– Стоило остаться дома, – соглашается со мной Кирилл, притянув меня ближе к себе за бедра. Он склоняется надо мной и целует в губы, перебирая свободно рукой мои распущенные волосы. – Нет, нельзя. Иначе я прямо сейчас тебя вынесу отсюда на плече, – отрывается от меня парень, поцеловав в висок.
Я ярко представляю себе эту картину, как он прощается и закидывает меня на плечо, уходя восвояси. Занятно!
– Ты так смотришь… – несколько удивленно подмечает Кирилл.
– Как? – интересуюсь я.
– Так, будто этого только и ждешь, – нагло ухмыляется и не сдержавшись, снова целует, жестко сминая мои губы.
Горячо, как и всегда.
Слева раздается громкий хлопок и все в этот момент замолчали.
Я резко оборачиваюсь, увидев Стаса, а на столе праздничную упаковку со скрытым содержимым.
– Стас? Привет, – здороваюсь я… Но почему-то только я.
В какой-то миг веселая атмосфера празднования накалилась и стала напряженной.
Крепкая ладонь Кирилла характерно сдавила мою коленку, видимо, от раздражения.
Ребята всё ещё не ладят, это видно невооруженным взглядом.
– Привет, Принцесса, – отвечает он на моё приветствие, медленно обводя взглядом всю компанию. – Вам тоже привет, друзья, – саркастично добавляет парень.
Эти самые друзья не разделяют его приветствия, кроме Кирилла, который слишком уж бдительно кивнул на его прямой взгляд.
– Присоединяйся к нам, – стараюсь разрядить напряженную атмосферу. В конце концов, сколько можно враждовать и ссориться? Сегодня каждый должен отпраздновать сессию и готовиться к Новому году и двум неделям отдыха. – Это подарок? – любопытно смотрю на праздничную упаковку, ощущая интригу.
Стас подвигает кресло и садится во главе стола.
– Подарок. Он – твой, – внезапно подтверждает Стас, отчего я, сбитая с толку, смотрю на этот подарок.
– Правда? Это очень мило. В честь чего – конца сессии или в канун Нового года? – воодушевилась я, протянув руку к подарку. Вздрагиваю, когда крепкая ладонь хватает меня за запястье. Кирилл не разделяет со мной радости, остановив мой порыв. – Что с тобой?
– Не трогай это, – его тон напомнил холодный приказ, который мгновенно остудил мой пыл.
– Почему? – допытываюсь я, но Кирилл даже не смотрит на меня, он не сводит своего убийственного взгляда со Стаса.
– Зачем ты пришёл? Мы тебя не звали, – говорит парень, а я удивленно смотрю на Кирилла.
Мельком осматриваю его друзей, который умолкли и растерянно переглядываются. Даже Аня притихла, и не отвечает на мой взгляд, уводя глаза в сторону.
А что здесь, собственно, происходит?
– Я пришёл не к тебе, – с тем же холодом отвечает Стас. – Хочу сделать подарок Василисе. С меня причитается, за оправданное доверие на гонках. Никак не мог найти подходящего момента для подарка, – Ковалёв, чувствуя себя предельно свободно, подвигает к себе чистый стакан и наливает в него янтарную жидкость. – Откроешь?
– Ей не нужны твои подарки, – отвечает за меня Кирилл, чем начинает раздражать.
– Почему? Мне интересно, что там… – пожимаю плечами и хватаю подарок.
Кир не успевает меня остановить, но по резкому движению рук стало понятно – что хотел бы.
– Василиса, положи это обратно. Чтобы там ни было, тебе это не нужно, – настаивает Кирилл, а я ощущаю смятение.
Я явно вмешиваюсь в то, что даже не осознаю в полной мере.
– И часто ты ей приказываешь, что делать? – Стас делает замечание, а я, держа в руках подарок, буквально кожей ощущаю ментальную борьбу между двумя парнями.
– Что там? – смотрю на Стаса, сжимая в руках подарок, который моментально довёл Кирилла до бешенства. – Хочешь сделать подлость мне, потому что вы не ладите или это жест перемирия? В любом случае ты меня заинтриговал.
Стас мягко смеется, качая головой. Видимо, только он и я ощущаем спокойствие и хорошее настроение.
