Аннотация к эпизоду
Пустое письмо, полученное по электронной почте, настораживает. Кто отправил его? И зачем? Для разгадки этой тайны Бригада Д отправляется в коттеджный поселок неподалеку от Новорижского шоссе. В дом, в котором...Утренние пробки уже закончились, поэтому до Новорижского шоссе добрались непривычно быстро. Серафим, честно пришедший «на работу» к десяти, никак не мог раскачаться и зевал так яростно, что Паскаль, в конце концов, сжалился – завернул на Лукойловскую заправку, где они позавтракали и выпили кофе. Нужный поселок располагался, не доезжая Главкино, поэтому пришлось проехать вперед, развернуться и вернуться к повороту.
Поршe остановился у КПП, утробно урча двигателем.
- А как мы…? – начал Серафим, но замолчал, потому что шлагбаум поднялся.
Паскаль уверенно поехал прямо, затем свернул налево и остановил машину у крайнего коттеджа. Двухэтажный, отделанный в бежевых и коричневых тонах дом производил впечатление не роскошного, но респектабельного.
Паскаль первым поднялся на широкое крыльцо, на которое выходили затемненные панорамные окна, тронул кнопку домофона. В глубине здания раздалось переливчатое треньканье звонка, на которое домофон щелкнул и откликнулся женским голосом:
- Что вам нужно?
- Мы получили ваше письмо… - негромко ответил Паскаль.
Домофон замолк, словно испугался.
Сунув замерзающие руки в карманы, Серафим огляделся вокруг. Снега здесь было не в пример больше, чем в городе. За высокой зеленой стеной, по периметру огораживающей поселок, шумели голые березы, на которых сидели, вороны и галки, похожие на помпоны с детских шапок. В самом поселке заборчики были фигуральные, в пять параллельных досок, выкрашенных коричневой морилкой. «Дешево и сердито» - как говорила мама. Однако «дешевые» и «сердитые» заборчики отлично сочетались с домами, отделанными бежевым камнем или песочного цвета штукатуркой и вставками из натурального дерева.
Дверь открылась. От черноты ужаса, плещущейся в зрачках стоящей за ней женщины, Серафиму стало совсем холодно.
- Вы кто, что вам нужно? – спросила она, судорожно комкая на груди огромный, явно мужской халат.
- Меня зовут Паскаль, - представился Паскаль. – Мы получили странное письмо с вашего адреса электронной почты и поняли, что кому-то в этом доме нужна помощь. Я хотел бы поговорить с отправителем письма…
Женщина побледнела. Да так, что Серафим решил – с ней сейчас случится сердечный приступ, как с Софьей Павловной.
- Но… это невозможно, - едва слышно ответила она. – Он… его нет!
- Может быть, вы позволите войти? – мягко сказал Паскаль. – Мы не причиним вам вреда, но, если вы боитесь – охрана поселка знает, что мы здесь, и знает, к кому мы приехали.
Серафим покосился на Аякса. Тот подмигнул. Ясно-понятно, никто их не слышал, не видел, не знал.
Хозяйка нерешительно кивнула и отступила, давая непрошенным гостям войти.
В просторной зале, куда они попали, царил дух уныния. В вазе на подоконнике стояли ссохшиеся розы, роняя серые лепестки на янтарный паркет пола. Зеркало над погасшим камином у дальней стены было занавешено черным махровым полотенцем.
При взгляде на зеркало у Серафима заломило виски. Картинки в сознании просыпались, как драже: траурная процессия, крупные снежинки на крышке гроба из лакированного дерева, гранитная колонна со скорбящим ангелом на навершии. Плексигласовый короб, укрывший от холодного ветра конца осени-начала зимы одинокую розу на снегу.
- Как давно умер ваш муж? – сжав пульсирующие виски тонкими пальцами, громко спросил он.
«Евгений…»
- Евгений, так его звали? Нет, молчите! Две недели назад он разбился на мотоцикле. Склиф… три дня в реанимации. В шесть часов четыре минуты утра вам позвонили…
В виски будто кто-то бился изнутри. Сжав зубы, Серафим силой воли отгородился от пугающего зова и взглянул на женщину.
