– Неужели эти зеркала сотворили с Флер что-то ужасное? – поразилась ведьма. – А кто такие Вершители?
– Так называли раньше служителей Святой Обители. Мы отвечали за проведение священных магических ритуалов. Кстати, в наши обязанности входило сопровождение электов, которые проходят через Зеркальный Лабиринт. Еще мы занимались преподавательской деятельностью: обучали подрастающие поколения – здесь же, в Турулле, была академия магических искусств. А теперь священный долг призывает всех оставшихся вершителей не позволить темным силам окончательно задушить Гринтайл, – грустно закончила Мариэль.
– А куда вы пойдете теперь, когда храма больше нет?
– Есть одно место, куда Элеране не добраться. Когда вы шли сюда, вы, наверняка, видели указатель на Арун. Оставшиеся вершители объединили все свои силы, чтобы создать магическую стену вокруг этого места. Она не сунется туда.
– Откуда ты знаешь, что не сунется? – недоверчиво произнесла Моран, наконец-то вступив в разговор.
– Пока ее власть распространяется только на «потерянных», она не так уж и сильна.
– И при чем здесь «потерянные?» – скептически перебила ее Моран, с лицом по-прежнему выражающим холодное безразличие.
– Она давно бы растеряла всех своих подданных, если бы не научилась жестко манипулировать ими. И все же я верю, что «потерянных» можно вернуть, – сказала Мариэль. – Все мы в свое время проходили, через Зеркальный Лабиринт. Это была своеобразная чистка и отбор электов по уровню духовной силы. Но тогда зеркала, отражая недостойные черты, помогали электам в самосовершенствовании и направляли на праведный путь всех оступившихся. Теперь же с появлением философии калу, которую пропагандирует Элерана Хартс, зеркала уже никого не щадят. Они никому не прощают отказа от прежнего кодекса ценностей. Впрочем, они и сейчас выполняют свою работу, ведь верховные духи для того их и создали, чтобы они боролись за чистоту элетианской расы. Но, к сожалению, немногие выдержали суровое испытание Лабиринтом. Те, кто слаб духом, сломались, они отказались от своих душ и теперь безнадежны для воскрешения. Их называют кичупы. А так называемые «потерянные» или заблудшие – сохранили и силу магии, и духовную мощь, но, к сожалению, они стали калу, то есть, они служат тьме. Но когда-нибудь они восстанут против нее…
Моран слушала ее проникновенно, не пытаясь перебить, и хмурое лицо ее постепенно прояснялось – к ней пришло горделивое осознание, что, несмотря на уничижительное разоблачение зеркальных обвинителей, она, полуволчица Моран, все же чего-то стоит, ведь она-то не сломалась и перенесла то, что называется – заглянуть внутрь себя! – думала она. – И, наверно, надо почаще это делать – честно оценивать свои мысли и поступки, ибо, как сказала вершительница Мариэль: это путь к самосовершенствованию. А «безнадежные» – это те, стрекочущие твари, – догадалась Моран, скользнув взглядом в сторону Флер, но вдруг что-то отвлекло ее мысль, и она замерла на мгновение, крылья ее носа едва заметно трепыхнулись.
– Моран, ты что-то почувствовала? – спросила Майя.
– Фалькон и… еще кто-то… мне незнаком его запах… – озадаченно пробормотала волчица, – там идет борьба…
– О духи! Наверное, это Фат! Опять дерется с Фальконом. Ой, побежали скорее! – и Мариэль, стремительно перескочив последние ступеньки каменной лестницы, поспешила к выходу из подземного храма, вслед за ней и Майя с Моран стали торопливо вытаскивать на поверхность тяжелую и безвольно обвисшую Флер.
– Фа-а-а-ат! – закричала Мариэль. – Не надо! Отпусти его!
4
Когда запыхавшиеся девушки доволокли Флер до монастырского двора, там, кроме дракона в упряжке да обнимающейся пары, никого не было, только взвихренная кем-то пыль еще медленно оседала на землю.
