Мысль о возвращении в нагретую постельку уже не казалась такой ужасной. Еще пару минут потоптавшись на пороге, я уж было подняла руку, практически касаясь ручки, как вдруг услышала тихий далекий шепот:
— Ли-и-с-са-а…
Я беспомощно застыла, ошарашенная и напуганная одновременно, не в силах ни сделать шаг вперед, ни оглянуться. Этот странный, манящий голос преследовал меня долгие пять лет практически еженощно, не давая покоя. Правда, последний год он будто бы поутих, забыл обо мне. И вот опять… Тягучий, вязкий как потеки смолы и в тоже время невесомый, шелестящий шелковой лентой по стеклу.
— Ли-са…
Вкрадчивый шепот приближался, его мягкие, обволакивающие интонации болезненно резонировали внутри.
— Обернись!
Мой позвоночник прошило молнией, подкосив колени. Грузно обмякнув, я со всей силы уцепилась за ручку, повиснув. Сердце в груди заполошно трепыхнулось раз-другой и…
Отчаянным рывком я буквально ввалилась в дом, одним движением захлопывая дверь за собой и поворачивая замок. Услышав щелчок, облегченно стекла по стене, обнимая колени. Меня била крупная дрожь, словно избежала непоправимой беды.
Просидев довольно долго в коридоре, сжавшись в комок, я таки дождалась, пока сердце чуть успокоится и перестанет изображать подстреленного зайца, невообразимыми зигзагами уходящего от погони. С трудом поднявшись, на негнущихся ногах доковыляла до кровати, рухнула на нее, укрылась с головой и крепко зажмурилась, стискивая ледяными ладонями плечи.
Все хорошо, все хорошо. Это просто почудилось. Завтра все исчезнет. Завтра...
1.4
— Просыпайся, Лизавета. Солнце уже давно встало, — меня неласково тряхнули за плечо, вырывая из тревожной полудремы.
Кое-как продрав заспанные глаза, я выпростала руки из плотного кокона одеяла и, ощущая ломоту во всем теле, с наслаждением потянулась до хруста. Потом привстала и потянулась еще раз, рассеянно обводя взглядом пространство.
Отдернутая ситцевая штора в мелкий пестрый цветочек слегка подрагивала на небольшом сквознячке (окно-то я забыла закрыть) и легкий ветерок, проказничая, беззаботно кружил в косых солнечных лучах стайку пылинок и одинокое белое перышко.
Скорее всего, оно залетело вместе с теткой, не признававшей синтетики и спавшей по старинке на пуховых подушках. Те лезли как черти, так что пушинки и перышки я регулярно находила по всему дому, и каждая такая находка грозила очередной генеральной уборкой.
Тетка Варвара неодобрительно зыркнула на мельтешащий в воздухе сор и, пробурчав под нос про лентяек, дрыхнущих до обеда, пока она от пыли задыхается, шаркающей походкой направилась в кухню.
Эх, как пить дать, не видать мне сегодня свободы. Но надеюсь, хоть поесть дадут спокойно?
— Теть Варя, вы еще не завтракали? — подскочив, я судорожно зашарила ногой по полу в поисках запропастившегося тапочка. Пришлось даже под кровать заглянуть. А, вот он, забился в дальний угол.
— Совсем ты разленилась, Лизавета, — встретила меня тетка привычным ворчанием, когда, наскоро умывшись ледяной водой из ведра на крыльце, я вбежала в кухню. — День на дворе, а ты дрыхнешь, как убитая. Опять вчера в интернетах своих сидела?
— Да, нет, тетечка, что вы. Душно ночью было, вот мне и не спалось. Гроза, наверное, идет, — беспечно отмахнулась я и принялась суетливо доставать продукты, накрывая нехитрый завтрак.
Печенье, хлеб, сыр, масло, чай, молоко. Кстати, молока еще докупить нужно и хлеб кончается. Интересно, успею в магазин сгонять? Ох, и варенья на донышке осталось, опять в подпол лезть. Брр, как же не хочется. Хотя не тетку же за ним посылать, с её-то больными ногами?
— Гроза говоришь? — хмыкнула та. — Ох, Лизавета, Лизавета, догадываюсь я, какая такая гроза идет. По ночам спать надо, чтобы утром как муха вареная не ползать. Ты у меня не загуляла ли часом? — вдруг подозрительно спросила, хищно прищурившись.
