Всякому, кто учился в военном заведении, знакомо слово "салага". Несколько лет назад такой салагой оказался я. Среди старшекурсников особенно выделялся Майк Грабовски, мастер унижать новичков, обладающий поистине неистощимой фантазией насчет того, что еще можно сделать с несчастным первачком типа меня. По его приказу нас, спящих, сбрасывали с кроватей в ванны с холодной водой, заставляли кукарекать в четыре утра, бегать на четвереньках, греть сиденья унитазов для старшекурсников. И особенно Грабовски невзлюбил меня. Он меня просто преследовал и медленно и методично убивал во мне всякое желание стать космопилотом и исследователем. Надо сказать, что я тоже умом не был обижен и много времени посвящал сбору информации о новых космотехнологиях и о реликвиях других цивилизаций - я мечтал стать космическим археологом. И особенно меня бесило то, что Грабовски частенько врывался в мою комнату, хватал мои тетради, со словами "А ну-ка, а ну-ка, посмотрим, что он тут пишет", читал мои записи, а потом использовал мои идеи в своих курсовых и практических. Чтобы я ни выдумал - Грабовски без зазрения совести присваивал себе плоды моих трудов и получал за это высшие баллы. А мне приходилось довольствоваться стандартными идеями из учебников и пособий.
Разумеется, не было на первом курсе ни одного курсанта, не мечтавшего отомстить ему. В своих фантазиях мы придумывали для него самые ужасные казни, которым так и было суждено оставаться фантазиями: Грабовски был неуязвим. Причина его неуязвимости крылась в том, что его папаша, капитан Шимус Грабовски, был национальным героем, известным покорителем новых планет, всенародным любимцем, сделавшим для нашей планетки столько, что, едва выйдя на пенсию, господин Грабовски занял место министра по межгалактическим связям. Поэтому все наши жалобы на геройского сыночка разбивались о раздражение командира училища: он топал на нас ногами и грозил отправить на "губу", если мы еще раз придем кляузничать на сына самого - самого!!! - он даже поднял к потолку один из своих шести указательных пальцев - господина министра.
Естественно, Грабовски, как он ни прогуливал занятия, как ни косячил на экзаменах, в итоге все равно получал "отлично" по всем предметам: заслуги его папаши обеспечили ему репутацию лучшего учащегося за всю историю существования заведения. И когда Грабовски покинул здание альма-матер с красным дипломом в кармане и золотой медалью на шее, я торжественно поклялся ему отомстить.
На этом наши пути разошлись. Я окончил училище и отправился на вольные хлеба - я ж не сынок министра, чтобы мне сразу дали должность командира эскадрильи и назначили ответственным за доставку на землю артефактов внеземных цивилизаций. Иногда слухи об успехах моего изверга докатывались до меня через вечерние новости и первые полосы электронных газет. Майк Грабовски нашел статую семиногого Шрудды. Майк Грабовски обнаружил слиток золота весом в триста килограмм. Майк Грабовски получил звание академика межгалактической академии...
Деньги, почести и звания сыпались на него, как из рога изобилия. А я работал в такси, переправляя с Венеры на Марс отдыхающих, доставлял почту с Земли на Плутон и копил деньги на корабль, чтобы на нем отправиться в путешествие с собственной экспедицией. Моей мечтой было найти миевитовую статую синего бога Лашудры с планеты Бесконечных Споров. Еще в детстве я слышал о том, что лет сто назад потерпел крушение экспедиционный корабль, который должен был доставить на Землю инопланетного божка. Стоимость реликвии не определялась земными мерками, поскольку это была единственная статуя, известная Вселенной, выполненная из этого редчайшего минерала, да еще из цельного кристалла. Более того, наука не знала о существовании миевита в виде кристаллов, породы или в другой форме: единственный экземпляр камня был представлен этой самой статуей. Имя того, кто нашел бы утерянную реликвию, навсегда было бы вписано в историю человечества. И почему это имя не могло быть моим? Я тоже хотел совершить открытие.
Наконец, семь лет спустя, я смог купить немного потрепанный корабль, способный совершать дальние перелеты. Моя мечта - утереть нос Грабовски была как никогда близка, и ее исполнение принесло бы двойную радость: мой враг переживал не лучшие времена. Год назад досточтимый папаша Шимус отправился бороздить загробные просторы, и лажа для геройского сыночка закончилась. Его быстренько убрали со всех постов, и теперь он ничем не отличался от меня. Поговаривали, что ради того, чтобы восстановить авторитет, он собирался лететь на Козелоп, чтобы найти и доставить на землю считавшуюся утраченной реликвию - ожерелье царицы Мсхирты, но из-за финансовых трудностей даже не мог собрать команду для экспедиции.