– Привет, чаровницы! – бойко сказал рыжеволосый мужчина, выпуская из объятий Мариэль.
– Да не угаснет солнце над вашей головой, – поздоровались электианки.
– И над вашей, – ответил мужчина. Он был молод, имел приятную наружность, а его рыжие волосы, собранные на темени и затылке в «пучок», сзади свободно ниспадали на спину.
– А Вы тут один… – растерянно сказала Майя. – А где же битва?
Незнакомец укоризненно посмотрел на Мариэль и смущенно развел руками.
– Упустил я Фалькона… А те, кто был с ним, сами деру дали, вслед за хозяином! – он засмеялся и одобрительно похлопал зеленого дракона по шее. – Им просто смысла нет тягаться со мной и Тайфуном! – на его лицо набежала туча, и он со злостью сжал руку в кулак. – Ох, и ловок, бестия! Опять ускользнул! Подлый угодник Элераны Хартс! Ах, попадись он мне в руки! Но что тут поделаешь!? Избегает он схватки со мной! Не хочет биться, а почему – не знаю! – он раздосадовано развел руками, но заметив протестующий и умоляющий взгляд жены, не дал ей высказать то, что было написано на ее лице. – Хватит защищать его! Фалькон – калу!
– Да нет же! Ты Фалькону – не враг… Чует мое сердце – не так все просто! В нем нет вражды к тебе, и не будет он с тобой драться, как ты этого не понимаешь! – в голосе Мариэль звучали боль и сожаление.
– Опять ты его защищаешь?! Он тебя похитил, наверняка, пытался убить, а ты все равно его защищаешь!
– Да не думал он меня убивать, – спокойно отмахнулась его жена. - Все дело в зеркалах… Видимо, я, как бывшая вершительница, выполняла роль, которую он специально отвел для меня в этом спектакле…
– Мы слышали о неком Фатэне-Вестнике, это, случайно, не вы? – Моран решилась вмешаться в перепалку.
– Ой, забыл представиться, как нехорошо! – миролюбиво воскликнул Фат. – Ну да, я Фатэн-Вестник. Пришлось им стать.
– А это Майя и Моран… и Флер, – Мариэль представила мужу своих спутниц.
Фат вскользь посмотрел на эльфиню, затем тут же, осознав, что ее лицо ему знакомо, глянул снова.
– Так это же она... Это она ранила нашего паренька… Вижу-вижу, теперь она не в форме...
– Ранила? Кого? Когда? – ахнули одновременно девушки, и в глазах у них забились тревога и нетерпение.
– Вчера в трактире, на краю Долины Отчаянья. Мы поставляем в трактир «Призрак перемен» кое-какую провизию. Она и этот подлец Фалькон явились похитить мою жену, а Грейн пытался помешать этому… Черт! Да я, кажется, забыл сказать ему спасибо… – Фат вдруг смутился, вспомнив, как чуть не оставил его умирать.
– Но это невозможно, он раньше нас пришел в Дрэймор, как он мог там встретиться с Флер? – удивилась Моран, но ответа ждать не стала. – Что с Грейном? Он жив? – волнуясь, спросила она.
– Конечно! Второй день в Аруне отлеживается, – закивал новый знакомый. – А чего вы эту с собой таскаете? – он кивнул на Флер.
Моран покосилась на Майю.
– Потому что так хочет упрямая ведьма.
– Ну что ж, в таком случае, девушки, не будем терять время! Вам удалось вырваться из плена, и это стоит отметить в кругу друзей! Кроме того, я в долгу перед Грейном – за спасение жены! Кстати, и перед вами тоже! Садитесь, я отвезу вас к нему, и по пути расскажу, как все было!
– Мы не можем, – сказала Майя. – Нам нужно спасти Флер, а для этого надо найти Фалькона.
– Я пойду с тобой, – сказала Мариэль с энтузиазмом. – Я думаю, нам удастся его уговорить!
