– Нет. С чего ты взял?
Как же хорошо, что вокруг темно и у меня глубокий капюшон. Я буквально ощутила, как воспламенилась моя шея и щеки.
Я не считаю поцелуй Беса приставанием… И стараюсь окончательно вбить себе в голову, что это даже не поцелуй вовсе, а очередная издевка. В остальном он вел себя так, как и всегда. Ничего особенного.
– Прости. Прости, Василёк, я просто волнуюсь за тебя. Если этот ублюдок будет к тебе приставать, сразу скажи мне. Пожалуйста... Ты ведь скажешь мне? – он подхватил мои руки, сжимая в своих теплых ладонях.
– Конечно, скажу! – кивнула я, посмотрев в его едва сверкающие в темноте глаза. – Но вряд ли Кирилла Бессонов будет приставать ко мне. У меня нет леопардового платья, – я улыбаюсь, припомнив слова Анны, а Тим тихо рассмеялся.
– Что-что? – уточнил он.
– Аня сказала, что Бессонова можно заинтересовать леопардовым платьям, которое я никогда не надену. Ну… – я задумываюсь, – там она ещё что-то сказала за моих тараканов в голове и была права, – мы вместе смеемся.
– Да, точно. Я спокоен, – он легко целует меня в щеку. – Давай, полезай, – Тим облегчает мой подъем на дерево, подсаживая и уходит только тогда, когда я ему махаю из окна.
Через пару минут я слышу ревущий двигатель мотоцикла Тима, который пронесся по всей моей улице.
Укладываясь спать, я обреченно ворочаюсь, не в силах найти покой.
«Хочешь прокатиться на моем байке, Лиса?»
«Нет. Не хочу»
Наверное, именно сейчас моё лицо выглядело так, как если бы я съела лимон.
Только моё сердце знает, как сильно я хотела сесть на байк Бессонова и прокатиться по трассе, превышая отметку «сто». Мчаться так, чтобы ветер бил в лицо холодным порывом, а волосы
свободно развивались. Крепко сжимать ногами мощного железного зверя, который будто рычит и хочет скинуть тебя со своей спины, но с каждой минутой робко сдается и принимает нового хозяина.
Я мечтаю ощутить, как его мотоцикл подчиняется мне, дрожа подо мной… Как моя спина выгибается, а грудь подается вперед, в желании слиться в одно неразделимое целое. Только я и мотоцикл Бессонова… Без него за спиной, образ которого так настойчиво таранит мои мечты!
Я взволновано выдохнула.
Что за безумие твориться со мной?
Бессонов несколько дней не появлялся в университете.
В первый день я почувствовала необычайное спокойствие, когда его место занял мой одногруппник. И вроде как, я должна не думать о Кирилле Бессонове, но мне стало дико интересно, куда смог подеваться Бес, скрывающий свои потаенные дела от окружающих.
Несмотря на его исчезновение, я показала преподавателю основу курсовой с разработанным планом и вступлением. На работу у нас ушло всего лишь три часа в прошлый четверг. Наверное, это были самые спокойные три часа в моей жизни вблизи с этим парнем. Он даже не заикнулся о Живых холмах, полостью погрузившись в методичные материалы вместе со мной.
Преподаватель вывел рядом с моим именем и именем Беса твердые пятерки. Если так пойдет и дальше, это не так страшно, как казалось изначально. Может, мы напишем лучший курсовой не только среди моей группы, но и всего потока?
Когда я с блаженством снимаю туфли в прихожей, до моего слуха долетают всхлипы. Насторожено прислушиваюсь. Неужели мама дома и она… Плачет?
Я заглянула на кухню, и увидела её, ужаснувшись тому состоянию, в котором находилась моя мама. Это самое странное явление, которое я когда-либо могла лицезреть, а моё дыхание сбилось от волнения. Шарма подобному придавало ещё музыка в гостиной – противный мне кантри, а на кухне витал запах табака и алкоголя.
Она плачет взахлёб, дрожащими руками пытаясь подпалить очередную сигарету. Судя по окуркам, моя мама уже скурила около половины пачки... К прочему, я она не курит и не пьет. Более того, мама придерживается здорового образа жизни.