Ее трясло. Чернота, казалось, совершенно залила зрачки, поглядев в которые стоящий рядом Паскаль тихонько дунул хозяйке в лицо.
Она сморгнула, и во взгляде появилась осмысленность.
- Кабинет мужа, - подсказал ей Паскаль. – Нам нужно на него взглянуть.
- Я… я боюсь идти туда, - призналась женщина.
- Почему?
- Там… что-то происходит. Хлопают двери, бьется посуда, свет мигает. Мне страшно находиться в доме!
- Жуть какая! – восхитился Аякс. - Но почему вы не уедете отсюда?
- Не знаю. Меня словно что-то держит. Я пробовала, доезжала до КПП… и возвращалась.
- Мы просто созданы для таких случаев, - убедительно произнес Паскаль. – Так вы позволите нам подняться на второй этаж или пойдете с нами?
- Пойду с вами, - нерешительно кивнула она.
Паскаль двинулся первым. Аякс любезно пропустил Серафима, и тот был готов поклясться, что здоровяк насмешливо подумал при этом: «Дамы – вперед!» Аякс топал следом, а за ним, как сомнамбула, двигалась хозяйка особняка.
На втором этаже словно прошел ураган. Трупиками валялись книги, в коридоре на полу лежали осколки еще одной вазы, лужа уже засохла, а цветы все еще жили полужизнью-полусмертью, пахли тонко и остро. Дверь в конце коридора висела на одной петле. Аякс, опередив Паскаля, подошел к ней, снял и аккуратно положил вдоль стены.
За дверью открылась комната с полупустыми стеллажами и письменным столом напротив окна, на котором стоял открытый ноутбук с мерцающим экраном.
Увидев его, хозяйка вскрикнула и зажала рот ладонью.
- Вы его включили? – спросил Паскаль таким тоном, что было понятно – не она.
Женщина мелко затрясла головой и попятилась, до тех пор, пока не уперлась в стоящего позади всех Серафима.
Серафим поспешно шагнул назад.
- Как вас зовут? – отвернувшись от стола, спросил Паскаль.
- Катерина.
- Катерина, мы можем вам помочь, потому что уже не раз сталкивались с такими ситуациями. Но нам нужно ваше доверие. Гарантирую, что после нашего ухода все эти… явления прекратятся, и вы сможете спокойно жить дальше.
- Что от меня требуется? – в ее глазах стояли слезы.
- Просто поверить тому, что здесь услышите, - улыбнулся Паскаль. – А сейчас мне нужно, чтобы он… - он указал на Серафима, - сел за ноут. Вы разрешаете?
- Да.
- Работай, - приказал Паскаль и, подойдя к стеллажу, принялся перебирать оставшиеся книги.
Серафим, пряча глаза от хозяйки, подошел к столу. Сел, как музыкант за инструмент, откинув полы пальто. Стащил с головы берет, размотал шарф. Шарф был новый и тоже красный. Серафим делал все нарочито медленно, прислушиваясь к пространству. Прошелестели по свежевыпавшему снегу шины – мимо коттеджа проехал автомобиль, издалека перекликнулись галки, должно быть, те самые, что сидели на березах, как в партере на премьере, но Серафиму не было до них дела. Он слушал дом.
Замерший после смерти хозяина.
Затихший после того, как его жена отправила двоих детей к своим родителям в другой город, подальше от скорби, занавешенных зеркал и собственного страха.
Замолкший…
Ощутив рядом стороннее присутствие, Серафим глубоко вздохнул и положил ладони на клавиатуру.
Паскаль долистал книгу до конца, думая о своем. Но поглядывать изредка на Серафима не забывал. Ангел сидел неподвижно, с закрытыми глазами и прямой спиной. Вот, рука его дрогнула, словно сведенная судорогой.
Есть контакт.
- Евгений, вы здесь? – негромко спросил Паскаль.
Пальцы Серафима отбили две буквы: «Да».
- Мы прочитали ваше письмо и пришли, чтобы помочь. Вы что-то хотите от Катерины, но она не понимает. Что она должна сделать?
На блондина было жутко смотреть. Он был недвижим, даже, кажется, не дышал, лишь пальцы задвигались дергано-ломано. Не его пальцы, пальцы чертовой куклы мастера марионеток печатали с бешеной скоростью лишь одно слово «Снегоуборщик. Снегоуборщик. Снегоуборщик. Снегоуборщикснегоуборщикснегоуборщик…».