– Не-эт, – Фат удержал жену за руку, когда она хотела пойти с Майей. – Вы, красавицы, как хотите, это ваше дело, а Мариэль никуда не пойдет.
– Ты, как калу, печешься только о себе!
– Не о себе, а о тебе. Вы только что сбежали от похитителя, и ты теперь хочешь вернуться к нему добровольно? Я в отличие от тебя еще не потерял благоразумия! Ты никуда не пойдешь, и точка.
– Никто не пойдет со мной. Я пойду к нему одна, – вдруг твердо заявила Майя.
– Ты одна? Это опасно! – покачала головой Мариэль. – Фалькон непредсказуем!
– Моран не сможет с ним договориться. Да и ей это не нужно. А я хочу выяснить, как вернуть прежнюю Флер.
– Майя, не делай этого в одиночку! Ты можешь погибнуть! – запротестовала Мариэль. – Фат, мы должны пойти с ней!
– Тебя я не пущу! А сам, если и пойду, то убью этого негодяя! Кстати, это мысль! Я заставлю его вытащить меч, а потом убью! – обрадовался Фат.
– Он не идет на компромиссы. Он не знает страха и не держится за свою жизнь, – возразила Мариэль. – Здесь нужен другой подход, более тонкий.
– Я не думаю, что он собирался нас убить. Если б это входило в его задачу, он давно бы это сделал, а не устраивал спектакли. Здесь кроется что-то другое… узнать бы, что… – задумчиво произнесла Майя.
А Моран неожиданно удивила ведьму тем, что стояла и слушала каждого, никого не перебивала, не распоряжалась и ни разу не пыталась за всех все решать сама.
– Ты права, – согласилась с ней полуволчица. – Я знаю, только ты сумеешь найти правильный тон в диалоге с ним. А если вы тревожитесь за Майю, – она обратилась к своим новым друзьям, – давайте, все вместе проводим ее. Я покажу вам, где находится тот дом, куда он сейчас направился. Он, наверняка, побежал за своим летучим дружком. Ты, Майя, войдешь в дом и поднимешься на второй этаж, а мы подождем тебя, где-нибудь недалеко, и если что не так, придем к тебе на помощь.
5
Фэл медлил всего пару секунд, заглядывая в полуоткрытую дверь. Нужно было убедиться, что с Рагоном все в порядке. И это было главное.
Переступив запретную черту, юноша стал оглядываться в поисках своего друга. И тот позвал его тоненьким жалобным писком. Звук шел из-под непроницаемого черного балдахина. Фэл сделал несколько неуверенных шагов к колыбели и стащил с него бархатный навес…
Его вернувшаяся память воскресила всю боль, которую он не сумел пережить тогда. Она свалилась на его душу тысячетонной наковальней, и, как молния, прожгла его сердце. Но одновременно с терзаниями он ощутил вдруг легкость. Пустота ушла. Теперь в его душе поселились прежние переживания, и среди них распустились, как цветы, яркие радостные воспоминания. Они подарили ему свет, озаривший его изнутри, и тепло, согревшее его стылое сердце. И главное, что он понял из новых ощущений – он был другим, и жизнь его могла сложиться иначе...
Элерана Хартс возникла из воздуха прямо за спиной Фэла. Он стоял на коленях перед колыбелью и плакал.
– Ну-ну, Луна, поплачь-поплачь, рано или поздно, ты должна была пережить это, – сказала Хартс наигранно участливым тоном.
– Говори, что тебе нужно и проваливай, – кое-как проговорил Фалькон, трясясь и скрипя зубами. За его спиной стояла женщина, которая в одночасье лишила его прежней жизни, хотя и дала взамен новую.
«Это все из-за тебя, из-за тебя!» – думал он, и лишь знание собственного бессилия удерживало его от того, чтобы тотчас не впиться ей в глотку.
