Жила в нашем общежитии Тетушка Нюра. Женщина не слишком в годах, но уже и не девочка.
Как она себя называла: фея второй молодости.
Так вот я частенько бывала с ней во взаимообщении. Третьеклассница обычной советской школы, приходившая домой к обеду. Которого иногда не было. Или нужно было готовить, греть - что я не слишком любила и не умела, если честно, делать.
Тетушка всегда меня спасала. Она смотрела на меня, сидевшую на общей кухне за маленьким столиком, только для своих:
- Вот снова придется варево делать. - Качала головой в ловко закрученном кверху платке с индийскими узорами, вздыхала и доставала из своего белого с маленькими цветочками шкафчика видевшую еще Ленина кастрюлю.
Про Ленина - это я так думала. Потому что кастрюля была очень тусклая по бокам. Через смутно желтый цвет проглядывали еле-еле – две птицы летящие в облаках… или прятавшиеся в цветах. Но то, что это были птичьи головы -это я точно разглядела.
Тетушка Нюра наливала серым ковшом воду из питьевого ведра. Питьевой мы назвали чистую посуду, ведра и бочку, куда еженедельно натаскивал воду наш сосед дядя Боря. Он был единственным мужчиной в девичьем царстве и никогда не давал женщинам таскать тяжелые ведра. Но маленькие – литров по пять пожалуйста. И моя мама брала единственные два маленьких ведерка, которые у нас были в наличии, наполняла их водой из уличной бочки и тащила -шагая мелким гуськом за Борисом, несшим два оазиса питьевой воды к нам на кухню.
Так вот Тетушка Нюра подкидывала дровишек в нашу маленькую печку и ставила воду кипятиться.
В это время она насыпала разные крупы по разным тарелкам, что-то промывала, что-то перебирала. Это было действо – как игра в театре. Причем с множеством обычных бытовых вопросов -для меня.
Мне было очень интересно смотреть, но я не втягивалась в сюжетную линию расспроса. Обычно я просто отвечала:
-Да, нет, не знаю.
Тетушка тоже не вникала в процессы моего мозга. Она занималась варевом.
Ее блюдо не могло насытить мой молодой голодный организм, оно насыщало мой эстетический голод. Никогда больше после этих театральных обедов я не могла найти такие же удивительные шедевры кулинарного искусства. Это были роскошные художественные творения в маленькой тусклой кухоньке.
Я была в состоянии какого-то праздника. Вода закипала и фея ловким движением, иногда не слишком ловким скидывала нечто из тарелочки в кастрюльку. Перемешивала бурлящий состав. И принималась резать что-то на деревянной досочке с резной ручкой. Часто это была морковь.
Морковь она добавляла всюду, кроме, конечно, выпечки. Но в суп или варево обязательно:
- Цвет придает и вкуснее с ней, - так она говорила мне.
Но я ей не верила. После множества экспериментов с варевом - я уже понимала, что это будет тот еще шедевр.
Тетушка подходила к готовке с творческим азартом. Как художник он раскладывала на готовочный стол – стол, где все всё резали, месили и лепили – разные специи и продукты, посыпки, масло, овощи -как краски. И начинала творить. То одно то другое отправлялось в кастрюлю. Жарилось на маленькой сковородочке издавая то вкусный то невыносимый запах.
По запаху я уже могла определить - будет это более съедобное или менее.
Фея создавала свое зелье. Принюхивалась, наклонялась к печке -при этом огненные отблески прыгали по ее лицу. Иногда шептала себе что-то под нос. Вытирала руки, брала старенькое, но чистенькое полотенце, подхватывала горячую ручку сковородочки и ставила на мой столик на железную подставку. Меня иногда мутило от странной смеси ароматических специй, иногда было довольно приятно вдыхать этот пар.
Тетушку ничего никогда не смущало:
Она говорила:
- Так как я готовлю варево - никто не приготовит. Учись.