— Что? — я оглянулась и сделала честные глаза. — А, нет, конечно.
И потянувшись за вазочкой с колотым сахаром, который тетка уважала не в пример больше обычного рассыпного или рафинада, внезапно застыла, резко ухнув во вчерашнюю ночь как в омут.
«Ли-ис-са…» — чужой голос прошелся по коже морозным дуновением, и я едва сумела удержать заплясавшую в похолодевших пальцах любимую теткину расписную сахарницу.
— Так уж пора бы… — неожиданно для меня недовольно высказалась тетка, шумно отхлебнула чай и с аппетитом хрупнула рассыпчатым печеньем.
— Что пора? — сглотнув с усилием, я отогнала неприятные мысли, и осторожно поставила сахарницу на стол.
— Замуж, говорю, пора.
— Тетя, — притулившись на край табуретки, я обхватила свою кружку, грея пальцы, — мне ведь только восемнадцать, рано еще замуж-то.
— И ничего не рано. Я вон в твои годы уже первенца нянчила, да папку твоего воспитывала. Ох и охламон он был.
— Прям таки и охламон? — не удержавшись, прыснула в кулачок.
— Охламон, охламон! — тетка Варя покачала головой и устало вздохнула: — Эх, время-время, утекло водой сквозь пальцы, как и не было, — смахнув несуществующую слезу, она вдруг улыбнулась по-доброму, потянулась через весь стол и потрепала меня по волосам.
Ошеломленная, я замерла как бездомная кошка, одаренная внезапной лаской.
— Ухажер там твой, — будто смутившись, тетка одернула руку и кивнула в сторону окна, — весь забор обломал поди, супостат. Ходит-бродит с самого утра, и чего не имётся?
— Какой ухажер? — удивилась я, вскакивая, отодвигая штору и выглядывая.
Ой, это Ванька что ли?!
Ну так и есть. Его рыжая встрепанная макушка мелькала над штакетником, как маятник туда-сюда, периодически парень подпрыгивал, перевешивался и оглядывал двор. Ох, точно! Таня же вчера говорила, что он приезжает. Правда, я и не думала, что меня вообще вспомнят, все-таки в детстве мы не ладили. И ничего себе, какой он высокий стал!
— А-а, это… — протянула нарочито небрежно, украдкой посматривая на давнего недруга с интересом. — Не ухажер это, теть Варь, так Ванька, Танин брат...
— А-то я не знаю? — так красноречиво усмехнулись мне, что я невольно зарделась.
Резко отпрянув, вжалась спиной в стену, потому как меня заметили и призывно замахали руками.
— Еще один охламон на мою голову, — погрозив кулаком невидимому Ваньке, тетка наставила на меня указательный палец и строго произнесла: — Смотри, Лизавета, по ночам не шастай. Чтобы в десять дома была. Не хватало еще с папкой твоим объясняться. Поняла?
— Поняла, поняла, тетечка Варечка. Ну, я пошла?
— Бог с тобой, иди уже, коль поела.
Просияв как медный грош, я вскочила из-за стола и понеслась в комнату, уже оттуда выкрикивая:
— А посуду я позже помою... И полы, честно-честно… И еще в магазин сбегаю, а то хлеба и молока нет.
— Беги-беги уж, стрекоза, — добродушно донеслось из кухни и, быстро переодевшись, я вихрем вылетела на улицу, мигом выбрасывая из головы все страхи и тревоги.
1.5
— Привет, Ваня! — я неловко смяла краешек футболки в кулаке, совершенно без причины отводя глаза.
Почему-то не ожидала, что он так изменится. Ванька сильно вытянулся за время, что не виделись, вымахав на целую голову выше меня, раздался в плечах и превратился в симпатичного синеглазого парня. И веснушки его совсем не портили, придавая вкупе с растрепанными рыжими волосами хулиганский вид.
— Ли-изка! — восхищенно протянул он, сгребая в медвежьи объятья, без стеснения звонко чмокая в щеку. — Сеструха-то не соврала. Ты просто красавица!
— Скажешь, тоже, — выпутавшись из его рук, я окончательно стушевалась и отступила на шаг, прислоняясь к забору. — У самого, небось, от девушек отбоя нет.