– С чего бы мне делать тебе подлости? На это Бессонов способен больше, чем я, – он переводит взгляд на Кира, и, несомненно, у них происходит какой-то визуальный диалог. – Открой, Василиса. Там нет ничего, кроме правды.
– Правды? – я заворожено цепляюсь пальчиками за бант из ленты.
– Василиса, не стоит, – Кирилл меня останавливает, накрыв мою руку своей ладонью. Что же там такое? – Чего ты добиваешься, Стас? Мы уже всё решили между собой.
– Я так не думаю, – резко отвечает Ковалёв, залпом опустошив стакан с алкоголем. – Если бы мы всё решили, Василиса держалась бы от тебя как можно дальше. А так…
– Ты ведешь себя глупо, вплетая её в это дерьмо. Хочешь поговорить и всё выяснить? Пошли, выйдем и поговорим, – настаивает Кирилл, но Стас остаётся на месте. Более того, он снова обновляет свой стакан алкоголем.
Ковалёв определенно ощущает себя в нужном месте и в нужный час. Его не смущает, что Кирилл готов в любой момент сорваться, а бывшие друзья не хотят с ним иметь даже общий разговор. Но нервное состояние Бессонова меня волнует. Почему он так встревожен и зачем так гневаться из-за обычного подарка?
– Принцесса, тебе совсем не интересно, что я тебе принёс? – Стас предпочитает говорить только со мной.
Я очередной раз смотрю на Кирилла, который от ярости сжимает кулаки и не сводит взгляд с Ковалёва. Смотрю на Артёма, который понуро опустил голову и смотрит в свой стакан. Обращаю внимание на Аню, которая завороженно смотрит на подарок в моих руках. Артур и Сергей переглядываются, но также предпочитают не смотреть мне в глаза.
Что же это за подарок такой таинственный?
Касаюсь банта и тяну за ленту.
– Лиса, – обращается ко мне Кирилл. – Чтобы там ни было, мы должны будем поговорить лично.
– А что там может быть? – я даю ему возможность рассказать мне его предположения и не ставить меня в неловкую ситуацию.
– Мы поговорим позже. Наедине, – настаивает Бессонов, придерживаясь какой-то тайны, покрытой мраком.
Я пожимаю плечами и снимаю упаковку. В одной руке оказывается прозрачный пакет с какой-то кровавой таканью, а в другой – лист с текстом и мокрой печатью. Недоуменно смотрю на Стаса, ясно давая понять, что его подарок слишком странный. Он же в ответ таранит меня взглядом, наблюдая за моей реакцией.
Немного пододвинувшись к свету, я всматриваюсь в текст на листе…
Краска с моего лица сходит, когда я вчитываюсь и понимаю, что это не просто текст, а настоящая медицинская экспертиза. Когда смотрю на пакет с тканью, я уже понимаю, что это полотенце из квартиры Бессонова, а красное пятно – моя собственная девственная кровь.
Сначала не верю. Затем не понимаю, как это случилось. А ещё через мгновение все пазлы в моей голове соединяются в одну очень жестокую и безжалостную картину. От осознания произошедшего, сердце сжимается до боли, а желудок затянуло от необъяснимого страха.
Резко оборачиваюсь к Кириллу, который предпочел не встречаться со мной взглядом. Оборачиваюсь и смотрю на его молчаливых друзей… Мой взгляд останавливается на Ане, которая волнительно мнет пальцы.
Она всё знала.
Они все всё знали.
Тимофей всё знал и пытался меня предостеречь, но я, как последняя влюбленная дура доверилась Кириллу Бессонову. И вот теперь в руках я держу ответ, ради чего именно я доверилась – спор для развлечения и потехи Бессоновского эго.
– И что же ты выиграл? – задаю я вопрос на удивление спокойно и даже холодно.
Кирилл продолжает молчать, заставив меня перевести взгляд на Стаса. Этот парень развлекается, рассматривая мою реакцию и всех собравшихся ребят за столом.
– Тачка, – просто выпаливает Ковалёв.
– Металлический хлам, – неверующее хмыкаю я про себя. – Ты просто хотел тачку? – снова смотрю на парня, ради которого готова была пойти на всё всего пару минут назад. – Бессонов, тебе действительно мало тачек на СТО?
