Тогда бы не он, а женщины понесли бы наказание за ложь. Сейчас же он находится в чужом королевстве. Вина его настоящая и немалая, за которую нельзя получить помилование. Лайд прав, ему не следует носить обиду на Валейро, тем более находясь в подобном состоянии. Кондр слишком многим обязан начальнику, чтобы обвинять его. Как бы Кондр поступил на его месте? Наверно, точно так же.
Комната, куда стражники привели Кондра, имела только стол со стулом. Это была допросная, но в ней не пытали.
Сейчас за столом сидел сам король Гарнет.
Кондр опустился на колени, как и полагалось преступнику.
Его величество встал, обойдя стол, остановился напротив Кондра.
— Надеюсь, что ты мне объяснишь свой поступок в отношении Лайда.
— Что Вы хотите знать, ваше величество?
— Причину, побудившую тебя освободить морского преступника.
— Я плавал на его корабле какое-то время. Он помог мне. Узнав о казни, мне захотелось помочь ему.
— Несмотря на королевский приговор и рассказы людей о его злодеяниях?
— Именно, ваше величество.
— Так ты прибыл в Шерданшар на корабле Лайда?
— Да, ваше величество.
— Почему?
— Он был единственным кораблем, идущим в королевство. Ждать другого корабля не имело смысла. Вашему величеству хорошо известна причина такой спешки.
— Да, конечно. Тогда ты знал о Лайде?
— Нет.
— В пути Лайд нападал на другие корабли?
— Нет, нам не встречались корабли.
— Если бы вам встретилися корабль и Лайд приказал бы напасть на него, ты выполнил бы приказ?
Кондр молчал.
— Отвечай, — потребовал король Гарнет.
— Нет, я бы не стал принимать участие в нападении.
— Лайд мог убить тебя за неповиновение.
— Ни под каким предлогом я не стал бы убивать людей.
— Тогда бы ты не смог выполнить обязанностей, возложенных на тебя.
— Я рад, что мне не пришлось делать подобного страшного выбора.
— Хороший ответ, — согласился король Гарнет. — Увы, я не могу отпустить тебя в Ассасуар. Здесь ты совершил серьезное преступление.
— Я и не надеялся на помилование вашего величества.
— Думаю, каждый преступник в душе надеется на прощение.
— Можно задать вопрос, ваше величество?
— Спрашивай.
— Что с девушкой, оставшейся в подземном ходе?
— Ах, да, — король Гарнет только теперь вспомнил о Карнике, — удивительно, но девушка исчезла.
— Как исчезла?! — от удивления Кондр чуть было не вскочил на ноги, но вовремя опомнился.
— Кто-нибудь знал о вашем нахождении там?
— Только хозяин дома со слугами.
— Значит, он мог позвать мага, если сам не является таковым.
— Сомневаюсь.
— В чем именно?
— Он не поверил, когда узнал о ходе.
— Вы ему рассказали?
Кондр пересказал случившееся на конюшне.
— В смелости и дерзости вам не откажешь. Однако, хозяин был в своем праве. Хочешь, прикажу найти девушку?
— Не стоит, ваше величество. Помогший ей о ней и позаботится. Возможно, она уже в Ассасуаре.
Кондр произнес эти слова с печалью в голосе.
— Ты тоже мог бы сейчас быть дома, не соверши дерзостного преступления.
— Знаю, ваше величество, но не сожалею о поступке.
— Завтра ты узнаешь свой приговор.
— Буду ждать вашего решения, ваше величество.
— Ты мог бы стать отличным защитником королевства Ассасуара, — признался король Гарнет.
— Все в вашей власти.
— Нет, Кондр, закон превыше личных симпатий.
— Совсем недавно вы нарушили главный закон обоих королевств, — напомнил Кондр.
— За подобную дерзость я могу приказать высечь плетьми.
— Простите, ваше величество, — Кондр смиренно опустил голову.
— Стражники! — крикнул король Гарнет.
Вошли двое стражников.
— Увести.
Кондр поднялся и вышел первым.
— Вижу, тебя не ломали, — сказал Лайд. Он снова сидел у стены, вытянув ноги.
— Сам король вел допрос, — Кондр сел рядом.
