Глава 1
Сказка о ветре и пламени
Местные прозвали его El Brujo. Да он и не возражал.
Когда он пришел в город с юга, где лишь алые скалы, койоты, да ящерицы, в нем не было ничего человеческого. Длинные серые волосы висели полуседой паклей, глаза заволакивал лед, такой толстый, что не понятно было, какие они. Серые? Голубые? Зеленые?
Кому-то он казался стариком, кому-то юношей, кому-то зрелым мужчиной. Его истинный облик плыл перед глазами, оставляя лишь невыразительный морок. Одним словом - El Brujo. Колдун он и есть колдун. Да и кто ещё мог прийти с юга?
Говорили, что когда чужак вошел в город его мучила жажда, но ни в одном колодце он так и не нашел воды. Ала-рио давно повернула свои воды от прежнего русла, не питая больше ни садов, ни колодцев, ни родников Лос-Паломас. Жители ездили за несколько миль, привозя воду лишь для себя и своей семьи. Но кто-то сжалился над измученным пришлецом и плеснул в пыльные сухие ладони немного воды.
А кто-то сказал:
- Верни реку в город, и сможешь черпать из любого колодца. Сложно ли колдуну...
Позже говорили, что El Brujo долго стоял над пересохшим руслом, что-то шептал гонимой ветром алой пыли, но лишь сухая осока шелестела в ответ, да скрипел песок под сапогами. Ничего у него не вышло. Ала-рио молчала.
А когда солнце укатилось за изрезанный скалами горизонт, в Лос-Паломас пришел ночной холод. И дыхание вырывалось изо рта клубами пара, и жители жались друг к другу, кутаясь в одеяла.
Ибо не было в городе ни одного очага, где плясало бы жаркое пламя, как не было такого кремня, что не рассыпался бы в Лос-Паломас в пыль от попытки добыть искру.
И на смену жажде к El Brujo пришел холод, от которого не спасала ни одежда, ни изношенный плащ. И никто не хотел пускать пришлеца в жилище, чтобы не терять с таким трудом удержанное тепло. Пока какой-то сумасшедший не сжалился над чужаком и не отдал ему одеяло, забытое во дворе.
А иные кричали из-за закрытых дверей:
- Добудь искру, если не из кремня, то от сердца, и будешь греться у любого очага. Сложно ли колдуну...
После кто-то видел, как El Brujo что-то шептал зажатому в руках кремню и, тщась добыть искру, рассек себе пальцы. Но кровь лишь попусту смешалась с пылью, в которую обратился кремень.
А когда настало утро, город вновь окатило горячим изнуряющим солнцем. И холод, терзавший El Brujo сменился опаляющим жаром. И не было вокруг ни островка тени, а те, бледные, что собирались в самых дальних закутках, бежали от чужака, словно черти от священника. И не осталось для него ни единого клочка спасительной тени, даже его собственная растворилась в алой пыли. И сгореть бы измученному чужаку, но какая-то добрая душа отдала ему старую шляпу.
А прочие, завидев его, крестились, шепча вслед:
- Что ж ты за грешник, раз даже тень тебя сторонится, колдун?
Затем кто-то рассказывал, что El Brujo долго стоял посреди улицы, всё пытаясь схватить хотя бы кончик тени. Но пальцы брали лишь пустоту.
Он скитался по городу до вечера, пока не вышел на площадь, которую не заметил накануне. В центре оживленно толпился народ. Перекликался между собой, толкался, хотел быть ближе, спорил, кого сегодня выберет La Flama**, что каждый вечер танцует на площади.
Ведь кого она выведет в круг, (и не важно, кто это будет), сможет получить то, что однажды утратил.
Отбивали глухой ритм каблуки, стучали кастаньеты, мели красную пыль черно-алые юбки, похожие то на крылья, то на пламя.
После говорили, что стоило чужаку оказаться напротив неё, как La Flama споткнулась и более не смотрела ни на кого, кроме пришлеца. Она выбрала.
- Иди сюда, Viento***
И черно-алый вихрь вдернул El Brujo в круг.
И был тот танец похож на разгоняющийся поток, летящий вниз с пыльных скал и сметающий на своем пути сухие коряги, камни и старые кости.
Но стоило солнцу скрыться за горизонтом, как La Flama остановилась и вытолкнула чужака из круга обратно в толпу.
- Приходи завтра, Viento.
В ту же ночь город утонул в ливне, и Ала-рио вернулась в свое русло, смывая сухую алую пыль, оживляя родники, наполняя колодцы. И Лос-Паломас больше никогда не знал жажды и засухи.