Со свистом втянув воздух, Серафим закашлялся и с трудом оторвал руки от клавиатуры, будто они приросли к ней.
- Вам это говорит о чем-нибудь? – спросил Паскаль у женщины.
Она смотрела на экран, тяжело дыша. Потом повернулась к нему с искаженным от ярости лицом:
- Это какой-то дикий розыгрыш, да? – прошептала она и вдруг бросилась на Паскаля, выставив перед собой скрюченные когтями хищной птицы пальцы: - Убирайтесь из моего дома! Вон!
Паскаль неуловимым движением перехватил обе руки, шагнул чуть в сторону, позволяя инерции развернуть Катерину и прижать к нему спиной. Позвал:
- Серафим!
- Завещание у нотариуса Устюгова, муж оставляет имущество вам и детям – в равных долях, - бесцветным голосом сообщил тот, не глядя на женщину. - Бизнесом будет управлять его прежняя команда. Еще он не хочет, чтобы вы продавали мотоцикл или то, что от него осталось, по крайне мере до тех пор, пока вы помните о муже. И было что-то еще… про пять лет назад…
Женщина обмякла. Паскаль не дал ей упасть, подхватил на руки и понес прочь. В зале положил на диван, стоящий напротив камина, приказал Аяксу принести воды. Тот скрылся в глубине дома, как в лабиринт ушел, но вскоре вернулся с кружкой, которую передал Паскалю. Придерживая Катерину за затылок, Паскаль поднес кружку к ее губам.
Сделав глоток, женщина заплакала. Плакала тихо и молча, с закрытыми глазами. Слезы скатывались из уголков глаз, оставляя на висках мокрую дорожку, терялись в каштановых волосах, в которых засеребрилась ранняя седина.
- Женя обожал мотогонки, катался с четырнадцати лет, - прошептала она, не открывая глаз. – Скорость была его допингом, когда у него что-то не ладилось с бизнесом, он уезжал гонять по шоссе. Я ему говорила, что утоплю его любимца, а он отвечал, что в нем живет его душа. И если я избавлюсь от мотоцикла, значит, уже не люблю его самого. Вы не могли этого знать!
- Никто не мог, кроме вас двоих, - Паскаль поднялся, поставил кружку на столик у дивана и подошел к окну, выходящему во внутренний двор. – Надеюсь, это убедит вас, что мы не пранкеры?
Катерина с трудом села, провела дрожащей рукой по волосам.
- Но кто вы?
- Бригада чистильщиков, - Паскаль повернулся к ней. – В этом мире есть место почти для всего. А мы разбираемся с тем, для чего в этом мире места нет. Я вижу у вас сарай на заднем дворе. Что в нем? Мотоциклы Евгения?
- Да, они и другая техника…
- А снегоуборщик там есть? – подал голос Аякс.
Катерина посмотрела на него с недоумением.
- Есть.
- Откроете? Мы хотели бы взглянуть, – уточнил Паскаль.
- Сейчас… Только оденусь.
Женщина встала и ушла, держась за стены.
Застывший у лестницы Серафим прошел к дивану, схватил кружку и залпом допил воду.
- Здесь что-то не так, - сказал он.
- Что же? – изогнул бровь Паскаль.
- Не знаю… Есть что-то еще, кроме духа усопшего.
- Вы заметили, на каких словах она все-таки отключилась? – прогудел Аякс. – Интересно, что произошло пять лет назад?
Паскаль вернулся к камину, снял семейную фотографию в рамке. С нее смотрел жизнерадостный бородатый мужик, широко обнимающий жену и двоих девчонок лет трех, в платьях сказочных принцесс.
Широко обнимал.
Любил широко жить.
Любил жизнь.
И умер.
Такая вот история.
Фотография вернулась на место. Обернувшись на звук шагов, Паскаль встретился с Катериной взглядом. Она будто перешагнула некую черту, за которой уже ничего не страшно.
- Идемте, - сказала, запахивая куртку. – Я пульт взяла.