— Ну не то что бы… — многозначительно поиграл рыжими бровями Ванька, вальяжно упираясь ладонью в калитку рядом с моей головой.
— Ой, какие нежности! Может, еще померяетесь у кого поклонников больше? — саркастически хмыкнула Валя, передернув оголенным плечом.
Она с достоинством поднялась с лавочки и расправила складки небесно-голубого летнего сарафана, который очень шел к ее глазам и фигуре. Мне даже стало немного стыдно за свой «домашний вид»: футболку со смешным детским рисунком и тонкие штаны-шаровары. Эх, как бы и мне хотелось так же с легкость носить разные сарафанчики-платьюшки, а не кутаться во все эти тряпки.
— А ты не завидуй, не завидуй, Валечка, — хихикнула Таня, подскакивая и протягивая мне горсть семечек. — Хочешь?
Я отрицательно помотала головой.
— Ну как знаешь, — небрежно ссыпав остатки в карман юбки, Таня отряхнула подол от налипшей шелухи. — Мы чего пришли-то… Помнишь, на праздник хотели погадать? Ну, так сегодня он и есть, праздник, Иван Купала. Правда, ворожить нужно ночью, лучше всего у воды. В общем…
— Короче, — выпалила Валя, — устроим настоящий шабаш в пещерах на всю ночь. Вино там, купания, гадания и… — она кокетливо поправила завитый тугой спиралькой светлый локон и стрельнула глазками вбок. — Правда кое-кто трусит ночевать не дома.
— И ничего я не трущу, — отчаянно покраснела Таня и нахохлилась. — Я, может, Ваньку ждала. Он все входы-выходы знает, так что не заблудимся.
— Мы хотим прямо сейчас наведаться в пещеры, все подготовить, а вечером останется только костер зажечь, ну и так по мелочи… Пойдешь с нами?
Ванька бесцеремонно привалился плечом, практически вплотную, так что я даже через футболку ощутила жар его тела. От этой близости у меня моментально пересохло в горле. С трудом сглотнув вязкую слюну, я кашлянула и хрипловато ответила:
— Кхм, ну что вами, неугомонными, делать? Пойду.
— А тетка не заругает? — с вызовом уточнила Валя и я невольно глянула поверх калитки, но никого не узрела в окне. Скорее всего, тетя намазала ногу и как обычно прилегла отдохнуть перед телевизором.
— Неа, — протянула уверенно, — она меня сама отпустила.
Правда только до десяти. Хотя она рано ложиться, а сегодня еще и снотворное хотела выпить перед сном, потому как нога разболелась. А до озера всего ничего. Ну даже если и задержусь на чуть-чуть. А, ладно! Не убьет же, в самом деле?
— Я с вами, — окончательно решившись, я независимо сунул руки в карманы, нащупав мелочь и несколько купюр. — Только сначала в магазин сбегаю, полы помою, а потом свободна как ветер.
— Тогда чего стоим, кого ждем, девушки? — бодро поинтересовался Ванька, подмигнув. Он отлип от забора и с намеком оттопырил руку. — В магазин, так в магазин.
— Конечно, Ванечка, — Валя юркнула между нами, намертво вцепляясь в его локоть, и увлекла вперед, щебеча: - Столько всего купить еще нужно на вечер, а времени в обрез...
Мы с Таней переглянулись.
— Не обращай внимания, она с прошлого года Ваньку окучивает.
— М-мм...
— А ему, между прочим, совсем другая нра...
— Ну вы скоро там? Наболтаетесь еще. Нас Дашка с Колькой ждут, вон уже названивают, — недовольно прикрикнула Валя, предъявив разрывающийся телефон. — Алло! Да скоро, скоро. К магазину топайте, закупаться будем.
Таня порывалась добавить что-то, но я отмахнулась. Вот терпеть не могу сплетни!
И пусть этот новый, повзрослевший Ванька мне понравился, но я ведь не живу в деревне постоянно, в отличии от Вали, так что особых иллюзий не питаю. Все равно в августе в город возвращаться, готовиться к поступлению.
Так что, как говорится, валяй, Валя, обхаживай! У тебя шансов по более моего.
1.6
— Так и боишься змей? — Ванька неслышно подкрался сзади, подхватил на руки и подкинул вверх. Охнув, я инстинктивно уцепилась за его шею.
