а главное – офисная обувь давала всем понять, что она тут свой человек, а не с улицы. Этот приём она подглядела у залётных тёток-коммивояжёров, которые частенько проникали в здание, где был офис движения. Хитрые тётки заходили в здание как обычные посетительницы, и первым делом направлялись в туалет, где снимали верхнюю одежду и переобували уличную обувь. А потом уже шастали по этажам как обычные представительницы офисного планктона, не вызывая подозрений.
Руднев с Татьяной уже поджидали её у окна.
- Маринка, ты совсем в столичную жительницу превратилась! – восхитилась Татьяна. В её же облике неуловимо проглядывало что-то провинциальное.
- Ну вы тут пока пообщайтесь, а мне надо отойти, – кивнул им Руднев.
- А Женька совсем не изменился – такой же нескладный! – Татьяна поглядела ему вслед и снова повернулась к Маринке. - Ну рассказывай, как ты тут? Замуж за москвича ещё не вышла? Я гляжу, в юбке стала ходить? А то дома я тебя только в джинсах видела. Тебе идёт.
- Да, обстановка способствует, – Маринка смущённо поправила юбку. – Тут не до замужества – видишь, какие дела творятся.
- Это ты про Долотова? Слышала, по телевизору много показывали. И чем кончилось? Нашли кого?
- Идёт следствие. Может, Евгений Александрович подробности знает?
- А вот сейчас у него спросим, – Татьяна кивнула на подошедшего Руднева.
- Чего спросите? – заулыбался Евгений Александрович. Было заметно, что он рад видеть Татьяну – наверное, потому, что она напомнила ему о малой родине.
- Мы тут Ивана Владимировича вспомнили, – объяснила Маринка.
- А, это дело тёмное. Там концы наверх уходят. Ты лучше расскажи, – он повернулся к Татьяне, - чего у нас там делается? Как завод? А то с тех пор, как меня оттуда ушли, я новостей не знаю.
- Сменили директора. На старого завели уголовное дело. Пошли федеральные заказы, завод задышал, народ, который уволился, стал назад возвращаться. А ты знаешь… - Татьяна совершенно в манере Руднева придвинулась к нему и понизила голос. Маринке, чтобы её расслышать, тоже пришлось к ней наклониться. – Предыдущий директор, который тебя выставил, был ставленник сам знаешь кого.
Она кивнула на конференц-зал, где собирались делегаты съезда.
- Не понял! – уставился на неё Руднев.
- За ним стоял Осина, – пояснила Татьяна. – Там была какая-то афёра, и большая часть акций завода отошла Осине. А сейчас, в связи с уголовным делом, это оспорили. Хоть завод ожил, а то людям работать больше негде.
- Ты гляди, как оно… - Руднев задумчиво покачал головой. – А я тогда понять не мог – кто же за этим стоит. Чуть не погубили завод!
- Жень, ты смотри! Всё, к чему Осина прикасается, разрушается. Как бы и с вашей партией чего не случилось!
- С нашей, – поправил её Руднев. – Не должно. Ну пойдём в зал, сейчас начнётся.
12.8.
Под огромной эмблемой «Провинциальной России» на сцене в президиуме было всё руководство движения: сопредседатель движения Черенков, председатель федерального исполкома Руднев, политсовет движения во главе с профессором Гришиным. Присутствовал даже Лев Абрамович Осинский – в виде изображения на специально для этой цели установленном на сцене большом телевизоре.
Съезд начался с минуты молчания в память об Иване Владимировиче Долотове. Все делегаты поднялись со своих мест – Долотова многие знали лично. Затем начались традиционные в таких случаях выступления. Первым взял слово Черенков. Маринка слушала шефа невнимательно – черновик его речи она печатала накануне. Интерес она проявила только тогда, когда начались вопросы с мест. Пожилой коренастый мужчина взял переносной микрофон и представился:
- Председатель Калининградского регионального отделения Полубояринов. Сергей Михайлович, у меня такой вопрос – какова позиция нашего движения по поводу малого бизнеса? Мы одобряем это уродливое явление последних лет, или как?