Я кладу свои ключи на тумбу, привлекая внимание мамы, которая застыла на месте. В этот момент я с ужасом рассматриваю ранее уложенные волосы, которые растрепались и выбились из идеальной прически, а тушь стремительно стекает по её щекам с горькими слезами. О, Боже…
– Мамочка, что произошло? – я прошла на кухню, став к ней ближе. Мама вздрогнула, растеряно посмотрев на меня, словно проснувшись от сна. – Мам?
– Ты рано, Василиса… – мама стыдливо отвернулась, вытирая влажные щеки тыльной стороной ладони.
Я подошла ещё ближе, заглянув в мятый лист бумаги, над которым так отчаянно плакала мама. Штраф за стоянку в неположенном месте. О-о-о, ну… Это, конечно, неприятно, но зачем же так отчаянно плакать? Всего лишь несколько сотен.
– Ты так расстроилась из-за штрафа? – я присаживаюсь на стул, рядом с мамой, которая снова всхлипывает. Я никогда не видела её в таком состоянии, и больше того, я никогда не видела, чтобы она вообще плакала.
– Золотко, я расстроилась, потому что твой отец никчемный козёл, а не из-за какого-то штрафа! – вспыхнула она от негодования, несколько обвиняющее на меня взглянув.
Даже в таком состоянии она нападала. Наверное, так она защищается от собственной обиды и пытается злиться, а не плакать. Вышло паршиво. Я вижу её насквозь и моё сердце сжимается в тиски.
– Вы поссорились? – мама молчаливо насупилась, поднявшись из-за стола.
Она складывает бумаги, явно что-то обдумывая для себя. Я не старалась выудить из неё ответ, к тому же моё присутствие её нервирует, и она пытается сообразить, что стоит мне сказать.
Внезапно она взяла деньги и положила их передо мной. Долларные купюры, примерно тысяча. Я только посмотрела на количество, и подвела глаза, встретившись с ней взглядом.
– Твой отец уверенно вкладывает все наши деньги в какую-то ерунду. Я уже устала быть всем должной и пахать для фирмы, которая терпит одни убытки! Видишь деньги? Нам на них нужно прожить ещё две недели, при этом питаться и платить по счетам за этот шикарный дом, платить за бензин, шофёра и командировки твоего безответственного отца. Я уже молчу о твоей музыкальной школе, которую ты прогуливаешь… Даже думать не хочу за деньги, которые мы должны будем по контракту для твоей учебы! Не хочешь поплакать вместе со мной, ведь очевидно ты не пойдешь больше ни на одну студенческую вечеринку, потому что ты не сможешь купить себе новые шмотки? Разве что какую-то тряпку из пропахшего гнилью секонд-хенда на окраине города! – язвительно высказалась мама. Она слишком близко к сердцу принимает неудачу.
Да, бизнес отца несколько лет назад начал медленно, но верно погибать из-за высокой конкуренции. Но я уверена, что папа делает всё возможное, чтобы уберечь остатки своей фирмы и приносить доход, как раньше. Мама работает на изнеможение, являясь наёмным хирургом. В своей сфере она хороша, но большие деньги крутятся только в больших городах. Поэтому ей приходится срываться в любой момент по любому вызову, а ночью она работает из-за двойной ставки. Я вижу, что она выгорает из-за бессилия и семейных ссор.
– Мамочка, присядь.
Я потянула её за руку, и, не смотря на всю свою хмурость, мама обессиленно садится. Устало поставив локоть на стол, закрывает глаза ладонью. Она хочет от меня спрятаться, но я, присела у её ног и взяла её ладони в свои руки.
– Не волнуйся за меня. Мне плевать на эти вечеринки, клянусь тебе! И клянусь, что оторвусь на выпускном в университете за все те пьянки, которые устраивают мои сокурсники, – я, несколько по-заговорщицки ухмыльнулась. – Если есть проблема с доходом, мы легко можем сэкономить. Зачем папе шофёр, если он сам умеет водить? Зачем нам дворник, если нашу бабушку невозможно остановить, когда она видит наш двор? После неё весь сад сверкает! Зачем нам дорогая еда, если она нужна только для поддержания жизни в теле? Курица ничем не хуже тунца, а пасту из твердых сортов я и так никогда не отличала от обычных макарон. Видишь, мамочка, всё не так уж и плохо...