— Тогда понятно. О чем спрашивал?
— Как я с тобой плавал, почему освободил.
— Надеюсь, ты был правдив?
— Конечно, я всегда говорю правду.
Заявление Кондра рассмешило Лайда.
— Что смешного? — обиделся Кондр. — Нам завтра на плаху, а ты смеешься.
— Тебя не казнят, поверь моему слову. Раз уж сам его величество вел допрос.
— Не вижу особой разницы.
— Король Гарнет хотел видеть твое лицо, — объяснил Лайд. — Насколько ты правдив при ответах. Странно, что младший страж закона этого не понял сразу.
— Наверно, ты прав.
— Завтра решатся наши судьбы. Терпеть не могу ожидания наказания. Отец знал об этом и всегда откладывал наказание, порой на несколько дней.
— Зато мы продолжаем жить и думать о наших близких.
— Жить! — внезапно огрызнулся Лайд. — Ты называешь это жизнью! — Лайд вскочил на ноги и побежал к зарешеченному окну, вцепился в прутья. — Я чувствую себя животным, сидящим в клетке, которого кормят на убой. Сегодня еще не убьют!
Лайд повернулся, прислонился к стене.
— Значит, завтра.
Кондр кивнул. Он никогда не видел Лайда в подобном возбуждении, даже когда стукнул Абдо, приняв за другого человека. Человек, конечно, не животное для убоя. Преступник может искупить вину тяжелым трудом. Лишь бы вина его не была слишком большой. Кондр поймал себя на мысли, что не готов умирать, что лучше пойдет на северные рудники, что необходимо выжить и вернуться в Ассасуар.
Утро выдалось солнечным, как будто наперекор судьбе преступников, ожидающих приговора. Солнечные лучи пробивались сквозь решетку камеры, образуя на полу светлые пятна.
Первым проснулся Кондр. Рядом сопел спящий Лайд. Ему было хорошо, находясь в сновидениях. Ирин же перешел в печальную реальность. Еще не открывая глаз, он вспомнил события прошедшего дня, что с детства делал каждое утро. Сейчас он занимался этим скорее по привычке, чем по необходимости. В службе младшего стража закона подобная умственная практика наталкивала на рабочее настроение, что помогало прогнать остатки сна. Теперь же просыпаться не хотелось вовсе. Странное дело, но к преступнику Кондру сны приходили гораздо спокойнее, чем к Кондру — младшему стражу закона. Никаких преступников и их жертв, никаких допросов с пристрастием, которых Ирин старался избегать, довольствуясь полученными сведениями. При этом Кондр старался не думать о перенесенных страданиях. Сейчас Ирину чаще снилось детство, его любящие родители. Порой снились розги отца, но и они не причиняли теперь никакой боли. Родительскую любовь он ощущал и в те неприятные минуты жизни.
Кондр встал и подошел к окну. Зажмурился от яркого солнца. Солнечное тепло всегда приносило Ирину умиротворение. Умирать вообще не хочется, а в такой замечательный день особенно. К великому сожалению, это желание не всегда зависит от нас.
— Уже за нами пришли? — спросил Лайд, открыв глаза.
— Пока нет.
— Зачем тогда встал? Кормить все равно не будут.
— Почему?
— Не зачем кормить приговоренного к смерти в последний раз.
— Так неизвестно, кого казнят.
— Оставшихся в живых и покормят, — рассмеялся Лайд.
— Ну, и шутки у тебя, — Кондр развернулся.
— И не думал шутить, — опять рассмеялся Лайд. — Вместо еды нам предстоит одна неприятная процедура.
— Какая?
— Получение метки смерти.
— Зачем ставить ее всем? — не понял Кондр. — Тем, кому сейчас отрубят голову, она уж точно не нужна. Вряд ли кто-то сбежит по дороге на городскую площадь.
— Тем не менее ее ставят всем без исключения. Разве что пытанного милостиво избавляют от мучений. Подозреваю, метку используют в качестве дополнительного наказания.
— Магическое вмешательство настолько болезненно?
— Да. Советую задержать дыхание, когда боль станет невыносимой. Будет немного легче.
— Запомню.
Через некоторое время стражники увели Лайда.
— Началось, — усмехнулся он.
