Глава 1
О леди Торренс ходило много разнообразных слухов, по большей части беспочвенных и абсурдных. Она была недурна собой и хорошо сложена, за что многие за глаза называли её ведьмой. В деревне поговаривали, что в ночь святого Петра она голая поднималась на одну из трёх башен замка, чтобы встретиться с дьяволом. Якобы она прыгнула с крыши и полетела над многочисленными полями арендаторов, отчего у тех затем случился неурожай. Ещё ходил слух, что она сношалась даже с собственным грумом. Но ни от мужа, ни от других понести не смогла. Возможно, Бог не дал за пять лет брака леди Торренс детей из-за её связи с тьмой. Так считали люди.
Прелюбодейка, ведьма и теперь чудовище. Чудовище — потому что отравила собственного мужа прямо за обедом. Теперь леди Кетлин Торренс, урождённая Милтон, могла плевать на досужие разговоры о себе. Теперь она истинно свободна. И пусть кости её мерзкого и вероломного мужа сгниют в сырой земле замка Бров-Хоурса. Кетлин не собиралась обманывать суд или избегать наказания. Тюрьма казалась ей лучше жизни, которую она проживала день за днём, деля кров, постель и еду с Уолтером. Хоть в пасть к геенне огненной, лишь бы не находиться здесь лишнюю минуту. Едва ли кто-то мог догадаться, о чём думала молодая Кетлин, сидя за столом. Она смотрела на то, как Уолтер изрыгнул пену изо рта, а затем повалился на пол. Мысль о том, что нужно было давно сменить эти тёмные шторы на окнах, через которые едва проникал свет, не покидала её. В комнате явно не хватало света. Перед правосудием нужно будет обязательно их сменить.
Любимая жареная рыба Уолтера, приправленная особыми специями, делала своё дело. Он хрипел: «Кетлин, помоги мне, Кетлин». Он полз, как склизкий червь, к её ногам, хватаясь руками за воздух. Но вместо того чтобы протянуть руку помощи, его жена плюнула прямо в перекошенное страданиями лицо ублюдка, что так долго истязал и мучил её.
— Хоть умри достойно, Уолтер Торренс, — прошипела она, чуть наклонившись. Её затрясло.
Нет, она не любила своего мужа. Он взял её из работного дома, что был на краю деревни. Уолтер говорил: «Я оказываю тебе честь, дитя», или что-то вроде: «Ты теперь принадлежишь мне». Но ему было мало того, чтобы просто пользоваться ею. Он хотел, чтобы бедняжка Кетлин нарожала ему добрый десяток наследников и стала хорошо воспитанной женой. Что, как он сам видит, не случилось. Она стала убийцей. Что ж... Такова судьба. Пока муж корчился на полу, харкаясь кровью и протяжно хрипя, Кетлин медленно поднялась со скрипучего стула и зашагала к двери. Он ещё не умер, когда она открыла дверь и громко крикнула:
— Миссис Дуган, я только что убила собственного мужа. Отправьте кого-нибудь за констеблем.
Женщина, вошедшая и увидевшая предсмертные муки Уолтера, вскрикнула и зажала рот обеими руками. Затем перекрестилась, вознеся молитвы Всевышнему, и кинулась прочь.
Да, Кетлин была готова принять любую участь. Тюрьма — так тюрьма. Смерть — так смерть. В любом случае повешение — это намного легче, чем терпеть годами издевательства этого ублюдка, который уже переставал хрипеть, растянувшись на деревянных досках обеденного зала. Кетлин подошла к столу. Сев за стол, она впервые за несколько недель ела с аппетитом. Свобода от Уолтера делала пищу вкуснее и насыщенней. Нет, леди Торренс нисколько не получала удовольствия от вида лежащего на полу человека с распахнутыми от ужаса глазами. Более того, в какой-то момент её замутило, но силой воли она заставила себя продолжать смотреть на мужа. Будто тот может встать и отомстить ей за несостоявшееся отравление. Но Уолтер продолжал неподвижно лежать. После того как она поела, то отправилась в свою комнату. Нужно сделать несколько вещей перед отправкой в яму. Ямой называлось место, где держали заключённых, чья судьба была ещё не решена. Кажется, она слышала о ней из случайно подслушанного разговора близ таверны. Она забрала некоторые вещи из комнаты, что принадлежали ей, и надела серенькое платье с мягкой шалью на плечи.
