Сотворение друга
Вначале был Бог и он был один. Но ему стало одиноко, скучно или случился с ним экзистенциальный кризис.
И создал Бог первое жывотное.
Как известно, все первое всегда получается... нуу... не очень. Поэтому получился у господа динозавр. (Про трилобитов и тихоходок не будем, уж очень они мерзкие).
Динозавр был могуч, зубаст и вонюч. Туловище у него получилось огромным, а мозг и язык маленькими, поэтому он не умел мыться ни при помощи языка, ни без. И имел он всего два инстинкта - голода и размножения. Собственно, инстинкт был один - выживания, больше в одну извилину маленького мозга не помещалось.
Господь, радуясь процессу сотворения, хотел погладить новое создание, позабыв о его единственном инстинкте. Динозавр об инстинкте не забывал, поэтому первое, что он сделал - попытался откусить создателю руку. Ногу. Голову. И ваще.
Ясное дело, господу это не понравилось, но он все ещё пребывал в эйфории от содеянного и потому прогнал жывотное со словами: "Грыбы. Грыбы отседова!" Господь надеялся, что многотонная махина займёт достойное место в его Эдеме.
Махине, к сожалению, никакого дела не было до Эдема, красоты, царящей вокруг, зарослей волшебных дерев и цветов. Динозавр начал метаться в поисках приложения обеих частей своего единственного инстинкта, поломал деревья, истоптал цветы и перерыл землю. При этом вёл себя отвратительно: ревел, лязгал зубами и пускал ветры.
Господь терпелив. Он терпел долго, надеясь, что жывотное образумится и начнёт вести себя соответствующим образом. Однако динозавр все зверел и зверел. Когда он едва не сломал древо познания, терпение господа закончилось.
Тут и случился первый потоп, смывший и динозавра, и гору мусора, в которую последний превратил Эдем. Не пострадало только древо познания, потому что стояло на холме.
После всего сел господь под древом, раскурил трубочку и принялся размышлять о том, что же делать дальше.
А дальше ждал его тяжёлый эволюционный труд...
Спустя бесчисленное количество родов и видов отступил господь от лабораторного стола и принялся разглядывать новое создание. "А оно хорошо весьма!" - подумал он, оценивая плавные линии, лоснящуюся шерстку, белоснежные клыки и дивные голубые глаза.
Жывотное потянулось с экзистенциальной грацией, посмотрело на создателя и нагло зевнуло ему прямо в лицо. "Экая кошатина получилась! "- решил господь, наблюдая, как кошка стекает со стола и следит за Эдемом своими удивительными глазами.
Кошка, между тем, определяла стратегические цели. И как только определила... ушла.
Господь не понял.
Он рассчитывал, что она последует за ним, будет рядом, когда он захочет погладить ее или поиграть с ней. А жывотная махнула хвостом и была такова. Негодница!
Бог искал Кошку целый день и всю ночь, и даже начал волноваться, что было ему вовсе не свойственно. Окончательно устав, он присел под древом познания и вдруг обнаружил, что жывотная преспокойно возлежит на ветвях, наблюдая за его поисками. По всей видимости, она была тут с самого начала. Лежала, довольно жмурилась и не отзывалась на зов.
"Ну и пожалуйста, - подумал господь, рассердившись. - Нужна ты мне больно!"
Он прилёг на траву и задремал. Снилось ему, что небесный свод упал, и в божий нос попала тучка.
Господь чихнул, проснулся и обнаружил чью-то пушистую жопку. Это была кошкина жопка. Кошка решила, наконец, снизойти до создателя, явив ему свое благоволение. Она улеглась спящему Богу на грудь и тихонько замурчала.
Слушая её, господь придумал теорию струн и почти познал нирвану. Почти, потому что кошачья шерсть щекотала нос, а в кожу впивались маленькие, совершенные и очень острые когти.
Однако едва господь пошевелился и протянул руку, чтобы благодарно погладить создание, подарившее ему мгновенья блаженства, как оно соскочило на землю и бесшумно утекло в сумерки.
Так они и зажили. Кошка приходила, когда хотела, и уходила, когда считала нужным. Таскала экспериментальные образцы с лабораторного стола создателя и иногда его тапочки. Она часто издавала высокие противные звуки, их господь назвал мяуканьем. Иногда она взбиралась ему на колени или укладывалась на грудь и мурчала. Этот звук напоминал ему о том, что вселенная расширяется до бесконечности.
И все же господь грустил. Ему не хватало чьего то участия, внимания, интереса. Хотелось подурачиться и побегать по Эдему, распугивая всех прежде созданных тварей, а было не с кем. Хотелось сидеть на берегу реки, созерцая ток воды в берегах и полет облаков в вышине, но никто не лежал рядом, грея его бок своим.
И тогда он махнул рукой, призывая большую воду...
Второй потоп вновь уничтожил всех тварей, обитавших в Эдеме. Конечно, господь расстроился. Но он понимал, что по другому нельзя. Начинать всегда следует с чистого листа, а черновики ждёт топка.
Снова закипела эволюционная работа. Лабораторный стол буквально дымился, ведь господь создавал не просто жывотное, но постоянного спутника и верного друга. И однажды друг поднялся на лапы, спрыгнул со стола и сказал радостное "гав". А после подбежал к Богу и облизал ему руки. Схватил палку, и заскакал вокруг, предлагая поиграть.
И тогда господь понял, что больше не одинок. Он поднял палку, которую новое жывотное положило у его ног, и собрался бросить подальше...
И вдруг увидел кошку.
Она преспокойно возлегала на ветвях древа познания и, по всей видимости, была там с самого начала. Лежала, довольно жмурилась и плевать хотела на какие-то там вселенские потопы.
