Аннотация к эпизоду
Зайцев опрашивает свидетелей по делу об убийстве учительницы 20 лет назад. Паскаль и Серафим знакомятся с Варварой и попадают в кутузку, чем очень веселят Аякса. Пушкина готовит вкусный завтрак. Порше гоняется за Ямахой и... догоняет.Слесаренко сработал оперативно, как всегда. К приезду шефа вызвонил и привез в здание местного УВД всех свидетелей по делу об убийстве Никитиной, которых спустя столько лет удалось найти. Подпитываясь крепким сладким чаем, подполковник слушал одного за другим, делая короткие, одному ему понятные пометки в блокноте.
«Она хорошая была, детей любила. Подростки, вы же знаете, какие попадаются – дерзят, назло все делают, а она со всеми возилась, даже с теми, по ком комната милиции плакала…».
«Да всякие у нас учились. Сейчас-то для таких детей всякие модные словечки придумали вроде синдрома дефицита внимания и гиперактивности, прочих неврологических нарушений. А я вам скажу, что все из семьи идет! Если ребенка не воспитывают, да будь он хоть ангелом от рождения, где-нибудь нахулиганит, а то и по кривой дорожке пойдет!»
«Алина Владимировна литературу любила. И никогда никого не ругала за плохие сочинения. Наоборот, хоть что-то хорошее да найдет и каждого похвалит. Даже Димку Воронина хвалила, а он, если пять ошибок в слове из шести слов не сделал, считай уже герой!»
«В личной жизни не везло ей, все время какие-то козлы… Ой, простите! В общем, мужики неудачные у нее были. Один пил, второй изменял ей с кем попало, а потом она познакомилась с каким-то музыкантом из местной филармонии, и вроде все у них было на мази, но она неожиданно исчезла…».
- Музыкант где? – спросил Зайцев, когда очередная свидетельница – коллега погибшей, покинула кабинет.
- Ищем, - виновато развел руками Слесаренко. – Мне тоже странным показалось, что она начала встречаться с «прынцем» - ну если сравнивать с бывшими! – и ее убили. Но пока тишина.
Подполковник задумчиво обвел маркером нарисованные в блокноте квадратики.
- А еще тебе странным ничего не показалось?
Опер обескураженно почесал в затылке и снова включил чайник – подлить начальству кипяточка.
- Я эти показания уже раз третий слушаю и, нет, шеф, не показалось.
- Память – такая хитрая штука, Сереж. Старики часто не помнят вчерашний день, но до мельчайших подробностей опишут, как ходили в детское кафе с папой, когда им было годиков пять, что ели и что видели за окном. Все, нами опрошенные, кроме Веры Веряевой, которая у Никитиной училась, люди пожилые или близко к тому. А значит, ими названным подробностям можно верить. И «комнате милиции», и «всякие учились», и «пять ошибок». Давай-ка пошерстим старшеклассников, которых она учила в год своей смерти. Мне эта версия видится такой же перспективной, как твоя про «прынца».
Слесаренко с готовностью кивнул и долил в начальственную кружку кипятка.
Тяжело вздохнув, Зайцев посмотрел на лежащий перед ним список свидетелей.
- Кто там у нас следующий? Зови.
Допросы закончились около десяти вечера. Подполковник хотел было поехать домой, но «поздно-пробки-завтра опять сюда ехать…». Махнул рукой и заночевал в местной гостинице. Перегруженная информацией голова гудела, гоня сон, пришлось включить телевизор, чтобы хоть как-то отвлечься.
Заснуть удалось еле-еле к трем ночи, а в шесть зазвонил-заерзал телефон, оставленный на тумбочке.
Мир сверкающих башен в этом уголке Пресненского района скукоживался до изношенных пятиэтажек. Бесконечный ремонт придомовых территорий и прокладка коммуникаций расчленила пространство заборами из профлиста, из-за которых тоскливо выглядывали голые ветви деревьев и кустарников.
Свет фонарей кидал редкие пятна, Серафим озирался и морщился, видя копошащуюся вокруг тьму. Паскаль, бесшумно идущий рядом, тоже казался сотканным из мрака. Бармалей кружил вокруг, читая метки и иногда возвращаясь к хозяину за ободряющим похлопыванием по могучей спине.