Кондр остался один.
Иногда Ирину казалось, что за левой от двери стеной слышатся голоса. Потом Кондр явственно услышал крик. Лайда повели всего лишь в соседнюю камеру? И это он сейчас кричит при нанесении метки смерти. В Ассасуаре подобного не существовало.
Примерно через час Кондра отвели в другую камеру. Она действительно оказалась соседней.
В камере находился маг с седой окладистой бородой и короткими волосами. Одежда мага была простой и не выдавала в нем человека, наделенного необычными способностями. Он недобро смотрел на Кондра. Для него Ирин был только преступником. Маг стоял возле высокой скамьи, доходящей ему до пояса.
— Чего встал?! — стражник толкнул Кондра в спину.
— Что делать? Я не знаю, — спокойно ответил Кондр.
— Ах, да, ты же из Ассасуара. Снимай рубашку и ложись на живот. Сейчас будет немного больно, — последние слова были произнесены с усмешкой.
Кондр снял рубашку и бросил на пол.
— Какие отметины! — снова усмехнулся словоохотливый стражник. — Небось, наш Лайд их и оставил. За что такая немилость?
— Была причина.
Спокойствие Кодра только разозлило стражника, и тот снова толкнул его в спину.
— Сейчас будет гораздо хуже.
Пройдя мимо мага, Кондр залез на скамью.
Оба стражника сноровисто связали руки Ирина под скамьей и привязали ноги. Затем покинули камеру.
— Старайся не шевелиться, иначе метка смерти пойдет не туда, мне придется пускать следующую. Ты ведь не хочешь долгого мучения? — голос мага был приятным. Несмотря на строгий взгляд, он говорил мягко.
— Почему магия причиняет боль?
— Любое проникновение в тело болезненно.
— Разве метка смерти является предметом?
— Наполовину. Хватит говорить. Приступаю к мечению.
Кондр напрягся, готовясь к боли.
Через несколько секунд Ирин ощутил под левой лопаткой, напротив сердца, прикосновение чего-то теплого. По ощущению оно напоминало горошину. Горошина полежала на спине и, к ужасу Кондра, начала медленно проникать в тело. При этом горошина начала быстро нагреваться. Вскоре боль оказалась, как от прикосновения к горячему. Кондр стиснул зубы, стараясь не шевелиться. Метка смерти опускалась и еще нагревалась. Ирин вспомнил о задержке дыхания, которое немного уняло боль. Однако, следующий вдох принес ее столько, что Кондр застонал и невольно дернулся, но тотчас замер. Нет, горошина не сдвинулась. Она направлялась к сердцу. Всповнив недавний крик, Кондр подумал, что Лайду пришлось, вероятно, повторно проходить мечение. Это уже второе подобное испытание в его жизни. Метка смерти продолжала в своем движении нести нестерпимую боль. Весь ее путь от лопатки полыхал так, словно в тело всаживали тонкий раскаленный прут. Сколько же времени нужно горошине для прохождения к сердцу? За Кондром пришли в течении часа. Очень долго. Какое страшное наказание придумано магией Шерданшара. Кондр бы предпочел лучше порку плетьми. Наконец, Кондр почувствовал боль в сердце. Через несколько секунд боль начала постепенно стихать. Еще минут через десять о боли осталось лишь воспоминание.
Кондр вздохнул с облегчением, а маг позвал стражников.
Выведенному во двор тюрьмы Кондру связали за спиной руки. Здесь уже находилось еще с десяток заключенных. Среди них стоял и Лайд.
— По времени судя, второй метки смерти ставить не пришлось, — улыбаясь, сказал Лайд. — Выдержал мечение с первого раза. Мне вот пришлось еще раз метку смерти ставить. У меня хоть и опыт был, но не получилось лежать смирно.
— Ничего ужаснее в жизни не испытывал, — признался Кондр. — Шерданшарцы — мастера на пытки.
— В этом ты прав.
— Нас теперь поведут на площадь?
— Кажется, еще кого-то ждем.
— Мага Брога, — ответил высокий худой юноша, которому на вид было лет шестнадцать. — Подвели вы его.
— Ты-то откуда знаешь? — спросил в раз помрачневший Лайд.
— В одной камере сидели.