– Дело не в этом, – слабо поддаёт голос парень. – Я тебе всё объясню.
– Ты? – вспыхиваю я, прошипев. – Зачем мне объяснять то, что вполне доступно объяснил Стас? У тебя была возможность со мной поговорить, но ты даже не попытался. Вместо этого ты старательно держал меня на расстоянии от Стаса и Тима. О-о-о… – с каждым словом я понимаю его мотивы всё отчетливее. – И какая же тачка стоила моего доверия?
– Ты ничего не понимаешь. Мы должны поговорить…
– Он ещё не выиграл, – внезапно вмешивается Стас, заставив меня и Кирилла сосредоточить на нём взгляд.
– О чём это ты? – недоверчиво спрашивает Бессонов, встрепенувшись.
Я пораженно смотрю на парня, который готов за этот выигрыш перегрызть глотку бывшему другу. В моём сердце теперь разжигается яростное пламя презрения и ненависти. Ему сейчас важна не я, а этот чертов выигрыш.
– Мы спорили не только на Василису. Ты должен был расстаться с ней после совместной ночи. Ты этого не сделал, а значит проиграл.
– Что за хрень ты несёшь? – раздражается Кирилл, а я с мазохистским интересом наблюдаю, как его эго задел проигрыш и буквально сотрясает от гнева.
Его ни капли не задевает моё унижение, но не решенный вопрос о выигрыше доводит его до бешенства.
Как занятно!
– Он хочет, чтобы мы расстались, – вношу я ясность, до которой не додумался Кирилл. – Давай. Закончи то, что начал. Прямо сейчас, Бессонов. Ты же хочешь выиграть?
– Я не собираюсь с тобой расставаться! – рявкает он, посмотрев на меня с обжигающим раздражением.
– То есть ты думаешь, что мы будем вместе? – стараюсь не закатить глаза, когда проявляется его мерзкая сущность.
Надо же... Я совсем не разбираюсь в людях. Видимо, мои глаза открываются только после того, как моё лицо окунают в вонючее дерьмо.
– Будем.
– Ты как был заносчивым ублюдком, так им и остался, – поднимаюсь со своего места, но Кирилл хватает меня за руку. – Не прикасайся ко мне.
– Сядь и успокойся. Мы сейчас всё обговорим и выясним. Это же очевидно – он нас провоцирует, а ты ему подаешься.
– Не прикасайся ко мне, – повторяю я, ощущая, как тело начинает сотрясать от удушающего гнева.
– Нет. Я тебе говорил, что не отпущу…
Пощёчина выходит хлесткая. Она обескураживает Бессонова, а я, ощутив свободу, обхожу стол. В моих руках всё ещё находится доказательство моей потерянной девственности, которое я обворачиваю в подарочную упаковку.
– Попробуешь ко мне приблизиться, и ты об этом очень пожалеешь, Бессонов, – угроза, казалось, прошла мимо него. Он остался сидеть на месте, молча, не встречаясь со мной взглядом. Только его пальцы крепко сложились в побелевшие кулаки.
– Василиса, – поднимается Аня, пытаясь ко мне подойти.
– Это тебя тоже касается. Всех вас, – мои слова останавливают предательницу, которую я считала подругой долгие годы. – Я, надеюсь, ты достаточно получила удовольствия, подталкивая меня к нему в постель. Отличная стратегия, Бессонов. Ты даже не побрезговал использовать мою подругу.
– Василиса, но это не так…
– Правда? – скептически смотрю на бывшую подругу, у которой не хватает сейчас аргументов оправдаться. Я слышу только жалостливый скулёж, который меня совсем не трогает. – Я не хочу больше видеть ни одного из вас. И уверяю, у меня был хороший учитель, чтобы я без зазрения совести испортила вам жизнь.
Хватаю свою сумку и готова была уже уйти, но Кирилл решил вновь преградить мне путь.
– Я позволю тебе уйти только потому, что ты должна остыть. Мы поговорим завтра и ты меня внимательно выслушаешь, – с особой требовательностью отдаёт мне приказ Бессонов.
– Предупреждаю тебя один и единственный раз. Попробуешь ко мне приблизиться, и ты потеряешь все, что тебе ценно. Я ненавижу тебя, Бессонов.
