Аннотация к эпизоду
Паскаль навещает душевнобольных под чутким присмотром Волоцкой. Зайцев тасует фотографии и находит на них нечто занимательное. Пушкина проводит экскурс в историю старейшей московской больницы, а Диана падает в обморок.Волоцкая появилась на крыльце КПП, прекрасная, как ангел с огненным мечом. Только вместо меча доктор разила суровым взглядом.
«В образе!» - усмехнулся Паскаль и пошел к ней.
- Bonjour, comment allez-vous? - с вызовом спросила она.
- Merci, tout va bien. Content de vous voir*, - улыбнувшись, ответил он.
Ее идеальные брови в изумлении взлетели вверх.
- Вы говорите по-французски?
- Ну я же из Парижа, - пожал плечами Паскаль.
- Идите за мной, - фыркнула она. – Внутри лучше никому не демонстрировать идеальное знание русского языка.
- Я постараюсь, - нежно ответил Паскаль.
От его нарочитой покорности она вспыхнула, как девчонка.
Широкий проезд, шедший от КПП к набережной, был усажен редкими елями. Кристина, зябко запахивая пальто, вела Паскаля в один из желтых корпусов с зарешеченными окнами.
Внутри здания Волоцкая привела гостя на этаж, устланный ковровой дорожкой. По дороге им встретился лишь один санитар, высокий, бритый налысо, который, любезно поздоровавшись с Волоцкой, проводил ее спутника крайне неприятным взглядом.
Оказавшись в кабинете, Паскаль подошел к окну и увидел ленту реки, запертую в каменистых берегах.
- Садитесь, - пригласила доктор, доставая медицинские карты из сейфа. – Сколько времени вам потребуется, чтобы их изучить?
- Полчаса. Еще я хотел бы взглянуть на отделение, в котором лежали пациенты, и места, где нашли тела.
- Хорошо.
Она очень старалась казаться равнодушной, но Паскаль видел, как влияет на нее. Перед внутренним зрением уже прошли, словно кадры кинохроники, и ее полуоткрытые, жаждущие губы, и идеальной формы обнаженная грудь, легшая в его ладонь, и…
Засмеявшись, Паскаль подошел к стулу, сел и потянул первую карту из стопки, положенной перед ним Волоцкой.
- Над чем вы смеетесь? – тут же взвилась она.
- Так, над своими мыслями, - пожал плечами Паскаль и совершенно искренне добавил: – К вашей работе они не имеют никакого отношения! Кофе пьют у вас?
- Я не пью, - она все еще смотрела на него с подозрением. – Если желаете, спрошу у коллег.
- Желаю эспрессо без сливок и сахара, - прищурился Паскаль.
Волоцкая демонстративно заперла сейф и покинула кабинет, а Паскаль, так и не взяв карту, шагнул в амальгаму и зажмурился от окруживших его дичайших световых переливов…
Множество экстрасенсов, биоэнергетов, псиоников и коучей разного пошиба улавливали оттенки, но не основную мысль: психическая энергия – одна из наиболее сильных энергий этого мира. И лишь единицы понимали, в чем заключался парадокс – мир, созданный при помощи этой энергии, ею не пользовался. Что, впрочем, совершенно не мешало ей воздействовать на него.
Осторожно открыв глаза, Паскаль постоял немного, понимая, что ориентироваться здесь будет труднее, чем обычно. Поставь зеркало напротив зеркала – и получи бесконечную Ра-Сетау, тропу протаскивания, путь, известный лишь Уп-Уауту*, сгинувшему во тьме времен. Узри реальность, искривленную психической энергией, и пойми, что это реальность отражения в отражении отражения.
Паскаль осторожно двинулся вперед. Верха и низа не было, как не было право или лево. Движение казалось бездвижием, а бездвижие – движением, поэтому он ориентировался не на картинку, а на свои ощущения.
Черные прогалины казались выжженными на облитых цветной краской стенах. Четыре почти затянулись, но две еще пульсировали. Вот к ним Паскаль и стремился, игнорируя обманчивую реальность. Из сияющей пустоты мыльными пузырями вылетали неясные или пугающие образы, геометрические фигуры, несуществующие здания и пейзажи. Они не исчезали, выстраивая собственное пристанище, больше напоминавшее лабиринт кошмаров. Паскаль проходил их насквозь, не позволяя себе оглядываться, поскольку знал – безумие заразно. Стоит лишь на миг зацепиться вниманием за чужую девиацию, и сам не заметишь, как она станет твоей!