- Ботинки заказал? – спросил Паскаль, покосившись на хлипкие кроссовки спутника, вовсе не походившие на зимнюю обувь.
- Едут, - мрачно ответил Серафим, - на оленях и с нанайской песней. Я, наверное, умру, когда они, наконец, доедут!
- Дурак, - беззлобно ответил Паскаль, - ты проживешь еще много лет, хотя по виду не скажешь.
- А ты знаешь, сколько я проживу? – с любопытством спросил Серафим.
- Знаю, - Паскаль засмеялся. - Но не скажу!
- Я тебя не поблагодарил за перевод... - Серафим посмотрел в сторону.
- Аякса благодари, это он перевел, - хмыкнул собеседник и остановился.
Бармалей замер у границы кустов и смотрел в темноту. Шерсть на его загривке поднялась.
«Охота!»
Серафим дернулся, как от удара током. Это нечестно! Он еще не отошел от возвращающихся кошмаров и «танцующей» квартиры, а дар предвидения снова лишает его с таким трудом обретенного покоя!
Пес сорвался с места и канул в темноте. Паскаль лаконично выругался и бросился следом.
Серафим остался стоять. Боль в висках запульсировала, словно кто-то вложил в его череп смартфон и теперь названивал по нему, не переставая.
«Дичь!»
«Кровь!»
Красная нить, появившаяся перед внутренним зрением, заставила побежать вперед и повернуть направо – в заросший старыми деревьями закуток между двумя пятиэтажками. Оттуда раздавалось сдавленное рычание и еще какие-то звуки.
- Ангел, сюда! – услышал он приказ из темноты и побежал на голос, спотыкаясь и оскальзываясь на невидимых под снегом корнях и кирпичной крошке.
Паскаль оттаскивал собаку от лежащего на земле человека. Серафим бросился к нему, но был остановлен увесистым паскалевским: «Стоять!»
- К этому не подходи, - предупредил он и мотнул головой куда-то в сторону. – Вон там посмотри, в кустах.
Подойдя к кустам, Серафим заметил тень, метнувшуюся прочь. Тихий плач, больше похожий на скулеж, ударил по нервам. Вломившись в кусты, Серафим увидел худенькую девушку в разодранном пуховике. Ее шея и грудь были в крови.
- Только не убивайте… - прошептала она. – Прошу, у меня бабушка старенькая, она одна не сможет…
И потеряла сознание.
Упав на колени рядом, Серафим быстро осмотрел ее и обнаружил рваную рану на шее. К счастью пострадавшей, артерия была цела, иначе кровь вытекала бы толчками и быстро, но девушка и так потеряла ее достаточно. Стащив шарф, Серафим замотал рану, поднял легкое тельце на руки и полез наружу.
Бармалея нигде видно не было. Лежащий на земле человек не шевелился. Паскаль вызывал скорую по телефону. Увидев подходящего Серафима, завершил звонок, сунул смартфон в карман куртки, размотал шарф на шее девушки и кивнул, словно ожидал чего-то подобного.
- Это ты его? – спросил Серафим, посмотрев на лежащего.
Паскаль пожал плечами:
- Формально – не я.
Шагнув к лежащему, перевернул, и Серафим увидел его лицо. На нем, измазанном кровью жертвы, навсегда застыл хищный оскал.
Нашарив смартфон, Зайцев взглянул на экран и застонал. Только этого не хватало! Соблазн не отвечать на звонок был велик, но тот, кто звонил, никогда не делал этого просто так, и подполковнику было отлично это известно.
Медля, он покосился на включенный телек – смотрел новости, и сам не заметил, как уснул. На экране языки пламени безмолвно – звук был выключен – обнимали огромные стволы, вскидывающие в мольбе ветви. Бегущая строка рассказывала о тушении пожара четвертой категории сложности, несколько дней назад охватившем лесной массив в районе деревни Красные Всходы.
Смартфон продолжал трезвонить. Надежда, что звонивший повесит трубку, не оправдалась.
«Вот, упорный черт!» - пробормотал подполковник и ответил на звонок:
- Слушаю.
- Беспокоит тебя Кречетов из Отдела МВД по Пресненскому району города Москвы, - раздался насмешливый голос. – Не уверен, Алексей Михайлович, что хочу оставаться здесь...
- Что ты там делаешь?