— Дурак! — стукнула кулаком в плечо и призналась честно: — Боюсь! Пусти!
Парень фыркнул, но не отпустил, лишь притянул крепче. Я прижалась щекой к его груди и украдкой втянула носом. От Ваньки немного пахло алкоголем и совсем чуть-чуть мокрой травой. И было так приятно и спокойно в его объятиях, что я расслабилась, поерзала, устраиваясь поудобнее.
Эх Валя, боюсь, тебе ничего не светит. Ванька сегодня весь день за мной как привязанный ходил, тут даже слепой заметит.
— Не бойся, я с тобой, — внезапно сглотнув, глухо сказал он и с размаху плюхнулся на длинное бревно, водружая меня на свои колени.
Они с ребятами еще днем тут все обустроили для ночных посиделок: кострище, столик, лавки – все из подручного природного материала.
— А хочешь уедем далеко-далеко? — горячее дыхание защекотало тонкие волоски на висках.
— В Ирландию?
— Почему в Ирландию? — поперхнулся Ванька.
Он даже немного отодвинулся от удивления, и мне стало так холодно без него, что я сама прильнула ближе, отвечая:
— Там змей нет.
— Нет, — Ванька игриво боднул мою макушку, вновь притягивая и зарываясь лицом в распущенные пряди. — Ирландию мы точно не потянем, Лиза. В город поедем. Там правда и своих гадов хватает, — усмехнулся в волосы, — но ползучих точно нет.
— В город… — эхом повторила, невольно зажмуриваясь.
— Лиза-а, — шепотом позвал Ванька, резко откидывая меня на руку, так что я буквально распласталась на его коленях.
— М-мм?.. — я хитро приоткрыл один глаз.
— Ли-изка...
Он так бережно и нежно обвел ладонью мое лицо, что я, сама того не ожидая, широко распахнула ресницы навстречу его шальному взгляду. Расширившиеся зрачки Ваньки практически полностью перекрыли синюю радужку, отражая искорки пламени. Такие же огненно-рыжие, как и его волосы.
Мгновение мы молчали как завороженные, а потом Ванька с болью в голосе выдохнул: «Лиза!» — и резко впился жадным поцелуем.
Его обжигающие ладони пробрались под футболку, сминая ткань и касаясь кожи. Я на мгновение сжалась, ожидая, когда он брезгливо отдернет руки, но этого не происходило. Его пальцы выводили неведомые узоры, и в моем животе теплой пульсацией бились сумасшедшие мотыльки, следуя за прикосновениями то вверх, то вниз.
Не думала, что первый поцелуй это так... так... волшебно и прекрасно.
Сидеть у Ваньки на коленях в полумраке и целоваться, ловя пересохшими губами дыхание друг друга, чувствуя, как тает тело и бешено колотиться сердце — было сладко и необычно.
— Здесь они! Сидят, голубки, обжимаются!
Звонкий Дашин голос отразился от стен пещеры, и мы испуганно отпрянули друг от друга, подскакивая на ноги. Ванька ругнулся вполголоса, а я суматошно отдернула задравшуюся до шеи футболку и опустила голову, завешивая темными прядями полыхавшие щеки и припухшие губы, будто в этом полумраке их можно было разглядеть.
— Айда купаться, водичка супер! — Валя в мокром купальнике мини-бикини вынырнула из темноты и задорно тряхнула развившимися кудрями, обдав прохладными брызгами. — Пойдем, пойдем, — схватив Ваньку за руку, она потянула его за собой, заливисто хохоча и практически прямо на ходу стягивая футболку. — Колька с Мишкой сейчас Таньку утопят, пока ты тут греешься.
Ванька виновато оглянулся, я махнула рукой. Иди уже, раз требуют. Мне и самой не помешает передышка, слишком уже неожиданно все закрутилось.
— Лиз, а ты чего сидишь? — Даша отжала каштановый хвостик и накинула на плечи большое полотенце.
— Не хочу.
— Зря, — недоуменно пожав плечами, она бросила влажную ткань сушиться на рогатину возле костра. — Стесняешься, что ли? Так все свои.
— Нет, просто не охота, — привычно соврала, вставая. — Чай приготовлю, пить что-то хочется.