Гуськом вышли через заднюю дверь. В отличие от уличной стороны внутренний двор от соседей был отделен забором из профлиста выше человеческого роста. По периметру несли дежурство туи, закутанные в белые саваны. Не к добру вспоминалось «и мертвые с косами стоят». Если здесь и были какие-то посадки, сейчас все укрыл снег, в котором утонула и едва видимая тропинка к одноэтажному зданию в углу двора.
Идя за Катериной, Паскаль жалел, что не взял с собой Бармалея. Пес любил зарываться в снег: клал косматую голову боком и въезжал в сугроб с выражением полнейшего восторга на изуродованной морде.
Дверь сарая с тихим гудением поднялась. Вошедший первым Аякс щелкнул выключателем, и помещение залило холодным светом. На забетонированном куске пола хтоническим чудовищем застыл покореженный железный конь. Еще два стояли позади него. Остальная техника размещалась в другой половине гаража. Судя по ассортименту, хозяин уход за участком никому не доверял.
- Женя всегда сам все делал, - пояснила Катерина, - и косил, и культивировал, и снег чистил. Ему нравилось…
Она замолчала, отвернувшись от пережившего хозяина мотоцикла.
- Снегоуборщик, - Аякс указал в дальний угол.
Паскаль, прищурившись, разглядывал внутренности гаража. На первый взгляд, техника стояла хаотично – как вывез, так и завез. На самом деле, некая схема размещения все же существовала, хотя в глаза не бросалась. Следуя ей - и по логике вещей! – в конце осени газонокосилка должна была оказаться в углу до следующей весны, а снегоуборщик - перемещен ближе к выходу. Похоже, Евгений просто не успел это сделать. Неужели из-за этого его дух явился жене и устроил погром в доме? Паскаль усмехнулся и кивнул Аяксу.
Здоровяк, протиснувшись между культиватором и косилкой, приблизился к снегоуборщику. Со стороны это выглядело так, будто он принюхивался, как собака, почуявшая след. Вот он наклонился, разглядывая что-то на полу, затем резко поднялся:
- Паскаль, его надо вывезти!
Паскаль откатил к мотоциклам газонокосилку, затем культиватор. Аякс просто поднял снегоуборщик и переставил на освободившееся место. Присел на корточки, ладонью повел по полу…
- Что он делает? – с изумлением спросила Катерина.
- Сейчас узнаем, - ответил Паскаль.
Просунув пальцы в незаметный зазор между досками, Аякс поднял квадрат фальш-пола, под которым, в бетоне, обнаружился закрытый на засов люк.
- Офигеть! – тихонько ахнул Серафим.
Аякс посмотрел на Паскаля, и тот шагнул к нему.
Лязгнул засов, из открытой крышки пахнуло чем-то неприятным. Вниз вели ступеньки, там теплился дрожащий свет, будто чья-то угасающая жизнь.
- Живой, - вдруг сказал Серафим и потер виски. – Вот что я чувствовал!
Минуя ступени, Паскаль прыгнул вниз, оценил обстановку. Помещение три на три, медицинский шкаф, стол и стул, под которыми валялась ржавая цепь. Проследив за ней, Паскаль увидел низкую кровать и лежащего на ней человека, прикованного за руку. В помаргивающем сиянии настенного светильника тот, худой и недвижимый, казался мумией, но на обострившемся лице жили глаза, выражение которых добавляло в спертый воздух безумия.
Аякс уже заглядывал в люк.
- Кто… вы? – проскрипел голос, который, казалось, не мог принадлежать живому человеку.
- А вы? – спросил Паскаль. – Ваше имя?
- Владислав… Прокопчук.
Сверху раздался женский вскрик и звук падения тела. Хозяйка дома снова упала в обморок.
Свет мигалок бликовал на влажном асфальте перед домом. Стоящий на крыльце Паскаль увидел, как подъехал и остановился за машинами опергруппы и скорой помощи черный «Патриот», и спустился с лестницы навстречу Зайцеву.
- Удивил звонком, Павел Андреевич, - сказал тот, останавливаясь на заснеженной лужайке перед коттеджем и оглядываясь. – Чего-чего, а истории о рабовладении не ожидал! Или очередной маньяк засветился?
