– Эта задача из нескольких частей. Реши первую и узнай норматив оборотных средств, затем найди коэфициент нарастания затрат для издея А и Б, – говорит Бессонов, и я, оглянувшись на преподавательницу, которая потеряв интерес к развитым мозгам парня, безучастно листает сборник задач. Его предполагаемое решение имело смысл и меня удивило то, что он не решил сам, а дал только объяснение. В таком случае считается, что я сама решила…
Я подхожу к доске, решая пример по принципу Беса, и замечаю, как легко высчитываются неизвестные, а в конце получается ответ и график. Бессонов кивает, когда я отхожу от доски, подтверждая, что я решила верно.
– Это всё, Татьяна Александровна, – привлек её внимание Бес.
Я всё ещё удивленно бегаю глазами по примеру, и не могу понять, почему я самостоятельно не додумалась до такого простого решения?!
– Все правильно, – без какого-либо энтузиазма говорит преподавательница. – Садитесь. Авдеева, в среду контрольная, подготовьтесь, как следует.
Как только я сажусь и перевожу дыхание, ко мне на стол прилетает смятая записка. Не сложно догадаться, от кого именно.
«Сегодня в пять. Я заеду за тобой».
А после экономики он исчезает с ещё несколькими своими друзьями.
Вот же чёрт... Почему так рано?
Моя подлость будет раскрыта намного раньше, чем предполагалось… Надеюсь, он не вернется среди следующей пары с ревом и обвинением немного подпорченного байка. Чёрт, а если не вернется, я же всё равно с ним встречаюсь в пять вечера... Теперь я думаю, что поступила самым глупейшим образом, поступив как обиженный ребенок. Зря я послушала Тимошу. Видимо, у него больше энтузиазма насолить Бессонову, чем у меня.
В момент усердного размышления о Бессонове завибрировал мой телефон на столе от пришедшего сообщения.
«Это очень подло с твоей стороны. Поговорим об этом при встрече. До скорого, Лиса.»
И моё сердце беспокойно ёкнуло.
Я захожу домой после музыкальной школы, чтобы быстро перекусить и переодеться. Уже почти пять вечера.
Разуваясь, и слышу, как чей-то топот мчится мне на встречу. Дернувшись от неожиданности, я притулилась к стене, когда выбежала мама, которая грозно и несколько возмущенно осмотрела меня. В ответ я нервно осмотрела мать, и то, как она вытирает руки об фартук. Честно – я испугалась неожиданному настрою матери. Что на этот раз?
– Василиса… Где ты была? Я тебе столько раз звонила, а ты не брала телефон! – взорвалась от эмоций мама, а я сразу потянулась за телефоном. Как только я попыталась включить, поняла, что он разряжен. Упс-с.
– Я только вернулась из музыкальной школы. Телефон разрядился, – ответила я, понимая, что нельзя провоцировать мать. Она на эмоциях может взбрыкнуть и лишить свободного времени.
– Я уже думала звонить матери Тимофея… – тяжело выдохнула она, взмахнув рукой. Жесть мне показался несколько облегченным.
– Мам, все в порядке. Мне нужно переодеться. Сегодня я и Бессонов занимаемся в библиотеке, помнишь? – осторожно произнесла я, медленно поставив школьную сумку на комод.
– Да что ты такое говоришь?! А не с Тимофеем ты решила погулять, пока я ничего не знаю? На прошлой неделе тебя не остановили занятия в музыкальной школе, ни тем более занятия с Кириллом, – мама возмутилась, а я напряженно выдохнула. Такое чувство, что она ищет повод...
– Инга, прекрати на неё орать! – так же влез отец, выйдя из кухни, и подойдя ко мне, улыбнулся. – Как дела, родная? Хорошо позанималась? – он заботливо поцеловал меня в висок, нежно улыбнувшись.
– Хорошо. Спасибо, пап.
– Антон, ты хоть понимаешь, что твоя дочь с каждым днём растрачивает свой интеллект путаясь с этим бандитом?! – указывая на меня своим пальцем, процедила сквозь зубы мама.