– Ненавидишь, но при этом ещё пару часов назад обожала и хотела прыгнуть на мой член. Давай обойдемся без шоу и ненужных сцен. Ты уже не маленькая девочка, чтобы я бегал за тобой. Отправляйся в нашу квартиру, я переночую на СТО. Утром поговорим.
– Ублюдок, – слово, в которое я вкладываю всю свою ярость и позицию.
Больше меня никто не задерживает, и я без лишних препятствий добираюсь до гардероба, а затем ловлю такси.
– Куда? – спрашивает водитель.
На размышление у меня уходит не больше секунды, и я, подгоняемая жаждой яростного отмщения, говорю адрес квартиры этого беспринципного ублюдка.
Уверяю тебя, Кирилл Бессонов, ты пожалеешь о том, что растоптал и унизил меня. Ты пожалеешь и возненавидишь тот день, когда вошел в дверь моего дома. Ты будешь жалеть, что посмел меня касаться и завладеть моей наивной любовью.
А с тобой будут страдать и те, кто посмел тебя поддержать в моём никчёмном унижении.
Меня подкашивает, когда ярость и гнев стихает.
Вместо них в груди пронизывает боль и обжигающая обида. Тогда я обессиленно приваливаюсь к стене, тяжело дыша. Глаза застелили слезы, а горло сдавило в болезненных тисках от сдерживаемых всхлипов.
Нет…
Нет, нельзя поддаваться панике и истерике. Я должна достойно принять очевидное и взять себя в руки… Но никакие убеждение в голове и тихий собственный шепот меня нисколько не успокаивают.
Только сейчас приходит осознание, в каком я оказалась унизительном положении. Только сейчас понимаю, как предательство пошатнуло мою уверенности и в один миг уничтожило счастье, сожгло до тлена мои смелые мечты.
Я оказалась одна.
Отдышавшись и прогнав слезы собственной слабости, я осматриваюсь. От красивой и привлекательной квартиры Кирилла Бессонова остались только осколки, щепки и разруха. Я уничтожила эту квартиру так, как уничтожили моё доверие и любовь её хозяин.
Заострив внимание на стене, на которой размашисто моей красной помадой начерчено «Ублюдок», я ощущаю, как меня штормит. Я не вынесу больше ни минуты в этой квартире, в которой последние недели была чаще, чем дома. В квартире, которая уже пропиталась нами и была исследована вдоль и поперек в порыве страстного безумия. В квартире, где этот ублюдок посмел меня развращать, без чувства принципа и достоинства.
Ненавижу…
Ненавижу до удушающей ярости и горьких слёз. Мама была права: любовь приносит в жизнь только разочарование и боль.
Хватаюсь за ручки своих двух чемоданов и иду к двери. Ключи от квартиры скидываю на пороге и выхожу со своими вещами, захлопнув дверь.
Чувства смешаны. Мне тоскливо покидать это места, но в тоже время я не могу больше здесь находится. Я здесь задыхаюсь.
Если этот самоуверенный ублюдок считает, что я буду сидеть и ждать его объяснений, значит он – тупица.
Домой возвращаюсь под ранее утро, стараясь быть тихой и двигаться бесшумно. Мои чемоданы тяжелые, а тело слабое. Не рассчитав силы, выпускаю тяжесть из дрожащих рук, и один чемодан с грохотом падает по ступенькам. Я смотрю на него и кажется, что это была последняя капля, которая выпотрошила меня изнутри.
Сажусь на ступеньки и прикрываю глаза, облокотившись головой на перила.
Такое чувства, будто я перестала существовать…
– Василиса? – слышу голос папы, но не решаюсь обернуться.
Всё моё лицо залито слезами и щиплет глаза.
– Прости, пап… Не хотела тебя разбудить, – хрипло говорю я, стараясь преодолеть ком в горле.
– Почему ты вернулась? – я слышу его тихие шаги, а затем по шороху понимаю, что он садится рядом со мной. – Что произошло?
Открыв глаза, поворачиваюсь лицом к папе, который смотрит на меня с угнетающей меня жалостью.
– Боже мой, малышка, – папа притягивает меня к своей груди, целуя в макушку. – Кирилл тебя обидел?
