– Я ошиблась, пап… – шепчу я, тяжело сглатывая.
– Что он сделал? – голос отца леденеет, а объятия стают крепче.
– Не он… Я, – качнув головой, признаюсь. – Доверилась не тем людям. Была слепая и влюблена. И не поверила тем, кто предупреждал.
– Василиса, говори прямо. Что произошло? – мягко, но довольно требовательно просит отец, призывая меня к ответу.
– Я больше не хочу слышать о нём ни слова, – раздражаюсь я.
– Только тебе решать, что делать. Возможно, тебе стоит пооткровенничать с Аней? – спрашивает папа, а я отшатываюсь назад.
– Об этой суке тоже не хочу ничего слышать! – ярость подпитывает меня силой, и я вскакиваю на ноги.
– Василиса, – пораженно шепчет папа, удивляясь моим словам.
– Прости, пап… Я должна отдохнуть и прийти в себя, – отворачиваюсь, не имея смелости смотреть в глаза отца после едкого словечка.
– Верно, тебе нужно отдохнуть и успокоиться. Я помогу тебе с сумками.
– Я спокойна, папа, – буквально сцеживаю слова, вспоминая, как этот ублюдок приказал мне успокоиться в его квартире.
Отец смотрит на меня с укором, но предпочитает отложить все разговоры и помочь мне с чемоданами. Он целует меня в лоб, заверяя, что всё образуется и оставляет меня одну.
В каком-то тумане умываюсь, срывая с себя одежду и белье, которое было предназначено для сегодняшней ночи… С ним. А едва моя голова касается подушки, обессиленно подгружаюсь в сон.
Новый год и рождество проходит мимо моей семьи и меня самой. Пока мои чувства и эмоции в полном раздрае, мама днём и ночью проводит на работе, а отец уехал в командировку в канун Нового года.
Прошла невыносимо долгая неделя самобичевания, а меня все еще разрывает на части от воспоминаний рокового вечера, который уложил меня на лопатки. Об этом невозможно не думать и это раздражает до холодной ярости. Именно она поднимает меня из кровати, заставляет принять душ за последние дни и быстро одеться.
По дороге я захожу в кондитерскую, встречаясь с Таисией Львовной – мамой Тимофея. Женщина радушно мне улыбается и схватив меня в крепкие объятия, усаживает за столик.
– Совсем совесть потеряла, моя девочка. Разве можно так на долго пропадать? – она крепко сжимает мои руки в своих. – Из Тимофея ни слова не смогла вытянуть! А я ведь тебе подарочек приготовила… – она отвлекается на официанта. – Ой, Лёшик, принеси нам два капучино и мой новый муссовый тортик с манго, – распоряжается Таисия Львовна.
– У меня тоже для вас есть небольшой подарок, – я достаю из рюкзака подарочный сертификат. – Тим рассказывал, что вы мечтаете написать собственную книгу по кондитерскому искусству. Эта фирма поможет вам на всех этапах создания книги, – отдаю ей подарок, повязанный красной лентой.
Таисия Львовна ошеломленно вздрагивает и смотрит на меня большими глазами, а затем счастливо и громко визжит. Она прикасается к сертификату, но мои пальцы не выпускают его из рук.
Мой взгляд прикипел в ярости к красной ленте.
– Василёчек? – голос женщины выводит меня из ступора и острых воспоминаний.
– Извините, – смущаюсь я, самостоятельно вкладывая сертификат в её руки.
– Ты расскажешь мне, что с тобой происходит? – она с безразличием откладывает мой подарок, сосредоточив всё своё внимание на мне. – Василёчек, ты мне как дочка. Я даже сосчитать не могу, сколько ты времени провела в нашем с Тимом доме. Если ты не хочешь, я не настаиваю, но прошу…
– Я переспала с парнем, который на меня поспорил со своими друзьями, – выпаливаю я, то что держала в себе больше недели. Возле меня не было человека, которому я могла это рассказать. – Тим предупреждал меня об этом, но я не послушала. Аня в этом тоже замешана, как и многие другие. Они все знали, но молчали. Тим единственный человек, который пытался меня предупредить и защитить. Я не прислушалась и жестоко поплатилась за это.
