КНИГА ТРЕТЬЯ. ТЕНЁТА
Перед створками одной из жилых ячеек Белого сектора стояли патрульные, тяжело попирая рифлёный пол станции один – чёрными мощными ботинками, другой чёрными же мохнатыми лапами. Проангел со светло-серыми крыльями и ту цвета тёмного обсидиана смотрелись исключительно эффектно и угрожающе. Проходящие по коридору мимо посетители М-63 спешили миновать рекреацию перед дверью, за которой явно ничего хорошего не ожидалось.
Проангел, светлокожий, с длинными светлыми волосами, забранными в высокий хвост, в который раз уже раздражённо дёрнул крылом.
– Да где они? Граэль обломай мои крылья, только бы кто-нибудь из этих скользких даруков не пронюхал, что происходит!
Ту тихонько заворчал. Посмотрел на туммер, казавшийся на его запястье детской игрушкой.
– Они близко. Долго стояли в Синем секторе, до этого заходили в Красный. Странный маршрут. Командору не свойственно передвигаться нелинейными рывками.
– Точно тебе говорю, Ту-Тин, что-то случилось, – заметил проангел, недовольно провожая взглядом прошмыгнувшего мимо духабути, закутанного в ткань по самые уши.
Ту повёл носом, хмыкнул.
– Я тебе точно могу сказать, что случилось поганое, Кирил! Так пахнет отрыжка дворха, после того, как он сжуёт жертву одной из своих челюстей!
– О, Аэраль! – пробормотал проангел.
– … Или всеми тремя, – довольно улыбаясь, заключил Ту-Тин.
Из-за поворота показались двое – командор, на чьём лице ничего нельзя было прочесть, и его напарник Ту-Роп, уже издали улыбнувшийся во все зубы, а затем гулко стукнувший кулаками по груди, чтобы поприветствовать соотечественника. Ту-Тин ответил с удовольствием. В среде ту было принято здороваться друг с другом, невзирая на служебную иерархию. Руководство смотрело на это «сквозь пальцы», поскольку огромные, быстрые и внешне эффектные сыны Майрами у большинства обывателей ассоциировались с мощью организации, которой служили. И бойцами, и патрульными они были исключительными – легкообучающимися, дисциплинированными, не склонными на нелогичные, самовольные поступки.
– Кто его обнаружил? – тихо спросил Ларрил, подойдя и окидывая взглядом пустой сектор.
– Мы и обнаружили, – расстроено ответил Кирил. – Он не явился на утренний доклад посла Гру-Крага. Распорядитель пытался вызвать его, но безуспешно. Встревожившись, сообщил об этом кордису сектора. Попросил проверить связь в ячейке и послать туда какой-нибудь из находящихся рядом патрулей. Мы оказались ближе всех. После нескольких безрезультатных вызовов мы попросили кордиса открыть дверь. А когда зашли, увидели это…
Проангел сглотнул.
– Ничего не трогая, сразу вышли наружу и заблокировали ячейку, – добавил ту. – За то время, что мы здесь стоим, никто не подходил и ничем не интересовался.
Ту-Роп поморщился.
– Интересовался Распорядитель Кри-Горн, – сказал он. – Его терпение подходит к концу. Ещё немного, и он пошлёт офицеров личного сопровождения посла посмотреть, что случилось.
– Кто дежурит по этому сектору? – поинтересовался командор.
– Кордис Гиши, – мгновенно ответил Кирил.
– Гиши, – приказал Ларрил в туммер, – откройте нам дверь… Да, именно эту!
Они с Ту-Ропом синхронно натянули штатные маски реактиваторов и быстро миновали створки, которые были тут же закрыты. В помещении стоял едкий уксусный запах, ощущаемый даже сквозь фильтры. На круглом продавленном ложе лежало то, что осталось от Младшего семантика делегации гоков сектора Дох. Кроме того, ошмётки мерцающей плоти живописно застыли на стенах и предметах интерьера.
– Макрек Мак Кор! – уныло заметил Ту-Роп. – Сегодня богатый день.
