Пролог
Ночь, тихая и звездная.
Река, прозрачная и бездонная.
Луна, высокая и яркая…
На вершине одинокой скалы стоят, обнявшись, двое: мужчина с суровым, немного жестким лицом, а рядом, уютно устроившись в кольце его сильных рук, юная девушка с длинными светлыми волосами и затаенной, удивительно нежной улыбкой.
Невыразимый покой царит в их слитых воедино душах. Невероятная нега наполняет все их существо. Непроходящее блаженство, умиротворение, тихая радость… внутри каждого живет сейчас столько чувств, что невозможно остановиться на чем-то одном. Они, как бескрайнее синее море, качаются на волнах взаимного блаженства, пришедшего на смену недавно отгремевшей буре. Словно две разделенные половинки, наконец-то обретшие цельность. И словно два осколка разбитого сердца, наконец-то склеенные воедино.
Они не смотрят глаза в глаза – этого не нужно, чтобы услышать и понять друг друга. Они молчат, потому что слова тут совершенно излишни. Они пристально всматриваются вдаль, в одну, известную только им двоим точку, и слабо улыбаются чему-то, все еще не слишком веря, что это происходит наяву. Молодые, полные тихого счастья и странного понимания, что так и должно было случиться. Теперь им достаточно почувствовать легкое прикосновение, достаточно мимолетного взгляда, короткого вздоха, чтобы выразить все, что творится на душе. Достаточно просто слышать биение их общего Сердца, чтобы понимать, что ничего прекраснее в этом мире нет и больше не будет.
Они вместе. Неожиданно и наперекор всему теперь вместе. И эта правда настолько удивительна и невероятна, что даже они к ней еще не привыкли.
Прижавшись к нему спиной, она с наслаждением вдыхает аромат ночной прохлады. Затаив дыхание, чутко слушает притихший в сумерках лес и неотрывно смотрит наверх – туда, где величественным куполом раскинулось непроницаемо-черное небо, в котором, словно крохотные бриллианты, загадочно поблескивают бесконечно далекие, но кажущиеся такими доступными звезды.
Ее тонкое платье едва заметно трепещет на ветру, нетерпеливо подрагивая и словно пытаясь вырваться из кольца мужских рук, бережно обнявших стройный стан девушки. Пепельно-серые волосы легонько щекочут щеку мужчины. На ее лице царит невероятный покой, а в серо-голубых глазах то и дело вспыхивают слабые сиреневые искорки. Точно такие же, что ритмично загораются и в его расширенных зрачках.
Наклонившись вперед, он нежно касается губами ее макушки.
– Знаешь… мне все время кажется, что это – сон.
Девушка прижимается в ответ и на мгновение прикрывает глаза.
– Тогда, значит, я тоже сплю. Но это – хороший сон. Пусть он длится вечно. Потому что если я вдруг открою глаза, а тебя рядом не будет, то тогда не стоит просыпаться вовсе. Я не хочу, чтобы ты исчезал.
– Не исчезну, – его губы трогает легкая улыбка. – Никуда от тебя не уйду. Обещаю.
– Я верю. Но если вдруг это случится, я все равно тебя найду: у нас ведь теперь одно Сердце на двоих.
– А ты… не жалеешь?
– О чем? – удивленно оборачивается она, и он неожиданно отводит взгляд, не зная, как выразить свое беспокойство. – О, боже… ты все еще сомневаешься?!
– Нет. Просто…
– Глупый, – укоризненно шепчет она и, приподнявшись на цыпочках, осторожно тянется к его губам. – Какой же ты глупый. Какие еще тебе нужны доказательства?
На какое-то время ветер смиренно утихает вокруг замершей пары, не смея лишний раз взъерошить их волосы. Звезды наверху лукаво подмигивают, словно говоря, что сейчас действительно не время для разговоров. Луна хитро улыбается, благосклонно взирая на них с небес, а потом деликатно заходит за облачко, набрасывая на влюбленных целомудренный покров темноты. Но вскоре возвращается обратно – для того, чтобы снова осветить ее умиротворенное лицо и отразиться яркими бликами в его расширенных зрачках.