– О, Бо-же… Мой! – Таисия Львовна пораженно выдыхает, во все глаза смотря на меня. – Он тебе угрожал? Шантажировал? Причинил боль?
– Боль? – я слабо ухмыляюсь. – Да. Он разбил мне сердце. Но ничего более.
– Это уже слишком много, Василиса, – женщина накрывает мою руку своей теплой ладонью. – Я бы посоветовала тебе смириться и быть сильнее подобного унижения, но… – она задумывается, отводя взгляд в окно. – Нас, женщин, часто недооценивают. Я была в похожей ситуации. В молодости я посвятила парню три года своей жизни, а он однажды пришёл и заявил о расставании и о всепоглощающей любви к другой девушке. Я тогда впала в депрессию. Прошли месяца, когда я твердо встала на ноги. И знаешь, что я сделала?
– Простили и пошли дальше? – нерешительно спрашиваю я.
– Отомстила и заставила пожалеть. Он приполз ко мне на коленях, умоляя простить. А я закрыла дверь перед его носом и больше не впускала в свою жизнь, – Таисия Львовна тяжело выдохнула. – Тогда я нашла своё умиротворение и спокойствие. Тебе следует хорошо обдумать, как вести себя с этими людьми дальше. Одно я знаю точно – если дашь себя в обиду однажды и будешь слабой, тогда никто и никогда тебя щадить не будет. Даже ты сама.
– Я в ярости, обижена и раздражена, но… Не могу их ненавидеть. Да и не способна я мстить, слишком слаба и не ровня ему, – отвожу глаза на официанта, который расставляет перед нами кофе и торт.
Я вспоминаю слова Бессонова, который утверждал, что к шалостям я не предрасположена.
Внутри меня что-то торкает. А догадывался ли он, когда говорил эти слова, что я могу с легкостью угнать его байк, участвовать в гонках и делать глупости, получая экстаз от жизни? Нет. Эти слова были адресованы не мне, а той нежной девочке, которая была в розовых очках.
– Месть не всегда включает в себя подлости. Достаточно быть сильной и с гордо вздернутым подбородком, чтобы исключить последующие унижения.
Я задумчиво терзаю кусок торта чайной ложкой.
– Вы правы. Я должна принять произошедшее с достоинством…
Мне было с ним хорошо.
Да, я наивно поверила в любовь, но не я оказалась лицемерным ублюдком. Я получала наслаждение от нашей близости, но я не молчала о споре, как последний жалкий трус. Я была Принцессой, пока не пришёл тот, кто решил вытащить из меня внутреннего Дракона.
Я ни в чем неповинна, честна перед собой и другими, откровенна… Я заслуживаю справедливости.
В одном могу его поблагодарить – теперь я не стану пасовать.
– Тимофей ещё не вернулся из горнолыжного курорта? – спрашиваю я с надеждой.
– Ты же знаешь, Василёчек, что этого любителя лыж невозможно вытянуть из сугробов снега до начала нового семестра, – пожимает плечами Таисия Львовна. – Может, мне что-то ему передать? Мы созваниваемся каждый вечер.
– Нет-нет, я сама хочу с ним поговорить, лично. Спасибо вам за разговор, Таисия Львовна. Вы мне дали уверенность в себе и способность двигаться дальше, – я поднимаюсь и хочу достать деньги из кошелька, но увидев взгляд с укором, поджимаю губы.
Женщина тоже встаёт и крепко меня обнимает, подарив поддержку и свою любовь.
– Я всегда тебе рада, Василиса. Ты можешь приходить в любое время. Прошу тебя только об одном – не дай разбить себе сердце.
– Не переживайте, Таисия Львовна. Разбивать уже нечего, – кивнув, я иду на выход, затылком ощущая тяжелый взгляд женщины.
До начала занятий в новом семестре остается четыре дня. Я использовала эти дни и посвятила их себе.
Новый год – новые перемены. Я решила изменить имидж. Кардинально.
В салоне, знакомая женщина, которая занималась моей и маминой стрижкой, шокировано смотрит на меня большими глазами через отражение зеркала. Она попыталась меня отговорить, но увидев мою непреклонность – взялась за дело.