Она вырывает свои ладони из моих рук и крепко обнимает меня.
– Прости, Василиса. Я просто расстроена... Не беспокойся, у тебя будут вечеринки, будут карманные деньги и выпускной. Я буду работать усерднее, – говорит мама, целуя меня в щеки.
– Да, но… Но ты и так очень устаешь. Зато у меня есть несколько часов после универа. Я могу найти подработку, и сама оплачивать свои прихоти, а возможно и музыкальную школу, может быть… Что-то смогу накопить для оплаты контракта, – я заглядываю в мамины глаза, которые очередной раз наполнились слезами.
– Господи, Василиса, ты не должна этого делать. Не настолько всё плохо, просто я ужасно устала от этого… – она плачет и так проникновенно смотрит на меня, со своей неимоверной любовью, отчего мой желудок выкручивается наизнанку. – Ты должна учиться, дорогая. Тебе ещё рано думать о работе. К тому же, куда возьмут первокурсницу? Официанткой в бар, чтобы тебя домогались или баристой, будешь подавать кофе и прислуживать?
– Я отлично учусь, мам. Тебе не о чем волноваться. Аня, например, этим летом подрабатывала в строительном магазине. Там неплохо платят за вечернюю смену, поэтому в августе она несколько недель провела на море и ни в чем себе не отказывала, – я улыбаюсь ей.
Мама вновь категорично качает головой.
В это мгновение я сама поняла, что могу и должна найти работу. Будет сложно поначалу совмещать работу и учиться, но тогда я смогу накопить на свои развлечения сама. Может быть… Все наладится, и я смогу вложить накопленные деньги на покупку собственного мотоцикла?
Оказывается, я просто чертовски хочу работать! Конечно, вряд ли я соберу достаточно денег на байк, но точно смогу отлично отметить Новый год и порадовать своих родителей. Это не такая уж и плохая перспектива.
– Никакой работы, Василиса. Ты должна учиться. Пообещай мне сейчас же! Никакой работы! – она требует, и встает со стула, покачиваясь от выпитого алкоголя.
Я мягко улыбаюсь маме.
– Мамочка, тебе лучше сходить в душ и прилечь, пока я всё здесь приберу до возвращения папы. Ладно? Ты же не хочешь, чтобы он видел тебя в таком состоянии? Ты ведь сильная, независимая и красивая женщина… – мама смягчается, поддаваясь моим объятиям и тогда я вывожу её на ватных ногах из кухни.
Интересно, могу ли я устроиться в тот самый строительный магазин, где работала Аня?
На несколько дней я выпала из реальности. Сначала мне пришлось с Бесом договориться отложить нашу работу над курсовым. Мой предлог прост – я должна помочь маме в уходе за садом.
Кирилла не очень обрадовала подобная перспектива. Но рядом с Бессоновым у меня начал просыпаться дар убеждения, и Кир, спустя двадцать минут, согласился, но с условием: я сама напишу два раздела с подпунктами для курсовой. От радости этого «мирного соглашения» даже пропустила сквозь уши, что я должна быть внимательной и ему не пришлось бы исправлять мои ошибки.
Три дня я перечитывала все газеты города и социальные сети. Я обзвонила каждый номер, по которому предлагали работу. Я побывала в нескольких магазинах, ресторанах и барах. Меня не захотели брать официанткой, потому что я выгляжу слишком молодо, и с управляющего, первый же встречный полицейский будет требовать документы на моё имя... А он, к слову, не захотел принимать меня официально.
Я не сдалась. Попробовала устроиться помощницей повара на кухню, но мне нужен был специальный санитарный документ с огромным списком докторов, которых необходимо посетить. Жаль, что мама не одобряет моего желания работать.
От следующего варианта я бежала так, что сверкали только пятки. Работать в баре с приличной зарплатой и позволять посетителям шлепать по заднице – не по мне.
Был ещё вариант устроиться вокалисткой… Но я с ужасом отсекла эту идею – всё ещё боюсь публику и перебороть себя так просто не могу. Я даже не думала, что искать подработку так сложно!