- Не думаю, - качнул головой Паскаль. – Спасибо, что приехал, а то нас тут твои архаровцы чуть не повязали. Скажи им, пусть паспорта вернут. Будешь говорить с хозяйкой, учти, она не в себе, врачи ей уже пару уколов вкатили.
- Истерила?
- В прострации.
Зайцев тяжело вздохнул и потопал к дому.
Когда они вошли в комнату с камином, Катерина сидела на диване, безучастно глядя перед собой.
Поршe остановился у КПП, утробно урча двигателем.
- А как мы…? – начал Серафим, но замолчал, потому что шлагбаум поднялся.
Паскаль уверенно поехал прямо, затем свернул налево и остановил машину у крайнего коттеджа. Двухэтажный, отделанный в бежевых и коричневых тонах дом производил впечатление не роскошного, но респектабельного.
Паскаль первым поднялся на широкое крыльцо, на которое выходили затемненные панорамные окна, тронул кнопку домофона. В глубине здания раздалось переливчатое треньканье звонка, на которое домофон щелкнул и откликнулся женским голосом:
- Что вам нужно?
- Мы получили ваше письмо… - негромко ответил Паскаль.
Домофон замолк, словно испугался.
Сунув замерзающие руки в карманы, Серафим огляделся вокруг. Снега здесь было не в пример больше, чем в городе. За высокой зеленой стеной, по периметру огораживающей поселок, шумели голые березы, на которых сидели, вороны и галки, похожие на помпоны с детских шапок. В самом поселке заборчики были фигуральные, в пять параллельных досок, выкрашенных коричневой морилкой. «Дешево и сердито» - как говорила мама. Однако «дешевые» и «сердитые» заборчики отлично сочетались с домами, отделанными бежевым камнем или песочного цвета штукатуркой и вставками из натурального дерева.
Дверь открылась. От черноты ужаса, плещущейся в зрачках стоящей за ней женщины, Серафиму стало совсем холодно.
- Вы кто, что вам нужно? – спросила она, судорожно комкая на груди огромный, явно мужской халат.
- Меня зовут Паскаль, - представился Паскаль. – Мы получили странное письмо с вашего адреса электронной почты и поняли, что кому-то в этом доме нужна помощь. Я хотел бы поговорить с отправителем письма…
Женщина побледнела. Да так, что Серафим решил – с ней сейчас случится сердечный приступ, как с Софьей Павловной.
- Но… это невозможно, - едва слышно ответила она. – Он… его нет!
- Может быть, вы позволите войти? – мягко сказал Паскаль. – Мы не причиним вам вреда, но, если вы боитесь – охрана поселка знает, что мы здесь, и знает, к кому мы приехали.
Серафим покосился на Аякса. Тот подмигнул. Ясно-понятно, никто их не слышал, не видел, не знал.
Хозяйка нерешительно кивнула и отступила, давая непрошенным гостям войти.
В просторной зале, куда они попали, царил дух уныния. В вазе на подоконнике стояли ссохшиеся розы, роняя серые лепестки на янтарный паркет пола. Зеркало над погасшим камином у дальней стены было занавешено черным махровым полотенцем.
При взгляде на зеркало у Серафима заломило виски. Картинки в сознании просыпались, как драже: траурная процессия, крупные снежинки на крышке гроба из лакированного дерева, гранитная колонна со скорбящим ангелом на навершии. Плексигласовый короб, укрывший от холодного ветра конца осени-начала зимы одинокую розу на снегу.
- Как давно умер ваш муж? – сжав пульсирующие виски тонкими пальцами, громко спросил он.
«Евгений…»
- Евгений, так его звали? Нет, молчите! Две недели назад он разбился на мотоцикле. Склиф… три дня в реанимации. В шесть часов четыре минуты утра вам позвонили…
В виски будто кто-то бился изнутри. Сжав зубы, Серафим силой воли отгородился от пугающего зова и взглянул на женщину.
Ее трясло. Чернота, казалось, совершенно залила зрачки, поглядев в которые стоящий рядом Паскаль тихонько дунул хозяйке в лицо.
Она сморгнула, и во взгляде появилась осмысленность.
- Кабинет мужа, - подсказал ей Паскаль. – Нам нужно на него взглянуть.
- Я… я боюсь идти туда, - призналась женщина.
- Почему?