– Сегодня несчастливый день! – поправил Ларрил. – Сколько сатианетов сейчас находится на станции?
– Около пятидесяти, мой командор.
– Определить местоположение всех и установить негласное наблюдение.
Пока Ту-Роп связывался с Диспетчерской Службы безопасности, Ларрил вызвал штатного доктора станции. Ту с шерстью бежевого цвета явился довольно быстро, что удивительным не казалось, ибо сегодня он ходил за командором по пятам. Лицо доктора выражало крайнее недовольство.
– Кто у нас здесь? – поинтересовался он, но, увидев останки, запнулся и поморщился – почти так же, как его соотечественник ранее. Подойдя к телу, присел на корточки: – Этот особенно неудачный! К сожалению, несмотря на масштаб повреждений, всё же понятно, что это гок!
– Не смешно, Ту-Ганн! – Ларрил раздражённо дёрнул крыльями. – Сколько времени вам понадобится?
Ту усмехнулся, поднялся и помахал перед носом командора портативным анализатором с колбой, полной уже знакомых ошмётков.
– И? – проангел выжидающе смотрел на него.
– Ни следа использования какого-либо оружия, командор. Симптоматика явления схожа с той, что мы наблюдали ранее в Красном и Синем секторах. Ларрил, я не знаю, на что это может быть похоже!
Ту-Роп, закончивший говорить по туммеру, хмыкнул.
– Это может быть похоже на что угодно, брат, – сказал он. – Но гоки никогда не поверят, что здесь не обошлось без сатианетов! Ни-ког-да!
– Отправляйтесь к себе, – приказал Ларрил бежевому ту, – подготовьте полный медицинский отчёт по данному инциденту, и как можно скорее! Только имейте в виду – в отчёте должен фигурировать единичный случай, вы меня поняли?
– Вполне, – кивнул Ту-Ганн, – никто ничего не узнает про ранее посещённых нами молоденького юмбаи и пожилого проангела. Однако отчёт по всем троим будет предоставлен вам в ближайшее время.
– Благодарю, – коротко кивнул Ларрил и повернулся к Ту-Ропу. – Что с сатианетами?
– Местоположение определено по грэшерам. Патрули отправлены на сигналы и уже начали подтверждать физическое присутствие.
– Ту-Ганн, – Ларрил приблизил к губам туммер, поскольку ту уже покинул ячейку, – вам ещё понадобится осматривать тела в местах обнаружения?
– Нет, командор, – донёсся глуховатый голос. – Ваши ребята отсканировали всё вокруг с учетом возможных параметров. Больше мне ничего не нужно.
Проангел переключился на другой канал связи.
– Тоши, убирайте останки в Красном и Синем секторах. Думаю, не стоит напоминать, что это нужно делать незаметно?
– Последнее подтверждение, мой командор, – доложил Ту-Роп. – Местоположение всех сатианетов выявлено, наблюдение установлено.
– Отсканируй помещение, – Ларрил вздохнул. – А мне придётся сообщить Распорядителю Кри-Горну пренеприятнейшее известие…
Время текло неспешно, застилая полотно жизни долгими дорожками дней, оплетая лентами одиноких ночей. К печали по ушедшим прибавилась тоска по живым. Сердце – одинокий охотник, который следует тенью за памятью и всегда нагоняет.
Татьяна не сомневалась – нужно ли было то, что произошло между ней и Ларрилом? Минуты, проведённые с ним, вспоминала без улыбки, но и без слёз, лишь сладко ныло внутри.
Оживать оказалось болезненно. Ощущать себя заново – сначала маленькими частями, а затем сложным, противоречивым существом, о котором то ли позабыла, то ли не знала никогда. В коконе горя было спокойнее: не рвалось всполошённое сердце, новые эмоции не нарушали размеренного движения истекающих мгновений. Татьяна Викторовна так долго выстраивала собственный скорбный мир под зелёным одеялом горя, что обрушившийся внезапно круговорот взбудораженных мыслей и неясных ощущений вызывал раздражение.