Раздумывая над ситуацией по пути из универа, я едва не врезалась своим лбом в столб, вовремя заметив падающую от него тень, вытянув руки.
И неожиданно… Прозрела.
На столбе висело несколько бумаг с постерами и одно простенькое объявление.
«Требуется помощник механика для ремонтных работ автомобилей» – читаю вакансию и сразу же достаю телефон, набирая номер из объявления.
Мне отвечает грубоватый и охрипший мужской голос.
– Добрый день. Мне нужна работа после универа, около пяти часов свободного времени. Я совершеннолетняя и не боюсь никакой грязной работы. Обожаю тачки и мотоциклы, немного разбираюсь в деталях! Я буду рада любой работе, – сразу выпаливаю то, что так волнует работодателей – возраст, работоспособность, решительность.
Мужчина молчит некоторое время.
– Ладно. Приходи на Косую улицу, в конце неё СТО, не промахнешься. Жду тебя через час, успеешь? – спрашивает мужчина.
– Я буду через пятнадцать минут! – я чувствую, как затрепетало моё сердце от удачи.
– Скажи, что ты ищешь Макса, быстрее меня найдешь, – он отключает звонок.
Я спешу в противоположную сторону от дома и только сейчас вспоминаю, что на мне нежно-розовое платье... Чёрт. Буду выглядеть, как идиотка. Но, возможно, уже отчасти работающая идиотка!
Я радовалась и спешила ровно до того момента, как увидела надпись красного цвета «БесЭкспресс» с эмблемой молнии. Ага, похоже, я так и останусь просто идиоткой!
Оглядевшись, я замечаю несколько клиентов, общающихся с мужчинами в рабочей форме. Я могу уйти прямо сейчас. Могу даже не работать. Могу не пытаться накопить денег, мама же мне запретила...
Чёрт!
Я прохожу через приоткрытую железную дверь в помещение. Здесь сразу отдало запахом сажи, бензина и хлорки. Уф, я даже вздрогнула от этого адского благовония.
Осмотрелась по сторонам.
Несколько автомобилей в подвешенном состоянии, некоторые стоят разобранные. Несколько станков и аппаратуры вдоль стены, массивные и устрашающие. Грязный пол, на котором я стою в босоножках на каблуке, прямо в глаза мне кричит, что я не вписываюсь в эту живописную картину ремонтных работ. Где-то далеко доносятся басы музыки, и мужской смех.
Зато музыка отличная!
Замечая недалеко лежачего механика под машиной, я решаю подойти к нему. Сделав несколько шагов, понимаю, что стук каблуков разносятся по всему помещению. Ступаю почти на носочки, чувствуя себя какой-то мошенницей, подкрадываясь к машине.
Я смотрю на старые джинсы рабочего: грязные, потертые, в пятнах мазуты и с дыркой на колене. Кроссовки такие же потрепанные, повидавшие жизнь. Кажется, когда-то они были белыми. Подняв взгляд выше, моё внимание привлекает черная полоса волосков, которая вырвалась из-под приспущенных джинсов...
Они здесь все расхаживают без обежды?
– Кхм, – прокашлялась, – я ищу Макса. Поможете мне его найти или подсказать, где он находится? – погромче спрашиваю я мужчину под машиной, который не отвечает мне. – Эй? – я подошла ближе, почти став над ним. Аккуратно стучу по машине, как в дверь.
Наверное, я поступила очень грубо, когда носком босоножка легко стукнула по кроссовку мужчины, увидев, как он вздрогнул всем телом. Но теперь меня заметили очень быстро!
– Эй? Можно вас на секундочку? – спрашиваю я, увидев, как грязные пальцы обхватывают низ машины, и он выезжает из-под капота.
Я едва не подавилась воздухом, когда Бессонов оказался лежащий у моих ног, глядя в мои глаза. Он лежит без футболки, с оголенным, испачканным и вспотевшим телом. Мой взгляд цепляется за его мощную фигуру, а когда меня полностью захлестывает понимание, что я бесстыдно глазею на него – задыхаюсь от возмущения.