— Угу, — понимающе хихикнула Дашка, хлебнув вина из бутылки. — После такого страстного поцелуя нужно что-нибудь покрепче, — она опять приложилась к спиртному, и протянула мне. — Держи.
— Ли-и-с-са-а…
Я беспомощно застыла, ошарашенная и напуганная одновременно, не в силах ни сделать шаг вперед, ни оглянуться. Этот странный, манящий голос преследовал меня долгие пять лет практически еженощно, не давая покоя. Правда, последний год он будто бы поутих, забыл обо мне. И вот опять… Тягучий, вязкий как потеки смолы и в тоже время невесомый, шелестящий шелковой лентой по стеклу.
— Ли-са…
Вкрадчивый шепот приближался, его мягкие, обволакивающие интонации болезненно резонировали внутри.
— Обернись!
Мой позвоночник прошило молнией, подкосив колени. Грузно обмякнув, я со всей силы уцепилась за ручку, повиснув. Сердце в груди заполошно трепыхнулось раз-другой и…
Отчаянным рывком я буквально ввалилась в дом, одним движением захлопывая дверь за собой и поворачивая замок. Услышав щелчок, облегченно стекла по стене, обнимая колени. Меня била крупная дрожь, словно избежала непоправимой беды.
Просидев довольно долго в коридоре, сжавшись в комок, я таки дождалась, пока сердце чуть успокоится и перестанет изображать подстреленного зайца, невообразимыми зигзагами уходящего от погони. С трудом поднявшись, на негнущихся ногах доковыляла до кровати, рухнула на нее, укрылась с головой и крепко зажмурилась, стискивая ледяными ладонями плечи.
Все хорошо, все хорошо. Это просто почудилось. Завтра все исчезнет. Завтра...
1.4
— Просыпайся, Лизавета. Солнце уже давно встало, — меня неласково тряхнули за плечо, вырывая из тревожной полудремы.
Кое-как продрав заспанные глаза, я выпростала руки из плотного кокона одеяла и, ощущая ломоту во всем теле, с наслаждением потянулась до хруста. Потом привстала и потянулась еще раз, рассеянно обводя взглядом пространство.
Отдернутая ситцевая штора в мелкий пестрый цветочек слегка подрагивала на небольшом сквознячке (окно-то я забыла закрыть) и легкий ветерок, проказничая, беззаботно кружил в косых солнечных лучах стайку пылинок и одинокое белое перышко.
Скорее всего, оно залетело вместе с теткой, не признававшей синтетики и спавшей по старинке на пуховых подушках. Те лезли как черти, так что пушинки и перышки я регулярно находила по всему дому, и каждая такая находка грозила очередной генеральной уборкой.
Тетка Варвара неодобрительно зыркнула на мельтешащий в воздухе сор и, пробурчав под нос про лентяек, дрыхнущих до обеда, пока она от пыли задыхается, шаркающей походкой направилась в кухню.
Эх, как пить дать, не видать мне сегодня свободы. Но надеюсь, хоть поесть дадут спокойно?
— Теть Варя, вы еще не завтракали? — подскочив, я судорожно зашарила ногой по полу в поисках запропастившегося тапочка. Пришлось даже под кровать заглянуть. А, вот он, забился в дальний угол.
— Совсем ты разленилась, Лизавета, — встретила меня тетка привычным ворчанием, когда, наскоро умывшись ледяной водой из ведра на крыльце, я вбежала в кухню. — День на дворе, а ты дрыхнешь, как убитая. Опять вчера в интернетах своих сидела?
— Да, нет, тетечка, что вы. Душно ночью было, вот мне и не спалось. Гроза, наверное, идет, — беспечно отмахнулась я и принялась суетливо доставать продукты, накрывая нехитрый завтрак.
Печенье, хлеб, сыр, масло, чай, молоко. Кстати, молока еще докупить нужно и хлеб кончается. Интересно, успею в магазин сгонять? Ох, и варенья на донышке осталось, опять в подпол лезть. Брр, как же не хочется. Хотя не тетку же за ним посылать, с её-то больными ногами?
— Гроза говоришь? — хмыкнула та. — Ох, Лизавета, Лизавета, догадываюсь я, какая такая гроза идет. По ночам спать надо, чтобы утром как муха вареная не ползать. Ты у меня не загуляла ли часом? — вдруг подозрительно спросила, хищно прищурившись.