У меня появилось такое чувство, что она всеми способами ищет предлог, чтобы кричать. Папа враждующие повернулся к своей жене.
– У нас умная дочь, прекрати её попусту отчитывать. Будто ты на отлично знала свои предметы в студенчестве… – осадил отец мать.
Мама буквально вспыхнула от обвинения, покраснев от стыда или от еще большей злости.
– Да ты всегда её защищаешь! Обрати внимание, ты даже на меня кричишь. Ты совсем не уважаешь свою жену! – рявкнула она, а позади меня раздался стук во входную дверь. Кажется, никто кроме меня этого не услышал, надрываясь в крике…
– Что ты капаешь мне на мозги каждый день?! Ты невыносима, ещё и на дочь срываешься, которая всегда была примером для подражания! – мне уже было не важно, о чём разговор, я лишь удивленно наблюдаю, как опустилась дверная ручка и в проходе показался Бес.
Он замер, застав мою кричащую семью в прихожей и меня, опустившую взгляд.
– Если бы ты устроился на нормальную работу, и получал нормальную зарплату, мне бы не приходилось на неё кричать и устраивать её жизнь! – родители едва ли не надрывали глотки, пытаясь всячески оскорбить друг друга. Я насторожено смотрела на парня, который без каких-либо эмоций наблюдал за этой ужасной сценой.
Сердце сжалось от мысли, что мне стыдно за моих родителей.
– Мама, папа, – попыталась окликнуть я их, но ни один из них и взглядом не повел в мою сторону.
– Да я стараюсь как могу, лучше бы ты сама попыталась найти работу, а не подрабатывала где придется за копейки. Хватит капать мне на мозги! Займись готовкой, тебе уже давно нужно этому научиться. Удивляюсь, как я ещё не подох от твоей стряпни! – прорычал отец, придя в бешенство от маминых слов, ударяя её словесной бранью.
– Папа! – шокировано выкрикнула я, и в этот момент родители посмотрели на меня, наконец-то замечая и парня, который напряженно улыбнулся.
– Кхм... Извините, я не вовремя... Но я сегодня должен заниматься с Василисой, – как ни в чём не бывало, Бессонов мило улыбается и притворяется лапочкой. Мама сразу растаяла, растеряв весь свой пыл, улыбнувшись.
– Здравствуй, Кирилл, – отец подошел и пожал руку парню, и, напряженно улыбнувшись мне в ответ, вышел из дома на улицу. Мама также не растерялась, но уже куда раскрепощенней типичного рукопожатия отца, обнимает парня. – Конечно, вы можете позаниматься в комнате Василька.
– Мы едем в библиотеку при университете. Мы лучше позанимаемся в там. Нам нужны литературные источники, – мягко отказал Бес. – Василиса, переоденься, на улице прохладно. Я на мотоцикле... Подожду тебя снаружи, – в подтверждение своих слов он показал шлем. – До свидания, – он кивает моей матери в знак прощания.
– Ладно, – наконец-то иду в свою комнату.
Я торопливо натянула футболку и джинсы с кедами для удобства. Мама подошла ко мне перед выходом, когда я перекладывала тетради и учебники из сумки в рюкзак.
– Аккуратно на дороге. Я сегодня в ночную смену, напиши мне, когда вернешься, – говорит она потухшим голосом. – Твой отец собирает вещи. Он на пару дней едет в командировку. Завтра помоги ему собрать в дорогу еду, – какой бы моя мама не была черствой, на самом деле сердце у неё доброе. Не смотря на обиды, она продолжает заботиться о муже.
– Конечно, мам. Спокойной тебе ночи на работе. Я пошла, – порывисто целую её в щеку и закинув на спину рюкзак, выбегаю из дома.
Бес, подпирающий мотоцикл, выпрямился. Он подает мне второй шлем, молчаливо помогая застегнуть ремешок под подбородком. Для меня всё ещё непривычна близость парня, и когда его руки касаются моей голой шеи – стараясь не дернуться, но мурашки моментально усеивают тело.
Я каталась с Тимошей на его байке, но рядом с Бесом это оказалось чрезвычайно волнительно и мои ладошки вспотели. Он надевает перчатки и, оседлав своего железного коня, ожидает, пока я сяду позади него.