Как же хорошо, что вокруг темно и у меня глубокий капюшон. Я буквально ощутила, как воспламенилась моя шея и щеки.
Я не считаю поцелуй Беса приставанием… И стараюсь окончательно вбить себе в голову, что это даже не поцелуй вовсе, а очередная издевка. В остальном он вел себя так, как и всегда. Ничего особенного.
– Прости. Прости, Василёк, я просто волнуюсь за тебя. Если этот ублюдок будет к тебе приставать, сразу скажи мне. Пожалуйста... Ты ведь скажешь мне? – он подхватил мои руки, сжимая в своих теплых ладонях.
– Конечно, скажу! – кивнула я, посмотрев в его едва сверкающие в темноте глаза. – Но вряд ли Кирилла Бессонов будет приставать ко мне. У меня нет леопардового платья, – я улыбаюсь, припомнив слова Анны, а Тим тихо рассмеялся.
– Что-что? – уточнил он.
– Аня сказала, что Бессонова можно заинтересовать леопардовым платьям, которое я никогда не надену. Ну… – я задумываюсь, – там она ещё что-то сказала за моих тараканов в голове и была права, – мы вместе смеемся.
– Да, точно. Я спокоен, – он легко целует меня в щеку. – Давай, полезай, – Тим облегчает мой подъем на дерево, подсаживая и уходит только тогда, когда я ему махаю из окна.
Через пару минут я слышу ревущий двигатель мотоцикла Тима, который пронесся по всей моей улице.
Укладываясь спать, я обреченно ворочаюсь, не в силах найти покой.
«Хочешь прокатиться на моем байке, Лиса?»
«Нет. Не хочу»
Наверное, именно сейчас моё лицо выглядело так, как если бы я съела лимон.
Только моё сердце знает, как сильно я хотела сесть на байк Бессонова и прокатиться по трассе, превышая отметку «сто». Мчаться так, чтобы ветер бил в лицо холодным порывом, а волосы
свободно развивались. Крепко сжимать ногами мощного железного зверя, который будто рычит и хочет скинуть тебя со своей спины, но с каждой минутой робко сдается и принимает нового хозяина.
Я мечтаю ощутить, как его мотоцикл подчиняется мне, дрожа подо мной… Как моя спина выгибается, а грудь подается вперед, в желании слиться в одно неразделимое целое. Только я и мотоцикл Бессонова… Без него за спиной, образ которого так настойчиво таранит мои мечты!
Я взволновано выдохнула.
Что за безумие твориться со мной?
***
Бессонов несколько дней не появлялся в университете.
В первый день я почувствовала необычайное спокойствие, когда его место занял мой одногруппник. И вроде как, я должна не думать о Кирилле Бессонове, но мне стало дико интересно, куда смог подеваться Бес, скрывающий свои потаенные дела от окружающих.
Несмотря на его исчезновение, я показала преподавателю основу курсовой с разработанным планом и вступлением. На работу у нас ушло всего лишь три часа в прошлый четверг. Наверное, это были самые спокойные три часа в моей жизни вблизи с этим парнем. Он даже не заикнулся о Живых холмах, полостью погрузившись в методичные материалы вместе со мной.
Преподаватель вывел рядом с моим именем и именем Беса твердые пятерки. Если так пойдет и дальше, это не так страшно, как казалось изначально. Может, мы напишем лучший курсовой не только среди моей группы, но и всего потока?
Когда я с блаженством снимаю туфли в прихожей, до моего слуха долетают всхлипы. Насторожено прислушиваюсь. Неужели мама дома и она… Плачет?
Я заглянула на кухню, и увидела её, ужаснувшись тому состоянию, в котором находилась моя мама. Это самое странное явление, которое я когда-либо могла лицезреть, а моё дыхание сбилось от волнения. Шарма подобному придавало ещё музыка в гостиной – противный мне кантри, а на кухне витал запах табака и алкоголя.
Она плачет взахлёб, дрожащими руками пытаясь подпалить очередную сигарету. Судя по окуркам, моя мама уже скурила около половины пачки... К прочему, я она не курит и не пьет. Более того, мама придерживается здорового образа жизни.