Расплатившись за корабль и проведя полдня в Космической Инспекции Межзвездного движения, я получил свидетельство на право собственности и направился в космопорт. Космопорт это такая Тортуга для пилотов. Это такое место, где люди находят друг друга. Нет, я говорю не о прилетающих и встречающих. Я говорю о настоящей космопортовской тусовке, где такие, как я, могут полностью собрать себе команду: механиков и борт-инженеров, стюартов и вторых пилотов, где безработные ученые могут найти себе место в частных экспедициях и, если повезет, совершить какое-нибудь открытие.
Конечно, было бы замечательно, если бы я мог сказать, что поехал туда набрать команду космических сорвиголов, но, увы, все упиралось в банальную нехватку денег. Все мои накопления ушли на покупку корабля, и нанять я мог только одного человека, переводчика, ибо борт-инженером, штурманом и механиком я мог быть у себя сам. А вот с языками дела обстояли неважно. Поэтому мне позарез был нужен переводчик-полиглот, свободно говоривший на большинстве известных наречий Вселенной. Именно поэтому я отправился в космопорт, надеясь найти там недорогого толмача.
Я расположился в баре со стаканчиком рома и стал слушать и наблюдать. Вокруг оживленно гудел космический народец всех наций. Кто-то спорил из-за оплаты, кто-то уже договорился и подкреплял слова руко- или щупальцепожатием, кто-то, как и я, просто присматривался.
- ... и тут я ему говорю: братиша! Неправильно! Ты понимаешь, братан, это неправильно! Мы летели сто тысяч космических верст не для того, чтобы поругаться с тобой, братан!..
Я обернулся на голос. Темнокожий парень с золотым колечком на левой ноздре, растопырив пальцы, рассказывал собравшимся вокруг него курантийцам какую-то захватывающую историю. В какой-то момент он опустил руку, и я увидел бэйдж: "Бенни Бенс. Переводчик-универсал". Я подсел поближе.
- А когда мы последний раз были на Сольторсе? Это же эпика! - продолжал свое повествование Бенни. - За нами гнались две дюжины местных дикарей! Прикиньте - они хотели нас сожрать!
Спустя минуту я был полностью захвачен увлекательными приключениями, о которых рассказывал Бенс. Но вскоре курантийцы снялись с места и направились на выход, а Бенс скучным взглядом рыскал по публике, видимо, раздумывая, с кем еще можно поболтать. Я присел за его столик и протянул руку:
- Жорж Любавин. Пилот.
- Бенни Бенс, переводчик-универсал.
- Сколько языков ты знаешь?
- Все языки Ближней и Дальней систем, - сказал он, наклонившись ко мне. - Как свой родной.
- Тогда ты тот, кто мне нужен, - ответил я. - Одна проблема: это моя первая экспедиция и заплатить я много не могу.
- Браток, разве деньги что-то значат? Приключения - вот что главное! - ответил Бенни. - Когда вылетаем?
Я не сказал моему спутнику о цели нашего путешествия. И, похоже, его это не особо-то и интересовало. Долгими космическими вечерами он развлекал меня своими рассказами, а я под его болтовню составлял план поисков. До сих пор не удалось установить точное место катастрофы, но я, исследовав все имеющиеся данные, пришел в выводу, что это произошло на малоизученной планете № 1/743, входящей в состав Третьего кольца. Туда мы и направлялись.
С большим успехом можно было найти иглу в стоге сена, но у меня было то, чем не располагал ни один из искателей: снимок территории планеты, сделанный лет тридцать назад с пролетавшего мимо спутника. Странное, почти полностью скрытое растительностью сооружение, стоящее посреди джунглей, приняли за культовый объект туземцев, уровень цивилизации которых был сходен с уровнем амазонских дикарей ХХ столетия. Никто не обратил на них внимания - таких отсталых цивилизаций во Вселенной была тьма-тьмущая. Я - единственный, кто из любопытства увеличил ничем не примечательный снимок и разглядел цифру 117 среди зелени лиан и бромелий. 117 - бортовой номер разбившегося корабля. И вот, через три недели полета мы посадили корабль на небольшом горном плато планеты № 1/743 примерно в трех милях от импровизированного святилища аборигенов и с рюкзаками за спиной отправились в путь. Особенно радовало то, что у нас было достаточно времени не только дойти до места катастрофы, но и вернуться обратно. Однако я не учел возможность возникновения непредвиденных обстоятельств, а они возникли в лице Бенни.