Теперь она дольше обычного плавала в бассейне Лу-Тана. Вода придавала сил и баюкала душевный покой в прохладных объятиях, вызывая странные, полу сумрачные видения. Тогда Татьяна подолгу зависала у самого дна, наблюдая проплывающие под закрытыми веками стремительные тёмные тела, лучи света, падавшие отвесно и расцвечивающие каких-то мелких, похожих на креветок, существ во все цвета радуги. Рекорд безвоздушного существования составлял уже пять минут в неподвижности и четыре с половиной – в движении. Способности, неведомым образом переданные ей Лу-Таном, прогрессировали.
Однажды, после очередной пробежки по коридорам станции, Татьяна возвращалась к себе, глубоко дыша, делая лёгкие гимнастические упражнения и пытаясь вернуть пульс в норму. И вдруг представила, что лицо погружено в воду. Шум в ушах неожиданно стал стихать, а сердце, взбудораженное тренировкой, перестало сердито ворочаться в груди. Нормальное сердцебиение вернулось всего за минуту! Татьяна Викторовна так и застыла посередине коридора, удивляясь самой себе. После этого случая она провела глубокое сканирование организма, надеясь отыскать последствия вмешательства Лу-Тана, но Икринка не обнаружила ничего, кроме повышенной нейропроводимости мышечной ткани, как у спортсменов, участвующих в ежедневных интенсивных тренировках. Возможно, помог бы глубинный сканнинг сознания, однако Татьяна никому не пожелала бы участия в подобной процедуре.
Вечерами, после того как она уходила спать, коридоры станции заполняла какофония. Э включал звукопоглощение в хозяйском секторе, а в остальном пространстве буйствовала земная музыка – царственная и дикая, прекрасная и агрессивная, мелодичная и непонятная. Управляющий Разум, одним махом вытянув музыкальную культуру со всех информационных спутников Земли, не делал разницы ни между жанрами, ни между исполнителями, однако Реквием оставался его единственной постоянной любовью. В течении дня то тут, то там звучали величественные аккорды, и Татьяна так привыкла к ним, что перед каждой виртуальной операцией просила Э проиграть тот или другой отрывок.
Впрочем, ею проводились не только виртуальные манипуляции. Начался очередной виток «цикличности травматизма», как называл это Лу-Тан. Станцию наводнили пациенты с ушибами, вывихами и другими «болезнями невнимательности» – так определяла их для себя Татьяна Викторовна. Например, одними из пациентов оказались пятеро д'хокков, отравившихся экзотическим для них и оттого неверно приготовленным продуктом. Бедолаги просто не добрались бы до М-63. Вывалившись из Потока на ближайшем перекрёстке, они послали сигнал о помощи, даже не надеясь, что она придёт так быстро в виде МОД Лазарета. Татьяна транспортировала их корабль к станции, где подвергла экипаж процедуре глубокого промывания внутреннего вместилища и эндосмосу жизненной жидкости через вифер.
Пациентами д'хокки оказались замечательными. Они строго выполняли все указания, а в перерывах между процедурами послушно сидели в выделенных секторах, иногда меняясь местами и напевая тихие, заунывные песни, похожие на бурчание голодных желудков. Что удивительным не казалось, поскольку до полной очистки организма от токсинов Татьяна запретила им питаться чем бы то ни было.
Вскоре после д'хокков Лазарет посетил тот самый юмбаи, который когда-то мужественно терпел перевязку сломанной конечности. На финальном векторе жизненного пути, – так, во всяком случае, поняла Татьяна Викторовна, настоявшая на общении с пациентом на родном для него языке, – юмбаи Шаги решил связать щупальца с юммой Рисой, десятиногой «девушкой» нежно-сиреневого колора – цвета восходов и закатов Юмбы.
Ранее, изучая анатомию юмбаи, ассистент доктора Лазарета была поражена природой, столь прихотливо выстроившей репродуктивные процессы в теле жителей сиреневой планеты. Десять конечностей-щупалец были универсальными, использовались и для передвижения, и для хватания, и… для размножения. Количество конечностей, имеющих одним из назначений репродуктивное, различалось для особей мужского и женского пола. У юмм – колебалось от двух до трёх. У юмбаи – от трёх до шести. Таким образом, стандартный представитель мужского рода мог передавать генетический материал различным представительницам женского пола, а количество родовых вариаций возрастало.