- Мы. Мы с Серафимом. Задержаны в связи с нападением на девушку. Нападавший умер при невыясненных обстоятельствах.
- Это ты его?
- Я же сказал – невыясненных! Боюсь, некие проблемы намечаются в Пресненском районе. Ты бы поинтересовался, были ли там еще укушенные – люди или, может, животные?..
- Что-о-о?! – изумился Зайцев, окончательно просыпаясь.
- Детали обговорим позже. Вытащишь нас?
- Сделаю, - пробурчал подполковник и снова посмотрел на экран телевизора. – Пожар у деревни Красные Всходы твоих рук дело?
- Очень может быть, - хмыкнул Паскаль и отключился.
Глядя в потолок, Зайцев с чувством, толком и расстановкой выматерился. Сейчас он, не торопясь, примет ледяной душ, выпьет кофею и посмотрит новости по другим каналам, но уже со звуком. И только потом позвонит в Пресненский ОВД.
Месть – сладкая штука!
Линкольн эффектно затормозил у отделения, и Паскаль лениво поднялся с лавочки, стоящей поодаль входа, рядом с урнами для сигарет и табличкой «Место для курения».
Серафим, нервно меряющий пространство длинными шагами, заторопился к нему.
- Утро доброе, господа арестанты, - оценив их помятый вид, захохотал Аякс. – Или правильнее говорить «господа подозреваемые»?
- Типун тебе куда-нибудь! - бросил Серафим и полез в машину.
- Что случилось? – спросил Аякс, не обращая на него внимания. – Я утром пришел, никого нет. А потом Наше все вдруг звонит на нервяке и говорит, мол, на картах выпал казенный дом. Вот я удивился! Что вы натворили? Убили кого?
- Мы спасли! – не выдержал с заднего сиденья Серафим. – А нас арестовали!
- Никто нас не арестовывал, - подал голос Паскаль. – Задержали до выяснения обстоятельств, а Зайцев, как назло, в командировку отъехал. Пришлось потребовать свой звонок адвокату. В шесть утра товарищу подполковнику быть адвокатом не сильно понравилось.
Аякс тронул машину с места.
- Куда едем?
- В ГКБ-23, пообщаемся с пострадавшей.
- К метро меня отвезите, а? – заныл Серафим. – Я вам зачем нужен? Девушка же жива!
- Жива, - кивнул Паскаль, - благодаря тебе. Ты же в кусты полез ее спасать? Вот и поговоришь с ней насчет того, что произошло. С героем она будет откровеннее.
- А не проще начать с трупа? – насупился блондин. – Я у него быстренько все узнаю, и вы меня отвезете к метро.
- Поговорим и с трупом, когда Зайцев приедет, он кое-какую информацию проверить должен.
Серафим отвернулся. С девушкой еще какой-то разговаривать, вот ведь придумал!
В 1958 году больничный городок, возведенный для профессоров и преподавателей МГУ, превратился в полноценную больницу. Разлапистое здание на улице Вавилова не сильно изменилось за последние годы, если не считать скрывшей кирпич штукатурки, стеклянных входных групп и обновленных КПП. Аякс высадил попутчиков у одного из них, а сам отправился искать место для парковки. В справочной Хирургического отделения Паскаль, обаяв сиреневолосую пожилую нимфу, получил нужную информацию и прошел мимо охранника так, словно его не существовало. Поспешая за быстро идущим спутником, Серафим оглянулся – охранник смотрел в сканворд, не поднимая головы.
На четвертом этаже Паскаль уверенно повернул направо, прошел по коридору и заглянул в одну из палат.
- Девушки, можно к вам?
- Я тут одна, - раздался слабый голос, обрушив на Серафима массу эмоций: удивление, доверие, страх, стыд.
Он даже постучал себя по виску, стремясь вытряхнуть чужие чувства из сознания, как пыль из пылесборника.
В четырехместной длинной палате с окном в торцевой стене была занята лишь одна кровать – справа в углу. Давешняя девчонка, в бинтах под самый подбородок, увидев Серафима, робко улыбнулась. Ему ничего не оставалось, как улыбнуться в ответ.
- Ну здравствуй, Варвара, - сказал Паскаль и, достав из кармана большую, невесть откуда взявшуюся шоколадку, положил на тумбочку рядом с кроватью. – Как ты?