Длинные волосы Принцессы падают на пол большими прядями, на что я смотрю с ухмылкой. Надо же, а ведь действительно легче – когда срезаешь волосы, таящие в себе твои воспоминания. В мою душу, которая находится во мраке, пронзает тоненький и яркий лучик просветления.
Парикмахер стоит с поджатыми губами, но удовлетворенно укладывает мне волосы, которые теперь щекочут мне плечи.
– Мы не закончили, – скептически осмотрев себя, понимаю, что особо ничего не произошло. Я ещё не полностью удовлетворена. – Сделайте мне окрашивание. Хочу… Красные! Или черные! Что мне больше пойдет? Хотя нет, точно не красный. Я не собираюсь выглядеть как… – запинаюсь, вспоминая Аню. – Давайте черный.
– Василиса, – жалобно вздыхает мастер. – А если вам не понравится? Вы не сможете вывести этот цвет не испортив волосы, и отрастать он будет… Не красиво.
– Вы же мастер. Сделайте так, чтобы было красиво, – сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза.
– У меня есть идея. Доверитесь мне?
– Делай, как хочешь. Главное – измени мой цвет, – пожимаю плечами и снова откидываюсь на спинку кресла, когда девушка приступает к покраске.
Прошло более трех нудных, но долгожданных часов.
Когда парикмахер поворачивает меня к зеркалу, я невольно вскидываю брови от замешательства. Мои волосы остались нетронуты сверху, но затылок ярко раскрашен в черно-красный оттенок. Легкие локоны ярко выражают мой новый стиль, который гармонирует с моими натуральными волосами.
– Хм, – выдыхаю я. – Неожиданно.
Встаю и поправляю волосы, рассматривая себя со всех сторон.
– Вам нравится? – с надеждой спрашивает девушка.
– Ещё спрашиваете?! Это именно то, что нужно! Спасибо, – срываюсь с места и достаю из сумки деньги, оставляя приличные чаевые.
Парикмахер смущена, но улыбается мне с благодарностью и профессиональным превосходством.
– Вам стоит изменить макияж под эту новую прическу. У меня как раз должен быть перерыв. Если вы желаете…
– Желаю! – воодушевленно оборачиваюсь на девушку, заставляя себя отвернуться от зеркала с моим непривычным отображением. – Я закажу доставку с едой, пока вы будете делать мне макияж…
Прямо из салона красоты, я держу путь в торговый центр. Деньги, которые папа вернул мне перед своей командировкой, оказались как никогда кстати. Мне срочно нужно обновить гардероб. Как бы там ни было, шаманить над каждой кофтой, платьем и штанами – у меня нет желания и времени.
Надеваю наушники с будоражащем мою кровь рокерской музыкой. Обычно я ходила по магазинам с мамой, или с Аней, иногда с Тимофеем или его мамой, но сейчас…
Сейчас я делаю музыку громче и захожу в магазины, сгребая всё на своём пути. Каждая вещь стильная и дорогая. А ещё я впервые уделяю внимание цвету, выбирая исключительно черное или красное. Больше никаких платьев для Принцесс.
Кожа. Кружево. Шипы. Ремни. Шнуровка… Это мне определенно нравится!
В одном из бутиков, я немного отдыхаю, пока мне подбирают одежду. Я выпиваю два бокала шампанского. В руках – мой телефон, который я задумчиво кручу из стороны в сторону.
Долго не решаюсь на звонок, но, когда смотрю на себя в зеркало, я понимаю, что бояться должна не я. Теперь я не имею права бояться. Я хочу, чтобы это чувство ощущали мои обидчики.
Он отвечает почти моментально.
– Здравствуй, Стас, – говорю я с холодным равнодушием. – Нам стоит поговорить, – продолжаю твердо, не разрешая себе быть уступчивой и мягкой. – Я буду свободна через час. Встретимся у центрального фонтана.
– Принцесса… А твой звоночек действительно внезапен для меня… Я смогу приехать через несколько часов, – немного подумав, отвечает Ковалёв.
В голосе я слышу усмешку, но не воспринимаю её эмоционально. Он использовал меня, как и этот ублюдок. Теперь моя очередь использовать их.
И кто, как не сам Станислав Ковалёв, манипулятор и провокатор, поможет мне в этом?