Юмба считалась странной планетой. Тягучие воды Мирового океана удерживали половинки некогда единого гигантского материка, поделённого на неравные части неведомым катаклизмом прошлого. Восточный материк обладал комфортными условиями для проживания – скалистыми каньонами, поросшими толстоствольными деревьями с раскидистыми кронами, с ветвей которых жители наблюдали знаменитые на всю Галактику необычайно красочные закаты и рассветы в сиренево-лазоревой гамме; привольными степными пространствами, нынче преобразованными под сельхозугодия. С ветвей.
Промышленных городов на планете было всего пять – рядом с местами глубоких тектонических распадов, обнаживших недра, богатые рудами, поделочными и полудрагоценными камнями. Однако основной доход приносило сельское хозяйство: Юбма поставляла Ассоциации около десяти видов растительной основы для переработки в биомассу. Её тёплая почва отличалась исключительно богатым составом микроэлементов, потому даже инопланетные растения из тех, что здесь приживались, достигали гигантских размеров и урожаев.
Западный континент, как раз тот, который посещала Татьяна Викторовна вместе с Миррелом, отличался дурным характером: взбалмошным, взрывным (в прямом смысле) и непредсказуемым. Юмбаи тщательно изучали процессы, шедшие под земной твердью, но осваивать континент не спешили, понимая, что любые усилия по колонизации будут легко сметены неуклюжей рукой стихии. И это несмотря на постоянный страх перед перенаселённостью Восточного континента и немногочисленных островов на полюсах планеты, поддающихся освоению! Возможно, именно эта постоянная проблема явилась причиной прихотливой эволюции, позволившей каждому из репродуктивных щупалец выступать в подобной роли лишь единожды, становясь после обычным двигательно-хватательным органом. У юмбаи Шаги как раз оставался «последний выстрел», который не должен был пройти вхолостую.
Юмму Татьяна подвергла обследованию в первую очередь. Прелестная Риса страшно смущалась, становясь тёмно-фиолетовой, щурила лемурьи глаза, пытаясь скрыть под морщинистыми веками испуганный взгляд.
– Не надо волноваться, – ободряюще улыбнулась Татьяна, мысленно давая приказ Э начать сканирование, – в процедуре нет ничего страшного. Вы просто отдыхаете и думаете о приятном. Хотите, я включу музыку?
Риса перевела напряжённый взгляд с потрескивающих и идущих сполохами стенок Икринки на доктора, спросила с любопытством:
– У вас есть наша музыка?
Татьяна рассмеялась.
– У Управляющего Разума есть всё, – она отвечала не совсем уверенно, ибо юмбайский язык до сих пор давался тяжелее, чем ангальез, тем более что разговорной практики почти не было. – Ваша музыка… наша…
Риса изумлённо смотрела на неё.
– Ваша планета, кажется, называется Земли?
– Почти так.
– И у вас есть музыка?
– Да, – Татьяна Викторовна села в кресло, чтобы Риса могла её видеть, не меняя положения в Икринке. – А что здесь удивительного?
– Музыка – дар Богов! – серьёзно заявила юмма, и глаза её посветлели, словно она смотрела на лунную дорожку, убегающую к горизонту. – Ею они наделяют тех, кто достоин их близости. Или тех, в кого верят…
– Может, вы и правы, юмма Риса, – Татьяна улыбнулась, но улыбка вышла печальной. – Мне больше приглянулось второе утверждение.
– На вашей планете нет достойных? – изумилась юмма.
– Есть. Конечно, есть. Но иногда кажется, что, даже с учетом их, наш мир – ошибка природы. Давайте не будем о грустном. Какую музыку вы предпочитаете слушать?
Риса помолчала, слабо шевеля щупальцами. Страх уже исчез из её взгляда – Икринка тихо потрескивала, не причиняя неудобств, узконаправленные сканирующие щупы смешно и совсем не больно щекотали конечности и вытянутое грушеобразное тело пациентки.