— М-да, он прав, — сказал Лайд. — Я подвел тебя и его. Мне стоило принять смерть. Я ведь слышал тебя у виселицы и догадывался о твоих намерениях.
— Мы это уже обсуждали не раз, — Кондр обратился к парню. — Ты-то здесь за что?
— Не преклонил колено перед его величеством.
— Да, серьезное преступление, — кивнул Лайд. Вдруг подмигнул. — Знай наших.
— Каких еще наших! — взъелся парень. — Как морской разбойник может равняться господину! — парень сразу выпрямился и гордо поднял голову. — Перед тобой Кагин — сын Жангера Олгола. За твои слова я бы повесил тебя.
— Что же господин Олгол допустил отправку сына в тюрьму? — невозмутимо спросил Лайд. — Не мог сам выпороть? Большего ты не заслужил.
— Отец сказал, что я заслужил тюрьму, — опустил голову Кагин. — Я ведь никогда не подвергался порке.
— Как так?! — не поверил Лайд.
— Меня очень любили. Это очень больно? — внезапно спросил Кагин. Высокомерие снова сменилось простым обращением.
— Легче мечения, — ответил Кондр.
— Мне не ставили метку смерти. Я же не простолюдин.
— Я думал, их всем ставят.
— Нет.
— Ну, будет больно, но ты выдержишь, — Кондру стало жаль парня, не знающего сильной боли.
— Запороть можно и до смерти, — с тревогой напомнил Кагин.
— С тобой так не поступят. Ты же не простолюдин, — напомнил в ответ Кондр.
— Ты уверен?
Кондр кивнул.
Из дверей тюрьмы вывели мага Брога. Он шел еле-еле. Наложение метки смерти отняло у него все силы.
Лайд с болью смотрел на друга.
С трех сторон внушительного размера помоста на площади собрались горожане. Четвертую сторону занимал король Гарнет со знатью. Его величество восседал на кресле, стоящем на устланном ковром деревянном настиле. Над ним был натянут балдахин от жаркого солнца, в то время как свите пришлось расположиться прямо под открытым небом.
Пришедшие заключенные встали на колени недалеко от ступенек помоста.
Еще подходя к месту, Кондр рассматривал предметы на самом помосте. Их было всего три: плаха, столб и скамья. Это означало, что будут применены сразу три вида наказаний. Король Гарнет уже все решил. Палачам осталось привести приговоры в исполнении, а людям в очередной раз порадоваться свершившемуся правосудию.
— Видишь, Кагин, скамью? — начал шепотом рассказывать Лайд. — Ты на нее ляжешь животом, с тебя снимут штаны и начнут стягать вон теми прутьями.
— Лайд, перестань, — вмешался Кондр. — Ему и так плохо.
Кагин стоял с бледным лицом и смотрел на скамью.
— Ничего я не делаю. Он хотел узнать о порке розгами. Так вот, — Лайд снова обратился к Кагину. — Розги оставят болезненные полоски. Могут бить с кровью...
— Я знаю, как оно выглядит, — перебил Кагин. — Я боюсь столба и кнута. Мне кажется, что я не смогу выдержать столько боли.
— Тебя не пошлют к столбу, — сказал Брог. — Ты не совершил ничего против короля. Просто мальчишеская выходка. Успокойся.
Кагин с благодарностью посмотрел на мага.
Между тем король Гарнет поднял вверх руку, призывая к тишине и вниманию.
— Горожане Данеша и гости столицы, сегодня будут наказаны эти преступники. Заверяю вас, что каждый из них виновен в той или иной степени перед королевством и лично мной, — при этих словах его величество выразительно посмотрел на Кагина. Тот выдержал взгляд, но сильно побледнел. — Приказываю начинать.
Король Гарнет снова посмотрел на Кагина.
— Твоя поза тебе очень идет, — с иронией проговорил он.
— Ваше величество, простите мне мою дерзость, — Кагин склонил голову.
— Кагин-Кагин, мне очень жаль, но ты должен ответить за проступок, — тоном воспитателя ответил его величество. — Ведите на помост.
Стражники подняли Кагина.
— Я сам.