Не в силах противостоять этим чарам, он крепко обнимает прильнувшую девушку. Надолго позабыв обо всем, нежно целует в ответ, бережно касаясь ее лба, носа, глаз. Затем возвращается к приоткрытым губам, приникает надолго, страстно желая, чтобы этот миг никогда не кончался… однако все же останавливается и отстраняется, с трудом заставляя себя не слышать ее разочарованный вздох.
– Меня не это тревожит, родная, – тихо говорит он, беспокойно всматриваясь в ее сияющие глаза. – Я верю тебе. Постоянно слышу, как бьется твое Сердце. Чувствую нас каждый миг. И знаю… хоть это невероятно… что ты тоже рада…
– Я счастлива, – так же тихо поправляет она, и он снова слабо улыбается, даже сейчас с трудом веря в то, что все-таки сумел завоевать свою Эиталле. В то, что она остается с ним по доброй воле. Без всяких чар. Без обмана. Не из жалости. Просто любит его всем сердцем и хочет быть рядом целую вечность.
Он очень бережно целует ее снова и коротко выдыхает:
– Спасибо тебе… за все. За то, что стоишь здесь. За то, что даришь мне жизнь. За то, что любишь. И, особенно, за то, что прощаешь… маленький, чистый, любимый мой человечек. Но я уже сказал: меня не это тревожит.
– Тогда в чем дело?
– В том, что Альварис, каким бы он ни был скрытным и ловким мерзавцем, не мог стремиться в Занд в одиночку.
– Как это? – удивленно вздрагивает она, неверяще поднимая голову, но он предельно серьезен.
– Кто-то еще должен был быть с ним рядом, – настойчиво повторяет, глядя в ее расширенные глаза. – Кто-то, кто скрывал его тайну. Кто помогал. Следил за тем, за чем не мог уследить он сам… понимаешь? Ты же видела: он привел с собой троих. Молодых магов, отнюдь не самых последних в Ковене. И я боюсь… точнее, я почти уверен, что их на самом деле гораздо больше. Ведь кто-то должен был помогать ему с башней, охотиться за юными магами и подвергать их Чарам Забвения. Кто-то должен был прикрывать Внутреннее море от чужаков и следить за тем, чтобы правда о том тумане ни в одном из Четырех Королевств не достигла ненужных ушей.
Она вдруг тревожно замирает.
– Всевышний… я об этом совсем не подумала!
– А я думаю, – тихо признается он. – Это просто не идет у меня из головы. Особенно те сведения, что сообщил мне один любопытный парнишка… твой земляк, кстати… чудом вырвавшийся из рук наемников Альвариса. Так вот: он сказал, что магический туман не раз и не два приходил в окрестные деревни, что о нем знали; знали, что он приходит примерно раз в шесть или семь лет. Люди заранее готовились и даже убегали, когда чувствовали неладное. Он сказал также, что они много раз обращались за помощью, однако никто из городских магов не встревожился. Никто не отправил в эти деревни даже слабенького чародея. Не проверил их слова. И никаких сигналов наверх тоже не поступало, иначе Снежные Горы давно бы уже обшарили в поисках той башни, что ты видела. Весь Аргаир бы перерыли в поисках пропавших детей… да и не только детей, потому что, как оказалось, за эти годы пропало без вести или погибло немало взрослых. И кто-то должен был этим заинтересоваться. Кто-то должен был встревожиться. Хоть какие-то сведения должны были до нас дойти. Хотя бы до Охранителей. Однако этого не случилось. А так не бывает, понимаешь? Не бывает, если только кто-то намеренно не уничтожал их, старательно тая от Ковена. Причем кто-то, обладающий достаточной властью, чтобы надежно закрыть чужие рты и заставить отступиться от поисков.
– Хочешь сказать, тут замешан Совет?!
– Не исключено, – он заметно мрачнеет. – Раз уж его Глава оказался нечист на руку, то вполне вероятно, что есть кто-то еще, кто в этом замешан. Один или два. А может, больше… кто знает, кого за эти десятилетия Альварис сумел перетянуть на свою сторону? Он ведь много лет искал способ проникнуть в Занд. Больше полувека исследовал старые рукописи, пророчества, выискивал себе добровольных или вынужденных помощников, рыл землю, использовал магию, опираясь на знания Марсо… не забудь, что Марсо тоже когда-то входил в Совет! И тоже, как Альварис, поддался соблазну!
