Глава 1
Телега медленно ползла по пыльной дороге. Равнодушный ко всему осел брел, низко опустив голову. Казалось, что он спит на ходу.
- Ну и жара сегодня, - отмахнулся от назойливой мухи тучный, истекающий потом возница. - У нас там воды не осталось?
- Так ты всю выпил, - отозвалась его жена, немолодая и некрасивая женщина в одежде крестьянки.
- Да что б вас... Совсем ничего не осталось?
- Говорю же - ничего. Ты еще в Тальницах все выпил.
Они на какое-то время замолчали, слушая, как грохочут колеса по застывшим комьям земли. Поле наконец-то закончилось, и телега въехала в пролесок. Мужик натянул поводья и остановил осла.
- Дай-ка мне флягу, Маришка. Пойду наберу воды. Здесь родник есть.
Он взял флягу и с кряхтением, неуклюже взмахивая руками, отошел шагов на десять от дороги в лес. Родник тут, действительно, был. Умывшись и омыв руки, мужик напился из пригоршни, набрал полную флягу и, почувствовав зов природы, повернулся к первому попавшемуся дереву, но в следующий миг забыл, что хотел сделать, и в панике кинулся обратно к телеге.
- Маришка! Маришка! Там! Там!
- Да что "там", Патрушек, говори уж! - встревоженно спросила его жена.
- Там женщина! - выпучив глаза, наконец, вымолвил ее бледный как мел супруг.
Вдвоем они кинулись в лес. Патрушек привел жену к роднику.
- Святые небеса... - охнула Маришка.
В траве, устремив неподвижный взгляд в небо, лежала молодая хорошо одетая женщина. Никаких вещей при ней не было, кроме свертка, который она прижимала к груди.
- Да она уже остыла... - сказала Маришка, прикоснувшись к восковой руке.
И тут сверток зашевелился и следом послышался слабый детский плач.
- Да тут дитя! - воскликнула Маришка и осторожно вытащила сверток из-под руки покойницы. - Совсем крохотный! Месяца два, не больше!
- Во дела! - аж присел от удивления Патрушек. - Откуда же?
- А кто ж знает, откуда. А только покойную земле надобно предать.
- Я так думаю, что лучше будет до деревни доехать и к старосте обратиться.
- Пока мы доедем, да пока староста решит, да пока народ соберется, при такой жаре тело испортится, никто и не возьмется хоронить. Беги-ка за лопатой. Сами все сделаем.
Три часа спустя Патрушек положил последний камень на наспех сооруженный могильный холм.
- Ну, все, - сказал он, вытирая пот со лба. - А этого куда? - кивнул он на ребенка, спящего на руках жены.
- Куда... С собой возьмем. Куда ж его... Он никому не нужен.
- Да ты, мать, спятила. Своих шестеро, а алмазы мы на огороде не выкапываем. Как кормить-то?
- Да будет тебе, старый ворчун! - урезонила его жена. - Двое старших уже выросли, так что не шестеро, а, считай, четверо. Ничего, прокормим. Не бросать же его тут. Поехали домой, а то уж дети заждались нас.
Домой они поспели уже к вечеру. Младшие дети кинулись к родителям в ожидании подарков, за ними подошли и двое старших сыновей, и всех их больше всего интересовал кулек на руках матери.
- А что там? Там платье? Рубахи? - наперебой галдели младшие.
- Да вот, мать подарочек привезла, - со вздохом ответил Патрушек. - Только вот вам или себе - уж и не знаю.
А Маришка прошла в центр горницы, положила сверток на стол и торжественно откинула уголок. Из дорогих муслиновых пеленок глянуло розовое личико спящего младенца. На четверть минуты в избе воцарилась тишина.
- Мать честная... - оправившись от удивления, проговорил Патрушек. - Да это эльф!
- Вот так так... - только и смог сказать старший сын Радек, глядя на остренькие ушки младенца.
- Ну, эльф или не эльф, а дитя есть дитя, - не без дрожи в голосе сказала Маришка. - Не бросать же было его там в лесу рядом с мертвой матерью. - Воспитаем как своего. Радек, принеси зыбку, она в сенях где-то. Степанка, подогрей-ка козьего молока. А ты, Мартина, нарви тряпок на подгузники.
И она развернула пеленки.