- Спасибо за вопрос, – Черенков подался к микрофону, установленному на трибуне, хотя слышно было и так хорошо. – Я не считаю малый бизнес уродливым явлением. Даже наоборот – это очень важное и необходимое явление. Почему-то считается, что это только торгово-посреднические услуги, но это не так. Это и сфера услуг, и даже производство. Сейчас, в связи с развитием технологий, часто нет необходимости в создании огромных производств. Современную высокотехнологичную продукцию вполне можно выпускать в рамках малого предприятия. А главное – это обеспечивает занятость населения, его доходы.
Представитель Калининграда снова поднялся:
- Но ведь эти бизнесмены не платят налоги, придумывают всякие серые схемы. Какая от них тогда польза?
- Вы о чьей пользе думаете – бюджета или конкретных людей? – ответил вопросом на вопрос Черенков. – У нас государство для людей, или люди для государства? Я считаю, что государство для людей. Даже если малый бизнес вообще не платит налогов в бюджет, он создаёт рабочие места, даёт людям заработать, производит товары и услуги. Уже в этом его огромная польза. А эти деньги так или иначе всё равно в бюджет попадут. Люди заплатят за квартплату, купят товары, заправят автомобиль, а с этого уже будут уплачены налоги. Так что можно на какой-то период вообще отказаться от налогов на малый бизнес. Бюджет от этого потеряет немного – вы сами сказали про серые схемы. Зато существенно упростится работа налоговых органов, а самое главное – малый бизнес получит дополнительный стимул к развитию. То есть, в конечном итоге, люди станут жить лучше. Такова позиция нашего движения. Ещё вопросы?
- Шевелёва, Санкт-Петербург, – поднялась женщина в другом углу зала. – Сейчас предпринимаются попытки обелить Сталина, и даже в очередной раз установить ему памятники. Не видите ли вы в этом угрозу оправдания и реставрации культа личности?
Голос у Черенкова стал строгим, даже жёстким:
- Давно уже пора научиться принимать историю нашей страны такой, какая она была, а не пытаться выдавать свои фантазии за реальные факты. Это касается как ненавистников Сталина, так и его восторженных поклонников. Сталин – объективный факт в истории нашей страны, хотим мы этого или нет. Что же касается реставрации культа личности, то тут и без Сталина вполне справляются. Вижу ли я угрозу возрождения культа личности? Да, вижу. Но дело тут вовсе не в Сталине – это, повторю ещё раз, историческая фигура. Ещё вопросы?
Возможно, делегаты были немного озадачены резким ответом, но больше вопросов не было. Следующим выступал председатель политсовета Гришин. Маринка как могла постаралась победить свою предвзятость и добросовестно вслушивалась в его речь. Он назвал её пафосно: «В Думе мы будем представлять интересы каждого человека и всего общества». Но как ни пыталась Маринка узнать из его уст какие-то откровения, она слышала всё новые и новые банальности: «мы должны выражать интересы каждого человека независимо от его социальной принадлежности»; «мы попытаемся уйти от выражения интересов каких-либо отдельных социальных групп»; «мы хотим добиться успеха на выборах для того, чтобы представлять в парламенте интересы каждого человека и всего общества». И так десять минут подряд – с важным видом и хорошо поставленным голосом. Под конец Маринка стала откровенно зевать, даже не пытаясь прикрыть рот рукой.
Но когда на трибуну вышел Руднев, она вся подобралась и пристально уставилась на сцену. В глубине души она надеялась, что Евгений Александрович просто прочитает то, что она сочиняла половину ночи. Это было бы для неё лучшей похвалой, хотя она и понимала, что рассказать об этом никому нельзя. Вспомнилась фраза из фильма: «Тогда тебя придётся убить». Распираемая чувством собственной важности, Маринка внимательно вслушивалась в монотонную речь Руднева. Но что такое? В исполнении Руднева её гениальный текст был щедро разбавлен банальностями в стиле демагогии профессора Гришина. Лицо у Маринки вытянулось сначала от удивления, а потом от раздражения. Она полночи сочиняла, а он всё испортил!
После его выступления был объявлен перерыв. Маринка и Татьяна вышли в фойе. К ним подошёл сияющий Руднев:
- Ну как моё выступление?
- По-моему, очень солидно и обстоятельно, – деликатно отозвалась Маринка.
- Я взял за основу твои тезисы и немного разбавил цитатами из книжек Гришина и буклетов движения. Вроде ничего получилось? – он явно ждал одобрения.
