Я поежилась. Слишком уж это напоминало мои бесцельные блуждания в змеином обличии в толще породы в поисках драгоценных жил для Полоза. С потолка посыпалась каменная пыль, а затем все стихло.
— Эх, не успели! — досадливо выплюнула Эля, отбрасывая очередную сумку.
Я вздрогнула от далекого глухого удара, пронёсшегося над нашими головами протяжным рокотом. Он был такой силы, что по стенам пугливо разбежались тонкие паутинки трещин, а сверху полетела пыль вперемешку с каменной крошкой.
— Бежим! — заверещала Элиза, закинула рюкзак за спину и больно дернула за руку.
Еще один мощный удар. На макушку посыпался щебень покрупнее, бодро стуча по затылку.
Мы помчались как угорелые, едва успевая входить в многочисленные повороты, чудом уворачиваясь от падавших сверху каменюк. Неслись горными козами, перепрыгивая через осыпающиеся под ногами глубокие расщелины и отскакивая в сторону от выраставших прямо из земли острых скалистых выступов.
Впереди замаячил долгожданный круг света. Мы припустили со всех ног, словно под ними, ногами то бишь, горела земля. Она и вправду горела, плавилась, вспучивалась пузырями.
— Почти! — радостно заорала Эля, и мы буквально выкатились из подземной ловушки, рухнули на лужайку, чихая и откашливая забившую нос и рот каменную пыль.
Отдышавшись секунду, отползли на безопасное расстояние, ускоренно перебирая конечностями. Только удостоверившись, что все позади, Эля скинула рюкзак и блаженно растеклась по траве.
— Уф! Ишь, как бесится, — хихикнула, облегченно выдыхая.
Гора и в самом деле тряслась словно в ознобе, лихорадочно вздрагивая и оседая натужно, готовясь выплюнуть свое весомое содержимое нам вслед. Однако, к счастью на поляну не выкатилось ни камушка: все осталось там, у входа.
Повалявшись немного, Эля уселась и, как ни в чем не бывало, принялась переплетать косу.
— Бесись, бесись, — фыркнула она, ловко сплетая пряди в опрятный колосок, — все равно не достанешь. Глядишь и поумнеешь. Вещей только жалко, девчонки расстроятся. Эх, ладно, что-нибудь придумаем! Главное, сами живы.
Я смотрела на нее во все глаза, не понимая, почему она вообще, вот ни капли не боится Полоза.
— Эля-я!!
Далекий крик на мгновение перекрыл грохот обвала.
— Тебя только тут не хватало! — недовольно пробурчала Элиза и, натянув приветливую улыбку, подскочила, разворачиваясь и бодро махая руками.
Проследив за ней взглядом, я увидела высокого худого беловолосого мужчину. Он размашисто шагал впереди небольшой стайки девушек, которые облепили его как цыплята наседку и суетливо всплескивали руками, указывая то на гору, то на нас.
— Кто это? — поинтересовалась почему-то шепотом, но Эля услышала.
— Леня. Ну то есть Леонид Карлович, наш руководитель.
— Кто?
— Начальник спелеологического клуба, — она почесала макушку, пригладила петухов ладошкой и уточнила: — Чтобы тебя найти, я в спелеологический клуб записалась. Кучу пещер излазила. А у меня, между прочим, клаустрофобия. Цени!
— Ценю.
2.2
— Черт! — вдруг выругалась Эля и хлопнула себя по лбу, бесцеремонно командуя: — Лизка, раздевайся бегом.
Толкнув меня обратно в траву, она тут же полезла помогать, нетерпеливо дергая за штанину.
— Живее, — прошипела, пока я боролась с молнией.
Убедившись, что я опять осталась в одном белье, Эля довольно хмыкнула и торопливо принялась запихивать в рюкзачок разбросанную одежду, бегло инструктируя:
— Как только уйдем, иди за нами. Дойдешь до моста, не переходи. Лежи, — не очень-то и вежливо рявкнули, едва я привстала на локтях.
Я возмущенно округлила глаза.
— Прости, сорвалась. Нервы ни к черту, — извиняющимся тоном продолжила Эля, ободряюще скользнув по предплечью. — В общем, пока мы не уйдем, Лиза, лежи смирно. Надеюсь, тебя не успели рассмотреть как следует. Блин, вот я идиотка!
Недовольно цокнув языком, она звонко вжикнула молнией, и поднялась, закидывая рюкзачок за плечо. Делая вид, что отряхивается, продолжила вполголоса раздавать указания:
— Жди на берегу. Я попробую отвязаться и приду. Не переживай, — приободрили меня, сверкнув улыбкой, — по идее тебя никто не должен увидеть. Ну, кроме меня. До завтрашнего утра точно. Лиз, у меня мало времени. Главное, мы справились. Остальное объясню, как только появится возможность. Нужно еще немного потерпеть. Веришь?
