Ты вырастаешь, взрослеешь, но по-прежнему тянешься к матери за теплом, и, пусть, совсем не входишь по габаритам в те самые объятия, но ведь это ничего не меняет, правда?
Мое пребывание в новом мире уже не измерялось часами и днями, оно плавно перетекало в месяцы, заполнялось грустными и радостными эмоциями, необычными приключениями, приятными и не очень событиями, знакомствами, но они не изменяли того факта, что я скучала. По дому, по семье, по маме…
Иногда я плакала, могла проснуться среди ночи с горькими влажными дорожками на щеках, после чего долго пыталась убедить себя, что все будет хорошо, засыпая на рассвете. И вот, когда я приблизилась к душевному спокойствию, возникла она.
Неслышные шаги позади, движение воздуха, будто его подталкивал кто-то, трепетное прикосновение к спине, прямо между лопаток, словно, испуганного котенка шершавым язычком пригладила кошка. Она появилась внезапно, прорвав тонкую ткань мироздания. Проявилась около меня, как силуэт на фотопленке. Яркий, насыщенный красками.
Алое платье живой материей ластилась к полупрозрачному телу, светлые волосы опускались к пояснице тяжелой стеной, закрывая большую часть лица, но все же я ее узнала.
Мама….
Такой, как я запомнила ее на одной из фотографий из родительского архива. В тот год она вместе с однокурсниками ездила отдыхать на озеро. Теплоход, плетеное кресло, чистое небо и заманчивая улыбка Моны Лизы на молодом привлекательном лице.
- Мама…- мой шепот не уловил бы и самый чуткий радар. Сердце защемило от тоски и разочарования. Несмотря ни на что, мозг исправно возвращал в реальность, убеждая – данная женщина не моя мама.
- Агата, - поприветствовала Шарэттэ. Никем иным она не была. Но как же в этот момент я жаждала обмануться.
- Но зачем моя мама…
- Образ не важен, я могу быть кем угодно: человеком, животным, растением, даже пылью под твоими ногами. Этот я достала из твоей памяти – самое незабываемое воспоминание, нестираемое.
Первым порывом было обвинить Богиню в жестокости, но потом, глядя в глаза дорогого сердцу человека, на мелкие морщинки возле губ, что так часто улыбались мне, я не смогла сделать этого. Хоть немного, но побуду рядом с «мамой».
- Шарэттэ! - ох, я посмела забыть про главного персонажа развивающейся драмы.
Артеш медленно, как дешевая заезженная фигурка в старой музыкальной шкатулке, повернулся и посмотрел на свою, как он считал, обидчицу. Штормовое море его глаз непрерывно выплескивало гнев и ненависть, в суженом зрачке заблестели сполохи разожженного внутреннего огня. Завораживающе прекрасен, небезосновательно опасен. Хищник, вышедший на тропу войны в борьбе за власть на определенной территории.
Короткий шаг, прыжок и он ловко приземляется внизу. Мои мурашки активизировались, и явление сгустка мужской агрессии поблизости было расценено ими неоднозначно. Одни заворочали мои инстинкты, кричащие о необходимости скрыться с поля боя, другие – призывали остаться, восхищаясь силой, грацией, телесной красотой демона. Я их понимала: смотреть на исключительные шедевры, выраженные в любой форме, всегда есть истинное удовольствие.
- Здравствуй, Артеш! - звонко произнесла Шарэттэ.
Она обернулась и стала неспешно продвигаться по кругу, тщательно изучая стоявшего по центру мужчину. Она шла, не касаясь земли, переставляя обнаженные ступни по красным плавающим пылинкам, длинные пальцы прорезали пространство, оставляя за собой следы, как волны на воде. Не учла она лишь одного: демон не станет ждать, уже нет. Сойдя со своего места и направившись в сторону Богини, Шон начал говорить, растягивая слова и придавая им тональность некой насмешки:
- Шарэттэ… Кто же ты такая? Каменная бездушная болванка, скитающаяся в жарких ветрах, исторгаемых Шэттом? Необъятный мир, засеянный плодами и семенами – детьми твоих желаний и капризов? Живое существо, рожденное неведомыми Богами и примкнувшее к моему миру? Призрак неизвестной, что питается энергиями наших душ? Мммм?