Я неуверенно уложила руки ему на плечи, но сразу же почувствовала, как его горячие пальцы подхватывают мои руки и опускают себе на торс. Как только он завел байк и рванул с места, я крепче вцепилась в его стальной живот. Что-то беспокойно екнуло в желудке, но я улыбнулась, чувствуя бешеный драйв и силу вибрации от мотоцикла Бессонова под собой.
Он излучал такую уверенность, что даже при невероятной скорости, я чувствовала спокойствие и наслаждение. Как же сильно мне хочется оказаться спереди и оседлать его мотоцикл, самой распределять скорость и противостоять сильному ветру...
Когда мы заехали во двор университета, я едва смогла подавить огорчение, снимая шлем. Дорога оказалась едва больше десяти минут… Но мне безумно понравилось ощущение легкой тряски, будто я впервые села на железного зверя. Давно у меня не было подобной эйфории!
В гнетущей тишине мы зашли в библиотеку. От утренней проделки меня вдруг резко охватил стыд, и я старалась не пересекаться взглядом с Бесом. А парень выглядел вполне себе безразлично, даже слишком спокойным после того, что случилось.
Ещё утром я была так зла на него! Особенно, когда увидела эти комментарии под видео с моим вымокшим до нити позором. Я сама подошла к Тиму за помощью, и не долго думая, он предложил маленькую шалость. Для этого нам всего лишь понадобилось зерно или что-то питательное для птиц. Мы удивительно быстро купили в ближайшем супермаркете пшеницу и воду.
Мне пришлось уйти за минуту до звонка, а Тимоша остался и заверил, что пришлет фотографию. И он прислал. Предварительно облив байк Беса водой, мы обсыпали его пшеницей, и уже спустя пять минут пары на фотографии с байком участвовало с десяток голубей. Тимофей умудрился даже видео заснять, когда я творю нечто подобное с байком Бессонова, и отправил несколько фоток, которые я сохранила себе в галерею.
Боюсь представить, что представлял собой мотоцикл Беса до чистки на СТО...
Конечно, эта месть могла быть тихой и почти невинной, но я оставила открытку, чтобы у Бессонова не было сомнений, кто именно ему подпортил байк.
«Тебе следовало извиниться передо мной, когда была возможность» – написала я, прежде чем поторопиться на пару. Но ведь я была права! Бессонов заставил меня извиниться, что облила его жидкой алкогольной дрянью, но он даже не пытался извиниться или сделать виноватый вид, когда практически назвал меня шлюхой!
Мы сели за стол, ближе к окну, и Бес включил компьютер. Я достала из рюкзака книгу, тетрадь по предмету и свой блокнот. Бессонов залез на стол, и взяв наушники, заткнул ими уши. Я удивленно осмотрела парня, услышав дикую громкость музыки какой-то рок-группы.
Что за..?
– Бессонов, ты что делаешь? – обескуражено спросила я парня, и зная, что он не слышит, всё равно не смогла сдержать своего возмущения.
Поднявшись, я встала перед ним. Бес поднял свой взгляд, несколько угрюмо осмотрел мою футболку с надписью на моей груди «нарушитель» и снова опустил глаза на телефон, листая новости Твиттера.
Самоуверенный, высокомерный, наглый, дерзкий, эгоистичный… Ух!
Не выдержав такого явного игнорирования, я протянула руку и дернула за провод наушников, один из них выскользнул из его уха. Он медленно поднял голову, уставившись в мои глаза, кинув взгляд из-под бровей, как демон.
– Мы встретились для того, чтобы делать курсовую, а не для твоего представления, – несколько рассержено высказалась я, расценивая его поведение как баловство.
– Для тебя этот курсовой важен. Для меня – нет. Почему бы тебе его самой не написать, а я, так уж и быть, внесу правки? – беззаботно пожал плечами парень, вынудив меня растеряно открыть рот.
– Моя работа не нуждается в твоих правках, – возмутилась я.