С первых же шагов по планете переводчик начал меня удивлять. Он, как ребенок, тянул руки ко всему яркому и красивому. Для начала он едва не погладил змеетура - тварь, которая при прикосновении отстреливалась ядовитыми шипами. Потом он чуть было не залез в открытую пасть скалоящера - ну красивые же камушки, давай возьмем. За камушки он принял зубы гигантской рептилии. Потом он увидел какие-то орешки и полез за ними, запутался в лиане, и мне пришлось его вызволять. Затем он нечаянно наступил на гриб-дымуху, и мы потратили полчаса на то, чтобы прокашляться и дождаться, когда наши глаза перестанут слезиться. Из-за этого мы не смогли засветло попасть к святилищу, и нам пришлось заночевать прямо в джунглях. Сомнительное удовольствие - ночевать в лесу под боком у дикого племени, чьи нравы были практически не изучены. Мы нарубили веток и соорудили небольшой шалаш. При этом Бенни дважды занозил палец, а потом порезался ножом. Собираясь за водой, я приказал ему сидеть на месте и ничего не трогать.
Пригодную для питья воду я отыскал шагах в ста от места нашей дислокации. Подставив канистру под струйку, стекающую с каменистого склона небольшой скалы, я скучающим взглядом шарил по камням и ветвям, окружавшим меня. Где-то в глубине души уже начало зарождаться сожаление, что я взял с собой Бенни: он больше мешал, чем помогал. Оставалось надеяться, что этот недотепа проявит себя как талантливый переводчик.
Внезапно нечто зловещее глянуло на меня из небольшой расщелины. Завинтив крышку на канистре, я осторожно отодвинул свисающую ветвь. На меня пустыми глазницами пялился человеческий череп, установленный в щели. Я прошелся вдоль скалы и от увиденного сонливость как рукой сняло. Я насчитал более тридцати черепов, установленных в расщелинах, и все они принадлежали гуманоидным существам, в том числе было два человеческих. И на всех них были следы от острых орудий: аборигены пробивали черепа, чтобы добраться до мозгов.
Я кинулся назад к шалашу и еще издали увидел пылающий костер. "Бенни!" - мелькнуло у меня, и я, бросив канистру, кинулся выручать переводчика, которого, должно быть, уже поджаривали туземцы. Однако мои страхи оказались напрасными. Ну как напрасными... Костер развел сам Бенни, решив сделать мне сюрприз.
- Что ты делаешь?! - зашипел я, затаптывая пылающие головешки. - Где-то здесь племя людоедов! Они сжирают всех пришельцев, я видел черепа!
Даже в темноте я увидел, как лицо Бенни окаменело.
- Ты знаешь, я тут подумал... Может, нам лучше вернуться на корабль? - неуверенно предложил он.
- На корабль? - я едва не задохнулся от возмущения. - По ночным джунглям?! Между прочим, это благодаря тебе мы не успеливернуться! Олух! Ты не в состоянии даже смотреть под ноги!
- Ну я не первый раз в экспедиции, - возразил он. - Живой же.
- Это меня и удивляет! Марш в шалаш спать. Будем дежурить по два часа. Я тебя разбужу.
Сказать, что я боялся - не сказать ничего. Я пристально всматривался в темноту, вздрагивая от каждого звука. За каждым шевелящимся от легкого ветерка листом мне виделся дикарь, готовый насадить нас на вертел. Через два часа я растолкал Бенни, а сам отправился спать. Но вместо сна я битый час проворочался с боку на бок - воображение рисовало мне картины одну страшней другой. Но усталость взяла свое, и я все же провалился в беспокойный сон, в котором за мной гонялись толпы туземцев с ножами и вилками в руках.
Первое, что я понял, открыв глаза - светло. Ночь прошла, а этот обормот не разбудил меня через положенные два часа! Я кинулся на выход, проверить, не увижу ли вместо переводчика кучку обглоданных костей, но тут же споткнулся о ноги мирно сопящего Бенни. Он захотел спать, заполз в шалаш и заснул, совершенно не беспокоясь о том, что на нас могли напасть!