Я кладу свои ключи на тумбу, привлекая внимание мамы, которая застыла на месте. В этот момент я с ужасом рассматриваю ранее уложенные волосы, которые растрепались и выбились из идеальной прически, а тушь стремительно стекает по её щекам с горькими слезами. О, Боже…
– Мамочка, что произошло? – я прошла на кухню, став к ней ближе. Мама вздрогнула, растеряно посмотрев на меня, словно проснувшись от сна. – Мам?
– Ты рано, Василиса… – мама стыдливо отвернулась, вытирая влажные щеки тыльной стороной ладони.
Я подошла ещё ближе, заглянув в мятый лист бумаги, над которым так отчаянно плакала мама. Штраф за стоянку в неположенном месте. О-о-о, ну… Это, конечно, неприятно, но зачем же так отчаянно плакать? Всего лишь несколько сотен.
– Ты так расстроилась из-за штрафа? – я присаживаюсь на стул, рядом с мамой, которая снова всхлипывает. Я никогда не видела её в таком состоянии, и больше того, я никогда не видела, чтобы она вообще плакала.
– Золотко, я расстроилась, потому что твой отец никчемный козёл, а не из-за какого-то штрафа! – вспыхнула она от негодования, несколько обвиняющее на меня взглянув.
Даже в таком состоянии она нападала. Наверное, так она защищается от собственной обиды и пытается злиться, а не плакать. Вышло паршиво. Я вижу её насквозь и моё сердце сжимается в тиски.
– Вы поссорились? – мама молчаливо насупилась, поднявшись из-за стола.
Она складывает бумаги, явно что-то обдумывая для себя. Я не старалась выудить из неё ответ, к тому же моё присутствие её нервирует, и она пытается сообразить, что стоит мне сказать.
Внезапно она взяла деньги и положила их передо мной. Долларные купюры, примерно тысяча. Я только посмотрела на количество, и подвела глаза, встретившись с ней взглядом.
– Твой отец уверенно вкладывает все наши деньги в какую-то ерунду. Я уже устала быть всем должной и пахать для фирмы, которая терпит одни убытки! Видишь деньги? Нам на них нужно прожить ещё две недели, при этом питаться и платить по счетам за этот шикарный дом, платить за бензин, шофёра и командировки твоего безответственного отца. Я уже молчу о твоей музыкальной школе, которую ты прогуливаешь… Даже думать не хочу за деньги, которые мы должны будем по контракту для твоей учебы! Не хочешь поплакать вместе со мной, ведь очевидно ты не пойдешь больше ни на одну студенческую вечеринку, потому что ты не сможешь купить себе новые шмотки? Разве что какую-то тряпку из пропахшего гнилью секонд-хенда на окраине города! – язвительно высказалась мама. Она слишком близко к сердцу принимает неудачу.
Да, бизнес отца несколько лет назад начал медленно, но верно погибать из-за высокой конкуренции. Но я уверена, что папа делает всё возможное, чтобы уберечь остатки своей фирмы и приносить доход, как раньше. Мама работает на изнеможение, являясь наёмным хирургом. В своей сфере она хороша, но большие деньги крутятся только в больших городах. Поэтому ей приходится срываться в любой момент по любому вызову, а ночью она работает из-за двойной ставки. Я вижу, что она выгорает из-за бессилия и семейных ссор.
– Мамочка, присядь.
Я потянула её за руку, и, не смотря на всю свою хмурость, мама обессиленно садится. Устало поставив локоть на стол, закрывает глаза ладонью. Она хочет от меня спрятаться, но я, присела у её ног и взяла её ладони в свои руки.
– Не волнуйся за меня. Мне плевать на эти вечеринки, клянусь тебе! И клянусь, что оторвусь на выпускном в университете за все те пьянки, которые устраивают мои сокурсники, – я, несколько по-заговорщицки ухмыльнулась. – Если есть проблема с доходом, мы легко можем сэкономить. Зачем папе шофёр, если он сам умеет водить? Зачем нам дворник, если нашу бабушку невозможно остановить, когда она видит наш двор? После неё весь сад сверкает! Зачем нам дорогая еда, если она нужна только для поддержания жизни в теле? Курица ничем не хуже тунца, а пасту из твердых сортов я и так никогда не отличала от обычных макарон. Видишь, мамочка, всё не так уж и плохо...