- А так ли важно знать тебе, кто я? - вопросом на вопрос ответила загадочная леди, - не для этого ты звал меня. Я же вроде отобрала у тебя самое ценное. Так я пришла и готова выслушать твои требования.
- Я десять лет каждый день, каждый час, минуту, секунду, Шэттово мгновение звал тебя, - прошептал точно в безкровные губы женщины, вплотную подошедший к ней Артеш, - я молил, просил, взывал к тебе, но ты не откликалась. Я больше не слышал твоего голоса, как не чувствовал и свои крылья. Ты похитила мою суть и исчезла. Так, почему ты пришла сейчас?
Мерцание взволновало тело Шарэттэ, локоны ее волос змеями взметнулись по рукам, как бы мечтая дотянуться и дотронуться до стоящего близко демона. Незаметное движение, соединившее двух властных и непримиримых в своих идеях соперников еще сильнее, и шепот: «Я думаю, ты готов, избранный….». А затем поспешное отступление, и попытка Шона остановить ту единственную, что может помочь ему в исполнении заветной фантазии. Ладони мужчины прошли сквозь кружево и шелк нереального женского платья, поймав пустоту. Рев жестоко обманутого зверя, упустившего за миг до успеха жертву, взорвал округу.
- К чему я готов, какие еще ты приготовила мне испытания, капризная девчонка?! - надрывно воскликнул Артеш.
- Ты ошибаешься. Я не подстраиваю испытаний и не жду твоих огрехов. Ни от кого, кто проживает на этой планете. Но я помогаю, я дарю или, как с тобой, забираю, чтобы оступившийся мог объективно оценить свою жизнь и повернуть судьбу в достойном для него направлении.
Тягостное молчание демона удивило. Он не попытался опровергнуть Шарэттэ, ничего у нее не требовал. Неподвижный и опустошенный, он всматривался в алые изломы божественного одеяния и безмолвствовал. Неужели он выдохся и не способен более на продвижение вперед по проложенной им в мыслях дороге к цели?
- Я все равно не смог бы спасти её… - вдруг тихо произнес он и наклонил голову, уводя зеркало своих глаз с траектории оценочного взгляда Богини.
- Ты не захотел. Ей было тяжело, одиноко, больно, но она заслужила шанс на новую счастливую жизнь. Я с таким трудом вырвала ее из той клетки, что она возвела в своем сознании, пронесла через сотни миров, несметное количество световых веков, буквально, выгрызая ее душу из жерновов межгалактического пространства Вселенной! Посмотри на меня…
Я, как и Артеш, взглянула на Шарэттэ: чарующие зеленые глаза, рыжие пружинки волос, тонкий девичий стан. Красавица. Абсолютная, если бы не рваные кровавые ласточки, разместившиеся на ее руках от запястий до локтей.
- Она должна была стать твоей главной ценностью, избранный. Но твой эгоизм не позволил тебе выйти за пределы ограниченного в желаниях разума.
Демон при виде своего, несомненно, прошлого, задрожал. Казалось, он вновь превратился в мальчишку, что впервые попал в пустыню Шансу. Но теперешний Артеш все-таки отличался от себя тогдашнего. Да, в нем остались те же жесткость, категоричность, самодостаточность и нетерпимость «серого» и будничного, но это и не самые плохие качества, тем более для главы всех местных городов. И все же…
- Прости… - одними губами проговорил он. - Прости меня.
Приблизившись к мужчине, Богиня кончиками пальцев провела по губам, что заверяли давно погибшую девушку в покаянии и раскаянии. Приложив ладонь к мужской щеке, она выдохнула:
- Простила. Давно. А крылья вернуться к тебе, но когда ты окончательно будешь готов к этому. Скоро и в нужный момент.