– Так уж и быть, сегодня я прощаю тебе твою дерзость, – Хартс игриво постучала по хрустальному шару длинным фиолетовым ногтем, изображая великодушие. – Я пришла предупредить тебя, что сейчас сюда придет девчонка-ведьма и пустит в ход все свое умение заговаривать зубы, лишь бы уговорить тебя вытащить меч из Флер. Так вот, тебе надо будет согласиться, иначе она не даст им с места сдвинуться, пока не найдет способ не убивать эльфиню. Эта троица должна продолжить путь в мою ловушку. Она уже здесь – возле дома… - проговорила магисторша тьмы и растворилась в воздухе…
Цветущий Гринтайл, город счастливых алькоров, призрачным видением возник перед ним. Странно, сейчас к нему вернулось ощущение пронзительного счастья, которого, как ему казалось, он не знал никогда.
…Зеленый город с башнями и шпилями остался позади. Внизу проплывали скалистые горы, ущелья, глубокий каньон и блещущая серебром река на дне пропасти… И каждый взмах широких крыльев черного грифона поднимал ее все выше и выше - под самые облака. Девушку с развевающимися на ветру белыми волосами звали Луна… Полное имя ее было Лунаэль. Она и была прошлой жизнью Фалькона почти тысячелетие назад…
А ведь он никогда не задумывался, почему он – калу, и почему он – с Элераной Хартс, а не против нее, как все благородные алькоры, и почему он избегает столкновений со своим лютым врагом, Фатэном-Вестником из Аруна. И только сейчас он понял, почему в отношении к Фатэну он всегда испытывал что-то, похожее на боль, хотя прежде он объяснял это сам себе лишь уважением к алькору, которого остерегается даже его могущественная госпожа (как ни странно, Хартс ни разу не попыталась взять приступом Арун, заманить Фатэна в ловушку или устроить на него облаву). И только сейчас он понял, почему, захватив в плен вершительницу Мариэль – она ему нужна была, чтобы вывести девушек из Лабиринта и соединить их с Грейном – он вдруг ощутил непонятную радость, как будто бы встретил родную душу. И ненависть к Элеране Хартс, еще большая, чем прежде, обуяла его.
Вернувшаяся память внесла смятение в его сознание, и теперь он не знал, как жить с этим новым состоянием его души: как соединить печаль обновления с существованием в кабале. Но одно он знал наверняка: этого нельзя так оставлять, нужно что-то изменить...
6
Подойдя к знакомому особняку, Майя подняла голову вверх к изображению солнышка с почерневшими полуобломанными ручками-лучиками, раскинутыми в разные стороны, и слабо улыбнувшись, приветствовала чье-то обветшалое жилище.
– Да, воссияет солнце над твоею крышей, дом! – сказала она и, толкнув ногой дверь, косо болтавшуюся на одной петле, потянула Флер за собой. Эльфиня была настолько отстраненной и безучастной ко всему, что происходит с ней и вокруг нее, что Майе стоило немалых усилий передвигать ее вверх по лестнице к той самой комнате на втором этаже, где ведьма уже побывала однажды и где, по предположению Моран, мог находиться Фалькон.
Дверь была распахнута настежь, и через нее виднелись ярко-синие обои с золотыми звездами. Майя прислонила Флер к стене, но та сползла на пол, и ведьма не стала возражать. «Что ж, лежи, если тебе так нравится!» – беззвучно сказала она глазами и осторожно заглянула внутрь. Фалькон сидел в синем кресле рядом с колыбелькой, прежде укрытой балдахином, только теперь этот черный бархат валялся у его ног. Уперевшись локтями в колени, он уронил лицо в ладони.
Майя, тихонько постучав, вошла в комнату, но сидящий в горестной позе мужчина, даже не пошевельнулся.
– Фэл? – позвала девушка.
Тот вздрогнул и поднял на Майя полный скорби взор.
– С Рагоном все в порядке? – спросила она первое, что пришло в голову.
– Он там. – Фалькон кивком головы указал на младенческую кроватку. – У него что-то сломано, и крылья порваны, я не могу сдвинуть его с места – он сейчас такой хрупкий. Все будет нормально, я только слетаю к себе за чойсом. Это та травка, которой я лечил твои царапины, помнишь?