Я кивнула. А что еще оставалось делать? Возвращаться в подземное царство и опять ждать милости, чтобы хоть ненадолго стать человеком?
Эля эта, конечно, очень странная, но…
Во-первых, она каким-то образом знает, во-вторых, смогла вытащить меня из змеиной шкуры, хотя Полоз клялся и божился, что никто на свете, кроме него, разумеется, этого сделать не сможет, ну а в-третьих, вроде как сестра.
Я, правда, толком не понимаю, как и откуда она взялась, но вопреки здравому смыслу – верю.
— Не боись, сестренка, — будто угадав, что за мысли бродят в моей голове, хищно осклабилась Эля, — мы еще накрутим скользкому змею его жалкий хвост. Ну все, пора. Жди на берегу, я приду, как только смогу.
Продев руку в болтающуюся лямку, она резво побежала навстречу своим знакомым, во главе с начальником Леонидом. Вопреки строгим наказам, я перевернулась на живот и приподняла голову, провожая Элькин рюкзак с подпрыгивающей в такт косицей долгим взглядом.
Что ж, терпения у меня не занимать.
Дождавшись, когда стихнут радостные вопли и визги на поляне, я по-змеиному отползла под прикрытие чахлых кустиков. Удостоверившись, что никто за мной не наблюдает, осторожно приподнялась и села, поглядывая по сторонам.
Эля и ее компания уже добрались до опушки, но я не спешила догонять, выжидала. Пару раз, мне даже почудилось, что этот их руководитель как-то странно оглядывался. Тревога оказалась ложной: увлекаемый подопечными, он бодрым шагом удалялся вместе с остальными, исчезая в подлеске. Когда лужайка окончательно опустела, я шумно выдохнула, осознав, что все это время невольно задерживала дыхание.
И что теперь?
Без шумной и энергичной Элизы я вдруг почувствовала себя змеей, лишившей старой шкуры. Усталость и паника накатили одновременно, и я не знала, что делать: то ли падать без сил, то ли бежать со всех ног. Обняв себя за плечи, я привычно пробормотала:
— Спокойно, Лиза. Ты справишься. Нужно только собраться.
Легко сказать, собраться.
Последнее время я жила как в тумане, лишь изредка возвращаясь к действительности. И не только потому, что пребывание в змеиной шкуре накладывает определенный отпечаток на психику, нет.
Я так до конца и не поверила, что все это – реальность, а не страшный сон. Полоз, обряд, беспросветное жалкое существование в недрах горы.
То, как он разрушил пещеру сегодня – детский лепет – по сравнению с неописуемой яростью, в которую пришел золотой князь, осознав, что я не та, не избранная.
Я не думала, что под землей может разразится гроза, но она разразилась. Взбешённый Полоз с ревом отрывал от стен огромные куски породы голыми руками и швырял их, высекая искры, будто жалящие молнии. Своды бесконечной пещеры содрогались от раскатистого эха его злости, а на плечи колючим градом сыпались мелкие камни и пыль.
Съежившись в комок, я тряслась от страха, боясь сделать лишний вздох и только слезы чертили мокрые дорожки и бесшумно капали на мраморные плиты, собираясь ртутными шариками в безобразные зеленоватые-синие кляксы. Именно эти кляксы и привлекли внимание Полоза, заставили его жадно припасть на колено. Долгое время он изучал их, а потом поднял на меня свой нечеловеческий взгляд, полный хищного торжества. И кровь окончательно застыла в жилах.
— Каменная дева. Наконец-то, — хрипло произнес Полоз, пронзая расплавленным золотом глаз.
С того дня я перестала быть просто Лизой, я стала его очередным приобретением. Одним из немногих, кто утоляли неиссякаемую страсть золотого князя к драгоценным каменьям, и, к моему ужасу, не только ее…
Вздрогнув всем телом, до крови закусила губу, стараясь унять душившие воспоминания. Больше не будет унижений, больше не будет боли, больше не будет новых красивых камушков в сокровищнице золотого князя. Перебьется, гад.
— Нет твоей власти надо мной, Полоз! — мстительно ухмыльнулась и зло оттерла лицо. — Нет. И никогда не будет!
2.3
Я просидела в подлеске довольно долго и успела зверски проголодаться. Давно забытое чувство напомнило о себе болезненными спазмами в животе и предательской слабостью.
Пошарив по сторонам взглядом, не нашла ничего достаточно съедобного, не жевать же сырые грибы? Боюсь в моем человеческом состоянии они не пойдут на пользу. Надеюсь, по пути к реке попадется спелая малина или земляника. От черники я тоже не откажусь, м-мм…
На соблазнительные мысли о сочных, ароматных и сладких ягодах желудок с готовностью отозвался утробным урчанием. Признаться, даже струхнула в первое мгновение от неожиданности и по привычке сжалась в комок.