У первой из прогалин он остановился и протянул руку. Темнота жадно схватила ее – так черная дыра поглощает пространство и время, без эмоций и сожалений.
- Что скажешь? – раздался позади голос Аякса.
- Проверь второй след и ответь мне на этот вопрос, - Паскаль вытащил руку, стряхнул с пальцев тяжелые капли.
Аякса он не видел, точнее, не смотрел на него, потому что в этом безумном мире мог увидеть нечто совсем другое.
- Не понял! - спустя некоторое время воскликнул Аякс. – След конечен. А где же тогда…?
- Вот и я не понял, - вздохнул Паскаль. – Выбирайся и займись умершими. Фамилии я тебе скину. Начни с родственников и злопыхателей. Меня интересует, кто забрал их души и зачем. Впрочем, если мы узнаем – кто, поймем – зачем.
- Буду в офисе.
Паскаль кивнул и попытался выйти из амальгамы, но что-то держало. Опустив взгляд, он увидел росток, тянувшийся от черных капель с угрожающей скоростью и уже овившийся вокруг его ног. Острые побеги кровожадно метили в глаза.
- Пройди мимо меня, ибо я чист, - пробормотал он, перехватив его и зажав в ладони, - ибо я оправдан перед Осирисом врагами его, ибо я знаю Поля Иалу, принадлежащие Ра, ведь я построил город Богов. Именем Ра неутомимого, жаром его золотой ладони отвергаю тебя, пустая тьма…
Паскаль смотрел, как сквозь зажатые пальцы прорывается ярчайшее сияние, будто он держал маленький ядерный взрыв, и чувствовал, как съеживается и обугливается черная поросль, и распад тянется вниз по их стволам, поглощая черноту.
Спустя мгновение он был свободен и вышел из амальгамы как раз в тот миг, когда дверь кабинета открылась, и на пороге показалась Волоцкая с чашкой в руках.
- Merci beaucoup* - улыбнулся он, кладя на колени папку с историей болезни и погружаясь в чтение.
Волоцкая поставила чашку рядом с ним. Вместе с ароматом кофе до него донеслась волна раздражения: Кристина жалела, что ввязалась во все это и привела Паскаля в больницу.
- Не стоит, доктор, - не глядя на нее, произнес он. – Вы все делаете правильно.
*“Привет, как ваши дела?» - «Спасибо, все хорошо. Рад вас видеть».
*Египетский бог войны, проводник в Дуат для умерших.
* "Большое спасибо".
В длинном коридоре вдоль стен стояли диваны, в рекреациях – кресла и телевизоры. Пациенты были ухоженными и опрятными, персонал без дела не сидел, сновал туда-сюда. В целом, отделение не производило впечатление «юдоли скорби и обители слез», однако Паскаль знал, стоит войти в амальгаму – и дикий свет ударит по глазам, выжигая сознание.
Кристина вела его по коридору, словно профессиональный гид: «Паскаль, взгляните сюда… А здесь у нас… А вот это…». Ей казалось, что гость, несмотря на заинтересованный вид, совершенно не слушает, и это злило. Будь он обычным среднестатистическим мужчиной, Волоцкая давно разложила бы его на составляющие: травмы, комплексы, блоки. Но такого, как Паскаль, она встречала впервые. Несмотря на относительно легкую коммуникацию он был совершенно закрыт – эмоционально, энергетически. Волоцкая знала, что может ощущать чужую энергию и пользовалась этим во время диагностик, однако энергии гостя не чувствовала. То ли не могла поймать волну, то ли… ее не существовало. Впрочем, второе было решительно невозможно.
Идя рядом с Кристиной, Паскаль действительно не слушал ее, хотя прекрасно слышал. Он напряженно искал отголоски тьмы, виденной в амальгаме. Мертвые тела давно увезли, но энергия осталась, а по ее ниточкам можно было дотянуться до того, кто принудил людей к смерти. В том, что погибших довели до самоубийства, Паскаль после изучения историй болезни не сомневался. Трое упорно стремились к норме, двое находились в ремиссии, и лишь один – в пограничном состоянии. И даже если предположить рецидив у одного, странно, что подобное случилось у остальных. Слишком для простого совпадения!