Девушка с трудом отвела взгляд от блондина и посмотрела на него:
- Я жива, - тихо ответила она. – Благодаря вам! Как вас зовут?
- Его зовут Серафим, - усмехнулся Паскаль. – Болит рана?
Она кивнула и изменилась в лице – вспомнила момент нападения.
Паскаль тихонько дунул ей в лицо и на миг накрыл бинты ладонью. А затем кивнул Серафиму и… вышел.
Взгляд Варвары ожил.
- Тебя, правда, так зовут – Серафим? – поинтересовалась она. – Как ангела?
- Правда, - откинув полы пальто, он осторожно присел на край кровати. – Чему ты удивляешься? Тебя же зовут Варварой?
- Это бабушка настояла, мама думала Ариадной, - покачала головой девушка. – Представляешь меня Ариадной?
- Лучше не надо, - вздрогнул Серафим. – Я хотел спросить тебя, как это произошло? Почему он напал?
В ее коротком взгляде отразился темный двор в окружении бесконечных заборов, едва освещенная асфальтовая дорожка, сутулая фигура, вынырнувшая из-за угла дома…
- Я не хочу это вспоминать! – прошептала она. – Меня еще никогда не кусал… человек.
- Прости, но мне нужно знать, - мягко сказал Серафим. – Его надо найти, пока он не покусал кого-нибудь еще. Он что-то говорил?
- Он рычал как зверь… - Варвара смотрела в бежевую стену, но не видела ее. – Кажется, пытался что-то говорить, но это рычание… - ее передернуло, - оно словно шло изнутри, не давая говорить. Когда он стал одежду на мне рвать, я решила, она меня хочет… ну… того…
Она с мольбой посмотрела на Серафима.
- Я понял, - кивнул он.
- А он, как только платок размотал, вцепился в шею. Я даже кричать не могла, только хрипела!
- И где платок? – раздалось от двери.
Оба посмотрели туда.
Паскаль стоял, привалившись плечом к дверному косяку и скрестив на груди руки.
- Н-не… не знаю, - заикаясь, ответила девушка. – Наверное, там остался лежать.
- Спасибо, что уделила нам время, Варвара, - улыбнулся Паскаль. - Кушай шоколад – рана болеть не будет и даже следа не останется, обещаю.
Варвара посмотрела на Серафима, спросила с тайной надеждой:
- Вы еще придете?
Серафим поспешно поднялся, кивнул, пряча взгляд, и едва ли не бегом направился к двери.
«Она хорошая была, детей любила. Подростки, вы же знаете, какие попадаются – дерзят, назло все делают, а она со всеми возилась, даже с теми, по ком комната милиции плакала…».
«Да всякие у нас учились. Сейчас-то для таких детей всякие модные словечки придумали вроде синдрома дефицита внимания и гиперактивности, прочих неврологических нарушений. А я вам скажу, что все из семьи идет! Если ребенка не воспитывают, да будь он хоть ангелом от рождения, где-нибудь нахулиганит, а то и по кривой дорожке пойдет!»
«Алина Владимировна литературу любила. И никогда никого не ругала за плохие сочинения. Наоборот, хоть что-то хорошее да найдет и каждого похвалит. Даже Димку Воронина хвалила, а он, если пять ошибок в слове из шести слов не сделал, считай уже герой!»
«В личной жизни не везло ей, все время какие-то козлы… Ой, простите! В общем, мужики неудачные у нее были. Один пил, второй изменял ей с кем попало, а потом она познакомилась с каким-то музыкантом из местной филармонии, и вроде все у них было на мази, но она неожиданно исчезла…».
- Музыкант где? – спросил Зайцев, когда очередная свидетельница – коллега погибшей, покинула кабинет.
- Ищем, - виновато развел руками Слесаренко. – Мне тоже странным показалось, что она начала встречаться с «прынцем» - ну если сравнивать с бывшими! – и ее убили. Но пока тишина.
Подполковник задумчиво обвел маркером нарисованные в блокноте квадратики.
- А еще тебе странным ничего не показалось?
Опер обескураженно почесал в затылке и снова включил чайник – подлить начальству кипяточка.
- Я эти показания уже раз третий слушаю и, нет, шеф, не показалось.