Неожиданный порыв ветра, неизвестно как возникший в глухом ущелье, подхватил прекрасный образ Шарэттэ и разбил его на тысячи крохотных звездочек. Создалось ощущение, что ночное небо качнулось и упало на нас, поглотив целиком. Невероятно. Волшебно. И опьяняюще, судя по раздавшемуся смеху демона, которому пообещали вернуть крылья.
***
- Душевное богатство мы ценим не всегда,
Меняем на монеты из похоти и страсти.
Столкнувшись с интересным – ломаем иногда
В желании познать, где кроется в нем счастье.
Мы верим в неизбежность –
любовь настигнет нас,
Но сами не стремимся кого-то полюбить.
Спешим дорогой жизни, короткою подчас,
Боясь остановиться и где-то не побыть.
Хотя, зачем всё это? - спросил бы нас мертвец, -
В загробной жизни - небо и больше ничего.
Там не нужны монеты, ни сломанный ларЕц,
В безвременье согреет души твоей тепло1.
Ночная пустыня при ясном небе и ярких звездах, насыпанных на бархатном полотне над нашими головами, бесспорно, прекрасна. Тихий голос Артеша, цитирующего стихи неизвестного поэта, придавал атмосфере лирику, насыщал её эмоционально.
- Красиво, - отметила я. События прошедшего вечера опустошили меня. Расчетливо функционирующий мозг неустанно выдавал требования ускориться, напоминая, что дома находится Шран, который, наверняка, беспокоится, ждет, а вероятно, и ищет меня на улицах города. Но сердце, пропуская задачи «поторопиться» через призму создаваемого вокруг настроения, а также душевной и телесной усталости, накатившей в один миг, легкомысленно уверяло - ничего страшного не происходит, мы и так направляемся домой, и нас все равно дождутся, кроме того до станции уже недалеко.
- Да… - бывший избранный вздохнул, - знаешь, я плохо помню период после возвращения из Шансу. И совсем не помню, как смог выбраться из ущелья и добраться до временного пристанища. Словно, мутная пелена. И боль, много боли. Молодому мне не было никакого дела до страданий окружающих, не только до земной девушки. Шарэттэ права, тогда я думал о своих желаниях, мечтах - о путешествиях, о славе, власти, богатстве. А к этому всему женское внимание, сама понимаешь, прилагается безо всякого усилия. Десять лет, конечно, в чем-то изменили меня. Я добился желаемого. Даже с половиной своей сути, без крыльев. Но никогда в моей жизни не появлялась такая, как она – моя Шаями. Светловолосые, черноволосые, стройные, фигуристые, с крыльями и без, но совершенно другие. И я лишь сейчас все осознал.
- Может быть, ты подсознательно не хотел подпускать к себе женщин, похожих на утерянную Шаями?
- Возможно, а может, это они обходили меня стороной.
- Не знаю, - вздохнула, и тут вспомнила про то, о чем давно хотела спросить Артеша, - кстати, ты зачем шкатулку мне тогда принес-то?
- Задобрить? - вопросом на вопрос ответил он. Вроде, думай сама.
В поле нашего зрения показалось одноэтажное строение. Его покатая крыша, стены и наполовину крыльцо были усыпаны темным песчаным багрянцем. Уверена, если посмотреть сверху, то увидеть его будет нереально. Лучшая маскировка, созданная естественными природными условиями.
Я непроизвольно нарастила темп, ведь цель стала осязаемой и близкой. Артеш не отставал, а когда мы практически достигли станции, обогнал и поспешил, чтобы первым открыть входную дверь, видневшуюся в свете здешней луны скоплением мелких мерцающих золотисто-красных пылинок.
Я очень любила смотреть на Земле фильмы, думаю, как и многие. Особенно, на большем экране кинотеатра. Ну, знаете, какие-нибудь драйвовые боевички, космические саги, фантастические приключения.
В них по щелчку пальцев взрываются мосты, герои могут беззаботно переговариваться, стоя на крыше бешено летящего по эстакаде автобуса, а от хука, произведенного без малейшего замаха, противник самого главного героя фильма отлетал не на метр или два назад, его просто сносило так далеко, будто рядом активировали скромных размеров атомную бомбу.