- Девочка! - воскликнула Маришка. - Будет вам младшей сестрицей. И как же мы назовем ее?
- Каролина!
- Иренка!
- Джоханна! - выкрикивали младшие.
- Назовем ее Даринка, - сказала Маришка. - Добро пожаловать в дом, Даринка!
Поздно вечером, когда дети ушли спать, Патрушек подошел к жене. Та кормила младенца из рожка.
- Глянь, что я в пеленках нашла, - кивнула на стол Маришка.
Патрушек взял небольшой мешочек и вытряхнул в ладонь содержимое. Из мешочка вывалилось несколько золотых колец, четыре пары серег и кулон.
- Здесь, похоже, буквы какие-то, - Патрушек поднес одно из колец к лучине и стал рассматривать его. - А.М, что ли... А тут - смотри-ка - какая-то птица... - он показал жене кулон, который представлял собой круглый зеленый камень в золотой оправе, поверх которого распластала крылья диковинная птица. - Видать, из богатых.
- Да уж точно не селянка, - подтвердила его догадку жена.
- Вот, считай, мать нам за приют своего ребенка и заплатила. Это же продать можно.
- Какое продать? Это не наше, это ее, - кивнула Маришка на младенца. - В приданое ей пойдет.
Патрушек разочарованно побросал драгоценности обратно в мешочек.
- Чует мое сердце - хлебнем мы с ней невзгод, - сказал он, глядя, как Даринка с аппетитом чмокает молоком. - Эльфы, сама знаешь, нынче не в чести. После того, как король Воджеч начал изгонять их из нажитых мест, они не больно-то людей жалуют... Получается, мы врага приютили... Как бы нам не это...
- Знаешь что, муженек... Не лез бы ты в бабьи дела. Ну какой она враг? Да она понятия не имеет, что она эльф. И знаешь, что я думаю? Та покойница уж наверняка приходилась ей матерью.
- Ну? - Патрушек выжидающе смотрел на жену.
- Ну! - передразнила она его. - А уши-то у нее были обычные, не эльфийские.
- Ну?
- Да что ты нукаешь, я тебе не лошадь! - рассердилась Маришка. - Думай! Ежели она ей мать, а уши у нее были обычные, а у Даринки уши эльфийские, то...
- Ох ты, батюшки! - выпучил глаза Патрушек.
- Вот то-то и оно! Значит, что?
- Что?
- Да то, дурень ты этакий! Дочка какого-то князя спуталась с эльфом, да и родила от него! И ее, видать, из дому выгнали, либо сама сбежала да и померла по дороге.
Тринадцать лет спустя
Тихий закат разливается над деревней. Соловьи уже пробуют первые ноты в кустах чубушника, там и сям раздается мычание вернувшихся с выпаса коров. Лают собаки, гремят ведра, квохчут куры, загоняемые в курятники. Невысокая девушка в платке, из-под которого на грудь спускались две светлых косы, вышла из избы и понесла ведро с очистками в хлев.
- Даринка!
Она обернулась.
Парень лет шестнадцати в лихо заломленной шляпе стоял у плетня.
- Дечан, сколько раз тебе говорить - не приходи сюда! Татко ругается! - ответила Даринка.
- А чего ругаться? Я по осени сватов зашлю, - ответил Дечан.
- Думать забудь. Татко говорит, что мне еще рано замуж. Годика через два, говорит, можно будет и подумать.
- Тю! Два годика! Через два годика ты уже старухой будешь, никто тебя не возьмет.
- Вот как ты заговорил. А говорил "Люблю, люблю". Кто любит, тот и через два года дождется.
Даринка развернулась и направилась к хлеву.
- А я все равно зашлю! - крикнул ей вслед Дечан.
Даринка не ответила и даже не обернулась. Дечан ей не то чтобы не нравился - не вызывал у нее никаких чувств, да и замуж ей совсем не хотелось. Вон, старшая сестра вышла за соседского Ктибора. За пять лет уже третий раз беременная, а работает с утра до ночи. Семья хоть и считается не бедной, и Ктибор вполне мог нанять работников для тяжелой работы, так ведь нет - скупой до ужаса, каждый грош считает. Жалко ему денег. А жену не жалко. Зато какие песни пел, когда женихался - "будешь за мной, как сыр в масле, ничего не пожалею"... А уж как татко-то радовался, что не будет Мартина в голоде-холоде жить. Даринка вывалила в корыто очистки, почесала за ухом ленивую супоросую свинью и вышла из хлева.