- Память – такая хитрая штука, Сереж. Старики часто не помнят вчерашний день, но до мельчайших подробностей опишут, как ходили в детское кафе с папой, когда им было годиков пять, что ели и что видели за окном. Все, нами опрошенные, кроме Веры Веряевой, которая у Никитиной училась, люди пожилые или близко к тому. А значит, ими названным подробностям можно верить. И «комнате милиции», и «всякие учились», и «пять ошибок». Давай-ка пошерстим старшеклассников, которых она учила в год своей смерти. Мне эта версия видится такой же перспективной, как твоя про «прынца».
Слесаренко с готовностью кивнул и долил в начальственную кружку кипятка.
Тяжело вздохнув, Зайцев посмотрел на лежащий перед ним список свидетелей.
- Кто там у нас следующий? Зови.
Допросы закончились около десяти вечера. Подполковник хотел было поехать домой, но «поздно-пробки-завтра опять сюда ехать…». Махнул рукой и заночевал в местной гостинице. Перегруженная информацией голова гудела, гоня сон, пришлось включить телевизор, чтобы хоть как-то отвлечься.
Заснуть удалось еле-еле к трем ночи, а в шесть зазвонил-заерзал телефон, оставленный на тумбочке.
***
Мир сверкающих башен в этом уголке Пресненского района скукоживался до изношенных пятиэтажек. Бесконечный ремонт придомовых территорий и прокладка коммуникаций расчленила пространство заборами из профлиста, из-за которых тоскливо выглядывали голые ветви деревьев и кустарников.
Свет фонарей кидал редкие пятна, Серафим озирался и морщился, видя копошащуюся вокруг тьму. Паскаль, бесшумно идущий рядом, тоже казался сотканным из мрака. Бармалей кружил вокруг, читая метки и иногда возвращаясь к хозяину за ободряющим похлопыванием по могучей спине.
- Ботинки заказал? – спросил Паскаль, покосившись на хлипкие кроссовки спутника, вовсе не походившие на зимнюю обувь.
- Едут, - мрачно ответил Серафим, - на оленях и с нанайской песней. Я, наверное, умру, когда они, наконец, доедут!
- Дурак, - беззлобно ответил Паскаль, - ты проживешь еще много лет, хотя по виду не скажешь.
- А ты знаешь, сколько я проживу? – с любопытством спросил Серафим.
- Знаю, - Паскаль засмеялся. - Но не скажу!
- Я тебя не поблагодарил за перевод... - Серафим посмотрел в сторону.
- Аякса благодари, это он перевел, - хмыкнул собеседник и остановился.
Бармалей замер у границы кустов и смотрел в темноту. Шерсть на его загривке поднялась.
«Охота!»
Серафим дернулся, как от удара током. Это нечестно! Он еще не отошел от возвращающихся кошмаров и «танцующей» квартиры, а дар предвидения снова лишает его с таким трудом обретенного покоя!
Пес сорвался с места и канул в темноте. Паскаль лаконично выругался и бросился следом.
Серафим остался стоять. Боль в висках запульсировала, словно кто-то вложил в его череп смартфон и теперь названивал по нему, не переставая.
«Дичь!»
«Кровь!»
Красная нить, появившаяся перед внутренним зрением, заставила побежать вперед и повернуть направо – в заросший старыми деревьями закуток между двумя пятиэтажками. Оттуда раздавалось сдавленное рычание и еще какие-то звуки.
- Ангел, сюда! – услышал он приказ из темноты и побежал на голос, спотыкаясь и оскальзываясь на невидимых под снегом корнях и кирпичной крошке.
Паскаль оттаскивал собаку от лежащего на земле человека. Серафим бросился к нему, но был остановлен увесистым паскалевским: «Стоять!»
- К этому не подходи, - предупредил он и мотнул головой куда-то в сторону. – Вон там посмотри, в кустах.
Подойдя к кустам, Серафим заметил тень, метнувшуюся прочь. Тихий плач, больше похожий на скулеж, ударил по нервам. Вломившись в кусты, Серафим увидел худенькую девушку в разодранном пуховике. Ее шея и грудь были в крови.
- Только не убивайте… - прошептала она. – Прошу, у меня бабушка старенькая, она одна не сможет…
И потеряла сознание.