– Если хочешь поставить Бессонова на колени и заставить молить о прощении… Тебе будет достаточно одного часа, чтобы собраться, отложить свои дела и забрать меня из торгового центра. Опоздаешь и я найду другого человека, кто мне поможет.
– Я буду вовремя, – запальчиво обещает Ковалёв, и я, добившись своего, отключаюсь от звонка.
Хм. Манипулировать не так уж и сложно, когда знаешь на кого и чем давить. Искусство ли это? Нет. Достаточно просто наличие мозгов.
– Мы всё подготовили. Проходите в примерочную, – девушка привлекает моё внимание лучезарной улыбкой, указывая ладошкой на приоткрытую дверь.
Я настолько увлеклась шопингом, что не заметила, как не смогла взять свои сумки в руки. Их оказалось так много, что невозможно ухватиться за все сразу. А некоторые из них и вовсе оказались неподъемными… Девушки-консультанты помогли мне вынести вещи и погрузить их в машину Ковалёва, который ошалело уставился на меня, забывая даже поздороваться.
Ощущая себя «на коне», когда делаю что хочу и как хочу с приличными деньгами в кармане, мой подбородок гордо вздергивается вверх.
Новая я. Новые перемены. Новое всё.
Я больше никому не позволю вытирать об себя ноги. Не позволю себя касаться тому, кто этого хочет. С этого момента, хочу только я и буду сама касаться того, кого сама захочу, – решаю я для себя,
– Охре-енеть! – выдыхает Стас, когда мы садимся в машину, но он не спешит её заводить. – Ты очень изменилась…
– Думаешь? – вздергиваю бровь, но поздно понимаю, что эта привычка появилась из-за него. – Волосы не меняют человека.
– Я говорю не о волосах… – он внимательно смотрит в мои глаза. – Ты раскрылась. Твой взгляд – прямой. Речь – твердая. Лицо и эмоции – надменные. Я смотрю на тебя и ощущаю твой гнев. Скажи мне, ты намеренна отомстить Бессонову?
– Наказать, – поправляю я, дернув подбородком. – Месть уничтожает всех, в том числе и того, кто мстит. Наказание – несет в себе справедливость. И я хочу справедливо унизить тех, кто унизил меня.
– Верно подмечено, – соглашается Ковалёв, но совсем не догадывается, что он также есть в моём списке обидчиков. – Значит, ты жаждешь наказания... И как ты себе это представляешь? Бес хоть и не святой, но его сложно скомпрометировать, – говорит парень, заводя машину и выезжая на проезжую часть.
Почему он ничего не спрашивает за себя?
Он думает, что я забыла, как он поспорил на меня с Бессоновым? Думает, что я – слепая дура и не понимаю, что гонками хотел спровоцировать нас на ссору? Думает, что, подсунув мне в нужное время траву – я не обращу внимание на его личные мотивы? Или же он думает, что представление, которое он утроил перед Новым годом – это обелит его имя?
Он может думать, что угодно – это выгодно мне.
Останется ли он безнаказан? Определенно – нет.
– Имея мозги – скомпрометировать можно любого человека, вопрос только в чём, – слабо хмыкнула. – Давай выпьем кофе, – обращаюсь я к парню, который кивает. – Я знаю один замечательный кафетерий с автораздачей, но он на окраине города.
Ковалёв кивает и следует по моему адресу, пока я в голове комбинирую для себя кофе со всеми возможными добавками. Что во мне неизменно, так это любовь к кофейным добавкам! Однажды в этот кафетерий привел меня папа и теперь это одно из моих любых заведений.
– И как ты собираешься его наказать? – допытывается Стас.
– Знаешь… А я ведь не могу рассказать свой план тому, кому не доверяю, – я остро смотрю на парня, который хмурится и крепко сжимает руль до побелевших костяшек.
– И что же мне сделать, чтобы ты мне доверяла?
– Бессонов – наша главная цель. Но сперва… Я хочу заставить Аню сожалеть и быть уязвимой, как и Артёма. Они были рядом всё это время и смотрели на это шоу… А также в нём принимали участие.
– Кирилл будет готов к мести, если мы начнем с его друзей, – скептически подметил Стас.