Она неожиданно поджимает губы и отводит глаза.
– Сейчас в Совет входят двенадцать человек, – тихо продолжает он. – Точнее, теперь уже одиннадцать. С кем-то я знаком лично. О ком-то только слышал. Но я точно знаю, что каждый из них, в силу своего статуса и положения, имеет довольно четкое представление о Занде. Пускай не соответствующее истине целиком, но, по крайней мере, они знают о Сердце, о роли эльфов в Его охране и о том, почему Занд должен оставаться неприкосновенным. Из них… хоть мне и не хочется об этом думать… кто-то вполне мог согласиться с Альварисом, что на исходе тысячи лет, когда появляется реальный шанс к Нему подобраться, можно рискнуть. И можно нарушить древние запреты, чтобы получить что-то важное для себя одного.
– Они все равно скоро узнают… – вдруг шепчет она, невидяще глядя перед собой.
Он быстро кивает.
– Да. Смерть Главы Совета не может остаться незамеченной. А это значит, что очень скоро как минимум одиннадцать человек будут в курсе, что Академия осталась без своего директора.
– Они будут искать виновников.
– Безусловно.
– И когда-нибудь они поймут, после чего придут сюда. К нам. К Сердцу.
– Не думаю, – вдруг хищно улыбается он, и глаза его вспыхивают недобрым волчьим блеском. – Как раз на этот счет беспокоиться не стоит.
Она хмурится.
– Стоит. Рано или поздно те, кто помогал ЕМУ, окажутся здесь. Если они знают, куда он пошел и где погиб, то наверняка придут. Чтобы закончить его дело или отомстить.
– Нет, родная. Не придут. Потому что я намереваюсь не дать им этого сделать.
– Как?
– Я найду их раньше.
Она вздрагивает снова.
– Что?! – а потом едва не отшатывается, внезапно понимая то, чего он не договорил. – Ты собираешься вернуться?!! За ними?! Собираешься прийти в Совет и найти тех, кто пошел за Альварисом?!
– Так будет лучше для нас, – он успокаивающе касается губами ее лба. – И спокойнее для Занда. Лучше я найду их там, чем они потом придут сюда. Этот сорняк должен быть вырван как можно раньше, иначе они не оставят нас в покое.
– Викран, это опасно!
– Нет, любовь моя. Не опасно. Просто потому, что никто не знает, что ты – моя Эиталле и что мы были в Занде. Как никто, кроме нас с тобой, не знает, что же такое Сердце Зандокара и с кем именно встретился Альварис перед смертью.
Она прикусывает губу.
– Тебя будут расспрашивать. Проверять. В нашем исчезновении слишком много совпадений и странностей.
– Я знаю, – спокойно кивает он. – Но это ничего не изменит: они никогда не узнают правду о Сердце. Я исправил свой Щит. Благодаря Перводереву, я усилил свой дар. Спрятал Его след в наших с тобой аурах и сделал так, что теперь он не будет заметен, пока мы впрямую не обратимся к Его силе. Я изменил цвет наших аур, сделав совершенно таким, как раньше, и никому не говорил, куда и зачем меня отправил Альварис. Он сам ни слова не сказал в Совете, иначе тебя давно потребовали бы привести на Собрание. Так что с этой стороны можно быть спокойными. И потом, не забывай: для всей Академии ты не сбегала, обойдя наружную защиту. Не портила Источник. Не ломала Охранные Сети (которые, кстати, я починил перед тем, как покинуть Академию). И не читала всех тех книг, что нашел для тебя Марсо. Ты никогда не была в Хранилище… ты – самая обычная ученица, которая всего лишь отправилась на длительную практику со своим новым учителем.
– Но…
– О Кере придется сказать правду, – успокаивающе пожимает ее ладонь маг. – Это неизбежно. Его видели слишком многие, а виары и вампы видели еще и много лишнего, так что Совету не составит труда проверить наши слова. Однако объяснить присутствие метаморфа и цвет твоих волос мы сможем, не прибегая ко лжи. Как сможем сказать, кто, где и когда слегка подправил твой дар. Полагаю, стоит выдать им часть правды… самим… тогда они не станут допытываться про все остальное.