Я молчаливо жмусь к единственному родному человеку, в котором я уверена и ощущаю защиту. Папа всегда относился ко мне с нежностью, понимаем и никогда в жизни не предавал. Поэтому решаю заговорить, чтобы мои мысли не свели меня с ума.
Я ярко представляю себе эту картину, как он прощается и закидывает меня на плечо, уходя восвояси. Занятно!
– Ты так смотришь… – несколько удивленно подмечает Кирилл.
– Как? – интересуюсь я.
– Так, будто этого только и ждешь, – нагло ухмыляется и не сдержавшись, снова целует, жестко сминая мои губы.
Горячо, как и всегда.
Слева раздается громкий хлопок и все в этот момент замолчали.
Я резко оборачиваюсь, увидев Стаса, а на столе праздничную упаковку со скрытым содержимым.
– Стас? Привет, – здороваюсь я… Но почему-то только я.
В какой-то миг веселая атмосфера празднования накалилась и стала напряженной.
Крепкая ладонь Кирилла характерно сдавила мою коленку, видимо, от раздражения.
Ребята всё ещё не ладят, это видно невооруженным взглядом.
– Привет, Принцесса, – отвечает он на моё приветствие, медленно обводя взглядом всю компанию. – Вам тоже привет, друзья, – саркастично добавляет парень.
Эти самые друзья не разделяют его приветствия, кроме Кирилла, который слишком уж бдительно кивнул на его прямой взгляд.
– Присоединяйся к нам, – стараюсь разрядить напряженную атмосферу. В конце концов, сколько можно враждовать и ссориться? Сегодня каждый должен отпраздновать сессию и готовиться к Новому году и двум неделям отдыха. – Это подарок? – любопытно смотрю на праздничную упаковку, ощущая интригу.
Стас подвигает кресло и садится во главе стола.
– Подарок. Он – твой, – внезапно подтверждает Стас, отчего я, сбитая с толку, смотрю на этот подарок.
– Правда? Это очень мило. В честь чего – конца сессии или в канун Нового года? – воодушевилась я, протянув руку к подарку. Вздрагиваю, когда крепкая ладонь хватает меня за запястье. Кирилл не разделяет со мной радости, остановив мой порыв. – Что с тобой?
– Не трогай это, – его тон напомнил холодный приказ, который мгновенно остудил мой пыл.
– Почему? – допытываюсь я, но Кирилл даже не смотрит на меня, он не сводит своего убийственного взгляда со Стаса.
– Зачем ты пришёл? Мы тебя не звали, – говорит парень, а я удивленно смотрю на Кирилла.
Мельком осматриваю его друзей, который умолкли и растерянно переглядываются. Даже Аня притихла, и не отвечает на мой взгляд, уводя глаза в сторону.
А что здесь, собственно, происходит?
– Я пришёл не к тебе, – с тем же холодом отвечает Стас. – Хочу сделать подарок Василисе. С меня причитается, за оправданное доверие на гонках. Никак не мог найти подходящего момента для подарка, – Ковалёв, чувствуя себя предельно свободно, подвигает к себе чистый стакан и наливает в него янтарную жидкость. – Откроешь?
– Ей не нужны твои подарки, – отвечает за меня Кирилл, чем начинает раздражать.
– Почему? Мне интересно, что там… – пожимаю плечами и хватаю подарок.
Кир не успевает меня остановить, но по резкому движению рук стало понятно – что хотел бы.
– Василиса, положи это обратно. Чтобы там ни было, тебе это не нужно, – настаивает Кирилл, а я ощущаю смятение.
Я явно вмешиваюсь в то, что даже не осознаю в полной мере.
– И часто ты ей приказываешь, что делать? – Стас делает замечание, а я, держа в руках подарок, буквально кожей ощущаю ментальную борьбу между двумя парнями.
– Что там? – смотрю на Стаса, сжимая в руках подарок, который моментально довёл Кирилла до бешенства. – Хочешь сделать подлость мне, потому что вы не ладите или это жест перемирия? В любом случае ты меня заинтриговал.
Стас мягко смеется, качая головой. Видимо, только он и я ощущаем спокойствие и хорошее настроение.
– С чего бы мне делать тебе подлости? На это Бессонов способен больше, чем я, – он переводит взгляд на Кира, и, несомненно, у них происходит какой-то визуальный диалог. – Открой, Василиса. Там нет ничего, кроме правды.