Санитар, которого Паскаль впервые увидел на лестнице, встретился и здесь. Устроившись напротив инвалидного кресла, в котором сидела худенькая черноволосая девушка, с ложечки кормил ее кашей. Паскаль оглядел остальных, оказавшихся в пределах видимости: двое за столиком у окна играли в шахматы, несколько женщин со странным выражением лиц смотрели телевизор. Скользнув взглядом по инвалидному креслу, в котором спал дряхлый старик, Паскаль направился дальше.
Двери палат в конце коридора были заперты, окошки в дверях – зарешечены. Заглянув в одно из них, Паскаль приказал:
- Откройте.
Кристина тоже заглянула, с удивлением повернулась к нему:
- Зачем?
Паскаль молча смотрел на нее, по привычке засунув руки в карманы выданного ему белого халата.
Волоцкая отомкнула дверь и отступила в сторону, обещая себе, что не сделает ни шага следом. Но как только он вошел, она, как привязанная, пошла за ним.
На кровати сидел старичок с огромной лысиной, вокруг которой нимбом пушились редкие серебряные волосенки. Больше растительности досталось невзрачному лицу – в окладистой бороде засеребрились еще не все волосы.
- Ты чей такой туточки? – прищурившись, спросил дед.
- Мир тебе, - ответил Паскаль с уважением, - меня зовут Паскаль, а тебя?
- Иаковом кличут. Ищешь чего?
- Того, кто забирает то, что ему не принадлежит.
- Такова есмь, - обрадовался дед, - Марьяной кличут, пилюли втихую тырит.
Паскаль посмотрел на Волоцкую.
- Что? – напряженно спросила она.
- Есть у вас среди медперсонала Марьяна?
- Марьяны нет… но есть Мария и Марина!
- Кто-то из них крадет рецептурные препараты, обратитесь к вашей СБ, пусть поднимут камеры.
- Господи, с чего вы это взяли?!
Паскаль пожал плечами и пошел к выходу.
- Того, кто маленько умер, ищи, - донесся до него голос деда.
- Спасибо! – поблагодарил Паскаль и вышел из палаты.
За его спиной Волоцкая с недоумением смотрела на пустую, гладко застеленную постель.
Кристина опустилась на стул напротив и произнесла со скрытой насмешкой:
- Ваш вердикт, доктор?
После экскурсии она снова привела Паскаля в кабинет и даже предусмотрительно сходила за кофе, но он чувствовал, как она злится из-за того, что не может его понять.
Выпив кофе, Паскаль поднял на нее смеющийся взгляд.
- Сначала ответьте на вопрос, доктор, какой диагноз вы поставили мне?
Красивые губы Кристины вытянулись в тонкую линию, и он понял, что попал в точку – наблюдая за ним, она перебирала возможные варианты.
- Шизофрения, - не задумываясь, ответила она.
- Хм… - Паскаль откровенно развлекался. – Я бы поспорил, но, боюсь, у нас нет на это времени. Вашим пациентам кто-то внушил необходимость умереть, что они и сделали.
- Внушение? – изумилась Волоцкая. – Вы имеете в виду гипноз?
- Тоже вариант, - кивнул Паскаль. – Из ваших врачей кто-то владеет им?
Она покачала головой, однако секундная заминка от него не укрылась.
- Нет, в нашей больнице склонны к консервативным методам лечения.
- Они не всегда эффективны, к сожалению…
Мелькнули в памяти длинные черные волосы. Блестящие, ухоженные, ровно подстриженные… Ровный срез – как граница на лиловом калазирисе. А если поднимешь взгляд, увидишь узел полосатого немеса и блестящий обод урея*…
Паскаль потер шрам над левой бровью.
- Черноволосая девушка на каталке, что с ней?
- Психотическое расстройство личности, кататония.
- Давно?
- Около года.
- Я хочу с ней пообщаться. Без посторонних.
- Она не разговаривает, не реагирует на раздражители! Как вы собираетесь…?
- Пусть ее привезут сюда, - в зрачках Паскаля вспыхнул и погас нездешний огонек.