– Что он сделал? – голос отца леденеет, а объятия стают крепче.
– Не он… Я, – качнув головой, признаюсь. – Доверилась не тем людям. Была слепая и влюблена. И не поверила тем, кто предупреждал.
– Василиса, говори прямо. Что произошло? – мягко, но довольно требовательно просит отец, призывая меня к ответу.
– Я больше не хочу слышать о нём ни слова, – раздражаюсь я.
– Только тебе решать, что делать. Возможно, тебе стоит пооткровенничать с Аней? – спрашивает папа, а я отшатываюсь назад.
– Об этой суке тоже не хочу ничего слышать! – ярость подпитывает меня силой, и я вскакиваю на ноги.
– Василиса, – пораженно шепчет папа, удивляясь моим словам.
– Прости, пап… Я должна отдохнуть и прийти в себя, – отворачиваюсь, не имея смелости смотреть в глаза отца после едкого словечка.
– Верно, тебе нужно отдохнуть и успокоиться. Я помогу тебе с сумками.
– Я спокойна, папа, – буквально сцеживаю слова, вспоминая, как этот ублюдок приказал мне успокоиться в его квартире.
Отец смотрит на меня с укором, но предпочитает отложить все разговоры и помочь мне с чемоданами. Он целует меня в лоб, заверяя, что всё образуется и оставляет меня одну.
В каком-то тумане умываюсь, срывая с себя одежду и белье, которое было предназначено для сегодняшней ночи… С ним. А едва моя голова касается подушки, обессиленно подгружаюсь в сон.
***
Новый год и рождество проходит мимо моей семьи и меня самой. Пока мои чувства и эмоции в полном раздрае, мама днём и ночью проводит на работе, а отец уехал в командировку в канун Нового года.
Прошла невыносимо долгая неделя самобичевания, а меня все еще разрывает на части от воспоминаний рокового вечера, который уложил меня на лопатки. Об этом невозможно не думать и это раздражает до холодной ярости. Именно она поднимает меня из кровати, заставляет принять душ за последние дни и быстро одеться.
По дороге я захожу в кондитерскую, встречаясь с Таисией Львовной – мамой Тимофея. Женщина радушно мне улыбается и схватив меня в крепкие объятия, усаживает за столик.
– Совсем совесть потеряла, моя девочка. Разве можно так на долго пропадать? – она крепко сжимает мои руки в своих. – Из Тимофея ни слова не смогла вытянуть! А я ведь тебе подарочек приготовила… – она отвлекается на официанта. – Ой, Лёшик, принеси нам два капучино и мой новый муссовый тортик с манго, – распоряжается Таисия Львовна.
– У меня тоже для вас есть небольшой подарок, – я достаю из рюкзака подарочный сертификат. – Тим рассказывал, что вы мечтаете написать собственную книгу по кондитерскому искусству. Эта фирма поможет вам на всех этапах создания книги, – отдаю ей подарок, повязанный красной лентой.
Таисия Львовна ошеломленно вздрагивает и смотрит на меня большими глазами, а затем счастливо и громко визжит. Она прикасается к сертификату, но мои пальцы не выпускают его из рук.
Мой взгляд прикипел в ярости к красной ленте.
– Василёчек? – голос женщины выводит меня из ступора и острых воспоминаний.
– Извините, – смущаюсь я, самостоятельно вкладывая сертификат в её руки.
– Ты расскажешь мне, что с тобой происходит? – она с безразличием откладывает мой подарок, сосредоточив всё своё внимание на мне. – Василёчек, ты мне как дочка. Я даже сосчитать не могу, сколько ты времени провела в нашем с Тимом доме. Если ты не хочешь, я не настаиваю, но прошу…
– Я переспала с парнем, который на меня поспорил со своими друзьями, – выпаливаю я, то что держала в себе больше недели. Возле меня не было человека, которому я могла это рассказать. – Тим предупреждал меня об этом, но я не послушала. Аня в этом тоже замешана, как и многие другие. Они все знали, но молчали. Тим единственный человек, который пытался меня предупредить и защитить. Я не прислушалась и жестоко поплатилась за это.