- Там… что-то происходит. Хлопают двери, бьется посуда, свет мигает. Мне страшно находиться в доме!
- Жуть какая! – восхитился Аякс. - Но почему вы не уедете отсюда?
- Не знаю. Меня словно что-то держит. Я пробовала, доезжала до КПП… и возвращалась.
- Мы просто созданы для таких случаев, - убедительно произнес Паскаль. – Так вы позволите нам подняться на второй этаж или пойдете с нами?
- Пойду с вами, - нерешительно кивнула она.
Паскаль двинулся первым. Аякс любезно пропустил Серафима, и тот был готов поклясться, что здоровяк насмешливо подумал при этом: «Дамы – вперед!» Аякс топал следом, а за ним, как сомнамбула, двигалась хозяйка особняка.
На втором этаже словно прошел ураган. Трупиками валялись книги, в коридоре на полу лежали осколки еще одной вазы, лужа уже засохла, а цветы все еще жили полужизнью-полусмертью, пахли тонко и остро. Дверь в конце коридора висела на одной петле. Аякс, опередив Паскаля, подошел к ней, снял и аккуратно положил вдоль стены.
За дверью открылась комната с полупустыми стеллажами и письменным столом напротив окна, на котором стоял открытый ноутбук с мерцающим экраном.
Увидев его, хозяйка вскрикнула и зажала рот ладонью.
- Вы его включили? – спросил Паскаль таким тоном, что было понятно – не она.
Женщина мелко затрясла головой и попятилась, до тех пор, пока не уперлась в стоящего позади всех Серафима.
Серафим поспешно шагнул назад.
- Как вас зовут? – отвернувшись от стола, спросил Паскаль.
- Катерина.
- Катерина, мы можем вам помочь, потому что уже не раз сталкивались с такими ситуациями. Но нам нужно ваше доверие. Гарантирую, что после нашего ухода все эти… явления прекратятся, и вы сможете спокойно жить дальше.
- Что от меня требуется? – в ее глазах стояли слезы.
- Просто поверить тому, что здесь услышите, - улыбнулся Паскаль. – А сейчас мне нужно, чтобы он… - он указал на Серафима, - сел за ноут. Вы разрешаете?
- Да.
- Работай, - приказал Паскаль и, подойдя к стеллажу, принялся перебирать оставшиеся книги.
Серафим, пряча глаза от хозяйки, подошел к столу. Сел, как музыкант за инструмент, откинув полы пальто. Стащил с головы берет, размотал шарф. Шарф был новый и тоже красный. Серафим делал все нарочито медленно, прислушиваясь к пространству. Прошелестели по свежевыпавшему снегу шины – мимо коттеджа проехал автомобиль, издалека перекликнулись галки, должно быть, те самые, что сидели на березах, как в партере на премьере, но Серафиму не было до них дела. Он слушал дом.
Замерший после смерти хозяина.
Затихший после того, как его жена отправила двоих детей к своим родителям в другой город, подальше от скорби, занавешенных зеркал и собственного страха.
Замолкший…
Ощутив рядом стороннее присутствие, Серафим глубоко вздохнул и положил ладони на клавиатуру.
***
Паскаль долистал книгу до конца, думая о своем. Но поглядывать изредка на Серафима не забывал. Ангел сидел неподвижно, с закрытыми глазами и прямой спиной. Вот, рука его дрогнула, словно сведенная судорогой.
Есть контакт.
- Евгений, вы здесь? – негромко спросил Паскаль.
Пальцы Серафима отбили две буквы: «Да».
- Мы прочитали ваше письмо и пришли, чтобы помочь. Вы что-то хотите от Катерины, но она не понимает. Что она должна сделать?
На блондина было жутко смотреть. Он был недвижим, даже, кажется, не дышал, лишь пальцы задвигались дергано-ломано. Не его пальцы, пальцы чертовой куклы мастера марионеток печатали с бешеной скоростью лишь одно слово «Снегоуборщик. Снегоуборщик. Снегоуборщик. Снегоуборщикснегоуборщикснегоуборщик…».
Со свистом втянув воздух, Серафим закашлялся и с трудом оторвал руки от клавиатуры, будто они приросли к ней.
- Вам это говорит о чем-нибудь? – спросил Паскаль у женщины.