– Так называли раньше служителей Святой Обители. Мы отвечали за проведение священных магических ритуалов. Кстати, в наши обязанности входило сопровождение электов, которые проходят через Зеркальный Лабиринт. Еще мы занимались преподавательской деятельностью: обучали подрастающие поколения – здесь же, в Турулле, была академия магических искусств. А теперь священный долг призывает всех оставшихся вершителей не позволить темным силам окончательно задушить Гринтайл, – грустно закончила Мариэль.
– А куда вы пойдете теперь, когда храма больше нет?
– Есть одно место, куда Элеране не добраться. Когда вы шли сюда, вы, наверняка, видели указатель на Арун. Оставшиеся вершители объединили все свои силы, чтобы создать магическую стену вокруг этого места. Она не сунется туда.
– Откуда ты знаешь, что не сунется? – недоверчиво произнесла Моран, наконец-то вступив в разговор.
– Пока ее власть распространяется только на «потерянных», она не так уж и сильна.
– И при чем здесь «потерянные?» – скептически перебила ее Моран, с лицом по-прежнему выражающим холодное безразличие.
– Она давно бы растеряла всех своих подданных, если бы не научилась жестко манипулировать ими. И все же я верю, что «потерянных» можно вернуть, – сказала Мариэль. – Все мы в свое время проходили, через Зеркальный Лабиринт. Это была своеобразная чистка и отбор электов по уровню духовной силы. Но тогда зеркала, отражая недостойные черты, помогали электам в самосовершенствовании и направляли на праведный путь всех оступившихся. Теперь же с появлением философии калу, которую пропагандирует Элерана Хартс, зеркала уже никого не щадят. Они никому не прощают отказа от прежнего кодекса ценностей. Впрочем, они и сейчас выполняют свою работу, ведь верховные духи для того их и создали, чтобы они боролись за чистоту элетианской расы. Но, к сожалению, немногие выдержали суровое испытание Лабиринтом. Те, кто слаб духом, сломались, они отказались от своих душ и теперь безнадежны для воскрешения. Их называют кичупы. А так называемые «потерянные» или заблудшие – сохранили и силу магии, и духовную мощь, но, к сожалению, они стали калу, то есть, они служат тьме. Но когда-нибудь они восстанут против нее…
Моран слушала ее проникновенно, не пытаясь перебить, и хмурое лицо ее постепенно прояснялось – к ней пришло горделивое осознание, что, несмотря на уничижительное разоблачение зеркальных обвинителей, она, полуволчица Моран, все же чего-то стоит, ведь она-то не сломалась и перенесла то, что называется – заглянуть внутрь себя! – думала она. – И, наверно, надо почаще это делать – честно оценивать свои мысли и поступки, ибо, как сказала вершительница Мариэль: это путь к самосовершенствованию. А «безнадежные» – это те, стрекочущие твари, – догадалась Моран, скользнув взглядом в сторону Флер, но вдруг что-то отвлекло ее мысль, и она замерла на мгновение, крылья ее носа едва заметно трепыхнулись.
– Моран, ты что-то почувствовала? – спросила Майя.
– Фалькон и… еще кто-то… мне незнаком его запах… – озадаченно пробормотала волчица, – там идет борьба…
– О духи! Наверное, это Фат! Опять дерется с Фальконом. Ой, побежали скорее! – и Мариэль, стремительно перескочив последние ступеньки каменной лестницы, поспешила к выходу из подземного храма, вслед за ней и Майя с Моран стали торопливо вытаскивать на поверхность тяжелую и безвольно обвисшую Флер.
– Фа-а-а-ат! – закричала Мариэль. – Не надо! Отпусти его!
4
Когда запыхавшиеся девушки доволокли Флер до монастырского двора, там, кроме дракона в упряжке да обнимающейся пары, никого не было, только взвихренная кем-то пыль еще медленно оседала на землю.