– О, Бо-же… Мой! – Таисия Львовна пораженно выдыхает, во все глаза смотря на меня. – Он тебе угрожал? Шантажировал? Причинил боль?
– Боль? – я слабо ухмыляюсь. – Да. Он разбил мне сердце. Но ничего более.
– Это уже слишком много, Василиса, – женщина накрывает мою руку своей теплой ладонью. – Я бы посоветовала тебе смириться и быть сильнее подобного унижения, но… – она задумывается, отводя взгляд в окно. – Нас, женщин, часто недооценивают. Я была в похожей ситуации. В молодости я посвятила парню три года своей жизни, а он однажды пришёл и заявил о расставании и о всепоглощающей любви к другой девушке. Я тогда впала в депрессию. Прошли месяца, когда я твердо встала на ноги. И знаешь, что я сделала?
– Простили и пошли дальше? – нерешительно спрашиваю я.
– Отомстила и заставила пожалеть. Он приполз ко мне на коленях, умоляя простить. А я закрыла дверь перед его носом и больше не впускала в свою жизнь, – Таисия Львовна тяжело выдохнула. – Тогда я нашла своё умиротворение и спокойствие. Тебе следует хорошо обдумать, как вести себя с этими людьми дальше. Одно я знаю точно – если дашь себя в обиду однажды и будешь слабой, тогда никто и никогда тебя щадить не будет. Даже ты сама.
– Я в ярости, обижена и раздражена, но… Не могу их ненавидеть. Да и не способна я мстить, слишком слаба и не ровня ему, – отвожу глаза на официанта, который расставляет перед нами кофе и торт.
Я вспоминаю слова Бессонова, который утверждал, что к шалостям я не предрасположена.
Внутри меня что-то торкает. А догадывался ли он, когда говорил эти слова, что я могу с легкостью угнать его байк, участвовать в гонках и делать глупости, получая экстаз от жизни? Нет. Эти слова были адресованы не мне, а той нежной девочке, которая была в розовых очках.
– Месть не всегда включает в себя подлости. Достаточно быть сильной и с гордо вздернутым подбородком, чтобы исключить последующие унижения.
Я задумчиво терзаю кусок торта чайной ложкой.
– Вы правы. Я должна принять произошедшее с достоинством…
Мне было с ним хорошо.
Да, я наивно поверила в любовь, но не я оказалась лицемерным ублюдком. Я получала наслаждение от нашей близости, но я не молчала о споре, как последний жалкий трус. Я была Принцессой, пока не пришёл тот, кто решил вытащить из меня внутреннего Дракона.
Я ни в чем неповинна, честна перед собой и другими, откровенна… Я заслуживаю справедливости.
В одном могу его поблагодарить – теперь я не стану пасовать.
– Тимофей ещё не вернулся из горнолыжного курорта? – спрашиваю я с надеждой.
– Ты же знаешь, Василёчек, что этого любителя лыж невозможно вытянуть из сугробов снега до начала нового семестра, – пожимает плечами Таисия Львовна. – Может, мне что-то ему передать? Мы созваниваемся каждый вечер.
– Нет-нет, я сама хочу с ним поговорить, лично. Спасибо вам за разговор, Таисия Львовна. Вы мне дали уверенность в себе и способность двигаться дальше, – я поднимаюсь и хочу достать деньги из кошелька, но увидев взгляд с укором, поджимаю губы.
Женщина тоже встаёт и крепко меня обнимает, подарив поддержку и свою любовь.
– Я всегда тебе рада, Василиса. Ты можешь приходить в любое время. Прошу тебя только об одном – не дай разбить себе сердце.
– Не переживайте, Таисия Львовна. Разбивать уже нечего, – кивнув, я иду на выход, затылком ощущая тяжелый взгляд женщины.
***
До начала занятий в новом семестре остается четыре дня. Я использовала эти дни и посвятила их себе.
Новый год – новые перемены. Я решила изменить имидж. Кардинально.
В салоне, знакомая женщина, которая занималась моей и маминой стрижкой, шокировано смотрит на меня большими глазами через отражение зеркала. Она попыталась меня отговорить, но увидев мою непреклонность – взялась за дело.