Кристина прикрыла глаза, уверяя себя, что ей это чудится, а затем подняла трубку и позвонила в отделение.
Девушку привез уже знакомый санитар. Волком глянул на Паскаля и вышел, повинуясь взмаху руки Волоцкой.
- Как давно он у вас работает? – спросил Паскаль, поднимаясь и подходя к девушке, которая смотрела в одну точку. По ее худым рукам пробегала едва заметная судорога.
- Кто?! – Волоцкая сжала виски пальцами. – Паскаль, я не понимаю логики ваших вопросов!
- Просто не пытайтесь меня препарировать, - усмехнулся он и сел перед пациенткой на пол, скрестив ноги.
- Боже мой, - застонала Кристина. – Что вы делаете? Только бы никто не зашел!
- Так Мурат – хороший санитар? Нареканий не было?
- Он исполнительный, аккуратный. Работу свою любит. За пациентами ухаживает, как за родными – сейчас таких людей мало.
- А пациентку зовут?..
- Жанна. Жанна Лебедева.
- Жанна… - пробормотал Паскаль и из амальгамы взглянул на девушку.
Вместо радужной переливающейся оболочки его глазам предстала гладкая серая сфера, по которой пробегали, потрескивая, всполохи. Понаблюдав за ними, Паскаль понял, что их траектории не хаотичны, как ему показалось вначале. Они сходились в некоей точке.
- Узри меня, Жанна! – приказал Паскаль, и в реальности девушка подняла голову и безучастно уставилась на него.
Волоцкая наблюдала за ними, забыв, как дышать.
- Твои уста закрыты, твои очи слепы. Протягиваю тебе руку, чтобы уничтожить то, что хочет уничтожить тебя!
Ни единой эмоции не отразилось на лице Жанны, лишь одинокая слеза выкатилась из уголка глаза и потекла по щеке.
Кристина вскочила, подошла к ним, потрясла Паскаля за плечо:
- Что вы с ней делаете?
Он не ответил. Окаменел – она даже руку отдернула, так был холоден! Его черные глаза удерживали в прицеле взгляд пациентки, словно он пытался через зрачки ввинтиться в ее разум.
- Открываю твои уста и отверзаю очи… - в амальгаме протягивая руку к серой сфере, произнес Паскаль.
Пальцы коснулись гладкой поверхности, она пошла трещинами и осыпалась. В средоточии обнаружившегося под ней радужного тела он с изумлением увидел и узнал черный треугольник.
- Потерпи, девочка, - пробормотал он, накрывая треугольник ладонью.
В реальности Жанна забилась в судорогах, и Волоцкая бросилась к ней, чтобы придержать и не дать покалечиться.
- Никого не зовите, это продлится недолго - услышала она и лишь спустя мгновение поняла, что Паскаль не двигается и не говорит, а его голос она слышит в своей голове.
Чарм сопротивлялся, пытался заползти глубже, причиняя девушке невыносимую боль. Она не кричала, лишь лицо было мокрым от слез, а тело свивали жуткие судороги. Зацепив чарм, Паскаль медленно и упорно тащил его наружу. Сколько бы чужой злой воли ни было в дьявольской вещице, воли Паскаля было больше.
Спустя несколько минут, в амальгаме, на ладони Паскаля лежал раскаленный треугольник, медленно угасая. В реальности Жанна застонала и повисла на руках Волоцкой.
- Все, что могло причинить тебе вред на земле, разрушено, - прошептал Паскаль на ухо пациентке, поднялся и направился к выходу из кабинета.
- Что вы с ней сделали?! – закричала Кристина.
- Ее состояние было следствием защиты психики от негативного внешнего воздействия, которое я уничтожил, - от двери сказал он. – Девушка начнет приходить в себя, но вначале проспит несколько часов. Не провожайте, дорогу назад помню.
И только когда он вышел, Волоцкая осознала, что имени санитара ему не говорила.
*Немес – головной убор фараонов Древнего Египта в виде полосатого платка. Урей – изображение богини-кобры Уаджит.
Со стороны казалось, Зайцев раскладывает пасьянс из фотографий. Четыре большего формата лежали перед ним, а над ними, в понятном только подполковнику порядке, расположились остальные.