- Нормально, – коротко ответила Маринка, вспомнив его «Читаемо». А всё-таки её мнение для него важно!
- Жень, а долго эта байда будет продолжаться? – Татьяна была менее дипломатична. – А то я ещё хотела по Москве погулять.
- Сейчас проголосуем за сопредседателей и за новый состав политсовета – и всё, – успокоил её Руднев.
Вторая часть съезда действительно началась с голосования. Слово взял Черенков:
- Предлагается преобразовать общественное движение «Провинциальная Россия» в политическую партию. Кто за это предложение?
Зал взорвался овацией и покраснел от мандатов, которые участники съезда дружно подняли вверх.
- Кто против? – выполнил ритуал Черенков. Все не менее дружно опустили руки с мандатами и притихли, насторожённо оглядываясь – кто тот отщепенец, который проголосует против? Таковых не оказалось.
- Единогласно, – подвёл итог Черенков и продолжил. - В раздаточном материале, который вы получили при регистрации, был проект программы нашей партии. Надеюсь, вы успели его посмотреть. А теперь прошу голосовать – кто за то, чтобы утвердить предложенную программу нашей партии?
Голосование и на этот раз прошло единогласно. Следующими в повестке дня были выборы сопредседателей партии.
- В нашей партии два сопредседателя – Черенков Сергей Михайлович, – Черенков слегка поклонился и кивнул на телевизор, установленный на сцене. - И Осинский Лев Абрамович. Будут ли ещё предложения по кандидатам?
- Голосуем! – раздалось из зала.
- Он на таком уровне переговоры не ведёт! – Маринка вытащила папку из рюкзачка и положила ему на стол.
- Не понял! – уставился на неё Руднев.
- Он не стал со мной разговаривать, – пытаясь оставаться спокойной, ответила Маринка, – Наверное, ему мой внешний вид не понравился.
- Что за дела! – возмутился Руднев, – Выйди, пожалуйста, в коридор, мне надо позвонить.
Маринка повесила куртку в шкаф и послушно вышла в коридор, придержав за собой дверь, чтобы осталась щель. Она очень редко слышала, чтобы Руднев ругался матом. Выяснилось, что он и это делает в своей обычной манере – негромко и загадочно. Но почему-то это звучало более угрожающе, чем если бы он кричал в полный голос. Маринка прогулялась до туалета и вернулась назад.
- Ещё раз к нему съездить? – как ни в чём ни бывало спросила она.
- Не надо, – спокойным голосом ответил Руднев. – Он сказал, что сам заедет.
Накануне дня съезда Маринка волновалась, как перед экзаменом. Она сама не могла понять причины – всё, что ей было поручено, она сделала. Да и её будущее от результатов съезда мало зависит – ведь она не только рядовой работник исполкома движения, но и помощник Черенкова. Уже лёжа в постели, она прокручивала в сознании события последних дней – вроде ничего не забыла. Сквозь сон она представляла, как начнётся съезд – Руднев выйдет на трибуну, чтобы отчитаться о работе исполкома, и начнёт читать по бумажке… По какой бумажке?! Она же ему ничего не подготовила! А что она могла бы подготовить – сухую справку о численности движения? Но это же не аудит, это съезд – политическое шоу. А Руднев, чего доброго, будет выступать в лучших традициях советских партийных съездов.
Сон как рукой сняло. Мысль у Маринки напряжённо заработала. А как он тогда должен выступать? Где-то она уже это видела. Она вылезла из-под одеяла, натянула футболку и пошла ставить чайник. И тут она вспомнила. Точно! Она включила компьютер – где же тот фильм, который для неё скачивал Сашка? Да, вот он – к счастью, не удалил. Она нетерпеливо проматывала фильм в поисках нужного эпизода. И вот на экране герой Дастина Хоффмана пытается уговорить президента произнести речь – он сидит за его столом и произносит: «Дорогие американцы!... Господин президент, здесь нужно с напором говорить, понимаете?» Да, именно это и нужно! Не сухие цифры, а эмоции! Шоу должно продолжаться!