Учиться после школы мне не хотелось. А вот смотреть на фею, которая танцует на кухне было весело. Все ингредиенты варились какое-то определенное время. Поэтому тетушка в ожидании садилась на стул и задумчиво глядела в окно. Смотреть там было не на что. Стены соседних домов, да скудная зелень деревьев. Но она находила всегда то, на что можно обратить внимание. То на птицу, то на форму облаков, то на угол падения лучей солнца напротив. И рассказывала что-то увлекательное о природе и окружающем мире, иногда про страны, иногда заметки из жизни.
Когда-то она была писарем в конторе. Очень любила это дело. И выписывала целые трактаты удивительно заковыристым почерком. Иногда увлекалась и писала о людях и вещах. За такие отвлечения зав конторой ее не ругал. Так как это был ее муж. Он очень лояльно относился к таким нечастым причудам жены. Но делал строгое лицо и говорил:
- Анна Сергеевна, сегодня вы дали лишка по договору с мясной лавкой Трескова. Будьте добры завтра перепишите.
- Конечно, конечно, Михаил Корнеич, все исправлю.
И так, смеясь, они заканчивали работу.
Ее жизнь мне казалась очень странной. Ведь в моей все было просто: встала утром, пошла в школу, затем пообедала или пообщалась с тетушкой и до вечера можно играть на улице с моими подружками: Викой и Галей. Столько игр сколько мы напридумывали наверное не придумает ни один ученый.
А тетушка Нюра жила как будто в нескольких мирах: обычном человеческом, фейском - полном загадок и мире красоты окружающего мира. Что бы ни происходило - она создавала красоту вокруг себя. Повязать шарф - к ней, нарисовать открытку - тоже. В ее комнатке был идеальный порядок. Пахло духами и чистыми простынями.
Но вот готовить она не умела ни в одном из миров.
Как-то она проговорилась, что муж очень за это на нее обижался
- Что ты за женщина такая? Накормить мужа не можешь.
Но об их отношениях она не распространялась: где ее мужчина, как и что произошло с конторой я не знаю.
Она была здесь и сейчас. Продавщицей в булочной - где часто угощала меня чем-то сдобным и странной соседкой, шептавшей намеренья над продуктами перед их закидыванием в кастрюлю:
-Это варево будет для денег….
- Капуста - для множества шуршащих купюр в кошельке, картошка обязательно квадратами -для стабильного поступления дохода.
- Это для исполнения мечты -поэтому посыплю манку и приманю себе того самого, - и делая хитрые глаза сыпала крупинки в воду.
Затем мешала деревянной ложкой так, будто это волшебное зелье колдунов.
Вид у зельев был иногда очень странным. Плавали какие-то комочки, зеленые травки, части каких-то ингредиентов в бурлящей серой жиже. Просто жуть. Но это на первый взгляд.
Когда она наливала мне это варево в любимую тарелку с голубой каёмочкой то я чуть не падала со стула от восторга. В тарелке были картины из Цветов и деревьев, сказочных существ и фей. Это не хотелось рушить моей грубой ложкой. Будь моя воля - я бы заморозила эти роскошества на память будущим поколениям. Но есть хотелось и я пробовала чуть-чуть с краешка, чтобы не сломать тетушкин труд.
Каждый раз - она варила что-то новенькое. Мне казалось, что вот сегодня-то будет ошеломительный успех. И я возрадуюсь поварскому таланту заботливой соседки. Но нет. Такого случая мне не представилось. Не знаю к счастью или, к сожалению… Ее творения были не съедобнее нарисованного холста в комнатке Папы Карло.
Иногда я тоже помогала ей. Посыпая солью суп, например, я загадала, чтобы папа приехал из командировки пораньше, и я могла погулять с ним не один день, а два. И знаете, это сбылось. Папа приехал.
Деньги видимо тоже каким-то образом приходили к тетушке Нюре, потому что она говорила:
- Пойду тратить мои волшебные миллионы, - когда собиралась в магазин.
А в один из дней сбылась и заветная мечта тетушки: обрести Того Самого.
С ней пришел высокий тощий мужчина в коричневом костюме и шляпе. Они прошли в ее комнатку и о чем-то недолго там шептались. Затем наша фея вышла и объявила соседям, которые как раз все были в сборе: кто на кухне, кто в коридорчике, что скоро она выходит замуж и переезжает.
Мне было очень грустно, но добрая тетушка меня развеселила, сказав, что мы иногда будем видеться. И обязательно с подарками с ее стороны.