- Что видишь, Сергей? – спросил Зайцев у Слесаренко, который склонился к столу, разглядывая фото.
- Первые две, - опер указал на два больших фото слева, - распечатаны с аналогового источника, вторые – с цифрового.
«В образе!» - усмехнулся Паскаль и пошел к ней.
- Bonjour, comment allez-vous? - с вызовом спросила она.
- Merci, tout va bien. Content de vous voir*, - улыбнувшись, ответил он.
Ее идеальные брови в изумлении взлетели вверх.
- Вы говорите по-французски?
- Ну я же из Парижа, - пожал плечами Паскаль.
- Идите за мной, - фыркнула она. – Внутри лучше никому не демонстрировать идеальное знание русского языка.
- Я постараюсь, - нежно ответил Паскаль.
От его нарочитой покорности она вспыхнула, как девчонка.
Широкий проезд, шедший от КПП к набережной, был усажен редкими елями. Кристина, зябко запахивая пальто, вела Паскаля в один из желтых корпусов с зарешеченными окнами.
Внутри здания Волоцкая привела гостя на этаж, устланный ковровой дорожкой. По дороге им встретился лишь один санитар, высокий, бритый налысо, который, любезно поздоровавшись с Волоцкой, проводил ее спутника крайне неприятным взглядом.
Оказавшись в кабинете, Паскаль подошел к окну и увидел ленту реки, запертую в каменистых берегах.
- Садитесь, - пригласила доктор, доставая медицинские карты из сейфа. – Сколько времени вам потребуется, чтобы их изучить?
- Полчаса. Еще я хотел бы взглянуть на отделение, в котором лежали пациенты, и места, где нашли тела.
- Хорошо.
Она очень старалась казаться равнодушной, но Паскаль видел, как влияет на нее. Перед внутренним зрением уже прошли, словно кадры кинохроники, и ее полуоткрытые, жаждущие губы, и идеальной формы обнаженная грудь, легшая в его ладонь, и…
Засмеявшись, Паскаль подошел к стулу, сел и потянул первую карту из стопки, положенной перед ним Волоцкой.
- Над чем вы смеетесь? – тут же взвилась она.
- Так, над своими мыслями, - пожал плечами Паскаль и совершенно искренне добавил: – К вашей работе они не имеют никакого отношения! Кофе пьют у вас?
- Я не пью, - она все еще смотрела на него с подозрением. – Если желаете, спрошу у коллег.
- Желаю эспрессо без сливок и сахара, - прищурился Паскаль.
Волоцкая демонстративно заперла сейф и покинула кабинет, а Паскаль, так и не взяв карту, шагнул в амальгаму и зажмурился от окруживших его дичайших световых переливов…
Множество экстрасенсов, биоэнергетов, псиоников и коучей разного пошиба улавливали оттенки, но не основную мысль: психическая энергия – одна из наиболее сильных энергий этого мира. И лишь единицы понимали, в чем заключался парадокс – мир, созданный при помощи этой энергии, ею не пользовался. Что, впрочем, совершенно не мешало ей воздействовать на него.
Осторожно открыв глаза, Паскаль постоял немного, понимая, что ориентироваться здесь будет труднее, чем обычно. Поставь зеркало напротив зеркала – и получи бесконечную Ра-Сетау, тропу протаскивания, путь, известный лишь Уп-Уауту*, сгинувшему во тьме времен. Узри реальность, искривленную психической энергией, и пойми, что это реальность отражения в отражении отражения.
Паскаль осторожно двинулся вперед. Верха и низа не было, как не было право или лево. Движение казалось бездвижием, а бездвижие – движением, поэтому он ориентировался не на картинку, а на свои ощущения.
Черные прогалины казались выжженными на облитых цветной краской стенах. Четыре почти затянулись, но две еще пульсировали. Вот к ним Паскаль и стремился, игнорируя обманчивую реальность. Из сияющей пустоты мыльными пузырями вылетали неясные или пугающие образы, геометрические фигуры, несуществующие здания и пейзажи. Они не исчезали, выстраивая собственное пристанище, больше напоминавшее лабиринт кошмаров. Паскаль проходил их насквозь, не позволяя себе оглядываться, поскольку знал – безумие заразно. Стоит лишь на миг зацепиться вниманием за чужую девиацию, и сам не заметишь, как она станет твоей!