- Даринка, Даринка! - раздалось из-за плетня.
Она обернулась и увидела стайку ребятишек.
- Ну, чего вам?
- А ты обещала тыквенных семечек дать!
Девушка подошла к плетню и вытащила из кармана передника холщовый мешочек, полный пузатых белых семечек.
- А картиночек дашь?
Даринка выудила из-за пазухи стопку ярких разноцветных картинок и раздала их детям. Те с восторгом стали рассматривать переливающиеся искрами рисунки.
- А правда говорят, что ты колдунья? - спросила девочка лет пяти.
- Кто тебе такое сказал?
- Все говорят. А еще говорят, что у тебя на лбу тайный ведьмачий знак нарисован, поэтому ты все время в платке ходишь.
Даринка приподняла надо лбом край платка.
- Никакого знака у меня нет. Так и передай тем, кто говорит.
- У-у... - разочарованно загудели дети.
- Ну ты колдунья хоть на самом деле-то? - не унималась любопытная девочка.
- Будешь приставать - узнаешь, - пообещала Даринка и пошла к дому.
- Колдунья, колдунья! - закричали ей вслед дети.
- А ну-ка, брысь! - раздался суровый окрик Маришки. - Вот я вам! Сейчас крапивой как ожгу - будете знать!
Женщина сделала вид, что срывает крапиву, и ребятня с веселыми воплями кинулась врассыпную.
- Чего хотел Дечан? - как бы невзначай поинтересовалась Маришка, когда следом за Даринкой пришла в избу.
- Да так, - неохотно ответила Даринка. - Ерунду всякую болтает.
- Это какую, например?
- Да так... Что-то про сватов говорил, мол, зашлет осенью...
- Сватов? - нахмурилась Маришка. - Рано тебе еще. Годочка два в девках погуляешь, а там, может, и сыщется какой жених получше этого Дечана.
- Вот и я ему сказала, что рано.
- Так он тебе не по сердцу? - с облегчением спросила Маришка.
Даринка покачала головой.
- Ну и хорошо, - с облегчением сказала мать. - О замужестве пока не думай. Успеется, наживешься еще. Хозяйством вон заниматься надо. Дел сколько. Завтра отец пегую корову к быку поведет, будем надеяться, что не пропустует, и к середине весны будет у нас новая телочка. А то уж наша Зоряна стара, молока стала давать мало, пора ее на мясо пускать.
- А если бычок будет?
- А если бычок, то и его на мясо.
Маришка хотела добавить еще что-то, как вдруг раздался громкий стук в дверь.
- Хозяева! - гаркнул с улицы незнакомый голос. - Открывайте!
Маришка и Даринка переглянулись и тут же услышали, как Патрушек открыл дверь.
- Славного вечера, добрый господин, - заговорил Патрушек. - Славного вечера. Чем можем послужить Вашей Милости?
- А что, мужик, хозяйка у тебя есть? - спросил приезжий.
- Есть, Ваша Милость, а как же. Маришка - старуха моя. Изволите позвать?
- Прикажи, чтобы на стол накрыла. Я брат короля, герцог Валентино Бнешовский. Еду в столицу, не успеваю до темна добраться до трактира. Мне нужна еда и ночлег.
- Милости просим, Ваша Милость. Только уж простите - по-мужицки все у нас, без вензелей.
- Да плевать я хотел на вензеля! - с раздражением ответил герцог. - Миску похлебки и лавку, чтобы выспаться! Да побыстрее! И коня моего в конюшню поставь и накорми. Заплачу за все!
- Сейчас все будет сделано! Маришка! Маришка!
Не успел герцог снять перчаток, как на столе в горнице появились чугунки с куриной похлебкой, томленой чечевицей и пареной тыквой. Высокородный гость оказался не из привередливых и с удовольствием поглощал простой крестьянский ужин.
- Коня вашего в хлев поставили, Ваша Милость, - доложил Патрушек, - и ячменя ему отсыпали.
- Очень хорошо, - ответил герцог, обсасывая куриную косточку. - А есть у тебя брага или пиво?
- Как же, Ваша Милость, знамо дело - есть. Сейчас принесут.