Ночью яма оказалась холодной, сырой и тёмной. Здесь бродили крысы, и приходилось делиться с ними хлебом, чтобы они держались от твоей мягкой плоти подальше. Близился час суда. Упрощало дело то, что Кетлин говорила правду без утайки и хотела просто как можно скорее принять судьбу. С рассветом внутри ямы становилось менее страшно. Свет приходил от восходящего солнца сквозь решётку вверху. Солнечный свет образовал свечение в форме круга внутри ямы, на котором спокойно расположилась, укутавшись в шаль, молодая женщина. Она не любила тьму. Эти утренние лучи давали ей сил и надежду.
Её разбудил лязг цепи с замком на решётке сверху. Не слишком ли рано для суда? Кетлин разлепила глаза и села, прижав колени к подбородку. Может, сюда опустят ещё одного преступника? Решётка откинулась, и вниз опустили лестницу. Но никто не спускался. Послышалась недолгая возня.
— Леди Кетлин Торренс?
— Да?
— Поднимайтесь.
— Но... который сейчас час? Время суда?
— Леди Кетлин Торренс, поднимайтесь. Вас ждёт Его Величество Георг Третий.
***
— Признаться, право, я считал вас немного выше, — первое, что произнёс Георг Третий, сидя за обеденным столом со своей супругой. Он оценивающе посмотрел на стоящую Кетлин. — И несколько округлее.
Подле короля находилась его свита. Его Величество цокнул языком. Всё это время она не смела поднять головы, даже не представляя, что Его Превосходительство могло хотеть от неё. Уж явно не посмотреть на её красоту и рост. Кетлин не знала, как реагировать на такие высказывания. Быстрый и робкий взгляд позволил увидеть прекрасную супругу Его Величества. Она была красивой женщиной. Шёлковистые золотые волосы, уложенные горячими щипцами и собранные наверх, украшали настоящие маленькие розочки. Голубые глаза. Персиковое платье, украшенное золотыми листочками, волнами разлеглось вокруг её тела. Лёгкая улыбка тронула губы королевы.
— Вы и впрямь сделали это, ма шер? Вы убили собственного мужа? — спросил Георг, отложив столовый прибор.
В горле пересохло. Молодая женщина пыталась что-то сказать, но это походило больше на сдавленный хрип. Она откашлялась.
— Да, мой король. Я убила его.
— Браво! — весело хлопнул в ладоши король. Неужели Его Величество радует смерть какого-то там землевладельца? — Если бы это не сделали вы, то вскоре сделали бы мы. Это оказалось очень кстати...
Кетлин боязливо молчала, а король продолжал тем временем.
— Видите ли... Ваш муж оказался на редкость гнилым человеком. Предателем родины. Изменником, если хотите. Он заслуживал смерти похуже, чем отравление бобами клещевины. Но, как женщину, я вас понимаю. Идеальный выбор.
— Мой муж... изменник?
Уолтер был тем ещё негодяем, но предателем родины? Он всегда говорил об Англии с восхищением... Впрочем, Францию он тоже воспевал.
— Да, миледи. Боюсь, что так.
— Вы считаете, что я тоже... — в ужасе тихо предположила Кетлин, едва не попятившись назад.
— О, нет-нет, ма шер. Иначе зачем вам его травить? Я лишь считаю, что такая добропорядочная и достойная англичанка не должна болтаться на виселице. О-о, нет.
Король посмотрел на супругу, и та согласно кивнула.
— Король дарит вам прощение, леди Торренс.
— Спасибо! О, я не могла мечтать о большем, Ваша Светлость, — впервые Кетлин подняла голову и с восхищением взглянула на Георга. Король был крупным, статным мужчиной в летах. Несмотря на то что его лицо покрывали глубокие морщины, он выглядел довольно хорошо и приятно.
— Да, мы с королевой решили, что необходимо...
В этот момент открылась дверь, и вошёл слуга. Он чинно поклонился и произнёс:
— Сэр Рональд Редстоун, Ваше Высочество!
— О, как раз вовремя! — на тонких губах Георга заиграла таинственная улыбка.