У первой из прогалин он остановился и протянул руку. Темнота жадно схватила ее – так черная дыра поглощает пространство и время, без эмоций и сожалений.
- Что скажешь? – раздался позади голос Аякса.
- Проверь второй след и ответь мне на этот вопрос, - Паскаль вытащил руку, стряхнул с пальцев тяжелые капли.
Аякса он не видел, точнее, не смотрел на него, потому что в этом безумном мире мог увидеть нечто совсем другое.
- Не понял! - спустя некоторое время воскликнул Аякс. – След конечен. А где же тогда…?
- Вот и я не понял, - вздохнул Паскаль. – Выбирайся и займись умершими. Фамилии я тебе скину. Начни с родственников и злопыхателей. Меня интересует, кто забрал их души и зачем. Впрочем, если мы узнаем – кто, поймем – зачем.
- Буду в офисе.
Паскаль кивнул и попытался выйти из амальгамы, но что-то держало. Опустив взгляд, он увидел росток, тянувшийся от черных капель с угрожающей скоростью и уже овившийся вокруг его ног. Острые побеги кровожадно метили в глаза.
- Пройди мимо меня, ибо я чист, - пробормотал он, перехватив его и зажав в ладони, - ибо я оправдан перед Осирисом врагами его, ибо я знаю Поля Иалу, принадлежащие Ра, ведь я построил город Богов. Именем Ра неутомимого, жаром его золотой ладони отвергаю тебя, пустая тьма…
Паскаль смотрел, как сквозь зажатые пальцы прорывается ярчайшее сияние, будто он держал маленький ядерный взрыв, и чувствовал, как съеживается и обугливается черная поросль, и распад тянется вниз по их стволам, поглощая черноту.
Спустя мгновение он был свободен и вышел из амальгамы как раз в тот миг, когда дверь кабинета открылась, и на пороге показалась Волоцкая с чашкой в руках.
- Merci beaucoup* - улыбнулся он, кладя на колени папку с историей болезни и погружаясь в чтение.
Волоцкая поставила чашку рядом с ним. Вместе с ароматом кофе до него донеслась волна раздражения: Кристина жалела, что ввязалась во все это и привела Паскаля в больницу.
- Не стоит, доктор, - не глядя на нее, произнес он. – Вы все делаете правильно.
*“Привет, как ваши дела?» - «Спасибо, все хорошо. Рад вас видеть».
*Египетский бог войны, проводник в Дуат для умерших.
* "Большое спасибо".
***
В длинном коридоре вдоль стен стояли диваны, в рекреациях – кресла и телевизоры. Пациенты были ухоженными и опрятными, персонал без дела не сидел, сновал туда-сюда. В целом, отделение не производило впечатление «юдоли скорби и обители слез», однако Паскаль знал, стоит войти в амальгаму – и дикий свет ударит по глазам, выжигая сознание.
Кристина вела его по коридору, словно профессиональный гид: «Паскаль, взгляните сюда… А здесь у нас… А вот это…». Ей казалось, что гость, несмотря на заинтересованный вид, совершенно не слушает, и это злило. Будь он обычным среднестатистическим мужчиной, Волоцкая давно разложила бы его на составляющие: травмы, комплексы, блоки. Но такого, как Паскаль, она встречала впервые. Несмотря на относительно легкую коммуникацию он был совершенно закрыт – эмоционально, энергетически. Волоцкая знала, что может ощущать чужую энергию и пользовалась этим во время диагностик, однако энергии гостя не чувствовала. То ли не могла поймать волну, то ли… ее не существовало. Впрочем, второе было решительно невозможно.
Идя рядом с Кристиной, Паскаль действительно не слушал ее, хотя прекрасно слышал. Он напряженно искал отголоски тьмы, виденной в амальгаме. Мертвые тела давно увезли, но энергия осталась, а по ее ниточкам можно было дотянуться до того, кто принудил людей к смерти. В том, что погибших довели до самоубийства, Паскаль после изучения историй болезни не сомневался. Трое упорно стремились к норме, двое находились в ремиссии, и лишь один – в пограничном состоянии. И даже если предположить рецидив у одного, странно, что подобное случилось у остальных. Слишком для простого совпадения!