Все, пора прекращать трястись по каждому поводу. Я не одна. Эля пришла за мной, а значит я ей нужна. Не ведаю за чем, но я это выясню, а потом решу, что буду делать дальше.
Одно знаю точно: хватит с меня безропотной покорности.
Поднявшись во весь рост, гордо распрямила плечи и выпятила подбородок. Мышцы неохотно, но подчинились, и позвоночник вытянулся напряженной струной.
Я – хозяйка своей жизни. Отныне и навсегда.
Я – свободна! Свободна и… ох, господи, я же практически голая!
Повертев головой, узрела на краю поляны несколько разлапистых лопухов. Что ж, за неимением иного выбора, сгодятся и они. Мне бы еще веревочку или ленточку какую...
Но ни веревочки, ни ленточки, конечно, не нашлось. Пришлось обходиться тем, что было. Из нескольких самых больших и широких листьев, после непродолжительных мучений, я кое-как соорудила жалкое подобие топика и юбки, прикрывая срам. Ненадежная вышла конструкция, но все же лучше, чем ничего.
Распустила для верности волосы и перебросила их вперед, а после мелкими перебежками под прикрытие кустов, потрусила к дальнему краю, удерживая руками природное платье от кутюр и воровато оглядываясь. На мое счастье, никаких любителей лесных прогулок в пределах видимости не наблюдалось, и я спокойно добралась до цели.
Поляна закончилась небольшим вытоптанным пятачком, от которого вдаль через светлую березовую рощицу разбегались три одинаковые лесные тропки. Прям как в сказке, правда без обязательного мрачного седого камня-указателя, поросшего мхом. Мол, направо пойдешь – коня потеряешь, налево пойдешь – жизнь потеряешь, прямо пойдешь – жив будешь, но себя позабудешь.
Ну, и какая из них ведет к реке?
Минут десять я просто бестолково хлопала глазами и крутила головой, внимательно осматривая дорожки. Но никаких следов того, что по ним прошли люди, я не находила: ни отпечатков обуви, ни случайно обломанных веток по краям, ни раздавленных неаккуратно сухих прутиков, ни сорванных цветов, ни хлебных крошек – ничего. Будто эти тропки возникли из воздуха только что и специально для меня.
Ладно, будем рассуждать логически. Напрямик не пойду точно: за моей спиной логово Полоза, а, значит, прямо я же была и себя потеряла. Второй раз терять что-то не тянет.
Остается направо… или налево?
Исходя из того, что-коня-то у меня нет – мне направо…
Хм, а это что? Мои уши уловили какой-то сухой шелест, и я скосила глаза влево.
Спрятавшись в невысокой траве, ветер, как проказливый кот, выпихнул невидимой лапой из зарослей папоротника разноцветную обертку от конфеты.
Яркая шуршащая бумажка крутилась вокруг своей оси как заводной волчок, звала-манила за собой по левой стежке, а я все колебалась, не решаясь ступить.
Пойти по этой дороге – потерять жизнь…
Конечно, можно отмахнуться, мол бабкины сказки. Но я-то уже успела плотно познакомиться с этими самыми сказками, и они в реальности оказались неприглядной, а подчас и жуткой, правдой.
Но делать нечего. Пока я как слепой кутенок, тыкаюсь без толку, одна надежда на Элю.
Явно этот фантик не сам по себе появился…
Ну же, решайся, Лизавета, хуже уже не будет. Не к Полозу же на поклон возвращаться?
Я крепко зажмурилась и вдохнув побольше воздуха, словно ныряя в прорубь, твердо шагнула на левую тропинку.
Ох, мне, кажется, или деревья над головой и вправду потемнели, сдвинулись плотнее и кусты хищно вздрогнули, готовясь захлопнуть ловушку?
Однако, вопреки всем моим опасениям, я все дальше и дальше углублялась в лес, и никто не нападал на меня из зарослей. А зловещие шорохи, потрескивание и скрежет я списывала на разгулявшийся ветер, который со скоростью пушечного ядра гнал мой бумажный клубок, разматывая невидимую путеводную нить.
Вот уже и розовато-голубое небо проглянуло в просвете между плотно растущих стволов, и далекий различимый плеск воды на перекатах коснулся моего слуха, а еще звонкий, журчащий девичий голосок, меланхолично выводивший:
Я на воду ворожу –
О тебе хочу узнать.
Словно в зеркало гляжу –
Ворожить не колдовать.
Воро-воро-ворожи,
Воро-воро-ворожи,
Ты, вода, моя водица,
Обо всём мне расскажи.
Вижу деву на воде,
Вижу, что она прядёт.
Кто же этот удалец,
Кто же в дом её идёт?