– А это уже, с какой стороны посмотреть, Лиса. На экономике ты не решила довольно легкую задачу, кто знает, через сколько «и», ты напишешь слово администрирование, – он едва не плескался ядом.
Бес и сам понимает, что сегодня преподавательница была излишне строга ко мне и хотела осадить, используя свои полномочия. Но парень настроен против меня, решив перейти во вражеский лагерь. Ну, конечно... Кое-кто просто бесится!
– Я не стану извиняться за твой байк, ясно? – вдруг слетело с моего языка. Конечно же я понимала, почему он мне грубит. Что его ещё может так сильно волновать кроме себя и своих вещей?
– Ты не должна извиняться за то, что не сделала своими руками, Лиса. Даже для таких шалостей ты слишком... – он запнулся, а я сощурилась, ожидая то самое слово, которое он подберет лично для меня. – Трусливая. К тому же попросту глупа, чтобы усвоить очевидное – ты не моего уровня для подобных шалостей.
Я отстранилась от него, почувствовав с каким холодом он на меня смотрел и как осуждал. Ну, хорошо! Не твоего уровня? Трусливая? Не могу усвоить очевидного?
– Интересно, чтобы ты скажешь на это, – я с ликованием достаю свой телефон и найдя видео в галереи, поворачиваю экран телефона к Бесу. – Не узнаешь?
– Значит, всё-таки Тимофей Фирташ, – он невозмутимо смотрит на видео, но почти не моргает, внимательно всматриваясь в каждый кадр.
– Не называй меня трусихой, Бессонов. Ты не знаешь, на что я способна. Слышал выражение: в тихом омуте черти водятся... – я почти ойкнула, когда Бес спрыгнул со стола, вцепившись в моё запястье руки, в которой я держу телефон. От неожиданности я отошла назад, задев бедром стул.
– Лиса, у тебя быстрее сердце встанет от страха, если я к тебе подойду ближе. Так что давай ты займешься делом, и не будешь напрягать мой мозг, ладно? – грубо огрызнулся Бес. – И насчёт этого... – он забирает мой телефон, теперь уже мне показывая воспроизведенное видео. – Фирташ против меня, и я уверен, что твоя выходка – это его подстрекательства. Ты плохо разбираешься в людях Лиса, если считаешь этого идиота своим другом. А теперь напряги свои извилины и садить за курсовую. Вернусь через час, – он всунул телефон мне в руку, и развернувшись, ленивой походкой направился к выходу.
Он совсем считает меня бесхребетной трусихой?
– Ты не проверил этого! – в сердцах выкрикиваю я, с удовольствием отметив, как он остановился, едва не споткнувшись. Бес явно не ожидал моего слова вдогонку. – Не проверил, на самом ли деле встанет моё сердце от страха к тебе, – более конкретно уточняю я.
Кирилл Бессонов оборачивается и есть что-то в этом угрожающее.
Не знаю, о чём он думает, но у него взгляд стал заинтересованным. Он возвращается тяжелыми шагами и идет с такой настойчивостью, что я едва смогла удержать свои ноги на месте, а не отшатнуться в сторону. Аура Беса перенасыщена угрозой, и несколько насторожила меня своей агрессией.
Он остановился так близко, что носки наших кроссовок соприкоснулись, а его дыхание опалило моё лицо.
Моё тело хотело отпрыгнуть от парня, как тот самый магнит, который отталкивается от идентичной стороны второй половинки, но я довольно упряма, чтобы признать себя трусихой. Моё сердце не остановилось от близкого контакта с Бессоновым... Всё случилось наоборот – сердце как бешеное намеревалось вырваться из моей груди.
Я смотрела в его глаза, пока он смотрел на меня. Его глаза могли заворожить, но Бес точно старался порезать меня таким острым взглядом.
– Что, не нравится, когда я противостою тебе, да? Не нравится, что во мне есть стержень? Не нравится, что я могу быть остра на язык? Тебе нужно понять, что не боюсь самоуверенных поддонков с сомнительным чувством юмора...