Она вырывает свои ладони из моих рук и крепко обнимает меня.
– Прости, Василиса. Я просто расстроена... Не беспокойся, у тебя будут вечеринки, будут карманные деньги и выпускной. Я буду работать усерднее, – говорит мама, целуя меня в щеки.
– Да, но… Но ты и так очень устаешь. Зато у меня есть несколько часов после универа. Я могу найти подработку, и сама оплачивать свои прихоти, а возможно и музыкальную школу, может быть… Что-то смогу накопить для оплаты контракта, – я заглядываю в мамины глаза, которые очередной раз наполнились слезами.
– Господи, Василиса, ты не должна этого делать. Не настолько всё плохо, просто я ужасно устала от этого… – она плачет и так проникновенно смотрит на меня, со своей неимоверной любовью, отчего мой желудок выкручивается наизнанку. – Ты должна учиться, дорогая. Тебе ещё рано думать о работе. К тому же, куда возьмут первокурсницу? Официанткой в бар, чтобы тебя домогались или баристой, будешь подавать кофе и прислуживать?
– Я отлично учусь, мам. Тебе не о чем волноваться. Аня, например, этим летом подрабатывала в строительном магазине. Там неплохо платят за вечернюю смену, поэтому в августе она несколько недель провела на море и ни в чем себе не отказывала, – я улыбаюсь ей.
Мама вновь категорично качает головой.
В это мгновение я сама поняла, что могу и должна найти работу. Будет сложно поначалу совмещать работу и учиться, но тогда я смогу накопить на свои развлечения сама. Может быть… Все наладится, и я смогу вложить накопленные деньги на покупку собственного мотоцикла?
Оказывается, я просто чертовски хочу работать! Конечно, вряд ли я соберу достаточно денег на байк, но точно смогу отлично отметить Новый год и порадовать своих родителей. Это не такая уж и плохая перспектива.
– Никакой работы, Василиса. Ты должна учиться. Пообещай мне сейчас же! Никакой работы! – она требует, и встает со стула, покачиваясь от выпитого алкоголя.
Я мягко улыбаюсь маме.
– Мамочка, тебе лучше сходить в душ и прилечь, пока я всё здесь приберу до возвращения папы. Ладно? Ты же не хочешь, чтобы он видел тебя в таком состоянии? Ты ведь сильная, независимая и красивая женщина… – мама смягчается, поддаваясь моим объятиям и тогда я вывожу её на ватных ногах из кухни.
Интересно, могу ли я устроиться в тот самый строительный магазин, где работала Аня?
Глава 6. Механик в юбке
На несколько дней я выпала из реальности. Сначала мне пришлось с Бесом договориться отложить нашу работу над курсовым. Мой предлог прост – я должна помочь маме в уходе за садом.
Кирилла не очень обрадовала подобная перспектива. Но рядом с Бессоновым у меня начал просыпаться дар убеждения, и Кир, спустя двадцать минут, согласился, но с условием: я сама напишу два раздела с подпунктами для курсовой. От радости этого «мирного соглашения» даже пропустила сквозь уши, что я должна быть внимательной и ему не пришлось бы исправлять мои ошибки.
Три дня я перечитывала все газеты города и социальные сети. Я обзвонила каждый номер, по которому предлагали работу. Я побывала в нескольких магазинах, ресторанах и барах. Меня не захотели брать официанткой, потому что я выгляжу слишком молодо, и с управляющего, первый же встречный полицейский будет требовать документы на моё имя... А он, к слову, не захотел принимать меня официально.
Я не сдалась. Попробовала устроиться помощницей повара на кухню, но мне нужен был специальный санитарный документ с огромным списком докторов, которых необходимо посетить. Жаль, что мама не одобряет моего желания работать.
От следующего варианта я бежала так, что сверкали только пятки. Работать в баре с приличной зарплатой и позволять посетителям шлепать по заднице – не по мне.
Был ещё вариант устроиться вокалисткой… Но я с ужасом отсекла эту идею – всё ещё боюсь публику и перебороть себя так просто не могу. Я даже не думала, что искать подработку так сложно!