Она смотрела на экран, тяжело дыша. Потом повернулась к нему с искаженным от ярости лицом:
- Это какой-то дикий розыгрыш, да? – прошептала она и вдруг бросилась на Паскаля, выставив перед собой скрюченные когтями хищной птицы пальцы: - Убирайтесь из моего дома! Вон!
Паскаль неуловимым движением перехватил обе руки, шагнул чуть в сторону, позволяя инерции развернуть Катерину и прижать к нему спиной. Позвал:
- Серафим!
- Завещание у нотариуса Устюгова, муж оставляет имущество вам и детям – в равных долях, - бесцветным голосом сообщил тот, не глядя на женщину. - Бизнесом будет управлять его прежняя команда. Еще он не хочет, чтобы вы продавали мотоцикл или то, что от него осталось, по крайне мере до тех пор, пока вы помните о муже. И было что-то еще… про пять лет назад…
Женщина обмякла. Паскаль не дал ей упасть, подхватил на руки и понес прочь. В зале положил на диван, стоящий напротив камина, приказал Аяксу принести воды. Тот скрылся в глубине дома, как в лабиринт ушел, но вскоре вернулся с кружкой, которую передал Паскалю. Придерживая Катерину за затылок, Паскаль поднес кружку к ее губам.
Сделав глоток, женщина заплакала. Плакала тихо и молча, с закрытыми глазами. Слезы скатывались из уголков глаз, оставляя на висках мокрую дорожку, терялись в каштановых волосах, в которых засеребрилась ранняя седина.
- Женя обожал мотогонки, катался с четырнадцати лет, - прошептала она, не открывая глаз. – Скорость была его допингом, когда у него что-то не ладилось с бизнесом, он уезжал гонять по шоссе. Я ему говорила, что утоплю его любимца, а он отвечал, что в нем живет его душа. И если я избавлюсь от мотоцикла, значит, уже не люблю его самого. Вы не могли этого знать!
- Никто не мог, кроме вас двоих, - Паскаль поднялся, поставил кружку на столик у дивана и подошел к окну, выходящему во внутренний двор. – Надеюсь, это убедит вас, что мы не пранкеры?
Катерина с трудом села, провела дрожащей рукой по волосам.
- Но кто вы?
- Бригада чистильщиков, - Паскаль повернулся к ней. – В этом мире есть место почти для всего. А мы разбираемся с тем, для чего в этом мире места нет. Я вижу у вас сарай на заднем дворе. Что в нем? Мотоциклы Евгения?
- Да, они и другая техника…
- А снегоуборщик там есть? – подал голос Аякс.
Катерина посмотрела на него с недоумением.
- Есть.
- Откроете? Мы хотели бы взглянуть, – уточнил Паскаль.
- Сейчас… Только оденусь.
Женщина встала и ушла, держась за стены.
Застывший у лестницы Серафим прошел к дивану, схватил кружку и залпом допил воду.
- Здесь что-то не так, - сказал он.
- Что же? – изогнул бровь Паскаль.
- Не знаю… Есть что-то еще, кроме духа усопшего.
- Вы заметили, на каких словах она все-таки отключилась? – прогудел Аякс. – Интересно, что произошло пять лет назад?
Паскаль вернулся к камину, снял семейную фотографию в рамке. С нее смотрел жизнерадостный бородатый мужик, широко обнимающий жену и двоих девчонок лет трех, в платьях сказочных принцесс.
Широко обнимал.
Любил широко жить.
Любил жизнь.
И умер.
Такая вот история.
Фотография вернулась на место. Обернувшись на звук шагов, Паскаль встретился с Катериной взглядом. Она будто перешагнула некую черту, за которой уже ничего не страшно.
- Идемте, - сказала, запахивая куртку. – Я пульт взяла.
Гуськом вышли через заднюю дверь. В отличие от уличной стороны внутренний двор от соседей был отделен забором из профлиста выше человеческого роста. По периметру несли дежурство туи, закутанные в белые саваны. Не к добру вспоминалось «и мертвые с косами стоят». Если здесь и были какие-то посадки, сейчас все укрыл снег, в котором утонула и едва видимая тропинка к одноэтажному зданию в углу двора.