ПРОЛОГ
Перед створками одной из жилых ячеек Белого сектора стояли патрульные, тяжело попирая рифлёный пол станции один – чёрными мощными ботинками, другой чёрными же мохнатыми лапами. Проангел со светло-серыми крыльями и ту цвета тёмного обсидиана смотрелись исключительно эффектно и угрожающе. Проходящие по коридору мимо посетители М-63 спешили миновать рекреацию перед дверью, за которой явно ничего хорошего не ожидалось.
Проангел, светлокожий, с длинными светлыми волосами, забранными в высокий хвост, в который раз уже раздражённо дёрнул крылом.
– Да где они? Граэль обломай мои крылья, только бы кто-нибудь из этих скользких даруков не пронюхал, что происходит!
Ту тихонько заворчал. Посмотрел на туммер, казавшийся на его запястье детской игрушкой.
– Они близко. Долго стояли в Синем секторе, до этого заходили в Красный. Странный маршрут. Командору не свойственно передвигаться нелинейными рывками.
– Точно тебе говорю, Ту-Тин, что-то случилось, – заметил проангел, недовольно провожая взглядом прошмыгнувшего мимо духабути, закутанного в ткань по самые уши.
Ту повёл носом, хмыкнул.
– Я тебе точно могу сказать, что случилось поганое, Кирил! Так пахнет отрыжка дворха, после того, как он сжуёт жертву одной из своих челюстей!
– О, Аэраль! – пробормотал проангел.
– … Или всеми тремя, – довольно улыбаясь, заключил Ту-Тин.
Из-за поворота показались двое – командор, на чьём лице ничего нельзя было прочесть, и его напарник Ту-Роп, уже издали улыбнувшийся во все зубы, а затем гулко стукнувший кулаками по груди, чтобы поприветствовать соотечественника. Ту-Тин ответил с удовольствием. В среде ту было принято здороваться друг с другом, невзирая на служебную иерархию. Руководство смотрело на это «сквозь пальцы», поскольку огромные, быстрые и внешне эффектные сыны Майрами у большинства обывателей ассоциировались с мощью организации, которой служили. И бойцами, и патрульными они были исключительными – легкообучающимися, дисциплинированными, не склонными на нелогичные, самовольные поступки.
– Кто его обнаружил? – тихо спросил Ларрил, подойдя и окидывая взглядом пустой сектор.
– Мы и обнаружили, – расстроено ответил Кирил. – Он не явился на утренний доклад посла Гру-Крага. Распорядитель пытался вызвать его, но безуспешно. Встревожившись, сообщил об этом кордису сектора. Попросил проверить связь в ячейке и послать туда какой-нибудь из находящихся рядом патрулей. Мы оказались ближе всех. После нескольких безрезультатных вызовов мы попросили кордиса открыть дверь. А когда зашли, увидели это…
Проангел сглотнул.
– Ничего не трогая, сразу вышли наружу и заблокировали ячейку, – добавил ту. – За то время, что мы здесь стоим, никто не подходил и ничем не интересовался.
Ту-Роп поморщился.
– Интересовался Распорядитель Кри-Горн, – сказал он. – Его терпение подходит к концу. Ещё немного, и он пошлёт офицеров личного сопровождения посла посмотреть, что случилось.
– Кто дежурит по этому сектору? – поинтересовался командор.
– Кордис Гиши, – мгновенно ответил Кирил.
– Гиши, – приказал Ларрил в туммер, – откройте нам дверь… Да, именно эту!
Они с Ту-Ропом синхронно натянули штатные маски реактиваторов и быстро миновали створки, которые были тут же закрыты. В помещении стоял едкий уксусный запах, ощущаемый даже сквозь фильтры. На круглом продавленном ложе лежало то, что осталось от Младшего семантика делегации гоков сектора Дох. Кроме того, ошмётки мерцающей плоти живописно застыли на стенах и предметах интерьера.
– Макрек Мак Кор! – уныло заметил Ту-Роп. – Сегодня богатый день.
– Сегодня несчастливый день! – поправил Ларрил. – Сколько сатианетов сейчас находится на станции?