Маринка запустила текстовый редактор и стала набивать текст: «Уважаемые товарищи!» Она задумалась. Как-то по-совковому получается. Ну ничего страшного! Её пальцы снова застучали по клавишам: «Да, да, по-моему, это очень хорошее слово - товарищи. И его совершенно незаконно приватизировали коммунисты. Спасибо, что вы нашли время и возможность приехать сюда. Мне приятно видеть, что наше всероссийское движение стало действительно массовым. Сегодня мы собрались здесь, чтобы принять решение о преобразовании нашего движения в партию». Подумав, она дописала в скобках: «(небольшая пауза, удовлетворённо оглядеть зал)». И дальше – «В политическую партию!». Подумав ещё немного, она добавила в скобках мелким шрифтом: «(пауза, аплодисменты)».
На Маринку снизошло вдохновение. Она быстро стучала по клавиатуре, время от времени заглядывая в свою записную книжку, чтобы уточнить детали. Когда объём текста перевалил за две страницы, она с довольным видом отодвинулась от экрана и потянулась. Страница машинописного текста размеренным голосом читается четыре минуты, значит, всего получилось минут на десять. Ну, может, от себя чего добавит, хотя вряд ли. Она ещё раз пробежала глазами написанное – вроде нормально. Распечатав текст, она со спокойной душой улеглась спать.
Съезд проходил в конференц-зале гостинцы «Космос». Место, конечно, было гораздо более представительным, чем тот заштатный ДК, где они проводили конференцию. Маринка обратила внимание на специальный автобус с надписью «TV» на борту, стоявший на улице перед входом – такие она видела только в телерепортажах о каких-то важных событиях. И точно – в фойе вокруг стоящей на штативе телекамеры суетились оператор и осветитель, журналистка с микрофоном стояла рядом с Черенковым. Руднев прохаживался неподалёку. Маринка издали помахала ему рукой, опасаясь случайно попасть в кадр. Руднев торопливо подошёл к ней.
- Смотри! – кивнул он на телекамеру и возбуждённым голосом похвастался. – У нас сейчас три камеры работают.
Маринка уже знала, что это значит. Даже в крупных телекомпаниях от силы пять выездных бригад, и на первое попавшееся мероприятие редактор бригаду не посылает. А если на съезд «Провинциальной России» прислали бригады аж три телекомпании, значит, телередактора считают это важным политическим мероприятием.
- Евгений Александрович, я вам на всякий случай набросала тезисы для выступления, – она протянула ему листки с текстом, который сочинила ночью.
- Спасибо, – Руднев убрал их в свою папку. – Значит, слушай сюда. Я записал тебя как представителя нашего регионального отделения. А то от нас только одна Татьяна приехала. Помнишь её – она у нас бухгалтером была? Иди пока регистрируйся, а я её поищу.
Маринка подошла к столику регистрации, отметилась и получила красный мандат участника съезда и пакет с логотипом движения, в котором лежала раздатка. Затем она направилась в туалет, где, усевшись в уголке, сняла ботинки и надела специально захваченные для этого туфли без каблуков. Этим она преследовала сразу две цели – не париться в помещении в уличной обуви; а главное – офисная обувь давала всем понять, что она тут свой человек, а не с улицы. Этот приём она подглядела у залётных тёток-коммивояжёров, которые частенько проникали в здание, где был офис движения. Хитрые тётки заходили в здание как обычные посетительницы, и первым делом направлялись в туалет, где снимали верхнюю одежду и переобували уличную обувь. А потом уже шастали по этажам как обычные представительницы офисного планктона, не вызывая подозрений.
Руднев с Татьяной уже поджидали её у окна.
- Маринка, ты совсем в столичную жительницу превратилась! – восхитилась Татьяна. В её же облике неуловимо проглядывало что-то провинциальное.
- Ну вы тут пока пообщайтесь, а мне надо отойти, – кивнул им Руднев.
- А Женька совсем не изменился – такой же нескладный! – Татьяна поглядела ему вслед и снова повернулась к Маринке. - Ну рассказывай, как ты тут? Замуж за москвича ещё не вышла? Я гляжу, в юбке стала ходить? А то дома я тебя только в джинсах видела. Тебе идёт.
- Да, обстановка способствует, – Маринка смущённо поправила юбку. – Тут не до замужества – видишь, какие дела творятся.
- Это ты про Долотова? Слышала, по телевизору много показывали. И чем кончилось? Нашли кого?
- Идёт следствие. Может, Евгений Александрович подробности знает?
- А вот сейчас у него спросим, – Татьяна кивнула на подошедшего Руднева.