Санитар, которого Паскаль впервые увидел на лестнице, встретился и здесь. Устроившись напротив инвалидного кресла, в котором сидела худенькая черноволосая девушка, с ложечки кормил ее кашей. Паскаль оглядел остальных, оказавшихся в пределах видимости: двое за столиком у окна играли в шахматы, несколько женщин со странным выражением лиц смотрели телевизор. Скользнув взглядом по инвалидному креслу, в котором спал дряхлый старик, Паскаль направился дальше.
Двери палат в конце коридора были заперты, окошки в дверях – зарешечены. Заглянув в одно из них, Паскаль приказал:
- Откройте.
Кристина тоже заглянула, с удивлением повернулась к нему:
- Зачем?
Паскаль молча смотрел на нее, по привычке засунув руки в карманы выданного ему белого халата.
Волоцкая отомкнула дверь и отступила в сторону, обещая себе, что не сделает ни шага следом. Но как только он вошел, она, как привязанная, пошла за ним.
На кровати сидел старичок с огромной лысиной, вокруг которой нимбом пушились редкие серебряные волосенки. Больше растительности досталось невзрачному лицу – в окладистой бороде засеребрились еще не все волосы.
- Ты чей такой туточки? – прищурившись, спросил дед.
- Мир тебе, - ответил Паскаль с уважением, - меня зовут Паскаль, а тебя?
- Иаковом кличут. Ищешь чего?
- Того, кто забирает то, что ему не принадлежит.
- Такова есмь, - обрадовался дед, - Марьяной кличут, пилюли втихую тырит.
Паскаль посмотрел на Волоцкую.
- Что? – напряженно спросила она.
- Есть у вас среди медперсонала Марьяна?
- Марьяны нет… но есть Мария и Марина!
- Кто-то из них крадет рецептурные препараты, обратитесь к вашей СБ, пусть поднимут камеры.
- Господи, с чего вы это взяли?!
Паскаль пожал плечами и пошел к выходу.
- Того, кто маленько умер, ищи, - донесся до него голос деда.
- Спасибо! – поблагодарил Паскаль и вышел из палаты.
За его спиной Волоцкая с недоумением смотрела на пустую, гладко застеленную постель.
***
Кристина опустилась на стул напротив и произнесла со скрытой насмешкой:
- Ваш вердикт, доктор?
После экскурсии она снова привела Паскаля в кабинет и даже предусмотрительно сходила за кофе, но он чувствовал, как она злится из-за того, что не может его понять.
Выпив кофе, Паскаль поднял на нее смеющийся взгляд.
- Сначала ответьте на вопрос, доктор, какой диагноз вы поставили мне?
Красивые губы Кристины вытянулись в тонкую линию, и он понял, что попал в точку – наблюдая за ним, она перебирала возможные варианты.
- Шизофрения, - не задумываясь, ответила она.
- Хм… - Паскаль откровенно развлекался. – Я бы поспорил, но, боюсь, у нас нет на это времени. Вашим пациентам кто-то внушил необходимость умереть, что они и сделали.
- Внушение? – изумилась Волоцкая. – Вы имеете в виду гипноз?
- Тоже вариант, - кивнул Паскаль. – Из ваших врачей кто-то владеет им?
Она покачала головой, однако секундная заминка от него не укрылась.
- Нет, в нашей больнице склонны к консервативным методам лечения.
- Они не всегда эффективны, к сожалению…
Мелькнули в памяти длинные черные волосы. Блестящие, ухоженные, ровно подстриженные… Ровный срез – как граница на лиловом калазирисе. А если поднимешь взгляд, увидишь узел полосатого немеса и блестящий обод урея*…
Паскаль потер шрам над левой бровью.
- Черноволосая девушка на каталке, что с ней?
- Психотическое расстройство личности, кататония.
- Давно?
- Около года.
- Я хочу с ней пообщаться. Без посторонних.
- Она не разговаривает, не реагирует на раздражители! Как вы собираетесь…?
- Пусть ее привезут сюда, - в зрачках Паскаля вспыхнул и погас нездешний огонек.
Кристина прикрыла глаза, уверяя себя, что ей это чудится, а затем подняла трубку и позвонила в отделение.
Девушку привез уже знакомый санитар. Волком глянул на Паскаля и вышел, повинуясь взмаху руки Волоцкой.