Бес внезапно поднимает руку, отчего я вздрагиваю и замолкаю. Он, обвив пальцами мой подбородок, наклоняется и ворует поцелуй. Так жестоко и цинично, равнодушно проталкивая свой язык мне в рот, и обжигая меня этим поцелуем, едва не ранив укусом своих зубов. Но я не отхожу, ответив на его нападение с издевкой, оскалившись ему в губы.
Я подхожу к доске, решая пример по принципу Беса, и замечаю, как легко высчитываются неизвестные, а в конце получается ответ и график. Бессонов кивает, когда я отхожу от доски, подтверждая, что я решила верно.
– Это всё, Татьяна Александровна, – привлек её внимание Бес.
Я всё ещё удивленно бегаю глазами по примеру, и не могу понять, почему я самостоятельно не додумалась до такого простого решения?!
– Все правильно, – без какого-либо энтузиазма говорит преподавательница. – Садитесь. Авдеева, в среду контрольная, подготовьтесь, как следует.
Как только я сажусь и перевожу дыхание, ко мне на стол прилетает смятая записка. Не сложно догадаться, от кого именно.
«Сегодня в пять. Я заеду за тобой».
А после экономики он исчезает с ещё несколькими своими друзьями.
Вот же чёрт... Почему так рано?
Моя подлость будет раскрыта намного раньше, чем предполагалось… Надеюсь, он не вернется среди следующей пары с ревом и обвинением немного подпорченного байка. Чёрт, а если не вернется, я же всё равно с ним встречаюсь в пять вечера... Теперь я думаю, что поступила самым глупейшим образом, поступив как обиженный ребенок. Зря я послушала Тимошу. Видимо, у него больше энтузиазма насолить Бессонову, чем у меня.
В момент усердного размышления о Бессонове завибрировал мой телефон на столе от пришедшего сообщения.
«Это очень подло с твоей стороны. Поговорим об этом при встрече. До скорого, Лиса.»
И моё сердце беспокойно ёкнуло.
***
Я захожу домой после музыкальной школы, чтобы быстро перекусить и переодеться. Уже почти пять вечера.
Разуваясь, и слышу, как чей-то топот мчится мне на встречу. Дернувшись от неожиданности, я притулилась к стене, когда выбежала мама, которая грозно и несколько возмущенно осмотрела меня. В ответ я нервно осмотрела мать, и то, как она вытирает руки об фартук. Честно – я испугалась неожиданному настрою матери. Что на этот раз?
– Василиса… Где ты была? Я тебе столько раз звонила, а ты не брала телефон! – взорвалась от эмоций мама, а я сразу потянулась за телефоном. Как только я попыталась включить, поняла, что он разряжен. Упс-с.
– Я только вернулась из музыкальной школы. Телефон разрядился, – ответила я, понимая, что нельзя провоцировать мать. Она на эмоциях может взбрыкнуть и лишить свободного времени.
– Я уже думала звонить матери Тимофея… – тяжело выдохнула она, взмахнув рукой. Жесть мне показался несколько облегченным.
– Мам, все в порядке. Мне нужно переодеться. Сегодня я и Бессонов занимаемся в библиотеке, помнишь? – осторожно произнесла я, медленно поставив школьную сумку на комод.
– Да что ты такое говоришь?! А не с Тимофеем ты решила погулять, пока я ничего не знаю? На прошлой неделе тебя не остановили занятия в музыкальной школе, ни тем более занятия с Кириллом, – мама возмутилась, а я напряженно выдохнула. Такое чувство, что она ищет повод...
– Инга, прекрати на неё орать! – так же влез отец, выйдя из кухни, и подойдя ко мне, улыбнулся. – Как дела, родная? Хорошо позанималась? – он заботливо поцеловал меня в висок, нежно улыбнувшись.
– Хорошо. Спасибо, пап.
– Антон, ты хоть понимаешь, что твоя дочь с каждым днём растрачивает свой интеллект путаясь с этим бандитом?! – указывая на меня своим пальцем, процедила сквозь зубы мама.
У меня появилось такое чувство, что она всеми способами ищет предлог, чтобы кричать. Папа враждующие повернулся к своей жене.
– У нас умная дочь, прекрати её попусту отчитывать. Будто ты на отлично знала свои предметы в студенчестве… – осадил отец мать.