– А Иголочка?
– Она-то нам и поможет, – улыбается он. – И твой Листик, и Шипик, и даже Зорг. Для Совета это будет еще одно доказательство исключительности твоего дара, которое обязательно нужно будет изучить и исследовать. Но ни в коем случае не повредить. А кому, как ты думаешь, придется этим заниматься, если все пройдет благополучно?
Она удивленно моргает.
– Кому?
– Мне, конечно, – смеется он. – Раз уж тебе не повезло заполучить в учителя настоящего Охранителя, целых десять лет служившего на окраине Охранных лесов, то ему, судя по всему, и предстоит взять на себя эту утомительную обязанность. Но не сейчас, конечно, а немного позже, когда все успокоится.
– Почему это позже? – совсем озадачивается она.
– Потому что, родная, сперва я узнаю все сам. А уж потом, если риска не будет, приду за тобой.
– Мне это не нравится, – вдруг нахмуривается девушка. – Если ты решил вернуться, чтобы найти предателя, то я возвращаюсь тоже.
Он вздрагивает и, резко изменившись в лице, вдруг отшатывается.
– Что?!
– А как ты объяснишь, что вернулся один? – резонно вопрошает она, напряженно при этом размышляя. – Где, скажешь, бросил свою ученицу? Почему не привел ее обратно, когда произошла такая «трагедия»? Это будет выглядеть подозрительно. А значит, вызовет недоверие и ненужные вопросы, на которые нам обоим вскоре придется отвечать. И потом: ты ведь сам говорил, что мне надо учиться. Говорил, что я должна совершенствоваться и набираться опыта. Сказал, что мне нужна практика, а без тебя никакой практики не получится. И вообще, у меня там друзья остались. И Лир я почти не видела. Я не стану сидеть тут, не зная, что там творится. К тому же, Кеари еще маленькая. Она не сможет защитить тебя так, как Кер. Тебе может понадобиться наша помощь. И Сердцу – тоже. Вдруг обо мне все-таки кто-то узнал? Вдруг ты попадешь в беду? А я даже не смогу оказаться рядом, если это произойдет!
– Айра…
– Ты обещал, – шепчет она, прижимаясь к его груди. – Обещал, что не уйдешь. Обещал, что мы будем вместе, обещал меня не бросать! Если с тобой что-нибудь случится, Сердце погибнет! И я тоже! Но я не хочу умирать! И не хочу, чтобы умер ты! Мы – одно, Викран дер Соллен. Оба теперь – одно целое. Куда ты, туда и я. В жизни или смерти. Ты помнишь? Ты поклялся!
Он крепко зажмуривается, чтобы не видеть ее лица.
– Викран…
Он замирает, стараясь не слышать боль в ее голосе.
– Пожалуйста…
А потом вздрагивает, словно от удара, потому что в ее глазах показываются первые слезы.
– Не оставляй меня…
– Хорошо, – коротко выдыхает он, не в силах выносить ее отчаянную мольбу. – Если ты настаиваешь, мы вернемся вместе. Но обещай мне, что не будешь рисковать. Обещай, что не скажешь ничего перед Советом, кроме того, что велю я. Никогда не покажешь, что что-то изменилось между нами. Ты будешь говорить, вести себя и делать все так, как было ДО этого. Понимаешь? Где бы ты ни была. С кем бы ни находилась. Кто бы о чем ни спросил… ты будешь равнодушной. Так, словно ничего не изменилось.
– Я согласна, – шепчет она, обнимая его за шею. – На все согласна ради тебя. Я не хочу, чтобы мы расставались.
Он только вздыхает. А потом прижимает ее к себе и неохотно признает, что вряд ли смог бы прожить так долго в одиночестве. Особенно теперь, когда точно знает, что она жива, его упрямая Эиталле, и с нетерпением ждет его возвращения. Что любит его. Тревожится. Точно так же, как он тревожится о ней.
А потом он слабо улыбается и решает, что она все-таки права. И это, наверное, к лучшему: ведь когда Сердце цело, оно вдвое сильнее и гораздо спокойнее.