— Что? — я оглянулась и сделала честные глаза. — А, нет, конечно.
И потянувшись за вазочкой с колотым сахаром, который тетка уважала не в пример больше обычного рассыпного или рафинада, внезапно застыла, резко ухнув во вчерашнюю ночь как в омут.
«Ли-ис-са…» — чужой голос прошелся по коже морозным дуновением, и я едва сумела удержать заплясавшую в похолодевших пальцах любимую теткину расписную сахарницу.
— Так уж пора бы… — неожиданно для меня недовольно высказалась тетка, шумно отхлебнула чай и с аппетитом хрупнула рассыпчатым печеньем.
— Что пора? — сглотнув с усилием, я отогнала неприятные мысли, и осторожно поставила сахарницу на стол.
— Замуж, говорю, пора.
— Тетя, — притулившись на край табуретки, я обхватила свою кружку, грея пальцы, — мне ведь только восемнадцать, рано еще замуж-то.
— И ничего не рано. Я вон в твои годы уже первенца нянчила, да папку твоего воспитывала. Ох и охламон он был.
— Прям таки и охламон? — не удержавшись, прыснула в кулачок.
— Охламон, охламон! — тетка Варя покачала головой и устало вздохнула: — Эх, время-время, утекло водой сквозь пальцы, как и не было, — смахнув несуществующую слезу, она вдруг улыбнулась по-доброму, потянулась через весь стол и потрепала меня по волосам.
Ошеломленная, я замерла как бездомная кошка, одаренная внезапной лаской.
— Ухажер там твой, — будто смутившись, тетка одернула руку и кивнула в сторону окна, — весь забор обломал поди, супостат. Ходит-бродит с самого утра, и чего не имётся?
— Какой ухажер? — удивилась я, вскакивая, отодвигая штору и выглядывая.
Ой, это Ванька что ли?!
Ну так и есть. Его рыжая встрепанная макушка мелькала над штакетником, как маятник туда-сюда, периодически парень подпрыгивал, перевешивался и оглядывал двор. Ох, точно! Таня же вчера говорила, что он приезжает. Правда, я и не думала, что меня вообще вспомнят, все-таки в детстве мы не ладили. И ничего себе, какой он высокий стал!
— А-а, это… — протянула нарочито небрежно, украдкой посматривая на давнего недруга с интересом. — Не ухажер это, теть Варь, так Ванька, Танин брат...
— А-то я не знаю? — так красноречиво усмехнулись мне, что я невольно зарделась.
Резко отпрянув, вжалась спиной в стену, потому как меня заметили и призывно замахали руками.
— Еще один охламон на мою голову, — погрозив кулаком невидимому Ваньке, тетка наставила на меня указательный палец и строго произнесла: — Смотри, Лизавета, по ночам не шастай. Чтобы в десять дома была. Не хватало еще с папкой твоим объясняться. Поняла?
— Поняла, поняла, тетечка Варечка. Ну, я пошла?
— Бог с тобой, иди уже, коль поела.
Просияв как медный грош, я вскочила из-за стола и понеслась в комнату, уже оттуда выкрикивая:
— А посуду я позже помою... И полы, честно-честно… И еще в магазин сбегаю, а то хлеба и молока нет.
— Беги-беги уж, стрекоза, — добродушно донеслось из кухни и, быстро переодевшись, я вихрем вылетела на улицу, мигом выбрасывая из головы все страхи и тревоги.
1.5
— Привет, Ваня! — я неловко смяла краешек футболки в кулаке, совершенно без причины отводя глаза.
Почему-то не ожидала, что он так изменится. Ванька сильно вытянулся за время, что не виделись, вымахав на целую голову выше меня, раздался в плечах и превратился в симпатичного синеглазого парня. И веснушки его совсем не портили, придавая вкупе с растрепанными рыжими волосами хулиганский вид.
— Ли-изка! — восхищенно протянул он, сгребая в медвежьи объятья, без стеснения звонко чмокая в щеку. — Сеструха-то не соврала. Ты просто красавица!
— Скажешь, тоже, — выпутавшись из его рук, я окончательно стушевалась и отступила на шаг, прислоняясь к забору. — У самого, небось, от девушек отбоя нет.
— Ну не то что бы… — многозначительно поиграл рыжими бровями Ванька, вальяжно упираясь ладонью в калитку рядом с моей головой.