Мама буквально вспыхнула от обвинения, покраснев от стыда или от еще большей злости.
– Да ты всегда её защищаешь! Обрати внимание, ты даже на меня кричишь. Ты совсем не уважаешь свою жену! – рявкнула она, а позади меня раздался стук во входную дверь. Кажется, никто кроме меня этого не услышал, надрываясь в крике…
– Что ты капаешь мне на мозги каждый день?! Ты невыносима, ещё и на дочь срываешься, которая всегда была примером для подражания! – мне уже было не важно, о чём разговор, я лишь удивленно наблюдаю, как опустилась дверная ручка и в проходе показался Бес.
Он замер, застав мою кричащую семью в прихожей и меня, опустившую взгляд.
– Если бы ты устроился на нормальную работу, и получал нормальную зарплату, мне бы не приходилось на неё кричать и устраивать её жизнь! – родители едва ли не надрывали глотки, пытаясь всячески оскорбить друг друга. Я насторожено смотрела на парня, который без каких-либо эмоций наблюдал за этой ужасной сценой.
Сердце сжалось от мысли, что мне стыдно за моих родителей.
– Мама, папа, – попыталась окликнуть я их, но ни один из них и взглядом не повел в мою сторону.
– Да я стараюсь как могу, лучше бы ты сама попыталась найти работу, а не подрабатывала где придется за копейки. Хватит капать мне на мозги! Займись готовкой, тебе уже давно нужно этому научиться. Удивляюсь, как я ещё не подох от твоей стряпни! – прорычал отец, придя в бешенство от маминых слов, ударяя её словесной бранью.
– Папа! – шокировано выкрикнула я, и в этот момент родители посмотрели на меня, наконец-то замечая и парня, который напряженно улыбнулся.
– Кхм... Извините, я не вовремя... Но я сегодня должен заниматься с Василисой, – как ни в чём не бывало, Бессонов мило улыбается и притворяется лапочкой. Мама сразу растаяла, растеряв весь свой пыл, улыбнувшись.
– Здравствуй, Кирилл, – отец подошел и пожал руку парню, и, напряженно улыбнувшись мне в ответ, вышел из дома на улицу. Мама также не растерялась, но уже куда раскрепощенней типичного рукопожатия отца, обнимает парня. – Конечно, вы можете позаниматься в комнате Василька.
– Мы едем в библиотеку при университете. Мы лучше позанимаемся в там. Нам нужны литературные источники, – мягко отказал Бес. – Василиса, переоденься, на улице прохладно. Я на мотоцикле... Подожду тебя снаружи, – в подтверждение своих слов он показал шлем. – До свидания, – он кивает моей матери в знак прощания.
– Ладно, – наконец-то иду в свою комнату.
Я торопливо натянула футболку и джинсы с кедами для удобства. Мама подошла ко мне перед выходом, когда я перекладывала тетради и учебники из сумки в рюкзак.
– Аккуратно на дороге. Я сегодня в ночную смену, напиши мне, когда вернешься, – говорит она потухшим голосом. – Твой отец собирает вещи. Он на пару дней едет в командировку. Завтра помоги ему собрать в дорогу еду, – какой бы моя мама не была черствой, на самом деле сердце у неё доброе. Не смотря на обиды, она продолжает заботиться о муже.
– Конечно, мам. Спокойной тебе ночи на работе. Я пошла, – порывисто целую её в щеку и закинув на спину рюкзак, выбегаю из дома.
Бес, подпирающий мотоцикл, выпрямился. Он подает мне второй шлем, молчаливо помогая застегнуть ремешок под подбородком. Для меня всё ещё непривычна близость парня, и когда его руки касаются моей голой шеи – стараясь не дернуться, но мурашки моментально усеивают тело.
Я каталась с Тимошей на его байке, но рядом с Бесом это оказалось чрезвычайно волнительно и мои ладошки вспотели. Он надевает перчатки и, оседлав своего железного коня, ожидает, пока я сяду позади него.