- Чего спросите? – заулыбался Евгений Александрович. Было заметно, что он рад видеть Татьяну – наверное, потому, что она напомнила ему о малой родине.
- Мы тут Ивана Владимировича вспомнили, – объяснила Маринка.
- А, это дело тёмное. Там концы наверх уходят. Ты лучше расскажи, – он повернулся к Татьяне, - чего у нас там делается? Как завод? А то с тех пор, как меня оттуда ушли, я новостей не знаю.
- Сменили директора. На старого завели уголовное дело. Пошли федеральные заказы, завод задышал, народ, который уволился, стал назад возвращаться. А ты знаешь… - Татьяна совершенно в манере Руднева придвинулась к нему и понизила голос. Маринке, чтобы её расслышать, тоже пришлось к ней наклониться. – Предыдущий директор, который тебя выставил, был ставленник сам знаешь кого.
Она кивнула на конференц-зал, где собирались делегаты съезда.
- Не понял! – уставился на неё Руднев.
- За ним стоял Осина, – пояснила Татьяна. – Там была какая-то афёра, и большая часть акций завода отошла Осине. А сейчас, в связи с уголовным делом, это оспорили. Хоть завод ожил, а то людям работать больше негде.
- Ты гляди, как оно… - Руднев задумчиво покачал головой. – А я тогда понять не мог – кто же за этим стоит. Чуть не погубили завод!
- Жень, ты смотри! Всё, к чему Осина прикасается, разрушается. Как бы и с вашей партией чего не случилось!
- С нашей, – поправил её Руднев. – Не должно. Ну пойдём в зал, сейчас начнётся.
12.8.
Под огромной эмблемой «Провинциальной России» на сцене в президиуме было всё руководство движения: сопредседатель движения Черенков, председатель федерального исполкома Руднев, политсовет движения во главе с профессором Гришиным. Присутствовал даже Лев Абрамович Осинский – в виде изображения на специально для этой цели установленном на сцене большом телевизоре.
Съезд начался с минуты молчания в память об Иване Владимировиче Долотове. Все делегаты поднялись со своих мест – Долотова многие знали лично. Затем начались традиционные в таких случаях выступления. Первым взял слово Черенков. Маринка слушала шефа невнимательно – черновик его речи она печатала накануне. Интерес она проявила только тогда, когда начались вопросы с мест. Пожилой коренастый мужчина взял переносной микрофон и представился:
- Председатель Калининградского регионального отделения Полубояринов. Сергей Михайлович, у меня такой вопрос – какова позиция нашего движения по поводу малого бизнеса? Мы одобряем это уродливое явление последних лет, или как?
- Спасибо за вопрос, – Черенков подался к микрофону, установленному на трибуне, хотя слышно было и так хорошо. – Я не считаю малый бизнес уродливым явлением. Даже наоборот – это очень важное и необходимое явление. Почему-то считается, что это только торгово-посреднические услуги, но это не так. Это и сфера услуг, и даже производство. Сейчас, в связи с развитием технологий, часто нет необходимости в создании огромных производств. Современную высокотехнологичную продукцию вполне можно выпускать в рамках малого предприятия. А главное – это обеспечивает занятость населения, его доходы.
Представитель Калининграда снова поднялся:
- Но ведь эти бизнесмены не платят налоги, придумывают всякие серые схемы. Какая от них тогда польза?
- Вы о чьей пользе думаете – бюджета или конкретных людей? – ответил вопросом на вопрос Черенков. – У нас государство для людей, или люди для государства? Я считаю, что государство для людей. Даже если малый бизнес вообще не платит налогов в бюджет, он создаёт рабочие места, даёт людям заработать, производит товары и услуги. Уже в этом его огромная польза. А эти деньги так или иначе всё равно в бюджет попадут. Люди заплатят за квартплату, купят товары, заправят автомобиль, а с этого уже будут уплачены налоги. Так что можно на какой-то период вообще отказаться от налогов на малый бизнес. Бюджет от этого потеряет немного – вы сами сказали про серые схемы. Зато существенно упростится работа налоговых органов, а самое главное – малый бизнес получит дополнительный стимул к развитию. То есть, в конечном итоге, люди станут жить лучше. Такова позиция нашего движения. Ещё вопросы?
