Глава 1
На перекрестке Кутузовского и Третьего транспортного кольца светофор еще не успел загореться зеленым, а поток машин уже рванул вперед, игнорируя правила и друг друга. Двигатель BMW взревел протестом, когда Виктор перестроился, лихо дернув руль влево и едва не задев зеркалом борт грузовика. Карина одной рукой вцепилась в подлокотник, а другой продолжила отчаянно строчить по клавиатуре балансирующего на ее коленях ноутбука.
— Черт, черт, черт! — прошипела она, безжалостно удаляя только что написанный абзац.
Не так-то просто выдержать тонкий баланс интриги и доказательств, когда постоянно больно ударяешься о дверцу. Машина дернулась, затем снова рванула вперед, едва не вписавшись в бампер впереди идущего "Лексуса".
— Да ты прямо-таки горишь желанием устроить наши похороны раньше, чем я закончу статью, — бросила она Виктору, не отрывая взгляд от экрана. И тут же добавила: — Мне тридцать два. Я еще не готова становиться дорожной статистикой.
Фотограф лишь хмыкнул. Его пальцы нервно забарабанили по рулю, а на лице заходили желваки. В эту самую секунду, резко перестраиваясь в ночном потоке, он прокручивал в голове всю карту города, выбирая самый скоростной маршрут. Они доберутся до редакции быстрее, чем Карина поставит точку в своей статье — в этом не было никаких сомнений.
— Послушай, родная, если не нравится мое вождение, то ты могла получить права еще три года назад и ездить самой, — через несколько секунд отозвался он, снова перестраиваясь.
— Я предпочитаю оставаться сознательным пассажиром, — резко ответила Карина и бросила короткий взгляд в зеркало заднего вида.
Там мелькнуло разъяренное лицо таксиста.
— Сколько нам еще?
— Минут двадцать, не больше, — ответил Виктор. — Пиши и не отвлекайся. Я что, один здесь спешу?
Сбоку прогремел протяжный вой клаксона. Карина резко повернулась и показала недовольному водителю средний палец. Сейчас было не до светских манер. На заднем сиденье лежал фотоаппарат с убийственными кадрами, а на ее коленях — ноутбук с практически готовой статьей. Им нужно успеть отдать все в печать до пяти утра. Во что бы то ни стало. Даже если по пути они влетят в отбойник, а телефон взорвется от сообщений о штрафах... Даже если в зеркалах вдруг замигают проблесковые маячки — статья должна выйти сегодня.
Иначе...
Иначе уже завтра ее материал разлетится по редакции и станет главной темой обсуждения у кулера. А потом кто-то расскажет о статье своему мужу, жене, подруге, кузине троюродного брата по отцовской линии — и за несколько часов эта новость облетит половину города. В лучшем случае, главреду (а потом и начальству) предложат замять материал. В худшем — новость уплывет к конкурентам еще теплой.
Радовало, что в их тандеме Виктор точно знал важность скорости. Он был лучшим. Запечатленных на его камеру ярких позоров знаменитостей с лихвой хватило бы, чтобы покрыть плотным слоем стены двухэтажного особняка и еще осталось бы на гараж и собачью будку. Он пользовался большим спросом в редакциях и огромной ненавистью у продюсеров. Несколько раз его пытались переманить новости. Один раз он удивил всех, уйдя в съемки дикой природы, но через год опять вернулся к таблоидам, значительно увеличив свои гонорары. Говорили даже, что ему обещали платить в разы больше, если он согласится сидеть дома и никогда не прикасаться к камере. Он отказался.
Пепел с сигареты, зажатой в зубах фотографа, упал прямо на дорогие сиденья. Он не обратил на это внимания. За последние несколько недель его машина и без того превратилась в подобие свалки из-за постоянной “охоты”, и в голове Карины впервые за пять лет промелькнула очень странная мысль: она не имеет ни малейшего понятия, чем живет ее напарник. А ведь они сутками находятся рядом в самых невероятных, странных и даже глупых ситуациях. Посещают такие места, которые нормальные люди обходят стороной, и с сумасшедшим азартом бегут к любым неприятностям.