Вначале был Бог и он был один. Но ему стало одиноко, скучно или случился с ним экзистенциальный кризис.
И создал Бог первое жывотное.
Как известно, все первое всегда получается... нуу... не очень. Поэтому получился у господа динозавр. (Про трилобитов и тихоходок не будем, уж очень они мерзкие).
Динозавр был могуч, зубаст и вонюч. Туловище у него получилось огромным, а мозг и язык маленькими, поэтому он не умел мыться ни при помощи языка, ни без. И имел он всего два инстинкта - голода и размножения. Собственно, инстинкт был один - выживания, больше в одну извилину маленького мозга не помещалось.
Господь, радуясь процессу сотворения, хотел погладить новое создание, позабыв о его единственном инстинкте. Динозавр об инстинкте не забывал, поэтому первое, что он сделал - попытался откусить создателю руку. Ногу. Голову. И ваще.
Ясное дело, господу это не понравилось, но он все ещё пребывал в эйфории от содеянного и потому прогнал жывотное со словами: "Грыбы. Грыбы отседова!" Господь надеялся, что многотонная махина займёт достойное место в его Эдеме.
Махине, к сожалению, никакого дела не было до Эдема, красоты, царящей вокруг, зарослей волшебных дерев и цветов. Динозавр начал метаться в поисках приложения обеих частей своего единственного инстинкта, поломал деревья, истоптал цветы и перерыл землю. При этом вёл себя отвратительно: ревел, лязгал зубами и пускал ветры.
Господь терпелив. Он терпел долго, надеясь, что жывотное образумится и начнёт вести себя соответствующим образом. Однако динозавр все зверел и зверел. Когда он едва не сломал древо познания, терпение господа закончилось.
Тут и случился первый потоп, смывший и динозавра, и гору мусора, в которую последний превратил Эдем. Не пострадало только древо познания, потому что стояло на холме.
После всего сел господь под древом, раскурил трубочку и принялся размышлять о том, что же делать дальше.
А дальше ждал его тяжёлый эволюционный труд...
Спустя бесчисленное количество родов и видов отступил господь от лабораторного стола и принялся разглядывать новое создание. "А оно хорошо весьма!" - подумал он, оценивая плавные линии, лоснящуюся шерстку, белоснежные клыки и дивные голубые глаза.
Жывотное потянулось с экзистенциальной грацией, посмотрело на создателя и нагло зевнуло ему прямо в лицо. "Экая кошатина получилась! "- решил господь, наблюдая, как кошка стекает со стола и следит за Эдемом своими удивительными глазами.
Кошка, между тем, определяла стратегические цели. И как только определила... ушла.
Господь не понял.
Он рассчитывал, что она последует за ним, будет рядом, когда он захочет погладить ее или поиграть с ней. А жывотная махнула хвостом и была такова. Негодница!
Бог искал Кошку целый день и всю ночь, и даже начал волноваться, что было ему вовсе не свойственно. Окончательно устав, он присел под древом познания и вдруг обнаружил, что жывотная преспокойно возлежит на ветвях, наблюдая за его поисками. По всей видимости, она была тут с самого начала. Лежала, довольно жмурилась и не отзывалась на зов.
"Ну и пожалуйста, - подумал господь, рассердившись. - Нужна ты мне больно!"
Он прилёг на траву и задремал. Снилось ему, что небесный свод упал, и в божий нос попала тучка.
Господь чихнул, проснулся и обнаружил чью-то пушистую жопку. Это была кошкина жопка. Кошка решила, наконец, снизойти до создателя, явив ему свое благоволение. Она улеглась спящему Богу на грудь и тихонько замурчала.
Слушая её, господь придумал теорию струн и почти познал нирвану. Почти, потому что кошачья шерсть щекотала нос, а в кожу впивались маленькие, совершенные и очень острые когти.
Однако едва господь пошевелился и протянул руку, чтобы благодарно погладить создание, подарившее ему мгновенья блаженства, как оно соскочило на землю и бесшумно утекло в сумерки.
Так они и зажили. Кошка приходила, когда хотела, и уходила, когда считала нужным. Таскала экспериментальные образцы с лабораторного стола создателя и иногда его тапочки. Она часто издавала высокие противные звуки, их господь назвал мяуканьем. Иногда она взбиралась ему на колени или укладывалась на грудь и мурчала. Этот звук напоминал ему о том, что вселенная расширяется до бесконечности.
И все же господь грустил. Ему не хватало чьего то участия, внимания, интереса. Хотелось подурачиться и побегать по Эдему, распугивая всех прежде созданных тварей, а было не с кем. Хотелось сидеть на берегу реки, созерцая ток воды в берегах и полет облаков в вышине, но никто не лежал рядом, грея его бок своим.
И тогда он махнул рукой, призывая большую воду...
Второй потоп вновь уничтожил всех тварей, обитавших в Эдеме. Конечно, господь расстроился. Но он понимал, что по другому нельзя. Начинать всегда следует с чистого листа, а черновики ждёт топка.
Снова закипела эволюционная работа. Лабораторный стол буквально дымился, ведь господь создавал не просто жывотное, но постоянного спутника и верного друга. И однажды друг поднялся на лапы, спрыгнул со стола и сказал радостное "гав". А после подбежал к Богу и облизал ему руки. Схватил палку, и заскакал вокруг, предлагая поиграть.
И тогда господь понял, что больше не одинок. Он поднял палку, которую новое жывотное положило у его ног, и собрался бросить подальше...
И вдруг увидел кошку.
Она преспокойно возлегала на ветвях древа познания и, по всей видимости, была там с самого начала. Лежала, довольно жмурилась и плевать хотела на какие-то там вселенские потопы.