Я неуверенно уложила руки ему на плечи, но сразу же почувствовала, как его горячие пальцы подхватывают мои руки и опускают себе на торс. Как только он завел байк и рванул с места, я крепче вцепилась в его стальной живот. Что-то беспокойно екнуло в желудке, но я улыбнулась, чувствуя бешеный драйв и силу вибрации от мотоцикла Бессонова под собой.
Он излучал такую уверенность, что даже при невероятной скорости, я чувствовала спокойствие и наслаждение. Как же сильно мне хочется оказаться спереди и оседлать его мотоцикл, самой распределять скорость и противостоять сильному ветру...
Когда мы заехали во двор университета, я едва смогла подавить огорчение, снимая шлем. Дорога оказалась едва больше десяти минут… Но мне безумно понравилось ощущение легкой тряски, будто я впервые села на железного зверя. Давно у меня не было подобной эйфории!
В гнетущей тишине мы зашли в библиотеку. От утренней проделки меня вдруг резко охватил стыд, и я старалась не пересекаться взглядом с Бесом. А парень выглядел вполне себе безразлично, даже слишком спокойным после того, что случилось.
Ещё утром я была так зла на него! Особенно, когда увидела эти комментарии под видео с моим вымокшим до нити позором. Я сама подошла к Тиму за помощью, и не долго думая, он предложил маленькую шалость. Для этого нам всего лишь понадобилось зерно или что-то питательное для птиц. Мы удивительно быстро купили в ближайшем супермаркете пшеницу и воду.
Мне пришлось уйти за минуту до звонка, а Тимоша остался и заверил, что пришлет фотографию. И он прислал. Предварительно облив байк Беса водой, мы обсыпали его пшеницей, и уже спустя пять минут пары на фотографии с байком участвовало с десяток голубей. Тимофей умудрился даже видео заснять, когда я творю нечто подобное с байком Бессонова, и отправил несколько фоток, которые я сохранила себе в галерею.
Боюсь представить, что представлял собой мотоцикл Беса до чистки на СТО...
Конечно, эта месть могла быть тихой и почти невинной, но я оставила открытку, чтобы у Бессонова не было сомнений, кто именно ему подпортил байк.
«Тебе следовало извиниться передо мной, когда была возможность» – написала я, прежде чем поторопиться на пару. Но ведь я была права! Бессонов заставил меня извиниться, что облила его жидкой алкогольной дрянью, но он даже не пытался извиниться или сделать виноватый вид, когда практически назвал меня шлюхой!
Мы сели за стол, ближе к окну, и Бес включил компьютер. Я достала из рюкзака книгу, тетрадь по предмету и свой блокнот. Бессонов залез на стол, и взяв наушники, заткнул ими уши. Я удивленно осмотрела парня, услышав дикую громкость музыки какой-то рок-группы.
Что за..?
– Бессонов, ты что делаешь? – обескуражено спросила я парня, и зная, что он не слышит, всё равно не смогла сдержать своего возмущения.
Поднявшись, я встала перед ним. Бес поднял свой взгляд, несколько угрюмо осмотрел мою футболку с надписью на моей груди «нарушитель» и снова опустил глаза на телефон, листая новости Твиттера.
Самоуверенный, высокомерный, наглый, дерзкий, эгоистичный… Ух!
Не выдержав такого явного игнорирования, я протянула руку и дернула за провод наушников, один из них выскользнул из его уха. Он медленно поднял голову, уставившись в мои глаза, кинув взгляд из-под бровей, как демон.
– Мы встретились для того, чтобы делать курсовую, а не для твоего представления, – несколько рассержено высказалась я, расценивая его поведение как баловство.
– Для тебя этот курсовой важен. Для меня – нет. Почему бы тебе его самой не написать, а я, так уж и быть, внесу правки? – беззаботно пожал плечами парень, вынудив меня растеряно открыть рот.
– Моя работа не нуждается в твоих правках, – возмутилась я.
– А это уже, с какой стороны посмотреть, Лиса. На экономике ты не решила довольно легкую задачу, кто знает, через сколько «и», ты напишешь слово администрирование, – он едва не плескался ядом.