Я едва удержался от того, чтобы не вмазать ему в челюсть. Скрипя зубами, я разбудил его, мы наскоро позавтракали и продолжили путь.
Всего лишь через четверть часа мы стояли около останков корабля. Обломки обшивки, которые туземцы сложили шалашом, почти полностью были оплетены растительностью, но я без труда нашел кусок фюзеляжа с номером 117. Это был он! Мы заглянули внутрь.
Я ожидал увидеть нечто вроде алтаря, а на нем - статую Лашудры. Но мои чаяния оправдались лишь на половину. Алтарь там, действительно, был, но на нем лежали кости и череп, а под ним - подношения местным богам из фруктов и цветов.
- Бенни, нам придется вступить в контакт с местными, чтобы...
Я осекся, потому что Бенни подергал меня за рукав и показал пальцем куда-то в сторону. Я обернулся. У подножия храма стояла толпа туземцев: душ двадцать трехруких человекоподобных существ в юбках из листьев. И каждый был вооружен копьем.
- О, Господи, - на лбу у меня выступила испарина. - Бенни, поздоровайся с ними.
- А... Ага, - кивнул тот. - М-м... Ну... Э-э-эээ... Бир каттум!
- Каттум бир кушир! - рявкнул в ответ предводитель дикарей.
- Что он сказал? - спросил я.
- Э-э... Ну... Примерно: очень рад вас видеть.
- Ты уверен? Вид у него не особо дружелюбный.
- Уверен. Не первый контакт, братиша, - фыркнул Бенни.
- Отлично. Скажи ему, что мы ищем небольшую статуэтку.
- Мир нашум, - сказал Бенни. - Тукум... дукум... шуршум.
Наш собеседник нахмурился.
- Ур шуршум? - переспросил он.
- Что он сказал?
- Говорит, что не видел, - пожал плечом Бенни.
- Спроси его, смогут ли они отвести нас к месту, где разбился корабль?
- Люлякер шадур ... бентери... людешу... лябдешу... Как его... Ну... Корабль ба-бах, - Бенни, видимо, со страху забыл слова и начал объясняться на каком-то космическом суржике, отчаянно помогая себе жестами. Не знаю, как поняли его дикари, только они все разом нахмурились и направили копья в нашу сторону.
- Ой, нет-нет, я не то хотел сказать... - замахал руками Бенни. Он попятился, споткнулся обо что-то, повалился прямо на стену святилища, и под весом его тела все сооружение с грохотом развалилось, похоронив под собой и алтарь, и приношения, а горе-переводчик, не удержав равновесия, приземлился на все это добро пятой точкой.
- Бер кутор! - хором заорали туземцы и кинулись на нас.
Разумеется, не было на первом курсе ни одного курсанта, не мечтавшего отомстить ему. В своих фантазиях мы придумывали для него самые ужасные казни, которым так и было суждено оставаться фантазиями: Грабовски был неуязвим. Причина его неуязвимости крылась в том, что его папаша, капитан Шимус Грабовски, был национальным героем, известным покорителем новых планет, всенародным любимцем, сделавшим для нашей планетки столько, что, едва выйдя на пенсию, господин Грабовски занял место министра по межгалактическим связям. Поэтому все наши жалобы на геройского сыночка разбивались о раздражение командира училища: он топал на нас ногами и грозил отправить на "губу", если мы еще раз придем кляузничать на сына самого - самого!!! - он даже поднял к потолку один из своих шести указательных пальцев - господина министра.
Естественно, Грабовски, как он ни прогуливал занятия, как ни косячил на экзаменах, в итоге все равно получал "отлично" по всем предметам: заслуги его папаши обеспечили ему репутацию лучшего учащегося за всю историю существования заведения. И когда Грабовски покинул здание альма-матер с красным дипломом в кармане и золотой медалью на шее, я торжественно поклялся ему отомстить.
На этом наши пути разошлись. Я окончил училище и отправился на вольные хлеба - я ж не сынок министра, чтобы мне сразу дали должность командира эскадрильи и назначили ответственным за доставку на землю артефактов внеземных цивилизаций. Иногда слухи об успехах моего изверга докатывались до меня через вечерние новости и первые полосы электронных газет. Майк Грабовски нашел статую семиногого Шрудды. Майк Грабовски обнаружил слиток золота весом в триста килограмм. Майк Грабовски получил звание академика межгалактической академии...