Длинные волосы Принцессы падают на пол большими прядями, на что я смотрю с ухмылкой. Надо же, а ведь действительно легче – когда срезаешь волосы, таящие в себе твои воспоминания. В мою душу, которая находится во мраке, пронзает тоненький и яркий лучик просветления.
Парикмахер стоит с поджатыми губами, но удовлетворенно укладывает мне волосы, которые теперь щекочут мне плечи.
– Мы не закончили, – скептически осмотрев себя, понимаю, что особо ничего не произошло. Я ещё не полностью удовлетворена. – Сделайте мне окрашивание. Хочу… Красные! Или черные! Что мне больше пойдет? Хотя нет, точно не красный. Я не собираюсь выглядеть как… – запинаюсь, вспоминая Аню. – Давайте черный.
– Василиса, – жалобно вздыхает мастер. – А если вам не понравится? Вы не сможете вывести этот цвет не испортив волосы, и отрастать он будет… Не красиво.
– Вы же мастер. Сделайте так, чтобы было красиво, – сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза.
– У меня есть идея. Доверитесь мне?
– Делай, как хочешь. Главное – измени мой цвет, – пожимаю плечами и снова откидываюсь на спинку кресла, когда девушка приступает к покраске.
Прошло более трех нудных, но долгожданных часов.
Когда парикмахер поворачивает меня к зеркалу, я невольно вскидываю брови от замешательства. Мои волосы остались нетронуты сверху, но затылок ярко раскрашен в черно-красный оттенок. Легкие локоны ярко выражают мой новый стиль, который гармонирует с моими натуральными волосами.
– Хм, – выдыхаю я. – Неожиданно.
Встаю и поправляю волосы, рассматривая себя со всех сторон.
– Вам нравится? – с надеждой спрашивает девушка.
– Ещё спрашиваете?! Это именно то, что нужно! Спасибо, – срываюсь с места и достаю из сумки деньги, оставляя приличные чаевые.
Парикмахер смущена, но улыбается мне с благодарностью и профессиональным превосходством.
– Вам стоит изменить макияж под эту новую прическу. У меня как раз должен быть перерыв. Если вы желаете…
– Желаю! – воодушевленно оборачиваюсь на девушку, заставляя себя отвернуться от зеркала с моим непривычным отображением. – Я закажу доставку с едой, пока вы будете делать мне макияж…
Прямо из салона красоты, я держу путь в торговый центр. Деньги, которые папа вернул мне перед своей командировкой, оказались как никогда кстати. Мне срочно нужно обновить гардероб. Как бы там ни было, шаманить над каждой кофтой, платьем и штанами – у меня нет желания и времени.
Надеваю наушники с будоражащем мою кровь рокерской музыкой. Обычно я ходила по магазинам с мамой, или с Аней, иногда с Тимофеем или его мамой, но сейчас…
Сейчас я делаю музыку громче и захожу в магазины, сгребая всё на своём пути. Каждая вещь стильная и дорогая. А ещё я впервые уделяю внимание цвету, выбирая исключительно черное или красное. Больше никаких платьев для Принцесс.
Кожа. Кружево. Шипы. Ремни. Шнуровка… Это мне определенно нравится!
В одном из бутиков, я немного отдыхаю, пока мне подбирают одежду. Я выпиваю два бокала шампанского. В руках – мой телефон, который я задумчиво кручу из стороны в сторону.
Долго не решаюсь на звонок, но, когда смотрю на себя в зеркало, я понимаю, что бояться должна не я. Теперь я не имею права бояться. Я хочу, чтобы это чувство ощущали мои обидчики.
Он отвечает почти моментально.
– Здравствуй, Стас, – говорю я с холодным равнодушием. – Нам стоит поговорить, – продолжаю твердо, не разрешая себе быть уступчивой и мягкой. – Я буду свободна через час. Встретимся у центрального фонтана.
– Принцесса… А твой звоночек действительно внезапен для меня… Я смогу приехать через несколько часов, – немного подумав, отвечает Ковалёв.
В голосе я слышу усмешку, но не воспринимаю её эмоционально. Он использовал меня, как и этот ублюдок. Теперь моя очередь использовать их.
И кто, как не сам Станислав Ковалёв, манипулятор и провокатор, поможет мне в этом?