— Ой, какие нежности! Может, еще померяетесь у кого поклонников больше? — саркастически хмыкнула Валя, передернув оголенным плечом.
Она с достоинством поднялась с лавочки и расправила складки небесно-голубого летнего сарафана, который очень шел к ее глазам и фигуре. Мне даже стало немного стыдно за свой «домашний вид»: футболку со смешным детским рисунком и тонкие штаны-шаровары. Эх, как бы и мне хотелось так же с легкость носить разные сарафанчики-платьюшки, а не кутаться во все эти тряпки.
— А ты не завидуй, не завидуй, Валечка, — хихикнула Таня, подскакивая и протягивая мне горсть семечек. — Хочешь?
Я отрицательно помотала головой.
— Ну как знаешь, — небрежно ссыпав остатки в карман юбки, Таня отряхнула подол от налипшей шелухи. — Мы чего пришли-то… Помнишь, на праздник хотели погадать? Ну, так сегодня он и есть, праздник, Иван Купала. Правда, ворожить нужно ночью, лучше всего у воды. В общем…
— Короче, — выпалила Валя, — устроим настоящий шабаш в пещерах на всю ночь. Вино там, купания, гадания и… — она кокетливо поправила завитый тугой спиралькой светлый локон и стрельнула глазками вбок. — Правда кое-кто трусит ночевать не дома.
— И ничего я не трущу, — отчаянно покраснела Таня и нахохлилась. — Я, может, Ваньку ждала. Он все входы-выходы знает, так что не заблудимся.
— Мы хотим прямо сейчас наведаться в пещеры, все подготовить, а вечером останется только костер зажечь, ну и так по мелочи… Пойдешь с нами?
Ванька бесцеремонно привалился плечом, практически вплотную, так что я даже через футболку ощутила жар его тела. От этой близости у меня моментально пересохло в горле. С трудом сглотнув вязкую слюну, я кашлянула и хрипловато ответила:
— Кхм, ну что вами, неугомонными, делать? Пойду.
— А тетка не заругает? — с вызовом уточнила Валя и я невольно глянула поверх калитки, но никого не узрела в окне. Скорее всего, тетя намазала ногу и как обычно прилегла отдохнуть перед телевизором.
— Неа, — протянула уверенно, — она меня сама отпустила.
Правда только до десяти. Хотя она рано ложиться, а сегодня еще и снотворное хотела выпить перед сном, потому как нога разболелась. А до озера всего ничего. Ну даже если и задержусь на чуть-чуть. А, ладно! Не убьет же, в самом деле?
— Я с вами, — окончательно решившись, я независимо сунул руки в карманы, нащупав мелочь и несколько купюр. — Только сначала в магазин сбегаю, полы помою, а потом свободна как ветер.
— Тогда чего стоим, кого ждем, девушки? — бодро поинтересовался Ванька, подмигнув. Он отлип от забора и с намеком оттопырил руку. — В магазин, так в магазин.
— Конечно, Ванечка, — Валя юркнула между нами, намертво вцепляясь в его локоть, и увлекла вперед, щебеча: - Столько всего купить еще нужно на вечер, а времени в обрез...
Мы с Таней переглянулись.
— Не обращай внимания, она с прошлого года Ваньку окучивает.
— М-мм...
— А ему, между прочим, совсем другая нра...
— Ну вы скоро там? Наболтаетесь еще. Нас Дашка с Колькой ждут, вон уже названивают, — недовольно прикрикнула Валя, предъявив разрывающийся телефон. — Алло! Да скоро, скоро. К магазину топайте, закупаться будем.
Таня порывалась добавить что-то, но я отмахнулась. Вот терпеть не могу сплетни!
И пусть этот новый, повзрослевший Ванька мне понравился, но я ведь не живу в деревне постоянно, в отличии от Вали, так что особых иллюзий не питаю. Все равно в августе в город возвращаться, готовиться к поступлению.
Так что, как говорится, валяй, Валя, обхаживай! У тебя шансов по более моего.
1.6
— Так и боишься змей? — Ванька неслышно подкрался сзади, подхватил на руки и подкинул вверх. Охнув, я инстинктивно уцепилась за его шею.
— Дурак! — стукнула кулаком в плечо и призналась честно: — Боюсь! Пусти!