– Привет, чаровницы! – бойко сказал рыжеволосый мужчина, выпуская из объятий Мариэль.
– Да не угаснет солнце над вашей головой, – поздоровались электианки.
– И над вашей, – ответил мужчина. Он был молод, имел приятную наружность, а его рыжие волосы, собранные на темени и затылке в «пучок», сзади свободно ниспадали на спину.
– А Вы тут один… – растерянно сказала Майя. – А где же битва?
Незнакомец укоризненно посмотрел на Мариэль и смущенно развел руками.
– Упустил я Фалькона… А те, кто был с ним, сами деру дали, вслед за хозяином! – он засмеялся и одобрительно похлопал зеленого дракона по шее. – Им просто смысла нет тягаться со мной и Тайфуном! – на его лицо набежала туча, и он со злостью сжал руку в кулак. – Ох, и ловок, бестия! Опять ускользнул! Подлый угодник Элераны Хартс! Ах, попадись он мне в руки! Но что тут поделаешь!? Избегает он схватки со мной! Не хочет биться, а почему – не знаю! – он раздосадовано развел руками, но заметив протестующий и умоляющий взгляд жены, не дал ей высказать то, что было написано на ее лице. – Хватит защищать его! Фалькон – калу!
– Да нет же! Ты Фалькону – не враг… Чует мое сердце – не так все просто! В нем нет вражды к тебе, и не будет он с тобой драться, как ты этого не понимаешь! – в голосе Мариэль звучали боль и сожаление.
– Опять ты его защищаешь?! Он тебя похитил, наверняка, пытался убить, а ты все равно его защищаешь!
– Да не думал он меня убивать, – спокойно отмахнулась его жена. - Все дело в зеркалах… Видимо, я, как бывшая вершительница, выполняла роль, которую он специально отвел для меня в этом спектакле…
– Мы слышали о неком Фатэне-Вестнике, это, случайно, не вы? – Моран решилась вмешаться в перепалку.
– Ой, забыл представиться, как нехорошо! – миролюбиво воскликнул Фат. – Ну да, я Фатэн-Вестник. Пришлось им стать.
– А это Майя и Моран… и Флер, – Мариэль представила мужу своих спутниц.
Фат вскользь посмотрел на эльфиню, затем тут же, осознав, что ее лицо ему знакомо, глянул снова.
– Так это же она... Это она ранила нашего паренька… Вижу-вижу, теперь она не в форме...
– Ранила? Кого? Когда? – ахнули одновременно девушки, и в глазах у них забились тревога и нетерпение.
– Вчера в трактире, на краю Долины Отчаянья. Мы поставляем в трактир «Призрак перемен» кое-какую провизию. Она и этот подлец Фалькон явились похитить мою жену, а Грейн пытался помешать этому… Черт! Да я, кажется, забыл сказать ему спасибо… – Фат вдруг смутился, вспомнив, как чуть не оставил его умирать.
– Но это невозможно, он раньше нас пришел в Дрэймор, как он мог там встретиться с Флер? – удивилась Моран, но ответа ждать не стала. – Что с Грейном? Он жив? – волнуясь, спросила она.
– Конечно! Второй день в Аруне отлеживается, – закивал новый знакомый. – А чего вы эту с собой таскаете? – он кивнул на Флер.
Моран покосилась на Майю.
– Потому что так хочет упрямая ведьма.
– Ну что ж, в таком случае, девушки, не будем терять время! Вам удалось вырваться из плена, и это стоит отметить в кругу друзей! Кроме того, я в долгу перед Грейном – за спасение жены! Кстати, и перед вами тоже! Садитесь, я отвезу вас к нему, и по пути расскажу, как все было!
– Мы не можем, – сказала Майя. – Нам нужно спасти Флер, а для этого надо найти Фалькона.
– Я пойду с тобой, – сказала Мариэль с энтузиазмом. – Я думаю, нам удастся его уговорить!
– Не-эт, – Фат удержал жену за руку, когда она хотела пойти с Майей. – Вы, красавицы, как хотите, это ваше дело, а Мариэль никуда не пойдет.