Кагин поднялся по ступеням на помост и подошел к скамье. Оглядел людей, которые видели его проезжающим на коне. Горожане уступали дорогу юному господину Олголу, боясь разгневать знатного жителя Данеша. Теперь же они с интересом взирали на то, как Кагина будут сечь розгами.
Комната, куда стражники привели Кондра, имела только стол со стулом. Это была допросная, но в ней не пытали.
Сейчас за столом сидел сам король Гарнет.
Кондр опустился на колени, как и полагалось преступнику.
Его величество встал, обойдя стол, остановился напротив Кондра.
— Надеюсь, что ты мне объяснишь свой поступок в отношении Лайда.
— Что Вы хотите знать, ваше величество?
— Причину, побудившую тебя освободить морского преступника.
— Я плавал на его корабле какое-то время. Он помог мне. Узнав о казни, мне захотелось помочь ему.
— Несмотря на королевский приговор и рассказы людей о его злодеяниях?
— Именно, ваше величество.
— Так ты прибыл в Шерданшар на корабле Лайда?
— Да, ваше величество.
— Почему?
— Он был единственным кораблем, идущим в королевство. Ждать другого корабля не имело смысла. Вашему величеству хорошо известна причина такой спешки.
— Да, конечно. Тогда ты знал о Лайде?
— Нет.
— В пути Лайд нападал на другие корабли?
— Нет, нам не встречались корабли.
— Если бы вам встретилися корабль и Лайд приказал бы напасть на него, ты выполнил бы приказ?
Кондр молчал.
— Отвечай, — потребовал король Гарнет.
— Нет, я бы не стал принимать участие в нападении.
— Лайд мог убить тебя за неповиновение.
— Ни под каким предлогом я не стал бы убивать людей.
— Тогда бы ты не смог выполнить обязанностей, возложенных на тебя.
— Я рад, что мне не пришлось делать подобного страшного выбора.
— Хороший ответ, — согласился король Гарнет. — Увы, я не могу отпустить тебя в Ассасуар. Здесь ты совершил серьезное преступление.
— Я и не надеялся на помилование вашего величества.
— Думаю, каждый преступник в душе надеется на прощение.
— Можно задать вопрос, ваше величество?
— Спрашивай.
— Что с девушкой, оставшейся в подземном ходе?
— Ах, да, — король Гарнет только теперь вспомнил о Карнике, — удивительно, но девушка исчезла.
— Как исчезла?! — от удивления Кондр чуть было не вскочил на ноги, но вовремя опомнился.
— Кто-нибудь знал о вашем нахождении там?
— Только хозяин дома со слугами.
— Значит, он мог позвать мага, если сам не является таковым.
— Сомневаюсь.
— В чем именно?
— Он не поверил, когда узнал о ходе.
— Вы ему рассказали?
Кондр пересказал случившееся на конюшне.
— В смелости и дерзости вам не откажешь. Однако, хозяин был в своем праве. Хочешь, прикажу найти девушку?
— Не стоит, ваше величество. Помогший ей о ней и позаботится. Возможно, она уже в Ассасуаре.
Кондр произнес эти слова с печалью в голосе.
— Ты тоже мог бы сейчас быть дома, не соверши дерзостного преступления.
— Знаю, ваше величество, но не сожалею о поступке.
— Завтра ты узнаешь свой приговор.
— Буду ждать вашего решения, ваше величество.
— Ты мог бы стать отличным защитником королевства Ассасуара, — признался король Гарнет.
— Все в вашей власти.
— Нет, Кондр, закон превыше личных симпатий.
— Совсем недавно вы нарушили главный закон обоих королевств, — напомнил Кондр.
— За подобную дерзость я могу приказать высечь плетьми.
— Простите, ваше величество, — Кондр смиренно опустил голову.
— Стражники! — крикнул король Гарнет.
Вошли двое стражников.
— Увести.
Кондр поднялся и вышел первым.
— Вижу, тебя не ломали, — сказал Лайд. Он снова сидел у стены, вытянув ноги.
— Сам король вел допрос, — Кондр сел рядом.
— Тогда понятно. О чем спрашивал?
— Как я с тобой плавал, почему освободил.
— Надеюсь, ты был правдив?
— Конечно, я всегда говорю правду.
Заявление Кондра рассмешило Лайда.