Упав на колени рядом, Серафим быстро осмотрел ее и обнаружил рваную рану на шее. К счастью пострадавшей, артерия была цела, иначе кровь вытекала бы толчками и быстро, но девушка и так потеряла ее достаточно. Стащив шарф, Серафим замотал рану, поднял легкое тельце на руки и полез наружу.
Бармалея нигде видно не было. Лежащий на земле человек не шевелился. Паскаль вызывал скорую по телефону. Увидев подходящего Серафима, завершил звонок, сунул смартфон в карман куртки, размотал шарф на шее девушки и кивнул, словно ожидал чего-то подобного.
- Это ты его? – спросил Серафим, посмотрев на лежащего.
Паскаль пожал плечами:
- Формально – не я.
Шагнув к лежащему, перевернул, и Серафим увидел его лицо. На нем, измазанном кровью жертвы, навсегда застыл хищный оскал.
***
Нашарив смартфон, Зайцев взглянул на экран и застонал. Только этого не хватало! Соблазн не отвечать на звонок был велик, но тот, кто звонил, никогда не делал этого просто так, и подполковнику было отлично это известно.
Медля, он покосился на включенный телек – смотрел новости, и сам не заметил, как уснул. На экране языки пламени безмолвно – звук был выключен – обнимали огромные стволы, вскидывающие в мольбе ветви. Бегущая строка рассказывала о тушении пожара четвертой категории сложности, несколько дней назад охватившем лесной массив в районе деревни Красные Всходы.
Смартфон продолжал трезвонить. Надежда, что звонивший повесит трубку, не оправдалась.
«Вот, упорный черт!» - пробормотал подполковник и ответил на звонок:
- Слушаю.
- Беспокоит тебя Кречетов из Отдела МВД по Пресненскому району города Москвы, - раздался насмешливый голос. – Не уверен, Алексей Михайлович, что хочу оставаться здесь...
- Что ты там делаешь?
- Мы. Мы с Серафимом. Задержаны в связи с нападением на девушку. Нападавший умер при невыясненных обстоятельствах.
- Это ты его?
- Я же сказал – невыясненных! Боюсь, некие проблемы намечаются в Пресненском районе. Ты бы поинтересовался, были ли там еще укушенные – люди или, может, животные?..
- Что-о-о?! – изумился Зайцев, окончательно просыпаясь.
- Детали обговорим позже. Вытащишь нас?
- Сделаю, - пробурчал подполковник и снова посмотрел на экран телевизора. – Пожар у деревни Красные Всходы твоих рук дело?
- Очень может быть, - хмыкнул Паскаль и отключился.
Глядя в потолок, Зайцев с чувством, толком и расстановкой выматерился. Сейчас он, не торопясь, примет ледяной душ, выпьет кофею и посмотрит новости по другим каналам, но уже со звуком. И только потом позвонит в Пресненский ОВД.
Месть – сладкая штука!
***
Линкольн эффектно затормозил у отделения, и Паскаль лениво поднялся с лавочки, стоящей поодаль входа, рядом с урнами для сигарет и табличкой «Место для курения».
Серафим, нервно меряющий пространство длинными шагами, заторопился к нему.
- Утро доброе, господа арестанты, - оценив их помятый вид, захохотал Аякс. – Или правильнее говорить «господа подозреваемые»?
- Типун тебе куда-нибудь! - бросил Серафим и полез в машину.
- Что случилось? – спросил Аякс, не обращая на него внимания. – Я утром пришел, никого нет. А потом Наше все вдруг звонит на нервяке и говорит, мол, на картах выпал казенный дом. Вот я удивился! Что вы натворили? Убили кого?
- Мы спасли! – не выдержал с заднего сиденья Серафим. – А нас арестовали!
- Никто нас не арестовывал, - подал голос Паскаль. – Задержали до выяснения обстоятельств, а Зайцев, как назло, в командировку отъехал. Пришлось потребовать свой звонок адвокату. В шесть утра товарищу подполковнику быть адвокатом не сильно понравилось.
Аякс тронул машину с места.
- Куда едем?
- В ГКБ-23, пообщаемся с пострадавшей.
- К метро меня отвезите, а? – заныл Серафим. – Я вам зачем нужен? Девушка же жива!
- Жива, - кивнул Паскаль, - благодаря тебе. Ты же в кусты полез ее спасать? Вот и поговоришь с ней насчет того, что произошло. С героем она будет откровеннее.