- Как давно он у вас работает? – спросил Паскаль, поднимаясь и подходя к девушке, которая смотрела в одну точку. По ее худым рукам пробегала едва заметная судорога.
- Кто?! – Волоцкая сжала виски пальцами. – Паскаль, я не понимаю логики ваших вопросов!
- Просто не пытайтесь меня препарировать, - усмехнулся он и сел перед пациенткой на пол, скрестив ноги.
- Боже мой, - застонала Кристина. – Что вы делаете? Только бы никто не зашел!
- Так Мурат – хороший санитар? Нареканий не было?
- Он исполнительный, аккуратный. Работу свою любит. За пациентами ухаживает, как за родными – сейчас таких людей мало.
- А пациентку зовут?..
- Жанна. Жанна Лебедева.
- Жанна… - пробормотал Паскаль и из амальгамы взглянул на девушку.
Вместо радужной переливающейся оболочки его глазам предстала гладкая серая сфера, по которой пробегали, потрескивая, всполохи. Понаблюдав за ними, Паскаль понял, что их траектории не хаотичны, как ему показалось вначале. Они сходились в некоей точке.
- Узри меня, Жанна! – приказал Паскаль, и в реальности девушка подняла голову и безучастно уставилась на него.
Волоцкая наблюдала за ними, забыв, как дышать.
- Твои уста закрыты, твои очи слепы. Протягиваю тебе руку, чтобы уничтожить то, что хочет уничтожить тебя!
Ни единой эмоции не отразилось на лице Жанны, лишь одинокая слеза выкатилась из уголка глаза и потекла по щеке.
Кристина вскочила, подошла к ним, потрясла Паскаля за плечо:
- Что вы с ней делаете?
Он не ответил. Окаменел – она даже руку отдернула, так был холоден! Его черные глаза удерживали в прицеле взгляд пациентки, словно он пытался через зрачки ввинтиться в ее разум.
- Открываю твои уста и отверзаю очи… - в амальгаме протягивая руку к серой сфере, произнес Паскаль.
Пальцы коснулись гладкой поверхности, она пошла трещинами и осыпалась. В средоточии обнаружившегося под ней радужного тела он с изумлением увидел и узнал черный треугольник.
- Потерпи, девочка, - пробормотал он, накрывая треугольник ладонью.
В реальности Жанна забилась в судорогах, и Волоцкая бросилась к ней, чтобы придержать и не дать покалечиться.
- Никого не зовите, это продлится недолго - услышала она и лишь спустя мгновение поняла, что Паскаль не двигается и не говорит, а его голос она слышит в своей голове.
Чарм сопротивлялся, пытался заползти глубже, причиняя девушке невыносимую боль. Она не кричала, лишь лицо было мокрым от слез, а тело свивали жуткие судороги. Зацепив чарм, Паскаль медленно и упорно тащил его наружу. Сколько бы чужой злой воли ни было в дьявольской вещице, воли Паскаля было больше.
Спустя несколько минут, в амальгаме, на ладони Паскаля лежал раскаленный треугольник, медленно угасая. В реальности Жанна застонала и повисла на руках Волоцкой.
- Все, что могло причинить тебе вред на земле, разрушено, - прошептал Паскаль на ухо пациентке, поднялся и направился к выходу из кабинета.
- Что вы с ней сделали?! – закричала Кристина.
- Ее состояние было следствием защиты психики от негативного внешнего воздействия, которое я уничтожил, - от двери сказал он. – Девушка начнет приходить в себя, но вначале проспит несколько часов. Не провожайте, дорогу назад помню.
И только когда он вышел, Волоцкая осознала, что имени санитара ему не говорила.
*Немес – головной убор фараонов Древнего Египта в виде полосатого платка. Урей – изображение богини-кобры Уаджит.
***
Со стороны казалось, Зайцев раскладывает пасьянс из фотографий. Четыре большего формата лежали перед ним, а над ними, в понятном только подполковнику порядке, расположились остальные.
- Что видишь, Сергей? – спросил Зайцев у Слесаренко, который склонился к столу, разглядывая фото.
- Первые две, - опер указал на два больших фото слева, - распечатаны с аналогового источника, вторые – с цифрового.