В комнату вошёл высокий темноволосый мужчина, немного прихрамывая на правую ногу. Он встал рядом с Кетлин. От стоящего рядом исходил запах моря и рыбы. Он хотел было встать на одно колено, чтобы отдать дань уважения королеве, но та остановила его:
— Не утруждайтесь, сэр Редстоун. Поберегите ногу.
Мужчина кротко кивнул. Наверняка ему сложно было бы это сделать, подумалось Кетлин. Молодая женщина незаметно оглядела сэра Редстоуна. Правда, удалось рассмотреть лишь до подбородка из-за опущенной головы. Несмотря на стойкий запах из порта, одет он был достаточно изысканно и опрятно. По всей видимости, он едва сошёл с корабля и лишь успел переодеться. На левой руке отблескивало медным цветом кольцо. На груди — белый шёлковый галстук. Свой взор поднять выше она не рискнула. Как жаль, что этот командир прервал короля. И именно тогда, когда на горизонте забрезжила свобода.
Ей уготовано прощение. И это главное. О, Боже, храни короля! Ещё час назад, в яме, она думала о том, как взойдёт на эшафот, позволит протянуть свою голову в петлю и...
— Надеюсь, дорога не слишком утомила вас, — произнесла Её Высочество, прерывая поток мыслей.
— Для меня большая честь прибыть сюда и быть представленным вам, — пылко произнёс сухой баритон. Разумеется, из того же уважения. Впрочем, разве мог он сказать иначе?
— Командир третьего полка Рональд Редстоун, человек, без которого мятеж не был бы подавлен. Я выражаю вам искреннюю благодарность... Что ж, не будем ходить вокруг да около. Сэр Редстоун, вам дарованы земли Бров-Хоурса. Вы сослужили добрую службу нашей стране...
— Но, Ваше Величество, — тихо раздался голос молодой женщины, но не был услышан.
— Вместе с тем, стоящая рядом с вами женщина — будущая миссис Редстоун, — Георг явно игнорировал Кетлин, продолжая обращаться к Рональду, — спасибо за проявленную доблесть. Примите это в качестве компенсации за ранение.
— Благодарю вас, Ваше Величество! — отозвался командир. — Но я думал, что вернусь на службу.
— Вы замечательный тактик, Рональд. Но на данный момент вы нужны мне именно здесь, — ответил Георг. На слове «здесь» он сделал акцент. Командир лишь кротко кивнул.
— Ваше Высочество... — повторила Кетлин, а затем добавила громче, — Ваше Превосходительство... Я не могу выйти замуж...
— Это ещё почему?
— Тело моего мужа...
Георг рассмеялся:
— А вы достаточно циничны, ма шер. Для того, кто его убил, вы слишком заботитесь о его памяти.
— Я не могу... — «иметь детей», хотела добавить она, но король остановил её жестом руки.
— Достаточно. Свадьбу сыграете на день святого Павла. Разрешение уже получено.
— Благодарю вас, Ваше Высочество, — командир сделал торопливый поклон. — Это большая честь.
— Не сомневаюсь. Теперь вы оба свободны.
Разговор был окончен. Ни выбора, ни предложений, ни просьб. Разве можно было тут что-либо сказать? Кетлин горько усмехнулась, когда вышла за двери. Над ней смеётся сама судьба. Сначала даёт свободу, затем отбирает. Если бы не мягкая софа, стоящая у окна, она бы рухнула прямо на пол. Только совсем недавно ей удалось избавиться от Уолтера, теперь же она должна стать женой какого-то командира третьего полка. Слёзы густым ручьём полились по щекам. Свобода была так близка... И всё стало потеряно. Ей казалось, что она осталась одна. Одна в огромном мире, пока перед её аккуратным носом не мелькнуло что-то белое. Этим чем-то белым оказался носовой платок, любезно протянутый сэром Редстоуном. Она взяла платок и аккуратно стёрла с щёк слёзы.
— Спасибо... — прошептала она, возвращая платок владельцу.
— Оставьте себе, — спокойно произнёс мужчина. — Вам есть куда идти?
— Куда мне идти... — тихо повторила молодая женщина. Командир откашлялся. Она тяжело вздохнула. Она бы отправилась домой, но теперь это его земли... И она тоже...
— Мне жаль, — проговорил он тогда, будто ему действительно жаль, — Единственное, что могу предложить, — погостить у моей знакомой. Как только я улажу некоторые дела, мы отправимся в Бров-Хоурс.