- А не проще начать с трупа? – насупился блондин. – Я у него быстренько все узнаю, и вы меня отвезете к метро.
- Поговорим и с трупом, когда Зайцев приедет, он кое-какую информацию проверить должен.
Серафим отвернулся. С девушкой еще какой-то разговаривать, вот ведь придумал!
В 1958 году больничный городок, возведенный для профессоров и преподавателей МГУ, превратился в полноценную больницу. Разлапистое здание на улице Вавилова не сильно изменилось за последние годы, если не считать скрывшей кирпич штукатурки, стеклянных входных групп и обновленных КПП. Аякс высадил попутчиков у одного из них, а сам отправился искать место для парковки. В справочной Хирургического отделения Паскаль, обаяв сиреневолосую пожилую нимфу, получил нужную информацию и прошел мимо охранника так, словно его не существовало. Поспешая за быстро идущим спутником, Серафим оглянулся – охранник смотрел в сканворд, не поднимая головы.
На четвертом этаже Паскаль уверенно повернул направо, прошел по коридору и заглянул в одну из палат.
- Девушки, можно к вам?
- Я тут одна, - раздался слабый голос, обрушив на Серафима массу эмоций: удивление, доверие, страх, стыд.
Он даже постучал себя по виску, стремясь вытряхнуть чужие чувства из сознания, как пыль из пылесборника.
В четырехместной длинной палате с окном в торцевой стене была занята лишь одна кровать – справа в углу. Давешняя девчонка, в бинтах под самый подбородок, увидев Серафима, робко улыбнулась. Ему ничего не оставалось, как улыбнуться в ответ.
- Ну здравствуй, Варвара, - сказал Паскаль и, достав из кармана большую, невесть откуда взявшуюся шоколадку, положил на тумбочку рядом с кроватью. – Как ты?
Девушка с трудом отвела взгляд от блондина и посмотрела на него:
- Я жива, - тихо ответила она. – Благодаря вам! Как вас зовут?
- Его зовут Серафим, - усмехнулся Паскаль. – Болит рана?
Она кивнула и изменилась в лице – вспомнила момент нападения.
Паскаль тихонько дунул ей в лицо и на миг накрыл бинты ладонью. А затем кивнул Серафиму и… вышел.
Взгляд Варвары ожил.
- Тебя, правда, так зовут – Серафим? – поинтересовалась она. – Как ангела?
- Правда, - откинув полы пальто, он осторожно присел на край кровати. – Чему ты удивляешься? Тебя же зовут Варварой?
- Это бабушка настояла, мама думала Ариадной, - покачала головой девушка. – Представляешь меня Ариадной?
- Лучше не надо, - вздрогнул Серафим. – Я хотел спросить тебя, как это произошло? Почему он напал?
В ее коротком взгляде отразился темный двор в окружении бесконечных заборов, едва освещенная асфальтовая дорожка, сутулая фигура, вынырнувшая из-за угла дома…
- Я не хочу это вспоминать! – прошептала она. – Меня еще никогда не кусал… человек.
- Прости, но мне нужно знать, - мягко сказал Серафим. – Его надо найти, пока он не покусал кого-нибудь еще. Он что-то говорил?
- Он рычал как зверь… - Варвара смотрела в бежевую стену, но не видела ее. – Кажется, пытался что-то говорить, но это рычание… - ее передернуло, - оно словно шло изнутри, не давая говорить. Когда он стал одежду на мне рвать, я решила, она меня хочет… ну… того…
Она с мольбой посмотрела на Серафима.
- Я понял, - кивнул он.
- А он, как только платок размотал, вцепился в шею. Я даже кричать не могла, только хрипела!
- И где платок? – раздалось от двери.
Оба посмотрели туда.
Паскаль стоял, привалившись плечом к дверному косяку и скрестив на груди руки.
- Н-не… не знаю, - заикаясь, ответила девушка. – Наверное, там остался лежать.
- Спасибо, что уделила нам время, Варвара, - улыбнулся Паскаль. - Кушай шоколад – рана болеть не будет и даже следа не останется, обещаю.
Варвара посмотрела на Серафима, спросила с тайной надеждой:
- Вы еще придете?
Серафим поспешно поднялся, кивнул, пряча взгляд, и едва ли не бегом направился к двери.