Парень фыркнул, но не отпустил, лишь притянул крепче. Я прижалась щекой к его груди и украдкой втянула носом. От Ваньки немного пахло алкоголем и совсем чуть-чуть мокрой травой. И было так приятно и спокойно в его объятиях, что я расслабилась, поерзала, устраиваясь поудобнее.
Эх Валя, боюсь, тебе ничего не светит. Ванька сегодня весь день за мной как привязанный ходил, тут даже слепой заметит.
— Не бойся, я с тобой, — внезапно сглотнув, глухо сказал он и с размаху плюхнулся на длинное бревно, водружая меня на свои колени.
Они с ребятами еще днем тут все обустроили для ночных посиделок: кострище, столик, лавки – все из подручного природного материала.
— А хочешь уедем далеко-далеко? — горячее дыхание защекотало тонкие волоски на висках.
— В Ирландию?
— Почему в Ирландию? — поперхнулся Ванька.
Он даже немного отодвинулся от удивления, и мне стало так холодно без него, что я сама прильнула ближе, отвечая:
— Там змей нет.
— Нет, — Ванька игриво боднул мою макушку, вновь притягивая и зарываясь лицом в распущенные пряди. — Ирландию мы точно не потянем, Лиза. В город поедем. Там правда и своих гадов хватает, — усмехнулся в волосы, — но ползучих точно нет.
— В город… — эхом повторила, невольно зажмуриваясь.
— Лиза-а, — шепотом позвал Ванька, резко откидывая меня на руку, так что я буквально распласталась на его коленях.
— М-мм?.. — я хитро приоткрыл один глаз.
— Ли-изка...
Он так бережно и нежно обвел ладонью мое лицо, что я, сама того не ожидая, широко распахнула ресницы навстречу его шальному взгляду. Расширившиеся зрачки Ваньки практически полностью перекрыли синюю радужку, отражая искорки пламени. Такие же огненно-рыжие, как и его волосы.
Мгновение мы молчали как завороженные, а потом Ванька с болью в голосе выдохнул: «Лиза!» — и резко впился жадным поцелуем.
Его обжигающие ладони пробрались под футболку, сминая ткань и касаясь кожи. Я на мгновение сжалась, ожидая, когда он брезгливо отдернет руки, но этого не происходило. Его пальцы выводили неведомые узоры, и в моем животе теплой пульсацией бились сумасшедшие мотыльки, следуя за прикосновениями то вверх, то вниз.
Не думала, что первый поцелуй это так... так... волшебно и прекрасно.
Сидеть у Ваньки на коленях в полумраке и целоваться, ловя пересохшими губами дыхание друг друга, чувствуя, как тает тело и бешено колотиться сердце — было сладко и необычно.
— Здесь они! Сидят, голубки, обжимаются!
Звонкий Дашин голос отразился от стен пещеры, и мы испуганно отпрянули друг от друга, подскакивая на ноги. Ванька ругнулся вполголоса, а я суматошно отдернула задравшуюся до шеи футболку и опустила голову, завешивая темными прядями полыхавшие щеки и припухшие губы, будто в этом полумраке их можно было разглядеть.
— Айда купаться, водичка супер! — Валя в мокром купальнике мини-бикини вынырнула из темноты и задорно тряхнула развившимися кудрями, обдав прохладными брызгами. — Пойдем, пойдем, — схватив Ваньку за руку, она потянула его за собой, заливисто хохоча и практически прямо на ходу стягивая футболку. — Колька с Мишкой сейчас Таньку утопят, пока ты тут греешься.
Ванька виновато оглянулся, я махнула рукой. Иди уже, раз требуют. Мне и самой не помешает передышка, слишком уже неожиданно все закрутилось.
— Лиз, а ты чего сидишь? — Даша отжала каштановый хвостик и накинула на плечи большое полотенце.
— Не хочу.
— Зря, — недоуменно пожав плечами, она бросила влажную ткань сушиться на рогатину возле костра. — Стесняешься, что ли? Так все свои.
— Нет, просто не охота, — привычно соврала, вставая. — Чай приготовлю, пить что-то хочется.
— Угу, — понимающе хихикнула Дашка, хлебнув вина из бутылки. — После такого страстного поцелуя нужно что-нибудь покрепче, — она опять приложилась к спиртному, и протянула мне. — Держи.