Вот это было событие! Мы все весело отпраздновали свадьбу. Гости были даже на улице за импровизированными столами из двух тумбочек. Но к приготовлениям в этот день соседку не подпустили.
- Пускай Нюрка марафет наводит в праздник, чем нас перетравит своей стряпней, - говорила бабуся Маша.
Вскоре Тетушка фея уехала, забрав с собой запах чистых простыней и мое творческое вдохновение. А в ее комнатке поселился одинокий мужчина с бородкой. Он слесарил и помогал всем нам как мог. Ну и воду таскал вместе с дядей Борей. Моя мама и новый сосед вскоре тоже расписались и у меня появился «второй папа».
Комната с тех пор называлась не иначе как «свадебная». Кто туда поселялся вскоре обзаводился семьей.
После свадьбы мамы при мне из этой комнаты вышли замуж еще две женщины.
А что было дальше я не знаю так как, после моего варева с намереньем на переселение в большую комнату, нас всех расселили по другим квартирам. Большего размера, как я и заказывала.
С тетушкой я виделась всего пару раз. Она дарила мне плюшевых зверей и маленькие открыточки, расписанные ее рукой. Я хранила их как амулеты исполняющие желания.
Намного позже я узнала, что тетушка Нюра переехала с мужем в другой город. Там они усыновили двух детей. И жили дружно долгие годы. Муж не попрекал Анну Сергеевну неумением готовить, так как прекрасно готовил сам. Ее же кулинарные шедевры были произведениями искусства и средством фейского самовыражения.
Теперь, когда у меня вдруг получается нечто неперевариваемое на обед – я нарекаю это «варевом», передаю мысленно привет Фее Нюре с небес, и как обычно отправляю своему любимому Барсу - дворовому псу на съедение. Он довольно облизывается и виляет хвостом.
Фейские штучки у меня перестали исполняться, когда опыт в готовке перешагнул трехлетний порог. У меня просто не получается делать не вкусно. А загадывать нужно именно на шедевральное зелье варево, которое когда-то научила меня делать любимая тетушка Нюра.
Конец
Как она себя называла: фея второй молодости.
Так вот я частенько бывала с ней во взаимообщении. Третьеклассница обычной советской школы, приходившая домой к обеду. Которого иногда не было. Или нужно было готовить, греть - что я не слишком любила и не умела, если честно, делать.
Тетушка всегда меня спасала. Она смотрела на меня, сидевшую на общей кухне за маленьким столиком, только для своих:
- Вот снова придется варево делать. - Качала головой в ловко закрученном кверху платке с индийскими узорами, вздыхала и доставала из своего белого с маленькими цветочками шкафчика видевшую еще Ленина кастрюлю.
Про Ленина - это я так думала. Потому что кастрюля была очень тусклая по бокам. Через смутно желтый цвет проглядывали еле-еле – две птицы летящие в облаках… или прятавшиеся в цветах. Но то, что это были птичьи головы -это я точно разглядела.
Тетушка Нюра наливала серым ковшом воду из питьевого ведра. Питьевой мы назвали чистую посуду, ведра и бочку, куда еженедельно натаскивал воду наш сосед дядя Боря. Он был единственным мужчиной в девичьем царстве и никогда не давал женщинам таскать тяжелые ведра. Но маленькие – литров по пять пожалуйста. И моя мама брала единственные два маленьких ведерка, которые у нас были в наличии, наполняла их водой из уличной бочки и тащила -шагая мелким гуськом за Борисом, несшим два оазиса питьевой воды к нам на кухню.
Так вот Тетушка Нюра подкидывала дровишек в нашу маленькую печку и ставила воду кипятиться.
В это время она насыпала разные крупы по разным тарелкам, что-то промывала, что-то перебирала. Это было действо – как игра в театре. Причем с множеством обычных бытовых вопросов -для меня.
Мне было очень интересно смотреть, но я не втягивалась в сюжетную линию расспроса. Обычно я просто отвечала:
-Да, нет, не знаю.
Тетушка тоже не вникала в процессы моего мозга. Она занималась варевом.