– Около пятидесяти, мой командор.
– Определить местоположение всех и установить негласное наблюдение.
Пока Ту-Роп связывался с Диспетчерской Службы безопасности, Ларрил вызвал штатного доктора станции. Ту с шерстью бежевого цвета явился довольно быстро, что удивительным не казалось, ибо сегодня он ходил за командором по пятам. Лицо доктора выражало крайнее недовольство.
– Кто у нас здесь? – поинтересовался он, но, увидев останки, запнулся и поморщился – почти так же, как его соотечественник ранее. Подойдя к телу, присел на корточки: – Этот особенно неудачный! К сожалению, несмотря на масштаб повреждений, всё же понятно, что это гок!
– Не смешно, Ту-Ганн! – Ларрил раздражённо дёрнул крыльями. – Сколько времени вам понадобится?
Ту усмехнулся, поднялся и помахал перед носом командора портативным анализатором с колбой, полной уже знакомых ошмётков.
– И? – проангел выжидающе смотрел на него.
– Ни следа использования какого-либо оружия, командор. Симптоматика явления схожа с той, что мы наблюдали ранее в Красном и Синем секторах. Ларрил, я не знаю, на что это может быть похоже!
Ту-Роп, закончивший говорить по туммеру, хмыкнул.
– Это может быть похоже на что угодно, брат, – сказал он. – Но гоки никогда не поверят, что здесь не обошлось без сатианетов! Ни-ког-да!
– Отправляйтесь к себе, – приказал Ларрил бежевому ту, – подготовьте полный медицинский отчёт по данному инциденту, и как можно скорее! Только имейте в виду – в отчёте должен фигурировать единичный случай, вы меня поняли?
– Вполне, – кивнул Ту-Ганн, – никто ничего не узнает про ранее посещённых нами молоденького юмбаи и пожилого проангела. Однако отчёт по всем троим будет предоставлен вам в ближайшее время.
– Благодарю, – коротко кивнул Ларрил и повернулся к Ту-Ропу. – Что с сатианетами?
– Местоположение определено по грэшерам. Патрули отправлены на сигналы и уже начали подтверждать физическое присутствие.
– Ту-Ганн, – Ларрил приблизил к губам туммер, поскольку ту уже покинул ячейку, – вам ещё понадобится осматривать тела в местах обнаружения?
– Нет, командор, – донёсся глуховатый голос. – Ваши ребята отсканировали всё вокруг с учетом возможных параметров. Больше мне ничего не нужно.
Проангел переключился на другой канал связи.
– Тоши, убирайте останки в Красном и Синем секторах. Думаю, не стоит напоминать, что это нужно делать незаметно?
– Последнее подтверждение, мой командор, – доложил Ту-Роп. – Местоположение всех сатианетов выявлено, наблюдение установлено.
– Отсканируй помещение, – Ларрил вздохнул. – А мне придётся сообщить Распорядителю Кри-Горну пренеприятнейшее известие…
***
Время текло неспешно, застилая полотно жизни долгими дорожками дней, оплетая лентами одиноких ночей. К печали по ушедшим прибавилась тоска по живым. Сердце – одинокий охотник, который следует тенью за памятью и всегда нагоняет.
Татьяна не сомневалась – нужно ли было то, что произошло между ней и Ларрилом? Минуты, проведённые с ним, вспоминала без улыбки, но и без слёз, лишь сладко ныло внутри.
Оживать оказалось болезненно. Ощущать себя заново – сначала маленькими частями, а затем сложным, противоречивым существом, о котором то ли позабыла, то ли не знала никогда. В коконе горя было спокойнее: не рвалось всполошённое сердце, новые эмоции не нарушали размеренного движения истекающих мгновений. Татьяна Викторовна так долго выстраивала собственный скорбный мир под зелёным одеялом горя, что обрушившийся внезапно круговорот взбудораженных мыслей и неясных ощущений вызывал раздражение.