— Что смешного? — обиделся Кондр. — Нам завтра на плаху, а ты смеешься.
— Тебя не казнят, поверь моему слову. Раз уж сам его величество вел допрос.
— Не вижу особой разницы.
— Король Гарнет хотел видеть твое лицо, — объяснил Лайд. — Насколько ты правдив при ответах. Странно, что младший страж закона этого не понял сразу.
— Наверно, ты прав.
— Завтра решатся наши судьбы. Терпеть не могу ожидания наказания. Отец знал об этом и всегда откладывал наказание, порой на несколько дней.
— Зато мы продолжаем жить и думать о наших близких.
— Жить! — внезапно огрызнулся Лайд. — Ты называешь это жизнью! — Лайд вскочил на ноги и побежал к зарешеченному окну, вцепился в прутья. — Я чувствую себя животным, сидящим в клетке, которого кормят на убой. Сегодня еще не убьют!
Лайд повернулся, прислонился к стене.
— Значит, завтра.
Кондр кивнул. Он никогда не видел Лайда в подобном возбуждении, даже когда стукнул Абдо, приняв за другого человека. Человек, конечно, не животное для убоя. Преступник может искупить вину тяжелым трудом. Лишь бы вина его не была слишком большой. Кондр поймал себя на мысли, что не готов умирать, что лучше пойдет на северные рудники, что необходимо выжить и вернуться в Ассасуар.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Утро выдалось солнечным, как будто наперекор судьбе преступников, ожидающих приговора. Солнечные лучи пробивались сквозь решетку камеры, образуя на полу светлые пятна.
Первым проснулся Кондр. Рядом сопел спящий Лайд. Ему было хорошо, находясь в сновидениях. Ирин же перешел в печальную реальность. Еще не открывая глаз, он вспомнил события прошедшего дня, что с детства делал каждое утро. Сейчас он занимался этим скорее по привычке, чем по необходимости. В службе младшего стража закона подобная умственная практика наталкивала на рабочее настроение, что помогало прогнать остатки сна. Теперь же просыпаться не хотелось вовсе. Странное дело, но к преступнику Кондру сны приходили гораздо спокойнее, чем к Кондру — младшему стражу закона. Никаких преступников и их жертв, никаких допросов с пристрастием, которых Ирин старался избегать, довольствуясь полученными сведениями. При этом Кондр старался не думать о перенесенных страданиях. Сейчас Ирину чаще снилось детство, его любящие родители. Порой снились розги отца, но и они не причиняли теперь никакой боли. Родительскую любовь он ощущал и в те неприятные минуты жизни.
Кондр встал и подошел к окну. Зажмурился от яркого солнца. Солнечное тепло всегда приносило Ирину умиротворение. Умирать вообще не хочется, а в такой замечательный день особенно. К великому сожалению, это желание не всегда зависит от нас.
— Уже за нами пришли? — спросил Лайд, открыв глаза.
— Пока нет.
— Зачем тогда встал? Кормить все равно не будут.
— Почему?
— Не зачем кормить приговоренного к смерти в последний раз.
— Так неизвестно, кого казнят.
— Оставшихся в живых и покормят, — рассмеялся Лайд.
— Ну, и шутки у тебя, — Кондр развернулся.
— И не думал шутить, — опять рассмеялся Лайд. — Вместо еды нам предстоит одна неприятная процедура.
— Какая?
— Получение метки смерти.
— Зачем ставить ее всем? — не понял Кондр. — Тем, кому сейчас отрубят голову, она уж точно не нужна. Вряд ли кто-то сбежит по дороге на городскую площадь.
— Тем не менее ее ставят всем без исключения. Разве что пытанного милостиво избавляют от мучений. Подозреваю, метку используют в качестве дополнительного наказания.
— Магическое вмешательство настолько болезненно?
— Да. Советую задержать дыхание, когда боль станет невыносимой. Будет немного легче.
— Запомню.
Через некоторое время стражники увели Лайда.
— Началось, — усмехнулся он.
Кондр остался один.
Иногда Ирину казалось, что за левой от двери стеной слышатся голоса. Потом Кондр явственно услышал крик. Лайда повели всего лишь в соседнюю камеру? И это он сейчас кричит при нанесении метки смерти. В Ассасуаре подобного не существовало.