– Если хочешь поставить Бессонова на колени и заставить молить о прощении… Тебе будет достаточно одного часа, чтобы собраться, отложить свои дела и забрать меня из торгового центра. Опоздаешь и я найду другого человека, кто мне поможет.
– Я буду вовремя, – запальчиво обещает Ковалёв, и я, добившись своего, отключаюсь от звонка.
Хм. Манипулировать не так уж и сложно, когда знаешь на кого и чем давить. Искусство ли это? Нет. Достаточно просто наличие мозгов.
– Мы всё подготовили. Проходите в примерочную, – девушка привлекает моё внимание лучезарной улыбкой, указывая ладошкой на приоткрытую дверь.
Я настолько увлеклась шопингом, что не заметила, как не смогла взять свои сумки в руки. Их оказалось так много, что невозможно ухватиться за все сразу. А некоторые из них и вовсе оказались неподъемными… Девушки-консультанты помогли мне вынести вещи и погрузить их в машину Ковалёва, который ошалело уставился на меня, забывая даже поздороваться.
Ощущая себя «на коне», когда делаю что хочу и как хочу с приличными деньгами в кармане, мой подбородок гордо вздергивается вверх.
Новая я. Новые перемены. Новое всё.
Я больше никому не позволю вытирать об себя ноги. Не позволю себя касаться тому, кто этого хочет. С этого момента, хочу только я и буду сама касаться того, кого сама захочу, – решаю я для себя,
– Охре-енеть! – выдыхает Стас, когда мы садимся в машину, но он не спешит её заводить. – Ты очень изменилась…
– Думаешь? – вздергиваю бровь, но поздно понимаю, что эта привычка появилась из-за него. – Волосы не меняют человека.
– Я говорю не о волосах… – он внимательно смотрит в мои глаза. – Ты раскрылась. Твой взгляд – прямой. Речь – твердая. Лицо и эмоции – надменные. Я смотрю на тебя и ощущаю твой гнев. Скажи мне, ты намеренна отомстить Бессонову?
– Наказать, – поправляю я, дернув подбородком. – Месть уничтожает всех, в том числе и того, кто мстит. Наказание – несет в себе справедливость. И я хочу справедливо унизить тех, кто унизил меня.
– Верно подмечено, – соглашается Ковалёв, но совсем не догадывается, что он также есть в моём списке обидчиков. – Значит, ты жаждешь наказания... И как ты себе это представляешь? Бес хоть и не святой, но его сложно скомпрометировать, – говорит парень, заводя машину и выезжая на проезжую часть.
Почему он ничего не спрашивает за себя?
Он думает, что я забыла, как он поспорил на меня с Бессоновым? Думает, что я – слепая дура и не понимаю, что гонками хотел спровоцировать нас на ссору? Думает, что, подсунув мне в нужное время траву – я не обращу внимание на его личные мотивы? Или же он думает, что представление, которое он утроил перед Новым годом – это обелит его имя?
Он может думать, что угодно – это выгодно мне.
Останется ли он безнаказан? Определенно – нет.
– Имея мозги – скомпрометировать можно любого человека, вопрос только в чём, – слабо хмыкнула. – Давай выпьем кофе, – обращаюсь я к парню, который кивает. – Я знаю один замечательный кафетерий с автораздачей, но он на окраине города.
Ковалёв кивает и следует по моему адресу, пока я в голове комбинирую для себя кофе со всеми возможными добавками. Что во мне неизменно, так это любовь к кофейным добавкам! Однажды в этот кафетерий привел меня папа и теперь это одно из моих любых заведений.
– И как ты собираешься его наказать? – допытывается Стас.
– Знаешь… А я ведь не могу рассказать свой план тому, кому не доверяю, – я остро смотрю на парня, который хмурится и крепко сжимает руль до побелевших костяшек.
– И что же мне сделать, чтобы ты мне доверяла?
– Бессонов – наша главная цель. Но сперва… Я хочу заставить Аню сожалеть и быть уязвимой, как и Артёма. Они были рядом всё это время и смотрели на это шоу… А также в нём принимали участие.
– Кирилл будет готов к мести, если мы начнем с его друзей, – скептически подметил Стас.