– Ты, как калу, печешься только о себе!
– Не о себе, а о тебе. Вы только что сбежали от похитителя, и ты теперь хочешь вернуться к нему добровольно? Я в отличие от тебя еще не потерял благоразумия! Ты никуда не пойдешь, и точка.
– Никто не пойдет со мной. Я пойду к нему одна, – вдруг твердо заявила Майя.
– Ты одна? Это опасно! – покачала головой Мариэль. – Фалькон непредсказуем!
– Моран не сможет с ним договориться. Да и ей это не нужно. А я хочу выяснить, как вернуть прежнюю Флер.
– Майя, не делай этого в одиночку! Ты можешь погибнуть! – запротестовала Мариэль. – Фат, мы должны пойти с ней!
– Тебя я не пущу! А сам, если и пойду, то убью этого негодяя! Кстати, это мысль! Я заставлю его вытащить меч, а потом убью! – обрадовался Фат.
– Он не идет на компромиссы. Он не знает страха и не держится за свою жизнь, – возразила Мариэль. – Здесь нужен другой подход, более тонкий.
– Я не думаю, что он собирался нас убить. Если б это входило в его задачу, он давно бы это сделал, а не устраивал спектакли. Здесь кроется что-то другое… узнать бы, что… – задумчиво произнесла Майя.
А Моран неожиданно удивила ведьму тем, что стояла и слушала каждого, никого не перебивала, не распоряжалась и ни разу не пыталась за всех все решать сама.
– Ты права, – согласилась с ней полуволчица. – Я знаю, только ты сумеешь найти правильный тон в диалоге с ним. А если вы тревожитесь за Майю, – она обратилась к своим новым друзьям, – давайте, все вместе проводим ее. Я покажу вам, где находится тот дом, куда он сейчас направился. Он, наверняка, побежал за своим летучим дружком. Ты, Майя, войдешь в дом и поднимешься на второй этаж, а мы подождем тебя, где-нибудь недалеко, и если что не так, придем к тебе на помощь.
5
Фэл медлил всего пару секунд, заглядывая в полуоткрытую дверь. Нужно было убедиться, что с Рагоном все в порядке. И это было главное.
Переступив запретную черту, юноша стал оглядываться в поисках своего друга. И тот позвал его тоненьким жалобным писком. Звук шел из-под непроницаемого черного балдахина. Фэл сделал несколько неуверенных шагов к колыбели и стащил с него бархатный навес…
Его вернувшаяся память воскресила всю боль, которую он не сумел пережить тогда. Она свалилась на его душу тысячетонной наковальней, и, как молния, прожгла его сердце. Но одновременно с терзаниями он ощутил вдруг легкость. Пустота ушла. Теперь в его душе поселились прежние переживания, и среди них распустились, как цветы, яркие радостные воспоминания. Они подарили ему свет, озаривший его изнутри, и тепло, согревшее его стылое сердце. И главное, что он понял из новых ощущений – он был другим, и жизнь его могла сложиться иначе...
Элерана Хартс возникла из воздуха прямо за спиной Фэла. Он стоял на коленях перед колыбелью и плакал.
– Ну-ну, Луна, поплачь-поплачь, рано или поздно, ты должна была пережить это, – сказала Хартс наигранно участливым тоном.
– Говори, что тебе нужно и проваливай, – кое-как проговорил Фалькон, трясясь и скрипя зубами. За его спиной стояла женщина, которая в одночасье лишила его прежней жизни, хотя и дала взамен новую.
«Это все из-за тебя, из-за тебя!» – думал он, и лишь знание собственного бессилия удерживало его от того, чтобы тотчас не впиться ей в глотку.