Примерно через час Кондра отвели в другую камеру. Она действительно оказалась соседней.
В камере находился маг с седой окладистой бородой и короткими волосами. Одежда мага была простой и не выдавала в нем человека, наделенного необычными способностями. Он недобро смотрел на Кондра. Для него Ирин был только преступником. Маг стоял возле высокой скамьи, доходящей ему до пояса.
— Чего встал?! — стражник толкнул Кондра в спину.
— Что делать? Я не знаю, — спокойно ответил Кондр.
— Ах, да, ты же из Ассасуара. Снимай рубашку и ложись на живот. Сейчас будет немного больно, — последние слова были произнесены с усмешкой.
Кондр снял рубашку и бросил на пол.
— Какие отметины! — снова усмехнулся словоохотливый стражник. — Небось, наш Лайд их и оставил. За что такая немилость?
— Была причина.
Спокойствие Кодра только разозлило стражника, и тот снова толкнул его в спину.
— Сейчас будет гораздо хуже.
Пройдя мимо мага, Кондр залез на скамью.
Оба стражника сноровисто связали руки Ирина под скамьей и привязали ноги. Затем покинули камеру.
— Старайся не шевелиться, иначе метка смерти пойдет не туда, мне придется пускать следующую. Ты ведь не хочешь долгого мучения? — голос мага был приятным. Несмотря на строгий взгляд, он говорил мягко.
— Почему магия причиняет боль?
— Любое проникновение в тело болезненно.
— Разве метка смерти является предметом?
— Наполовину. Хватит говорить. Приступаю к мечению.
Кондр напрягся, готовясь к боли.
Через несколько секунд Ирин ощутил под левой лопаткой, напротив сердца, прикосновение чего-то теплого. По ощущению оно напоминало горошину. Горошина полежала на спине и, к ужасу Кондра, начала медленно проникать в тело. При этом горошина начала быстро нагреваться. Вскоре боль оказалась, как от прикосновения к горячему. Кондр стиснул зубы, стараясь не шевелиться. Метка смерти опускалась и еще нагревалась. Ирин вспомнил о задержке дыхания, которое немного уняло боль. Однако, следующий вдох принес ее столько, что Кондр застонал и невольно дернулся, но тотчас замер. Нет, горошина не сдвинулась. Она направлялась к сердцу. Всповнив недавний крик, Кондр подумал, что Лайду пришлось, вероятно, повторно проходить мечение. Это уже второе подобное испытание в его жизни. Метка смерти продолжала в своем движении нести нестерпимую боль. Весь ее путь от лопатки полыхал так, словно в тело всаживали тонкий раскаленный прут. Сколько же времени нужно горошине для прохождения к сердцу? За Кондром пришли в течении часа. Очень долго. Какое страшное наказание придумано магией Шерданшара. Кондр бы предпочел лучше порку плетьми. Наконец, Кондр почувствовал боль в сердце. Через несколько секунд боль начала постепенно стихать. Еще минут через десять о боли осталось лишь воспоминание.
Кондр вздохнул с облегчением, а маг позвал стражников.
Выведенному во двор тюрьмы Кондру связали за спиной руки. Здесь уже находилось еще с десяток заключенных. Среди них стоял и Лайд.
— По времени судя, второй метки смерти ставить не пришлось, — улыбаясь, сказал Лайд. — Выдержал мечение с первого раза. Мне вот пришлось еще раз метку смерти ставить. У меня хоть и опыт был, но не получилось лежать смирно.
— Ничего ужаснее в жизни не испытывал, — признался Кондр. — Шерданшарцы — мастера на пытки.
— В этом ты прав.
— Нас теперь поведут на площадь?
— Кажется, еще кого-то ждем.
— Мага Брога, — ответил высокий худой юноша, которому на вид было лет шестнадцать. — Подвели вы его.
— Ты-то откуда знаешь? — спросил в раз помрачневший Лайд.
— В одной камере сидели.
— М-да, он прав, — сказал Лайд. — Я подвел тебя и его. Мне стоило принять смерть. Я ведь слышал тебя у виселицы и догадывался о твоих намерениях.