– Правды? – я заворожено цепляюсь пальчиками за бант из ленты.
– Василиса, не стоит, – Кирилл меня останавливает, накрыв мою руку своей ладонью. Что же там такое? – Чего ты добиваешься, Стас? Мы уже всё решили между собой.
– Я так не думаю, – резко отвечает Ковалёв, залпом опустошив стакан с алкоголем. – Если бы мы всё решили, Василиса держалась бы от тебя как можно дальше. А так…
– Ты ведешь себя глупо, вплетая её в это дерьмо. Хочешь поговорить и всё выяснить? Пошли, выйдем и поговорим, – настаивает Кирилл, но Стас остаётся на месте. Более того, он снова обновляет свой стакан алкоголем.
Ковалёв определенно ощущает себя в нужном месте и в нужный час. Его не смущает, что Кирилл готов в любой момент сорваться, а бывшие друзья не хотят с ним иметь даже общий разговор. Но нервное состояние Бессонова меня волнует. Почему он так встревожен и зачем так гневаться из-за обычного подарка?
– Принцесса, тебе совсем не интересно, что я тебе принёс? – Стас предпочитает говорить только со мной.
Я очередной раз смотрю на Кирилла, который от ярости сжимает кулаки и не сводит взгляд с Ковалёва. Смотрю на Артёма, который понуро опустил голову и смотрит в свой стакан. Обращаю внимание на Аню, которая завороженно смотрит на подарок в моих руках. Артур и Сергей переглядываются, но также предпочитают не смотреть мне в глаза.
Что же это за подарок такой таинственный?
Касаюсь банта и тяну за ленту.
– Лиса, – обращается ко мне Кирилл. – Чтобы там ни было, мы должны будем поговорить лично.
– А что там может быть? – я даю ему возможность рассказать мне его предположения и не ставить меня в неловкую ситуацию.
– Мы поговорим позже. Наедине, – настаивает Бессонов, придерживаясь какой-то тайны, покрытой мраком.
Я пожимаю плечами и снимаю упаковку. В одной руке оказывается прозрачный пакет с какой-то кровавой таканью, а в другой – лист с текстом и мокрой печатью. Недоуменно смотрю на Стаса, ясно давая понять, что его подарок слишком странный. Он же в ответ таранит меня взглядом, наблюдая за моей реакцией.
Немного пододвинувшись к свету, я всматриваюсь в текст на листе…
Краска с моего лица сходит, когда я вчитываюсь и понимаю, что это не просто текст, а настоящая медицинская экспертиза. Когда смотрю на пакет с тканью, я уже понимаю, что это полотенце из квартиры Бессонова, а красное пятно – моя собственная девственная кровь.
Сначала не верю. Затем не понимаю, как это случилось. А ещё через мгновение все пазлы в моей голове соединяются в одну очень жестокую и безжалостную картину. От осознания произошедшего, сердце сжимается до боли, а желудок затянуло от необъяснимого страха.
Резко оборачиваюсь к Кириллу, который предпочел не встречаться со мной взглядом. Оборачиваюсь и смотрю на его молчаливых друзей… Мой взгляд останавливается на Ане, которая волнительно мнет пальцы.
Она всё знала.
Они все всё знали.
Тимофей всё знал и пытался меня предостеречь, но я, как последняя влюбленная дура доверилась Кириллу Бессонову. И вот теперь в руках я держу ответ, ради чего именно я доверилась – спор для развлечения и потехи Бессоновского эго.
– И что же ты выиграл? – задаю я вопрос на удивление спокойно и даже холодно.
Кирилл продолжает молчать, заставив меня перевести взгляд на Стаса. Этот парень развлекается, рассматривая мою реакцию и всех собравшихся ребят за столом.
– Тачка, – просто выпаливает Ковалёв.
– Металлический хлам, – неверующее хмыкаю я про себя. – Ты просто хотел тачку? – снова смотрю на парня, ради которого готова была пойти на всё всего пару минут назад. – Бессонов, тебе действительно мало тачек на СТО?
– Дело не в этом, – слабо поддаёт голос парень. – Я тебе всё объясню.