Невероятные трюки и замечательная работа постановщиков, полагала я. Но ровно до сегодняшнего дня.
Так, вот, на моих глазах дверь, к которой потянулся глава этого мира – жесткий и самоуверенный во всем и всегда, резко открылась и явила нам разъяренного Шрана. Мои внутренние девчонки встрепенулись и восхищённо заахали. Принц! Пусть без белого коня, доспехов и головы побежденного им дракона, но с горячим сердцем и готовый ввязаться в бой ради спасения любимой (а как иначе) женщины с любым, кто попытается ее обидеть. Поскольку в настоящий момент таковой имелся, он и получил смачный удар кулаком в лицо.
И я смогла насладиться вполне себе киношным полетом небезызвестного нам безкрылого. А тот в этом самом полете успел еще и высказать пару «ласковых» слов моему защитнику. Ей-Богу, у него такой обширный запас ругательств, пора за ним записывать.
- Какого Шэтта, ты похитил мою Шаями? - глубоким рычащим тоном процедил мой великолепный демон, быстро подходя к лежащему на песке Шону, низко наклоняясь и подтягивая того к себе за лацканы пиджака.
- Мы встретились по делу, как и договаривались, - спокойно ответил Артеш, вытирая ладонью выступившую из носа кровь. Подняться он при этом не пытался.
- Ты приказал! Вы ни о чем не договаривались! - вновь прорычал Шран.
Эпичное, между прочим, получилось зрелище. Распростертый бедный недодемон, которому и так сегодня досталось от местной Богини, и истинный злой и неподражаемый демон, с потемневшим от гнева лицом, пылающими глазами и мега крутыми крыльями, парусами раскрытыми за его спиной. Микеланджело бы, будь он здесь в эту минуту, побросал бы все свои занятия, но запечатлел эту картину в красках на холсте или иной надлежащей поверхности в масштабе один к одному.
- ЧТО. ТЕБЕ. НУЖНО. ОТ. МОЕЙ. ЖЕНЩИНЫ. ШОН?!?
Моей??? Меня назвали «моей»??? Не просто Шаями, «ожидаемую» по воле закона, традиций, навязанную по воле сильных мира сего, а «моей женщиной»??? Ух, ты…
1 Стихи автора – Лидии Бова.
Глава 25
Признание, или критерии любви
Как понять, что ты влюбился?
Я не говорю о безусловной любви к родителям, братьям, сестрам, детям. Я имею в виду того, кто стал дорог тебе, ценен больше всех и вся на свете. О ком думаешь каждый день, час, минуту. Мысли о ком въелись в подкорку так основательно, что не вытравить и не перебить их. Он в твоих снах, спокойных и страстных. Он единственный и бесконкурентный партнер в твоих начинаниях. Он - твоя великая мечта и твоя самая колоссальная боль.
Но, если в своих чувствах еще можно быть уверенной, то как понять, что ты любима?
Наверняка, многие хоть раз в жизни сталкивались с подобным вопросом. Он любит, если дарит цветы и подарки? А если зовет на свидания в кино и кафе? Он любит, если готов оберегать от боли и унижений, готов поддержать в трудный период, удержать от совершения необдуманных и поспешных поступков, готов предостеречь от ужасной ошибки судьбы? Он любит, если не просит ничего взамен, а просто желает быть рядом, в том числе тогда, когда у тебя настроение «лежать перед телевизором и бездумно щелкать пультом»? Критерии применяются различные, но кто-то слышит только слова, а кто-то спешит примерить роль «любимого» лишь по тем действиям, что в отношении него осуществляются.
Мне никогда не говорили «люблю»….
Я нравилась, восхищала, возбуждала, бесила, выводила из себя, меня даже ненавидели (да-да, до сих пор не знаю, почему). Моих чувств в паре часто было достаточно. Я нацепляла на нос потрепанные старенькие «розовые очки», что были со мной с первых дней жизни, и безмерно верила, что если люблю я, то любят и меня. Пусть и не говорят этого вслух.