— Мы это уже обсуждали не раз, — Кондр обратился к парню. — Ты-то здесь за что?
— Не преклонил колено перед его величеством.
— Да, серьезное преступление, — кивнул Лайд. Вдруг подмигнул. — Знай наших.
— Каких еще наших! — взъелся парень. — Как морской разбойник может равняться господину! — парень сразу выпрямился и гордо поднял голову. — Перед тобой Кагин — сын Жангера Олгола. За твои слова я бы повесил тебя.
— Что же господин Олгол допустил отправку сына в тюрьму? — невозмутимо спросил Лайд. — Не мог сам выпороть? Большего ты не заслужил.
— Отец сказал, что я заслужил тюрьму, — опустил голову Кагин. — Я ведь никогда не подвергался порке.
— Как так?! — не поверил Лайд.
— Меня очень любили. Это очень больно? — внезапно спросил Кагин. Высокомерие снова сменилось простым обращением.
— Легче мечения, — ответил Кондр.
— Мне не ставили метку смерти. Я же не простолюдин.
— Я думал, их всем ставят.
— Нет.
— Ну, будет больно, но ты выдержишь, — Кондру стало жаль парня, не знающего сильной боли.
— Запороть можно и до смерти, — с тревогой напомнил Кагин.
— С тобой так не поступят. Ты же не простолюдин, — напомнил в ответ Кондр.
— Ты уверен?
Кондр кивнул.
Из дверей тюрьмы вывели мага Брога. Он шел еле-еле. Наложение метки смерти отняло у него все силы.
Лайд с болью смотрел на друга.
С трех сторон внушительного размера помоста на площади собрались горожане. Четвертую сторону занимал король Гарнет со знатью. Его величество восседал на кресле, стоящем на устланном ковром деревянном настиле. Над ним был натянут балдахин от жаркого солнца, в то время как свите пришлось расположиться прямо под открытым небом.
Пришедшие заключенные встали на колени недалеко от ступенек помоста.
Еще подходя к месту, Кондр рассматривал предметы на самом помосте. Их было всего три: плаха, столб и скамья. Это означало, что будут применены сразу три вида наказаний. Король Гарнет уже все решил. Палачам осталось привести приговоры в исполнении, а людям в очередной раз порадоваться свершившемуся правосудию.
— Видишь, Кагин, скамью? — начал шепотом рассказывать Лайд. — Ты на нее ляжешь животом, с тебя снимут штаны и начнут стягать вон теми прутьями.
— Лайд, перестань, — вмешался Кондр. — Ему и так плохо.
Кагин стоял с бледным лицом и смотрел на скамью.
— Ничего я не делаю. Он хотел узнать о порке розгами. Так вот, — Лайд снова обратился к Кагину. — Розги оставят болезненные полоски. Могут бить с кровью...
— Я знаю, как оно выглядит, — перебил Кагин. — Я боюсь столба и кнута. Мне кажется, что я не смогу выдержать столько боли.
— Тебя не пошлют к столбу, — сказал Брог. — Ты не совершил ничего против короля. Просто мальчишеская выходка. Успокойся.
Кагин с благодарностью посмотрел на мага.
Между тем король Гарнет поднял вверх руку, призывая к тишине и вниманию.
— Горожане Данеша и гости столицы, сегодня будут наказаны эти преступники. Заверяю вас, что каждый из них виновен в той или иной степени перед королевством и лично мной, — при этих словах его величество выразительно посмотрел на Кагина. Тот выдержал взгляд, но сильно побледнел. — Приказываю начинать.
Король Гарнет снова посмотрел на Кагина.
— Твоя поза тебе очень идет, — с иронией проговорил он.
— Ваше величество, простите мне мою дерзость, — Кагин склонил голову.
— Кагин-Кагин, мне очень жаль, но ты должен ответить за проступок, — тоном воспитателя ответил его величество. — Ведите на помост.
Стражники подняли Кагина.
— Я сам.
Кагин поднялся по ступеням на помост и подошел к скамье. Оглядел людей, которые видели его проезжающим на коне. Горожане уступали дорогу юному господину Олголу, боясь разгневать знатного жителя Данеша. Теперь же они с интересом взирали на то, как Кагина будут сечь розгами.