Идя за Катериной, Паскаль жалел, что не взял с собой Бармалея. Пес любил зарываться в снег: клал косматую голову боком и въезжал в сугроб с выражением полнейшего восторга на изуродованной морде.
Дверь сарая с тихим гудением поднялась. Вошедший первым Аякс щелкнул выключателем, и помещение залило холодным светом. На забетонированном куске пола хтоническим чудовищем застыл покореженный железный конь. Еще два стояли позади него. Остальная техника размещалась в другой половине гаража. Судя по ассортименту, хозяин уход за участком никому не доверял.
- Женя всегда сам все делал, - пояснила Катерина, - и косил, и культивировал, и снег чистил. Ему нравилось…
Она замолчала, отвернувшись от пережившего хозяина мотоцикла.
- Снегоуборщик, - Аякс указал в дальний угол.
Паскаль, прищурившись, разглядывал внутренности гаража. На первый взгляд, техника стояла хаотично – как вывез, так и завез. На самом деле, некая схема размещения все же существовала, хотя в глаза не бросалась. Следуя ей - и по логике вещей! – в конце осени газонокосилка должна была оказаться в углу до следующей весны, а снегоуборщик - перемещен ближе к выходу. Похоже, Евгений просто не успел это сделать. Неужели из-за этого его дух явился жене и устроил погром в доме? Паскаль усмехнулся и кивнул Аяксу.
Здоровяк, протиснувшись между культиватором и косилкой, приблизился к снегоуборщику. Со стороны это выглядело так, будто он принюхивался, как собака, почуявшая след. Вот он наклонился, разглядывая что-то на полу, затем резко поднялся:
- Паскаль, его надо вывезти!
Паскаль откатил к мотоциклам газонокосилку, затем культиватор. Аякс просто поднял снегоуборщик и переставил на освободившееся место. Присел на корточки, ладонью повел по полу…
- Что он делает? – с изумлением спросила Катерина.
- Сейчас узнаем, - ответил Паскаль.
Просунув пальцы в незаметный зазор между досками, Аякс поднял квадрат фальш-пола, под которым, в бетоне, обнаружился закрытый на засов люк.
- Офигеть! – тихонько ахнул Серафим.
Аякс посмотрел на Паскаля, и тот шагнул к нему.
Лязгнул засов, из открытой крышки пахнуло чем-то неприятным. Вниз вели ступеньки, там теплился дрожащий свет, будто чья-то угасающая жизнь.
- Живой, - вдруг сказал Серафим и потер виски. – Вот что я чувствовал!
Минуя ступени, Паскаль прыгнул вниз, оценил обстановку. Помещение три на три, медицинский шкаф, стол и стул, под которыми валялась ржавая цепь. Проследив за ней, Паскаль увидел низкую кровать и лежащего на ней человека, прикованного за руку. В помаргивающем сиянии настенного светильника тот, худой и недвижимый, казался мумией, но на обострившемся лице жили глаза, выражение которых добавляло в спертый воздух безумия.
Аякс уже заглядывал в люк.
- Кто… вы? – проскрипел голос, который, казалось, не мог принадлежать живому человеку.
- А вы? – спросил Паскаль. – Ваше имя?
- Владислав… Прокопчук.
Сверху раздался женский вскрик и звук падения тела. Хозяйка дома снова упала в обморок.
***
Свет мигалок бликовал на влажном асфальте перед домом. Стоящий на крыльце Паскаль увидел, как подъехал и остановился за машинами опергруппы и скорой помощи черный «Патриот», и спустился с лестницы навстречу Зайцеву.
- Удивил звонком, Павел Андреевич, - сказал тот, останавливаясь на заснеженной лужайке перед коттеджем и оглядываясь. – Чего-чего, а истории о рабовладении не ожидал! Или очередной маньяк засветился?
- Не думаю, - качнул головой Паскаль. – Спасибо, что приехал, а то нас тут твои архаровцы чуть не повязали. Скажи им, пусть паспорта вернут. Будешь говорить с хозяйкой, учти, она не в себе, врачи ей уже пару уколов вкатили.
- Истерила?
- В прострации.
Зайцев тяжело вздохнул и потопал к дому.
Когда они вошли в комнату с камином, Катерина сидела на диване, безучастно глядя перед собой.