Раздумывая над ситуацией по пути из универа, я едва не врезалась своим лбом в столб, вовремя заметив падающую от него тень, вытянув руки.
И неожиданно… Прозрела.
На столбе висело несколько бумаг с постерами и одно простенькое объявление.
«Требуется помощник механика для ремонтных работ автомобилей» – читаю вакансию и сразу же достаю телефон, набирая номер из объявления.
Мне отвечает грубоватый и охрипший мужской голос.
– Добрый день. Мне нужна работа после универа, около пяти часов свободного времени. Я совершеннолетняя и не боюсь никакой грязной работы. Обожаю тачки и мотоциклы, немного разбираюсь в деталях! Я буду рада любой работе, – сразу выпаливаю то, что так волнует работодателей – возраст, работоспособность, решительность.
Мужчина молчит некоторое время.
– Ладно. Приходи на Косую улицу, в конце неё СТО, не промахнешься. Жду тебя через час, успеешь? – спрашивает мужчина.
– Я буду через пятнадцать минут! – я чувствую, как затрепетало моё сердце от удачи.
– Скажи, что ты ищешь Макса, быстрее меня найдешь, – он отключает звонок.
Я спешу в противоположную сторону от дома и только сейчас вспоминаю, что на мне нежно-розовое платье... Чёрт. Буду выглядеть, как идиотка. Но, возможно, уже отчасти работающая идиотка!
Я радовалась и спешила ровно до того момента, как увидела надпись красного цвета «БесЭкспресс» с эмблемой молнии. Ага, похоже, я так и останусь просто идиоткой!
Оглядевшись, я замечаю несколько клиентов, общающихся с мужчинами в рабочей форме. Я могу уйти прямо сейчас. Могу даже не работать. Могу не пытаться накопить денег, мама же мне запретила...
Чёрт!
Я прохожу через приоткрытую железную дверь в помещение. Здесь сразу отдало запахом сажи, бензина и хлорки. Уф, я даже вздрогнула от этого адского благовония.
Осмотрелась по сторонам.
Несколько автомобилей в подвешенном состоянии, некоторые стоят разобранные. Несколько станков и аппаратуры вдоль стены, массивные и устрашающие. Грязный пол, на котором я стою в босоножках на каблуке, прямо в глаза мне кричит, что я не вписываюсь в эту живописную картину ремонтных работ. Где-то далеко доносятся басы музыки, и мужской смех.
Зато музыка отличная!
Замечая недалеко лежачего механика под машиной, я решаю подойти к нему. Сделав несколько шагов, понимаю, что стук каблуков разносятся по всему помещению. Ступаю почти на носочки, чувствуя себя какой-то мошенницей, подкрадываясь к машине.
Я смотрю на старые джинсы рабочего: грязные, потертые, в пятнах мазуты и с дыркой на колене. Кроссовки такие же потрепанные, повидавшие жизнь. Кажется, когда-то они были белыми. Подняв взгляд выше, моё внимание привлекает черная полоса волосков, которая вырвалась из-под приспущенных джинсов...
Они здесь все расхаживают без обежды?
– Кхм, – прокашлялась, – я ищу Макса. Поможете мне его найти или подсказать, где он находится? – погромче спрашиваю я мужчину под машиной, который не отвечает мне. – Эй? – я подошла ближе, почти став над ним. Аккуратно стучу по машине, как в дверь.
Наверное, я поступила очень грубо, когда носком босоножка легко стукнула по кроссовку мужчины, увидев, как он вздрогнул всем телом. Но теперь меня заметили очень быстро!
– Эй? Можно вас на секундочку? – спрашиваю я, увидев, как грязные пальцы обхватывают низ машины, и он выезжает из-под капота.
Я едва не подавилась воздухом, когда Бессонов оказался лежащий у моих ног, глядя в мои глаза. Он лежит без футболки, с оголенным, испачканным и вспотевшим телом. Мой взгляд цепляется за его мощную фигуру, а когда меня полностью захлестывает понимание, что я бесстыдно глазею на него – задыхаюсь от возмущения.