– Ты? – вспыхиваю я, прошипев. – Зачем мне объяснять то, что вполне доступно объяснил Стас? У тебя была возможность со мной поговорить, но ты даже не попытался. Вместо этого ты старательно держал меня на расстоянии от Стаса и Тима. О-о-о… – с каждым словом я понимаю его мотивы всё отчетливее. – И какая же тачка стоила моего доверия?
– Ты ничего не понимаешь. Мы должны поговорить…
– Он ещё не выиграл, – внезапно вмешивается Стас, заставив меня и Кирилла сосредоточить на нём взгляд.
– О чём это ты? – недоверчиво спрашивает Бессонов, встрепенувшись.
Я пораженно смотрю на парня, который готов за этот выигрыш перегрызть глотку бывшему другу. В моём сердце теперь разжигается яростное пламя презрения и ненависти. Ему сейчас важна не я, а этот чертов выигрыш.
– Мы спорили не только на Василису. Ты должен был расстаться с ней после совместной ночи. Ты этого не сделал, а значит проиграл.
– Что за хрень ты несёшь? – раздражается Кирилл, а я с мазохистским интересом наблюдаю, как его эго задел проигрыш и буквально сотрясает от гнева.
Его ни капли не задевает моё унижение, но не решенный вопрос о выигрыше доводит его до бешенства.
Как занятно!
– Он хочет, чтобы мы расстались, – вношу я ясность, до которой не додумался Кирилл. – Давай. Закончи то, что начал. Прямо сейчас, Бессонов. Ты же хочешь выиграть?
– Я не собираюсь с тобой расставаться! – рявкает он, посмотрев на меня с обжигающим раздражением.
– То есть ты думаешь, что мы будем вместе? – стараюсь не закатить глаза, когда проявляется его мерзкая сущность.
Надо же... Я совсем не разбираюсь в людях. Видимо, мои глаза открываются только после того, как моё лицо окунают в вонючее дерьмо.
– Будем.
– Ты как был заносчивым ублюдком, так им и остался, – поднимаюсь со своего места, но Кирилл хватает меня за руку. – Не прикасайся ко мне.
– Сядь и успокойся. Мы сейчас всё обговорим и выясним. Это же очевидно – он нас провоцирует, а ты ему подаешься.
– Не прикасайся ко мне, – повторяю я, ощущая, как тело начинает сотрясать от удушающего гнева.
– Нет. Я тебе говорил, что не отпущу…
Пощёчина выходит хлесткая. Она обескураживает Бессонова, а я, ощутив свободу, обхожу стол. В моих руках всё ещё находится доказательство моей потерянной девственности, которое я обворачиваю в подарочную упаковку.
– Попробуешь ко мне приблизиться, и ты об этом очень пожалеешь, Бессонов, – угроза, казалось, прошла мимо него. Он остался сидеть на месте, молча, не встречаясь со мной взглядом. Только его пальцы крепко сложились в побелевшие кулаки.
– Василиса, – поднимается Аня, пытаясь ко мне подойти.
– Это тебя тоже касается. Всех вас, – мои слова останавливают предательницу, которую я считала подругой долгие годы. – Я, надеюсь, ты достаточно получила удовольствия, подталкивая меня к нему в постель. Отличная стратегия, Бессонов. Ты даже не побрезговал использовать мою подругу.
– Василиса, но это не так…
– Правда? – скептически смотрю на бывшую подругу, у которой не хватает сейчас аргументов оправдаться. Я слышу только жалостливый скулёж, который меня совсем не трогает. – Я не хочу больше видеть ни одного из вас. И уверяю, у меня был хороший учитель, чтобы я без зазрения совести испортила вам жизнь.
Хватаю свою сумку и готова была уже уйти, но Кирилл решил вновь преградить мне путь.
– Я позволю тебе уйти только потому, что ты должна остыть. Мы поговорим завтра и ты меня внимательно выслушаешь, – с особой требовательностью отдаёт мне приказ Бессонов.
– Предупреждаю тебя один и единственный раз. Попробуешь ко мне приблизиться, и ты потеряешь все, что тебе ценно. Я ненавижу тебя, Бессонов.
– Ненавидишь, но при этом ещё пару часов назад обожала и хотела прыгнуть на мой член. Давай обойдемся без шоу и ненужных сцен. Ты уже не маленькая девочка, чтобы я бегал за тобой. Отправляйся в нашу квартиру, я переночую на СТО. Утром поговорим.