Деньги, почести и звания сыпались на него, как из рога изобилия. А я работал в такси, переправляя с Венеры на Марс отдыхающих, доставлял почту с Земли на Плутон и копил деньги на корабль, чтобы на нем отправиться в путешествие с собственной экспедицией. Моей мечтой было найти миевитовую статую синего бога Лашудры с планеты Бесконечных Споров. Еще в детстве я слышал о том, что лет сто назад потерпел крушение экспедиционный корабль, который должен был доставить на Землю инопланетного божка. Стоимость реликвии не определялась земными мерками, поскольку это была единственная статуя, известная Вселенной, выполненная из этого редчайшего минерала, да еще из цельного кристалла. Более того, наука не знала о существовании миевита в виде кристаллов, породы или в другой форме: единственный экземпляр камня был представлен этой самой статуей. Имя того, кто нашел бы утерянную реликвию, навсегда было бы вписано в историю человечества. И почему это имя не могло быть моим? Я тоже хотел совершить открытие.
Наконец, семь лет спустя, я смог купить немного потрепанный корабль, способный совершать дальние перелеты. Моя мечта - утереть нос Грабовски была как никогда близка, и ее исполнение принесло бы двойную радость: мой враг переживал не лучшие времена. Год назад досточтимый папаша Шимус отправился бороздить загробные просторы, и лажа для геройского сыночка закончилась. Его быстренько убрали со всех постов, и теперь он ничем не отличался от меня. Поговаривали, что ради того, чтобы восстановить авторитет, он собирался лететь на Козелоп, чтобы найти и доставить на землю считавшуюся утраченной реликвию - ожерелье царицы Мсхирты, но из-за финансовых трудностей даже не мог собрать команду для экспедиции.
Расплатившись за корабль и проведя полдня в Космической Инспекции Межзвездного движения, я получил свидетельство на право собственности и направился в космопорт. Космопорт это такая Тортуга для пилотов. Это такое место, где люди находят друг друга. Нет, я говорю не о прилетающих и встречающих. Я говорю о настоящей космопортовской тусовке, где такие, как я, могут полностью собрать себе команду: механиков и борт-инженеров, стюартов и вторых пилотов, где безработные ученые могут найти себе место в частных экспедициях и, если повезет, совершить какое-нибудь открытие.
Конечно, было бы замечательно, если бы я мог сказать, что поехал туда набрать команду космических сорвиголов, но, увы, все упиралось в банальную нехватку денег. Все мои накопления ушли на покупку корабля, и нанять я мог только одного человека, переводчика, ибо борт-инженером, штурманом и механиком я мог быть у себя сам. А вот с языками дела обстояли неважно. Поэтому мне позарез был нужен переводчик-полиглот, свободно говоривший на большинстве известных наречий Вселенной. Именно поэтому я отправился в космопорт, надеясь найти там недорогого толмача.
Я расположился в баре со стаканчиком рома и стал слушать и наблюдать. Вокруг оживленно гудел космический народец всех наций. Кто-то спорил из-за оплаты, кто-то уже договорился и подкреплял слова руко- или щупальцепожатием, кто-то, как и я, просто присматривался.
- ... и тут я ему говорю: братиша! Неправильно! Ты понимаешь, братан, это неправильно! Мы летели сто тысяч космических верст не для того, чтобы поругаться с тобой, братан!..
Я обернулся на голос. Темнокожий парень с золотым колечком на левой ноздре, растопырив пальцы, рассказывал собравшимся вокруг него курантийцам какую-то захватывающую историю. В какой-то момент он опустил руку, и я увидел бэйдж: "Бенни Бенс. Переводчик-универсал". Я подсел поближе.
- А когда мы последний раз были на Сольторсе? Это же эпика! - продолжал свое повествование Бенни. - За нами гнались две дюжины местных дикарей! Прикиньте - они хотели нас сожрать!
Спустя минуту я был полностью захвачен увлекательными приключениями, о которых рассказывал Бенс. Но вскоре курантийцы снялись с места и направились на выход, а Бенс скучным взглядом рыскал по публике, видимо, раздумывая, с кем еще можно поболтать. Я присел за его столик и протянул руку:
- Жорж Любавин. Пилот.