- Шевелёва, Санкт-Петербург, – поднялась женщина в другом углу зала. – Сейчас предпринимаются попытки обелить Сталина, и даже в очередной раз установить ему памятники. Не видите ли вы в этом угрозу оправдания и реставрации культа личности?
Голос у Черенкова стал строгим, даже жёстким:
- Давно уже пора научиться принимать историю нашей страны такой, какая она была, а не пытаться выдавать свои фантазии за реальные факты. Это касается как ненавистников Сталина, так и его восторженных поклонников. Сталин – объективный факт в истории нашей страны, хотим мы этого или нет. Что же касается реставрации культа личности, то тут и без Сталина вполне справляются. Вижу ли я угрозу возрождения культа личности? Да, вижу. Но дело тут вовсе не в Сталине – это, повторю ещё раз, историческая фигура. Ещё вопросы?
Возможно, делегаты были немного озадачены резким ответом, но больше вопросов не было. Следующим выступал председатель политсовета Гришин. Маринка как могла постаралась победить свою предвзятость и добросовестно вслушивалась в его речь. Он назвал её пафосно: «В Думе мы будем представлять интересы каждого человека и всего общества». Но как ни пыталась Маринка узнать из его уст какие-то откровения, она слышала всё новые и новые банальности: «мы должны выражать интересы каждого человека независимо от его социальной принадлежности»; «мы попытаемся уйти от выражения интересов каких-либо отдельных социальных групп»; «мы хотим добиться успеха на выборах для того, чтобы представлять в парламенте интересы каждого человека и всего общества». И так десять минут подряд – с важным видом и хорошо поставленным голосом. Под конец Маринка стала откровенно зевать, даже не пытаясь прикрыть рот рукой.
Но когда на трибуну вышел Руднев, она вся подобралась и пристально уставилась на сцену. В глубине души она надеялась, что Евгений Александрович просто прочитает то, что она сочиняла половину ночи. Это было бы для неё лучшей похвалой, хотя она и понимала, что рассказать об этом никому нельзя. Вспомнилась фраза из фильма: «Тогда тебя придётся убить». Распираемая чувством собственной важности, Маринка внимательно вслушивалась в монотонную речь Руднева. Но что такое? В исполнении Руднева её гениальный текст был щедро разбавлен банальностями в стиле демагогии профессора Гришина. Лицо у Маринки вытянулось сначала от удивления, а потом от раздражения. Она полночи сочиняла, а он всё испортил!
После его выступления был объявлен перерыв. Маринка и Татьяна вышли в фойе. К ним подошёл сияющий Руднев:
- Ну как моё выступление?
- По-моему, очень солидно и обстоятельно, – деликатно отозвалась Маринка.
- Я взял за основу твои тезисы и немного разбавил цитатами из книжек Гришина и буклетов движения. Вроде ничего получилось? – он явно ждал одобрения.
- Нормально, – коротко ответила Маринка, вспомнив его «Читаемо». А всё-таки её мнение для него важно!
- Жень, а долго эта байда будет продолжаться? – Татьяна была менее дипломатична. – А то я ещё хотела по Москве погулять.
- Сейчас проголосуем за сопредседателей и за новый состав политсовета – и всё, – успокоил её Руднев.
Вторая часть съезда действительно началась с голосования. Слово взял Черенков:
- Предлагается преобразовать общественное движение «Провинциальная Россия» в политическую партию. Кто за это предложение?
Зал взорвался овацией и покраснел от мандатов, которые участники съезда дружно подняли вверх.
- Кто против? – выполнил ритуал Черенков. Все не менее дружно опустили руки с мандатами и притихли, насторожённо оглядываясь – кто тот отщепенец, который проголосует против? Таковых не оказалось.
- Единогласно, – подвёл итог Черенков и продолжил. - В раздаточном материале, который вы получили при регистрации, был проект программы нашей партии. Надеюсь, вы успели его посмотреть. А теперь прошу голосовать – кто за то, чтобы утвердить предложенную программу нашей партии?
Голосование и на этот раз прошло единогласно. Следующими в повестке дня были выборы сопредседателей партии.
- В нашей партии два сопредседателя – Черенков Сергей Михайлович, – Черенков слегка поклонился и кивнул на телевизор, установленный на сцене. - И Осинский Лев Абрамович. Будут ли ещё предложения по кандидатам?
- Голосуем! – раздалось из зала.