Теперь она дольше обычного плавала в бассейне Лу-Тана. Вода придавала сил и баюкала душевный покой в прохладных объятиях, вызывая странные, полу сумрачные видения. Тогда Татьяна подолгу зависала у самого дна, наблюдая проплывающие под закрытыми веками стремительные тёмные тела, лучи света, падавшие отвесно и расцвечивающие каких-то мелких, похожих на креветок, существ во все цвета радуги. Рекорд безвоздушного существования составлял уже пять минут в неподвижности и четыре с половиной – в движении. Способности, неведомым образом переданные ей Лу-Таном, прогрессировали.
Однажды, после очередной пробежки по коридорам станции, Татьяна возвращалась к себе, глубоко дыша, делая лёгкие гимнастические упражнения и пытаясь вернуть пульс в норму. И вдруг представила, что лицо погружено в воду. Шум в ушах неожиданно стал стихать, а сердце, взбудораженное тренировкой, перестало сердито ворочаться в груди. Нормальное сердцебиение вернулось всего за минуту! Татьяна Викторовна так и застыла посередине коридора, удивляясь самой себе. После этого случая она провела глубокое сканирование организма, надеясь отыскать последствия вмешательства Лу-Тана, но Икринка не обнаружила ничего, кроме повышенной нейропроводимости мышечной ткани, как у спортсменов, участвующих в ежедневных интенсивных тренировках. Возможно, помог бы глубинный сканнинг сознания, однако Татьяна никому не пожелала бы участия в подобной процедуре.
Вечерами, после того как она уходила спать, коридоры станции заполняла какофония. Э включал звукопоглощение в хозяйском секторе, а в остальном пространстве буйствовала земная музыка – царственная и дикая, прекрасная и агрессивная, мелодичная и непонятная. Управляющий Разум, одним махом вытянув музыкальную культуру со всех информационных спутников Земли, не делал разницы ни между жанрами, ни между исполнителями, однако Реквием оставался его единственной постоянной любовью. В течении дня то тут, то там звучали величественные аккорды, и Татьяна так привыкла к ним, что перед каждой виртуальной операцией просила Э проиграть тот или другой отрывок.
Впрочем, ею проводились не только виртуальные манипуляции. Начался очередной виток «цикличности травматизма», как называл это Лу-Тан. Станцию наводнили пациенты с ушибами, вывихами и другими «болезнями невнимательности» – так определяла их для себя Татьяна Викторовна. Например, одними из пациентов оказались пятеро д'хокков, отравившихся экзотическим для них и оттого неверно приготовленным продуктом. Бедолаги просто не добрались бы до М-63. Вывалившись из Потока на ближайшем перекрёстке, они послали сигнал о помощи, даже не надеясь, что она придёт так быстро в виде МОД Лазарета. Татьяна транспортировала их корабль к станции, где подвергла экипаж процедуре глубокого промывания внутреннего вместилища и эндосмосу жизненной жидкости через вифер.
Пациентами д'хокки оказались замечательными. Они строго выполняли все указания, а в перерывах между процедурами послушно сидели в выделенных секторах, иногда меняясь местами и напевая тихие, заунывные песни, похожие на бурчание голодных желудков. Что удивительным не казалось, поскольку до полной очистки организма от токсинов Татьяна запретила им питаться чем бы то ни было.
Вскоре после д'хокков Лазарет посетил тот самый юмбаи, который когда-то мужественно терпел перевязку сломанной конечности. На финальном векторе жизненного пути, – так, во всяком случае, поняла Татьяна Викторовна, настоявшая на общении с пациентом на родном для него языке, – юмбаи Шаги решил связать щупальца с юммой Рисой, десятиногой «девушкой» нежно-сиреневого колора – цвета восходов и закатов Юмбы.
Ранее, изучая анатомию юмбаи, ассистент доктора Лазарета была поражена природой, столь прихотливо выстроившей репродуктивные процессы в теле жителей сиреневой планеты. Десять конечностей-щупалец были универсальными, использовались и для передвижения, и для хватания, и… для размножения. Количество конечностей, имеющих одним из назначений репродуктивное, различалось для особей мужского и женского пола. У юмм – колебалось от двух до трёх. У юмбаи – от трёх до шести. Таким образом, стандартный представитель мужского рода мог передавать генетический материал различным представительницам женского пола, а количество родовых вариаций возрастало.