- Бенни Бенс, переводчик-универсал.
- Сколько языков ты знаешь?
- Все языки Ближней и Дальней систем, - сказал он, наклонившись ко мне. - Как свой родной.
- Тогда ты тот, кто мне нужен, - ответил я. - Одна проблема: это моя первая экспедиция и заплатить я много не могу.
- Браток, разве деньги что-то значат? Приключения - вот что главное! - ответил Бенни. - Когда вылетаем?
Я не сказал моему спутнику о цели нашего путешествия. И, похоже, его это не особо-то и интересовало. Долгими космическими вечерами он развлекал меня своими рассказами, а я под его болтовню составлял план поисков. До сих пор не удалось установить точное место катастрофы, но я, исследовав все имеющиеся данные, пришел в выводу, что это произошло на малоизученной планете № 1/743, входящей в состав Третьего кольца. Туда мы и направлялись.
С большим успехом можно было найти иглу в стоге сена, но у меня было то, чем не располагал ни один из искателей: снимок территории планеты, сделанный лет тридцать назад с пролетавшего мимо спутника. Странное, почти полностью скрытое растительностью сооружение, стоящее посреди джунглей, приняли за культовый объект туземцев, уровень цивилизации которых был сходен с уровнем амазонских дикарей ХХ столетия. Никто не обратил на них внимания - таких отсталых цивилизаций во Вселенной была тьма-тьмущая. Я - единственный, кто из любопытства увеличил ничем не примечательный снимок и разглядел цифру 117 среди зелени лиан и бромелий. 117 - бортовой номер разбившегося корабля. И вот, через три недели полета мы посадили корабль на небольшом горном плато планеты № 1/743 примерно в трех милях от импровизированного святилища аборигенов и с рюкзаками за спиной отправились в путь. Особенно радовало то, что у нас было достаточно времени не только дойти до места катастрофы, но и вернуться обратно. Однако я не учел возможность возникновения непредвиденных обстоятельств, а они возникли в лице Бенни.
С первых же шагов по планете переводчик начал меня удивлять. Он, как ребенок, тянул руки ко всему яркому и красивому. Для начала он едва не погладил змеетура - тварь, которая при прикосновении отстреливалась ядовитыми шипами. Потом он чуть было не залез в открытую пасть скалоящера - ну красивые же камушки, давай возьмем. За камушки он принял зубы гигантской рептилии. Потом он увидел какие-то орешки и полез за ними, запутался в лиане, и мне пришлось его вызволять. Затем он нечаянно наступил на гриб-дымуху, и мы потратили полчаса на то, чтобы прокашляться и дождаться, когда наши глаза перестанут слезиться. Из-за этого мы не смогли засветло попасть к святилищу, и нам пришлось заночевать прямо в джунглях. Сомнительное удовольствие - ночевать в лесу под боком у дикого племени, чьи нравы были практически не изучены. Мы нарубили веток и соорудили небольшой шалаш. При этом Бенни дважды занозил палец, а потом порезался ножом. Собираясь за водой, я приказал ему сидеть на месте и ничего не трогать.
Пригодную для питья воду я отыскал шагах в ста от места нашей дислокации. Подставив канистру под струйку, стекающую с каменистого склона небольшой скалы, я скучающим взглядом шарил по камням и ветвям, окружавшим меня. Где-то в глубине души уже начало зарождаться сожаление, что я взял с собой Бенни: он больше мешал, чем помогал. Оставалось надеяться, что этот недотепа проявит себя как талантливый переводчик.
Внезапно нечто зловещее глянуло на меня из небольшой расщелины. Завинтив крышку на канистре, я осторожно отодвинул свисающую ветвь. На меня пустыми глазницами пялился человеческий череп, установленный в щели. Я прошелся вдоль скалы и от увиденного сонливость как рукой сняло. Я насчитал более тридцати черепов, установленных в расщелинах, и все они принадлежали гуманоидным существам, в том числе было два человеческих. И на всех них были следы от острых орудий: аборигены пробивали черепа, чтобы добраться до мозгов.
Я кинулся назад к шалашу и еще издали увидел пылающий костер. "Бенни!" - мелькнуло у меня, и я, бросив канистру, кинулся выручать переводчика, которого, должно быть, уже поджаривали туземцы. Однако мои страхи оказались напрасными. Ну как напрасными... Костер развел сам Бенни, решив сделать мне сюрприз.