– Так уж и быть, сегодня я прощаю тебе твою дерзость, – Хартс игриво постучала по хрустальному шару длинным фиолетовым ногтем, изображая великодушие. – Я пришла предупредить тебя, что сейчас сюда придет девчонка-ведьма и пустит в ход все свое умение заговаривать зубы, лишь бы уговорить тебя вытащить меч из Флер. Так вот, тебе надо будет согласиться, иначе она не даст им с места сдвинуться, пока не найдет способ не убивать эльфиню. Эта троица должна продолжить путь в мою ловушку. Она уже здесь – возле дома… - проговорила магисторша тьмы и растворилась в воздухе…
Цветущий Гринтайл, город счастливых алькоров, призрачным видением возник перед ним. Странно, сейчас к нему вернулось ощущение пронзительного счастья, которого, как ему казалось, он не знал никогда.
…Зеленый город с башнями и шпилями остался позади. Внизу проплывали скалистые горы, ущелья, глубокий каньон и блещущая серебром река на дне пропасти… И каждый взмах широких крыльев черного грифона поднимал ее все выше и выше - под самые облака. Девушку с развевающимися на ветру белыми волосами звали Луна… Полное имя ее было Лунаэль. Она и была прошлой жизнью Фалькона почти тысячелетие назад…
А ведь он никогда не задумывался, почему он – калу, и почему он – с Элераной Хартс, а не против нее, как все благородные алькоры, и почему он избегает столкновений со своим лютым врагом, Фатэном-Вестником из Аруна. И только сейчас он понял, почему в отношении к Фатэну он всегда испытывал что-то, похожее на боль, хотя прежде он объяснял это сам себе лишь уважением к алькору, которого остерегается даже его могущественная госпожа (как ни странно, Хартс ни разу не попыталась взять приступом Арун, заманить Фатэна в ловушку или устроить на него облаву). И только сейчас он понял, почему, захватив в плен вершительницу Мариэль – она ему нужна была, чтобы вывести девушек из Лабиринта и соединить их с Грейном – он вдруг ощутил непонятную радость, как будто бы встретил родную душу. И ненависть к Элеране Хартс, еще большая, чем прежде, обуяла его.
Вернувшаяся память внесла смятение в его сознание, и теперь он не знал, как жить с этим новым состоянием его души: как соединить печаль обновления с существованием в кабале. Но одно он знал наверняка: этого нельзя так оставлять, нужно что-то изменить...
6
Подойдя к знакомому особняку, Майя подняла голову вверх к изображению солнышка с почерневшими полуобломанными ручками-лучиками, раскинутыми в разные стороны, и слабо улыбнувшись, приветствовала чье-то обветшалое жилище.
– Да, воссияет солнце над твоею крышей, дом! – сказала она и, толкнув ногой дверь, косо болтавшуюся на одной петле, потянула Флер за собой. Эльфиня была настолько отстраненной и безучастной ко всему, что происходит с ней и вокруг нее, что Майе стоило немалых усилий передвигать ее вверх по лестнице к той самой комнате на втором этаже, где ведьма уже побывала однажды и где, по предположению Моран, мог находиться Фалькон.
Дверь была распахнута настежь, и через нее виднелись ярко-синие обои с золотыми звездами. Майя прислонила Флер к стене, но та сползла на пол, и ведьма не стала возражать. «Что ж, лежи, если тебе так нравится!» – беззвучно сказала она глазами и осторожно заглянула внутрь. Фалькон сидел в синем кресле рядом с колыбелькой, прежде укрытой балдахином, только теперь этот черный бархат валялся у его ног. Уперевшись локтями в колени, он уронил лицо в ладони.
Майя, тихонько постучав, вошла в комнату, но сидящий в горестной позе мужчина, даже не пошевельнулся.
– Фэл? – позвала девушка.
Тот вздрогнул и поднял на Майя полный скорби взор.
– С Рагоном все в порядке? – спросила она первое, что пришло в голову.
– Он там. – Фалькон кивком головы указал на младенческую кроватку. – У него что-то сломано, и крылья порваны, я не могу сдвинуть его с места – он сейчас такой хрупкий. Все будет нормально, я только слетаю к себе за чойсом. Это та травка, которой я лечил твои царапины, помнишь?