На следующий вечер La Flama вновь пришла на площадь и не начинала своего танца до тех пор, пока не заметила серди горожан El Brujo или... Viento?
...все увидели, что он не сед и не стар, а кожу его покрывает не пыль, а намертво въевшийся загар. Его больше не мучила жажда.
И вновь цепкие пальцы впились в мужское запястье, и чужак оказался в круге, увлеченный черно-алыми крыльями.
И был тот танец похож на вспыхнувшее от искры пламя, чье имя носила La Flama, и была она его частью, и El Brujo танцевал с пламенем, не боясь обжечься. Горел и не сгорал.
Но стоило солнцу закатиться, и La Flama замерла на полушаге, вытолкнув чужака из круга.
- Приходи завтра, Viento.
С той ночи жители Лос-Паломас больше не знали нужды в огне, и не было ни единого холодного очага, и никто не страдал от холода, а кремень перестал обращаться в пыль.
И на третий вечер народ собрался на площади, гадая, что ещё сегодня сделает La Flama, и что получит El Brujo.
Говорили, что когда чужак в тот вечер явился на площадь, La Flama споткнулась во второй раз. Она смотрела ему в глаза и не видела в них больше толстого льда. И впервые пригласила его в круг как равного.
И не было это похоже на танец поначалу, скорее на бой. Отчаянный и безнадежный. И все никак не получалось у El Brujo удержать ритм. Лишь когда солнце коснулось горизонта, он понял свою ошибку. И они из противников превратились в две гибкие тени, что вьются подобно пламени, на ветру. А когда погас последний луч, La Flama опять остановила его.
И ушла не оборачиваясь.
Народ перешептывался, что глаза её блестели в тот вечер совсем не от пламени.
Но на следующий вечер La Flama вновь танцевала на площади, как ни в чем не бывало. А каждый ждал, что сегодня она позовет в круг его. И толпа зароптала, когда La Flama споткнулась в третий раз. Ведь перед ней в кругу стоял колдун.
-Мне больше нечего тебе дать Viento.
-Но мне есть, что дать тебе.
И не было в тот вечер танца, лишь переплетенные пальцы, ветер и пламя.
Говорили, что никто не знает, что стало с ними после. Но сдается мне, врут. Ведь пока ветер танцует с пламенем, оно будет гореть.
* El Brujo (исп.) - колдун
**La Flama (исп.) - пламя
***Viento (исп.) - ветер
Глава 2
Огонь-цветок
Случилось это много зим назад, когда олени ещё уносили солнце в своих рогах за горизонт, а ворон приносил его назад в клюве.
Пришел в последний день осени в стойбище чужак. Назвался Оюном. Сказал старейшинам - за огонь-цветком, удачи искать. Подивились старейшины. Давно никто к Белой скале не ходил. Раньше были охотники до колдовской удачи, да все повывелись.
Отвели чужака к удаганке. У той косы черные, медные луны в косах на солнце золотом отливают. Глаза бездонные. Глянула, как к месту приморозила.
Поздно, говорит, за огонь-цветком, спит он. Переживешь зиму, тогда приходи.
А на следующий день завертела вьюга, налетели духи зимы, встал снег стеной - не видно ни зги. Остался чужак в стойбище. Поначалу сторонились его, после прижился. Руки крепкие, глаз меткий. С ножом да острогой управлялся ловко. Там помог, тут подсобил, так и сладилось.
Приглядывала за ним удаганка, да всё больше молчала, брови соболиные хмурила.
Ушла зима. Стал Оюн за огонь-цветком собираться
Дважды к удаганке приходил, благословения духов просить. Дважды отказала. В третий раз даже на порог не пустила. Только нож с пояса сняла и в руку ему вложила.
Иди, говорит, каждому своя удача.
Отправился Оюн к Белой скале за огонь-цветком. Рос тот чуть не на самой вершине, светом своим манил. Долго карабкался Оюн наверх, пальцы ссадил, свой нож сломал, удаганкин выщербил. Добрался.
Ярко огонь-цветок горит, глаза слепит, жаром обдает. Потянулся за ним Оюн, схватил рукой. Полыхнул огонь-цветок в ладони. Закричал Оюн, сорвался вниз по крутому камню. Долго падал, пока нож удаганки между камнями не всадил - так и повис. Отдышался. Дополз кое-как до низа, кровь глаза заливает. Моргнул - стоит перед ним удаганка, бурдюк с водой протягивает, подняться помогла. Долго смотрел на неё Оюн, ничего не сказал. В стойбище вместе вернулись.
Говорят, с той поры, рука об руку с удачей шёл.
А огонь-цветок что... по-прежнему горит.