- Что ты делаешь?! - зашипел я, затаптывая пылающие головешки. - Где-то здесь племя людоедов! Они сжирают всех пришельцев, я видел черепа!
Даже в темноте я увидел, как лицо Бенни окаменело.
- Ты знаешь, я тут подумал... Может, нам лучше вернуться на корабль? - неуверенно предложил он.
- На корабль? - я едва не задохнулся от возмущения. - По ночным джунглям?! Между прочим, это благодаря тебе мы не успеливернуться! Олух! Ты не в состоянии даже смотреть под ноги!
- Ну я не первый раз в экспедиции, - возразил он. - Живой же.
- Это меня и удивляет! Марш в шалаш спать. Будем дежурить по два часа. Я тебя разбужу.
Сказать, что я боялся - не сказать ничего. Я пристально всматривался в темноту, вздрагивая от каждого звука. За каждым шевелящимся от легкого ветерка листом мне виделся дикарь, готовый насадить нас на вертел. Через два часа я растолкал Бенни, а сам отправился спать. Но вместо сна я битый час проворочался с боку на бок - воображение рисовало мне картины одну страшней другой. Но усталость взяла свое, и я все же провалился в беспокойный сон, в котором за мной гонялись толпы туземцев с ножами и вилками в руках.
Первое, что я понял, открыв глаза - светло. Ночь прошла, а этот обормот не разбудил меня через положенные два часа! Я кинулся на выход, проверить, не увижу ли вместо переводчика кучку обглоданных костей, но тут же споткнулся о ноги мирно сопящего Бенни. Он захотел спать, заполз в шалаш и заснул, совершенно не беспокоясь о том, что на нас могли напасть!
Я едва удержался от того, чтобы не вмазать ему в челюсть. Скрипя зубами, я разбудил его, мы наскоро позавтракали и продолжили путь.
Всего лишь через четверть часа мы стояли около останков корабля. Обломки обшивки, которые туземцы сложили шалашом, почти полностью были оплетены растительностью, но я без труда нашел кусок фюзеляжа с номером 117. Это был он! Мы заглянули внутрь.
Я ожидал увидеть нечто вроде алтаря, а на нем - статую Лашудры. Но мои чаяния оправдались лишь на половину. Алтарь там, действительно, был, но на нем лежали кости и череп, а под ним - подношения местным богам из фруктов и цветов.
- Бенни, нам придется вступить в контакт с местными, чтобы...
Я осекся, потому что Бенни подергал меня за рукав и показал пальцем куда-то в сторону. Я обернулся. У подножия храма стояла толпа туземцев: душ двадцать трехруких человекоподобных существ в юбках из листьев. И каждый был вооружен копьем.
- О, Господи, - на лбу у меня выступила испарина. - Бенни, поздоровайся с ними.
- А... Ага, - кивнул тот. - М-м... Ну... Э-э-эээ... Бир каттум!
- Каттум бир кушир! - рявкнул в ответ предводитель дикарей.
- Что он сказал? - спросил я.
- Э-э... Ну... Примерно: очень рад вас видеть.
- Ты уверен? Вид у него не особо дружелюбный.
- Уверен. Не первый контакт, братиша, - фыркнул Бенни.
- Отлично. Скажи ему, что мы ищем небольшую статуэтку.
- Мир нашум, - сказал Бенни. - Тукум... дукум... шуршум.
Наш собеседник нахмурился.
- Ур шуршум? - переспросил он.
- Что он сказал?
- Говорит, что не видел, - пожал плечом Бенни.
- Спроси его, смогут ли они отвести нас к месту, где разбился корабль?
- Люлякер шадур ... бентери... людешу... лябдешу... Как его... Ну... Корабль ба-бах, - Бенни, видимо, со страху забыл слова и начал объясняться на каком-то космическом суржике, отчаянно помогая себе жестами. Не знаю, как поняли его дикари, только они все разом нахмурились и направили копья в нашу сторону.
- Ой, нет-нет, я не то хотел сказать... - замахал руками Бенни. Он попятился, споткнулся обо что-то, повалился прямо на стену святилища, и под весом его тела все сооружение с грохотом развалилось, похоронив под собой и алтарь, и приношения, а горе-переводчик, не удержав равновесия, приземлился на все это добро пятой точкой.
- Бер кутор! - хором заорали туземцы и кинулись на нас.