— Я тут подумала... — на секунду отвлеклась она. — Когда выпустим материал, расскажешь, где научился так водить?
Виктор кивнул и резко вошел в поворот, едва удерживая автомобиль в полосе. В эту же секунду зазвонил телефон. Глянув на экран, Карина скривилась: "Фролов".
— Да, Макс, мы в пути, — бросила она в трубку, зажимая телефон плечом и продолжая набирать текст.
— Вы где?! — в телефоне бушевал знакомый голос главреда. — У нас до печати осталось три часа!
— Успокойся, все под контролем. Я везу не просто статью — я везу бомбу.
Машина снова дернулась. Ремень безопасности больно врезался в ключицу. Ноутбук едва не свалился с колен, а со всех сторон послышались раздражающие сигналы. В этот же момент Виктор воспользовался всем своим нецензурным словарным запасом.
— Да что там у вас происходит?! — еще громче прогремело в трубке. — Клянусь, вы у меня оба будете уволены! Черт побери, да я прямо сейчас разбужу Марину Филипповну и потребую подготовить все документы на ваше увольнение! Отправляй статью и исходники фотографий на почту, у меня здесь люди сидят, только вас двоих психов ждут.
— Нет.
— Что значит “нет”?
— Макс, я покажу, когда приеду. Оставь мне верстальщика. Вызвони кого-нибудь, кто вычитает текст, а сам, если хочешь, уходи домой к жене и детям.
В трубке повисло молчание, которое идеально сошло бы за МХАТовскую паузу. Все знали, Максим Фролов никогда так не сделает, поэтому он тяжело вздохнул и грозно добавил:
— Клянусь, если вы не будете здесь через тридцать минут, я отправляю номер в печать без тебя и твоего разгромного разоблачения. Хочешь получать первые полосы — работай быстрее. И лучше бы это действительно была бомба, а то я сильно разочаруюсь.
— Пятнадцать минут, Макс, мне надо всего пятнадцать минут, — уверенно ответила Карина и завершила звонок.
Виктор улыбнулся и добавил газа. Последний глоток адреналина и погони — все самое веселое для него завершится уже через пятнадцать минут: он перепроверит фото, они сдадут материал в печать, выпьют кофе и он впервые за столько дней поедет домой отсыпаться. Днем из-за их статьи в редакции будет настоящий ад. Будут разбираться с бесконечным потоком писем и сообщений, секретарь будет активно переводить звонки. А еще на них обязательно подадут в суд… в очередной раз. Но все это будет уже без него.
— Они попытаются сожрать тебя с потрохами, — довольно сказал Виктор, предвкушая безумный день офиса.
— Пф-ф-ф, испугал, такое впечатление, что до этого никто не пытался. Зубы сломают. Не в первый раз.
Карина на секунду оторвалась от экрана, ее зеленые глаза сверкнули в свете фонарей, а рыжие волосы приобрели огненно-красный оттенок.
— Не в первый. Но в этот раз ты обвиняешь жертву. А жалеть жертв — любимый спорт толпы.
— Только потому что на их фоне самому можно выглядеть победителем, — отрезала Карина. — Да и Макс дал добро.
— Это пока его заднице ничего не угрожает. У него жена и двое детей, он уже давно не рискует по-крупному. К тому же он не знает точно, что мы везем. Загул в особняке — это цветочки. А разоблачение фонда — это уже отрезанные головы.
Карина фыркнула.
— Расслабься. Через три часа после выхода мы продадим весь тираж, отдел продаж будет отбиваться от рекламодателей, маркетологи сойдут с ума от счастья, а сайт ляжет от платного доступа к эксклюзиву. Так что Макс получит такой бонус, что все его угрызения совести быстро испарятся. Ну а все остальное сделают юристы.
Она поправила ремень и сосредоточилась на сотне фотографий, выбирая самые пикантные, но проходящие цензуру без лишнего согласования. Мысли лихорадочно крутились вокруг материала.