Бес и сам понимает, что сегодня преподавательница была излишне строга ко мне и хотела осадить, используя свои полномочия. Но парень настроен против меня, решив перейти во вражеский лагерь. Ну, конечно... Кое-кто просто бесится!
– Я не стану извиняться за твой байк, ясно? – вдруг слетело с моего языка. Конечно же я понимала, почему он мне грубит. Что его ещё может так сильно волновать кроме себя и своих вещей?
– Ты не должна извиняться за то, что не сделала своими руками, Лиса. Даже для таких шалостей ты слишком... – он запнулся, а я сощурилась, ожидая то самое слово, которое он подберет лично для меня. – Трусливая. К тому же попросту глупа, чтобы усвоить очевидное – ты не моего уровня для подобных шалостей.
Я отстранилась от него, почувствовав с каким холодом он на меня смотрел и как осуждал. Ну, хорошо! Не твоего уровня? Трусливая? Не могу усвоить очевидного?
– Интересно, чтобы ты скажешь на это, – я с ликованием достаю свой телефон и найдя видео в галереи, поворачиваю экран телефона к Бесу. – Не узнаешь?
– Значит, всё-таки Тимофей Фирташ, – он невозмутимо смотрит на видео, но почти не моргает, внимательно всматриваясь в каждый кадр.
– Не называй меня трусихой, Бессонов. Ты не знаешь, на что я способна. Слышал выражение: в тихом омуте черти водятся... – я почти ойкнула, когда Бес спрыгнул со стола, вцепившись в моё запястье руки, в которой я держу телефон. От неожиданности я отошла назад, задев бедром стул.
– Лиса, у тебя быстрее сердце встанет от страха, если я к тебе подойду ближе. Так что давай ты займешься делом, и не будешь напрягать мой мозг, ладно? – грубо огрызнулся Бес. – И насчёт этого... – он забирает мой телефон, теперь уже мне показывая воспроизведенное видео. – Фирташ против меня, и я уверен, что твоя выходка – это его подстрекательства. Ты плохо разбираешься в людях Лиса, если считаешь этого идиота своим другом. А теперь напряги свои извилины и садить за курсовую. Вернусь через час, – он всунул телефон мне в руку, и развернувшись, ленивой походкой направился к выходу.
Он совсем считает меня бесхребетной трусихой?
– Ты не проверил этого! – в сердцах выкрикиваю я, с удовольствием отметив, как он остановился, едва не споткнувшись. Бес явно не ожидал моего слова вдогонку. – Не проверил, на самом ли деле встанет моё сердце от страха к тебе, – более конкретно уточняю я.
Кирилл Бессонов оборачивается и есть что-то в этом угрожающее.
Не знаю, о чём он думает, но у него взгляд стал заинтересованным. Он возвращается тяжелыми шагами и идет с такой настойчивостью, что я едва смогла удержать свои ноги на месте, а не отшатнуться в сторону. Аура Беса перенасыщена угрозой, и несколько насторожила меня своей агрессией.
Он остановился так близко, что носки наших кроссовок соприкоснулись, а его дыхание опалило моё лицо.
Моё тело хотело отпрыгнуть от парня, как тот самый магнит, который отталкивается от идентичной стороны второй половинки, но я довольно упряма, чтобы признать себя трусихой. Моё сердце не остановилось от близкого контакта с Бессоновым... Всё случилось наоборот – сердце как бешеное намеревалось вырваться из моей груди.
Я смотрела в его глаза, пока он смотрел на меня. Его глаза могли заворожить, но Бес точно старался порезать меня таким острым взглядом.
– Что, не нравится, когда я противостою тебе, да? Не нравится, что во мне есть стержень? Не нравится, что я могу быть остра на язык? Тебе нужно понять, что не боюсь самоуверенных поддонков с сомнительным чувством юмора...
Бес внезапно поднимает руку, отчего я вздрагиваю и замолкаю. Он, обвив пальцами мой подбородок, наклоняется и ворует поцелуй. Так жестоко и цинично, равнодушно проталкивая свой язык мне в рот, и обжигая меня этим поцелуем, едва не ранив укусом своих зубов. Но я не отхожу, ответив на его нападение с издевкой, оскалившись ему в губы.