Ее блюдо не могло насытить мой молодой голодный организм, оно насыщало мой эстетический голод. Никогда больше после этих театральных обедов я не могла найти такие же удивительные шедевры кулинарного искусства. Это были роскошные художественные творения в маленькой тусклой кухоньке.
Я была в состоянии какого-то праздника. Вода закипала и фея ловким движением, иногда не слишком ловким скидывала нечто из тарелочки в кастрюльку. Перемешивала бурлящий состав. И принималась резать что-то на деревянной досочке с резной ручкой. Часто это была морковь.
Морковь она добавляла всюду, кроме, конечно, выпечки. Но в суп или варево обязательно:
- Цвет придает и вкуснее с ней, - так она говорила мне.
Но я ей не верила. После множества экспериментов с варевом - я уже понимала, что это будет тот еще шедевр.
Тетушка подходила к готовке с творческим азартом. Как художник он раскладывала на готовочный стол – стол, где все всё резали, месили и лепили – разные специи и продукты, посыпки, масло, овощи -как краски. И начинала творить. То одно то другое отправлялось в кастрюлю. Жарилось на маленькой сковородочке издавая то вкусный то невыносимый запах.
По запаху я уже могла определить - будет это более съедобное или менее.
Фея создавала свое зелье. Принюхивалась, наклонялась к печке -при этом огненные отблески прыгали по ее лицу. Иногда шептала себе что-то под нос. Вытирала руки, брала старенькое, но чистенькое полотенце, подхватывала горячую ручку сковородочки и ставила на мой столик на железную подставку. Меня иногда мутило от странной смеси ароматических специй, иногда было довольно приятно вдыхать этот пар.
Тетушку ничего никогда не смущало:
Она говорила:
- Так как я готовлю варево - никто не приготовит. Учись.
Учиться после школы мне не хотелось. А вот смотреть на фею, которая танцует на кухне было весело. Все ингредиенты варились какое-то определенное время. Поэтому тетушка в ожидании садилась на стул и задумчиво глядела в окно. Смотреть там было не на что. Стены соседних домов, да скудная зелень деревьев. Но она находила всегда то, на что можно обратить внимание. То на птицу, то на форму облаков, то на угол падения лучей солнца напротив. И рассказывала что-то увлекательное о природе и окружающем мире, иногда про страны, иногда заметки из жизни.
Когда-то она была писарем в конторе. Очень любила это дело. И выписывала целые трактаты удивительно заковыристым почерком. Иногда увлекалась и писала о людях и вещах. За такие отвлечения зав конторой ее не ругал. Так как это был ее муж. Он очень лояльно относился к таким нечастым причудам жены. Но делал строгое лицо и говорил:
- Анна Сергеевна, сегодня вы дали лишка по договору с мясной лавкой Трескова. Будьте добры завтра перепишите.
- Конечно, конечно, Михаил Корнеич, все исправлю.
И так, смеясь, они заканчивали работу.
Ее жизнь мне казалась очень странной. Ведь в моей все было просто: встала утром, пошла в школу, затем пообедала или пообщалась с тетушкой и до вечера можно играть на улице с моими подружками: Викой и Галей. Столько игр сколько мы напридумывали наверное не придумает ни один ученый.
А тетушка Нюра жила как будто в нескольких мирах: обычном человеческом, фейском - полном загадок и мире красоты окружающего мира. Что бы ни происходило - она создавала красоту вокруг себя. Повязать шарф - к ней, нарисовать открытку - тоже. В ее комнатке был идеальный порядок. Пахло духами и чистыми простынями.
Но вот готовить она не умела ни в одном из миров.
Как-то она проговорилась, что муж очень за это на нее обижался
- Что ты за женщина такая? Накормить мужа не можешь.
Но об их отношениях она не распространялась: где ее мужчина, как и что произошло с конторой я не знаю.
Она была здесь и сейчас. Продавщицей в булочной - где часто угощала меня чем-то сдобным и странной соседкой, шептавшей намеренья над продуктами перед их закидыванием в кастрюлю:
-Это варево будет для денег….
- Капуста - для множества шуршащих купюр в кошельке, картошка обязательно квадратами -для стабильного поступления дохода.