Алина Светлова. "Ангел эстрады". Девушка, которая построила карьеру на истории о школьной травле. Ее интервью пестрели душераздирающими подробностями. Она рассказывала, как одноклассницы резали ее форму и волосы, как она рыдала в туалете, как над ней издевались, загоняли в угол, били и объявляли бойкот. Она со слезами на глазах вспоминала, как пыталась покончить с собой в четырнадцать лет. Словно случайно называла имена и фамилии своих врагов. И в какой-то момент стала путеводной звездой для всех, кто считал, что его незаслуженно обидели.
Вот только все это было ложью.
Вся история трагедии Алины Светловой — откровенная, продуманная до мелочей, совершенно бесстыдная ложь, которая двигала ее вверх с бешеной скоростью и приносила колоссальную прибыль. И не последнюю роль в этом бизнес-плане играл ее личный фонд помощи пострадавшим от насилия. Он был нацелен на самую благодатную почву — подростков. Те не стеснялись рассказывать о психологических, эмоциональных и даже физических травмах, активно рекламировали ее кемпинги как “территорию принятия” и с каждым днем все больше напоминали секту.
Хотя нужно отдать должное команде Светловой: они успешно балансировали на грани деструктивного сообщества и банального заработка. А если в чем-то и переходили эту грань, то быстро сглаживали все простыми ресурсами: подарки, взятки, лечение, личные бонусы — ничего экстраординарного. Впрочем, даже этого было достаточно для взрывоопасной статьи. Главное — знать, как подать. Карина знала.
Виктор свернул на перекрестке, уворачиваясь от маршрутки, и сбавил скорость. Им осталось ехать меньше трех минут.
Выбранные фотографии на флешке были убийственными. Алина на частной вечеринке в своем особняке, где она ведет себя слишком далеко от придуманного образа ангела. Цепи, плети и ее костюмы — еще самое безобидное, что можно сразу выложить. Алина несколько дней назад с тем самым “монастырским” парнем, который якобы уехал в духовный отпуск молиться за ее здоровье и психику — его рука под ее юбкой говорила об обратном. Алина со своими подругами издевается над пожилой женщиной из службы клининга. И главное — переписка с продюсером: “Я связался с клиникой, они подтвердят, что ты лежала у них”, “Сегодня Полине подожгли дверь, скажи фанатам, что ты всех простила, а я пока разберусь с этой семьей и переездом. Будет затратно”, “Ты можешь хоть неделю прожить без всего этого дерьма? У тебя только одна задача — держать легенду. Школа, слезы и возрождение. И Топ-3 в чартах гарантировано! Ты что творишь?”, “Если об этом узнают, твоя голова полетит первой”.
Карина ухмыльнулась. Это будет лучший материал в ее карьере. Телефон запищал новым сообщением. Всего два слова от Максима: “Вас ждут”.
— Да знаю я, знаю, — недовольно прошептала она, отбросив телефон в сторону, и принялась действовать с отточенной четкостью: скопировала выбранные фото, вставила в заготовленный шаблон, из четырех вариантов заголовков выбрала идеальный и впечатала последний абзац словно приговор.
Готово.
Они сделали это. И сделали блестяще. Они не просто вытащили правду на свет. За две недели они собрали столько грязи, что даже связи и деньги Алины Светловой и всей ее команды не помогут. Две недели. Два человека. И рухнувшая пиар-конструкция, обнажившая уродливую правду: играть жертву — чертовски прибыльно.
Машина резко остановилась перед входом в бизнес-центр. Не теряя ни секунды, Карина схватила флешку, ноутбук и вылетела из салона, оставив дверь распахнутой. Парковка — проблема Виктора. А у нее слишком мало времени, чтобы успеть перевернуть этот номер с ног на голову.
Стеклянная башня холдинга возвышалась над спящим городом. Ее зеркальные фасады отражали последние звезды. Несмотря на ночь, внутри все еще работали. Это не могло сравниться с беготней перед прямой трансляцией или экстренными новостями, но для обычной ночной смены в холле оказалось невероятно многолюдно.