– Ублюдок, – слово, в которое я вкладываю всю свою ярость и позицию.
Больше меня никто не задерживает, и я без лишних препятствий добираюсь до гардероба, а затем ловлю такси.
– Куда? – спрашивает водитель.
На размышление у меня уходит не больше секунды, и я, подгоняемая жаждой яростного отмщения, говорю адрес квартиры этого беспринципного ублюдка.
Уверяю тебя, Кирилл Бессонов, ты пожалеешь о том, что растоптал и унизил меня. Ты пожалеешь и возненавидишь тот день, когда вошел в дверь моего дома. Ты будешь жалеть, что посмел меня касаться и завладеть моей наивной любовью.
А с тобой будут страдать и те, кто посмел тебя поддержать в моём никчёмном унижении.
Глава 18. Месть
Меня подкашивает, когда ярость и гнев стихает.
Вместо них в груди пронизывает боль и обжигающая обида. Тогда я обессиленно приваливаюсь к стене, тяжело дыша. Глаза застелили слезы, а горло сдавило в болезненных тисках от сдерживаемых всхлипов.
Нет…
Нет, нельзя поддаваться панике и истерике. Я должна достойно принять очевидное и взять себя в руки… Но никакие убеждение в голове и тихий собственный шепот меня нисколько не успокаивают.
Только сейчас приходит осознание, в каком я оказалась унизительном положении. Только сейчас понимаю, как предательство пошатнуло мою уверенности и в один миг уничтожило счастье, сожгло до тлена мои смелые мечты.
Я оказалась одна.
Отдышавшись и прогнав слезы собственной слабости, я осматриваюсь. От красивой и привлекательной квартиры Кирилла Бессонова остались только осколки, щепки и разруха. Я уничтожила эту квартиру так, как уничтожили моё доверие и любовь её хозяин.
Заострив внимание на стене, на которой размашисто моей красной помадой начерчено «Ублюдок», я ощущаю, как меня штормит. Я не вынесу больше ни минуты в этой квартире, в которой последние недели была чаще, чем дома. В квартире, которая уже пропиталась нами и была исследована вдоль и поперек в порыве страстного безумия. В квартире, где этот ублюдок посмел меня развращать, без чувства принципа и достоинства.
Ненавижу…
Ненавижу до удушающей ярости и горьких слёз. Мама была права: любовь приносит в жизнь только разочарование и боль.
Хватаюсь за ручки своих двух чемоданов и иду к двери. Ключи от квартиры скидываю на пороге и выхожу со своими вещами, захлопнув дверь.
Чувства смешаны. Мне тоскливо покидать это места, но в тоже время я не могу больше здесь находится. Я здесь задыхаюсь.
Если этот самоуверенный ублюдок считает, что я буду сидеть и ждать его объяснений, значит он – тупица.
Домой возвращаюсь под ранее утро, стараясь быть тихой и двигаться бесшумно. Мои чемоданы тяжелые, а тело слабое. Не рассчитав силы, выпускаю тяжесть из дрожащих рук, и один чемодан с грохотом падает по ступенькам. Я смотрю на него и кажется, что это была последняя капля, которая выпотрошила меня изнутри.
Сажусь на ступеньки и прикрываю глаза, облокотившись головой на перила.
Такое чувства, будто я перестала существовать…
– Василиса? – слышу голос папы, но не решаюсь обернуться.
Всё моё лицо залито слезами и щиплет глаза.
– Прости, пап… Не хотела тебя разбудить, – хрипло говорю я, стараясь преодолеть ком в горле.
– Почему ты вернулась? – я слышу его тихие шаги, а затем по шороху понимаю, что он садится рядом со мной. – Что произошло?
Открыв глаза, поворачиваюсь лицом к папе, который смотрит на меня с угнетающей меня жалостью.
– Боже мой, малышка, – папа притягивает меня к своей груди, целуя в макушку. – Кирилл тебя обидел?
Я молчаливо жмусь к единственному родному человеку, в котором я уверена и ощущаю защиту. Папа всегда относился ко мне с нежностью, понимаем и никогда в жизни не предавал. Поэтому решаю заговорить, чтобы мои мысли не свели меня с ума.