Юмба считалась странной планетой. Тягучие воды Мирового океана удерживали половинки некогда единого гигантского материка, поделённого на неравные части неведомым катаклизмом прошлого. Восточный материк обладал комфортными условиями для проживания – скалистыми каньонами, поросшими толстоствольными деревьями с раскидистыми кронами, с ветвей которых жители наблюдали знаменитые на всю Галактику необычайно красочные закаты и рассветы в сиренево-лазоревой гамме; привольными степными пространствами, нынче преобразованными под сельхозугодия. С ветвей.
Промышленных городов на планете было всего пять – рядом с местами глубоких тектонических распадов, обнаживших недра, богатые рудами, поделочными и полудрагоценными камнями. Однако основной доход приносило сельское хозяйство: Юбма поставляла Ассоциации около десяти видов растительной основы для переработки в биомассу. Её тёплая почва отличалась исключительно богатым составом микроэлементов, потому даже инопланетные растения из тех, что здесь приживались, достигали гигантских размеров и урожаев.
Западный континент, как раз тот, который посещала Татьяна Викторовна вместе с Миррелом, отличался дурным характером: взбалмошным, взрывным (в прямом смысле) и непредсказуемым. Юмбаи тщательно изучали процессы, шедшие под земной твердью, но осваивать континент не спешили, понимая, что любые усилия по колонизации будут легко сметены неуклюжей рукой стихии. И это несмотря на постоянный страх перед перенаселённостью Восточного континента и немногочисленных островов на полюсах планеты, поддающихся освоению! Возможно, именно эта постоянная проблема явилась причиной прихотливой эволюции, позволившей каждому из репродуктивных щупалец выступать в подобной роли лишь единожды, становясь после обычным двигательно-хватательным органом. У юмбаи Шаги как раз оставался «последний выстрел», который не должен был пройти вхолостую.
Юмму Татьяна подвергла обследованию в первую очередь. Прелестная Риса страшно смущалась, становясь тёмно-фиолетовой, щурила лемурьи глаза, пытаясь скрыть под морщинистыми веками испуганный взгляд.
– Не надо волноваться, – ободряюще улыбнулась Татьяна, мысленно давая приказ Э начать сканирование, – в процедуре нет ничего страшного. Вы просто отдыхаете и думаете о приятном. Хотите, я включу музыку?
Риса перевела напряжённый взгляд с потрескивающих и идущих сполохами стенок Икринки на доктора, спросила с любопытством:
– У вас есть наша музыка?
Татьяна рассмеялась.
– У Управляющего Разума есть всё, – она отвечала не совсем уверенно, ибо юмбайский язык до сих пор давался тяжелее, чем ангальез, тем более что разговорной практики почти не было. – Ваша музыка… наша…
Риса изумлённо смотрела на неё.
– Ваша планета, кажется, называется Земли?
– Почти так.
– И у вас есть музыка?
– Да, – Татьяна Викторовна села в кресло, чтобы Риса могла её видеть, не меняя положения в Икринке. – А что здесь удивительного?
– Музыка – дар Богов! – серьёзно заявила юмма, и глаза её посветлели, словно она смотрела на лунную дорожку, убегающую к горизонту. – Ею они наделяют тех, кто достоин их близости. Или тех, в кого верят…
– Может, вы и правы, юмма Риса, – Татьяна улыбнулась, но улыбка вышла печальной. – Мне больше приглянулось второе утверждение.
– На вашей планете нет достойных? – изумилась юмма.
– Есть. Конечно, есть. Но иногда кажется, что, даже с учетом их, наш мир – ошибка природы. Давайте не будем о грустном. Какую музыку вы предпочитаете слушать?
Риса помолчала, слабо шевеля щупальцами. Страх уже исчез из её взгляда – Икринка тихо потрескивала, не причиняя неудобств, узконаправленные сканирующие щупы смешно и совсем не больно щекотали конечности и вытянутое грушеобразное тело пациентки.