Тут дверь открылась, и в горницу вошла Даринка с большим кувшином и кружкой на подносе. Едва взглянув на нее, гость замер и, пока она наливала ему в кружку пива, не проронил ни слова. И когда девушка ушла, он еще несколько минут сидел, о чем-то думая, и только потом принялся за еду. Патрушек благоговейно застыл в углу, готовый в любую минуту услужить.
- Хозяин, - заговорил герцог, управившись с чечевицей, - а девка сюда заходила, пиво мне наливала - внучка твоя?
- Дочка, Ваша Милость, - поклонился Патрушек. - Младшенькая. Угораздило вот на старости...
- Что-то она ни на тебя, ни на жену твою совсем не похожа.
Патрушек смущенно заулыбался, и с совершенно искренним волнением на миг опустил глаза в пол.
- Да, Ваша Милость, не похожа. Не думал, не гадал, как говорится... А вот народилась, что называется, ни в мать, ни в отца, а в проезжего молодца.
Герцог с удивлением посмотрел на него.
- Что же ты не сдал ее в сиротский дом?
Патрушек вздохнул.
- Пожалел, Ваша Милость. В сиротском доме-то какой за ними пригляд - мрут, как мухи, а тут в семье, как-никак, а с матерью рядом. Да и старшие к ней привязались. Они и не знают... Считай, уж своя.
- И что ж ты - бабу свою даже не поколотил за это?
- Как не поколотил? Поколотил, конечно, как не поколотить-то? Да только что с нее взять? Бабье-то дело оно такое... Косы длинные, а ум короткий.
- А лет ей сколько?
- Тринадцать минуло, Ваша Милость. Еще дитя.
Герцог ничего не ответил, достал из футляра зубочистку и начал ковырять в зубах, задумчиво глядя на дверь, за которой скрылась Даринка.
Прода от 13.07.2023, 14:12
Глава 2
Вечером следующего дня герцог Бнешовский вошел в покои своего брата - короля Воджеча.
- Я с новостями, брат, - сказал он, плотно прикрыв дверь.
- Надеюсь, с хорошими.
- С прекрасными. С восстанием эльфов покончено. Их король убит. Я лично закрыл ему глаза. Эльфов отогнали за границу Костяной пустоши.
- Действительно, прекрасные новости, - довольный король прошелся вдоль окна. - Завтра пусть огласят указ, согласно которому любой эльф, взрослый, ребенок, женщина или мужчина, проникший без моего разрешения на наши земли, подлежит обязательной казни без суда и следствия. С этой заразой надо покончить раз и навсегда. Иди, отдыхай. Я прикажу подать тебе хороший ужин.
Герцог замялся.
- Что? - спросил король. - Что-то еще?
- Я вчера заночевал в одной деревне в округе Пратиц. Так вот у хозяина есть дочь тринадцати лет.
- И? - настороженно спросил Воджеч.
- Вылитая принцесса Милава. Когда я ее увидел - не поверил своим глазам, думал, что привидение.
Король помрачнел и несколько минут стоял, барабаня пальцами по подоконнику.
- Не может такого быть. Принцесса Милава объявлена умершей, мы организовали пышные похороны, а о ребенке никто не знал. О них столько времени ничего не было слышно.
- Я тоже так думал. Пока не увидел девчонку.
Король глянул на брата с недоверием.
- Настолько похожи?
- Одно лицо.
- А что хозяин говорит?
- Хозяин говорит, что якобы жена прижила от кого-то. А девка ни на него, ни на мать не похожа. Они темные, кареглазые, а она светлая, глаза голубые. Да и возраст совпадает.
Король задумался. Герцог ждал.
- В какой, говоришь, деревне? - наконец спросил король.
- Верхняя Длуга. Хочешь наведаться туда?
- Если я туда заявлюсь, это сразу привлечет к ней внимание, пойдут слухи, которые мне совершенно ни к чему. Может, не стоит ворошить осиное гнездо, а оставить все как есть? Не знает никто о ней и пусть так все и остается дальше?
- Да, но если это на самом деле она, этим могут воспользоваться наши враги. Сейчас эльфы обезглавлены. А тут вдруг выяснится, что есть прямая наследница, дочь Эруиндала, - возразил герцог.
- Верно. Даже если она и не его дочь, ее могут провозгласить ею. А кстати, у младеницы была особая примета - уши эльфа. Ты не рассмотрел, какие у нее уши?