- Это для исполнения мечты -поэтому посыплю манку и приманю себе того самого, - и делая хитрые глаза сыпала крупинки в воду.
Затем мешала деревянной ложкой так, будто это волшебное зелье колдунов.
Вид у зельев был иногда очень странным. Плавали какие-то комочки, зеленые травки, части каких-то ингредиентов в бурлящей серой жиже. Просто жуть. Но это на первый взгляд.
Когда она наливала мне это варево в любимую тарелку с голубой каёмочкой то я чуть не падала со стула от восторга. В тарелке были картины из Цветов и деревьев, сказочных существ и фей. Это не хотелось рушить моей грубой ложкой. Будь моя воля - я бы заморозила эти роскошества на память будущим поколениям. Но есть хотелось и я пробовала чуть-чуть с краешка, чтобы не сломать тетушкин труд.
Каждый раз - она варила что-то новенькое. Мне казалось, что вот сегодня-то будет ошеломительный успех. И я возрадуюсь поварскому таланту заботливой соседки. Но нет. Такого случая мне не представилось. Не знаю к счастью или, к сожалению… Ее творения были не съедобнее нарисованного холста в комнатке Папы Карло.
Иногда я тоже помогала ей. Посыпая солью суп, например, я загадала, чтобы папа приехал из командировки пораньше, и я могла погулять с ним не один день, а два. И знаете, это сбылось. Папа приехал.
Деньги видимо тоже каким-то образом приходили к тетушке Нюре, потому что она говорила:
- Пойду тратить мои волшебные миллионы, - когда собиралась в магазин.
А в один из дней сбылась и заветная мечта тетушки: обрести Того Самого.
С ней пришел высокий тощий мужчина в коричневом костюме и шляпе. Они прошли в ее комнатку и о чем-то недолго там шептались. Затем наша фея вышла и объявила соседям, которые как раз все были в сборе: кто на кухне, кто в коридорчике, что скоро она выходит замуж и переезжает.
Мне было очень грустно, но добрая тетушка меня развеселила, сказав, что мы иногда будем видеться. И обязательно с подарками с ее стороны.
Вот это было событие! Мы все весело отпраздновали свадьбу. Гости были даже на улице за импровизированными столами из двух тумбочек. Но к приготовлениям в этот день соседку не подпустили.
- Пускай Нюрка марафет наводит в праздник, чем нас перетравит своей стряпней, - говорила бабуся Маша.
Вскоре Тетушка фея уехала, забрав с собой запах чистых простыней и мое творческое вдохновение. А в ее комнатке поселился одинокий мужчина с бородкой. Он слесарил и помогал всем нам как мог. Ну и воду таскал вместе с дядей Борей. Моя мама и новый сосед вскоре тоже расписались и у меня появился «второй папа».
Комната с тех пор называлась не иначе как «свадебная». Кто туда поселялся вскоре обзаводился семьей.
После свадьбы мамы при мне из этой комнаты вышли замуж еще две женщины.
А что было дальше я не знаю так как, после моего варева с намереньем на переселение в большую комнату, нас всех расселили по другим квартирам. Большего размера, как я и заказывала.
С тетушкой я виделась всего пару раз. Она дарила мне плюшевых зверей и маленькие открыточки, расписанные ее рукой. Я хранила их как амулеты исполняющие желания.
Намного позже я узнала, что тетушка Нюра переехала с мужем в другой город. Там они усыновили двух детей. И жили дружно долгие годы. Муж не попрекал Анну Сергеевну неумением готовить, так как прекрасно готовил сам. Ее же кулинарные шедевры были произведениями искусства и средством фейского самовыражения.
Теперь, когда у меня вдруг получается нечто неперевариваемое на обед – я нарекаю это «варевом», передаю мысленно привет Фее Нюре с небес, и как обычно отправляю своему любимому Барсу - дворовому псу на съедение. Он довольно облизывается и виляет хвостом.
Фейские штучки у меня перестали исполняться, когда опыт в готовке перешагнул трехлетний порог. У меня просто не получается делать не вкусно. А загадывать нужно именно на шедевральное зелье варево, которое когда-то научила меня делать любимая тетушка Нюра.
Конец