— О! Да это же светоч отечественной журналистики, — подмигнул ей охранник. Каждый раз, когда они пересекались, этот импозантный пожилой мужчина подбирал все новое безобидное сравнение для ее рыжих волос. — Эх, не бережете вы себя, совсем не бережете. Вам бы по свиданиям бегать с ухажерами, а не по кустам с фотоаппаратом.
— От ухажеров никакого толку, — усмехнулась Карина, шаря по карманам в поисках пропуска. — Принцы на поверке — сплошные Золушки. Без букетов не принимают, счет делят, еще и подарки требуют.
— Несправедливые времена настали. А я бы угостил вас чашечкой кофе, но у нас как назло вот прямо перед вашим приездом заменили кофейные аппараты. Стоят пустыми. Говорят, только часов в восемь будут заполнять.
— И правильно, не в этот раз. Этой ночью я сама поставлю перед вами бутылку виски, если все пойдет по плану, — довольно ответила Карина и побежала к лифту.
В холл на седьмом этаже она ворвалась в нетерпении, распахнув тяжелые стеклянные двери с такой силой, что те задрожали в рамах. Ее отражение мелькнуло в полированных поверхностях. Растрепанные рыжие волосы, перепачканная в грязи куртка (этот дурацкий ствол дерева!) и безумный взгляд. Мысленно она расхохоталась: если бы такая фигура возникла в подворотне — даже отпетый маньяк шарахнулся бы в сторону. Но здесь такое — обычное дело. У некоторых вид и похуже бывает, когда возвращаются.
Она промчалась мимо открытых кабинетов, где в синеве мониторов виднелись только пустые кресла. В воздухе висело напряжение последнего часа перед сдачей в печать. Все пространство наполнял стойкий запах сгоревшего кофе, а из пятерых человек, оставшихся в офисе, трое недовольно посмотрели в ее сторону, но тут же уставились в свои мониторы. Появление кого-то с полей сулило только дополнительную работу. Так что короткое недовольство — еще признак уважения.
Она ловко обогнула несколько столов. Бросила короткое “привет” тем, с кем встретилась взглядом, и уже направилась к кабинету главреда, как вдруг остановилась. На экране одного из мониторов на первой полосе вместо ее статьи красовалась фотография второсортного актера с очередной молодой любовницей. Его предыдущая пассия занимала десятую страницу месяца два назад. Каким образом новая умудрилась пробить строгий отбор первой полосы, Карина даже представить не могла. И что хуже всего — дизайнер уже начинал верстать текст.
— Это что? — Карина посмотрела на парня, отчаянно пытаясь вспомнить его имя.
Виктор всегда говорил, что нужно помнить поименно всех, кто работает над номером — это очень упрощает коммуникацию и располагает людей. А если тебе хочется посмотреть несколько вариантов верстки, то лучше бы оставаться с дизайнерами в хороших отношениях. И Карина помнила имена. Хорошо помнила. Пока месяц назад не объединили два отдела.
— Первая полоса, — недовольно выдал дизайнер.
— Я и сама вижу. Почему на ней ЭТО? Эй-эй-эй, подожди, ты что творишь, — запротестовала она, когда дизайнер добавил чужой заголовок. — Не смей даже думать менять мой материал. Я успела. Я все принесла. Илья, стой! — неожиданно для самой себя вспомнила она. Правду говорят, в кризисной ситуации вспомнишь все, даже то, чего никогда не знал. — Стой тебе говорят!
Парень без сил откинулся на спинку кресла и провел ладонью по лицу. Но верстать страницу перестал, а это уже половина дела.
— Да что тебе от меня нужно? — голос его звучал хрипло от усталости. — Думаешь, мне самому нравится этот цирк? Я все сделал еще пять часов назад и мирно спал в переговорке, пока меня не подняли со словами «срочно переделать». Так что разбирайся сама — я свое уже отработал.
— Кто сказал?
— Дух святой, — повысил голос Илья. — Максим, кто еще.