Воро-воро-ворожи,
Воро-воро-ворожи,
Ты, вода, моя водица,
Обо всём мне расскажи
Вот подходит парень ближе,
Деве подаёт кольцо –
И теперь я ясно вижу
Мне знакомое лицо.
Воро-воро-ворожи,
Воро-воро-ворожи,
Ты, вода, моя водица,
Обо всём мне расскажи.
Чем ближе я подходила к реке, тем явственнее видела выступающую из речных камышей темную макушку незнакомки. Волосы ее отливали в лучах заходящего солнца болотной зеленью. Тонкие, почти прозрачные руки с синеватой кожей, которые поющая мерно вскидывала, проводя широким деревянным гребнем по распущенным прядям, покрывала рябь мелких чешуек. А еще по воде, в такт мелодии, то и дело громко бил просто неприлично огромный рыбий хвост, взметая вверх россыпь сверкающих брызг.
— Воро-воро… ой!
2.4
— Эх, не успели! — досадливо выплюнула Эля, отбрасывая очередную сумку.
Я вздрогнула от далекого глухого удара, пронёсшегося над нашими головами протяжным рокотом. Он был такой силы, что по стенам пугливо разбежались тонкие паутинки трещин, а сверху полетела пыль вперемешку с каменной крошкой.
— Бежим! — заверещала Элиза, закинула рюкзак за спину и больно дернула за руку.
Еще один мощный удар. На макушку посыпался щебень покрупнее, бодро стуча по затылку.
Мы помчались как угорелые, едва успевая входить в многочисленные повороты, чудом уворачиваясь от падавших сверху каменюк. Неслись горными козами, перепрыгивая через осыпающиеся под ногами глубокие расщелины и отскакивая в сторону от выраставших прямо из земли острых скалистых выступов.
Впереди замаячил долгожданный круг света. Мы припустили со всех ног, словно под ними, ногами то бишь, горела земля. Она и вправду горела, плавилась, вспучивалась пузырями.
— Почти! — радостно заорала Эля, и мы буквально выкатились из подземной ловушки, рухнули на лужайку, чихая и откашливая забившую нос и рот каменную пыль.
Отдышавшись секунду, отползли на безопасное расстояние, ускоренно перебирая конечностями. Только удостоверившись, что все позади, Эля скинула рюкзак и блаженно растеклась по траве.
— Уф! Ишь, как бесится, — хихикнула, облегченно выдыхая.
Гора и в самом деле тряслась словно в ознобе, лихорадочно вздрагивая и оседая натужно, готовясь выплюнуть свое весомое содержимое нам вслед. Однако, к счастью на поляну не выкатилось ни камушка: все осталось там, у входа.
Повалявшись немного, Эля уселась и, как ни в чем не бывало, принялась переплетать косу.
— Бесись, бесись, — фыркнула она, ловко сплетая пряди в опрятный колосок, — все равно не достанешь. Глядишь и поумнеешь. Вещей только жалко, девчонки расстроятся. Эх, ладно, что-нибудь придумаем! Главное, сами живы.
Я смотрела на нее во все глаза, не понимая, почему она вообще, вот ни капли не боится Полоза.
— Эля-я!!
Далекий крик на мгновение перекрыл грохот обвала.
— Тебя только тут не хватало! — недовольно пробурчала Элиза и, натянув приветливую улыбку, подскочила, разворачиваясь и бодро махая руками.
Проследив за ней взглядом, я увидела высокого худого беловолосого мужчину. Он размашисто шагал впереди небольшой стайки девушек, которые облепили его как цыплята наседку и суетливо всплескивали руками, указывая то на гору, то на нас.
— Кто это? — поинтересовалась почему-то шепотом, но Эля услышала.
— Леня. Ну то есть Леонид Карлович, наш руководитель.
— Кто?
— Начальник спелеологического клуба, — она почесала макушку, пригладила петухов ладошкой и уточнила: — Чтобы тебя найти, я в спелеологический клуб записалась. Кучу пещер излазила. А у меня, между прочим, клаустрофобия. Цени!
— Ценю.
2.2
— Черт! — вдруг выругалась Эля и хлопнула себя по лбу, бесцеремонно командуя: — Лизка, раздевайся бегом.
Толкнув меня обратно в траву, она тут же полезла помогать, нетерпеливо дергая за штанину.
— Живее, — прошипела, пока я боролась с молнией.
Убедившись, что я опять осталась в одном белье, Эля довольно хмыкнула и торопливо принялась запихивать в рюкзачок разбросанную одежду, бегло инструктируя:
— Как только уйдем, иди за нами. Дойдешь до моста, не переходи. Лежи, — не очень-то и вежливо рявкнули, едва я привстала на локтях.
Я возмущенно округлила глаза.
— Прости, сорвалась. Нервы ни к черту, — извиняющимся тоном продолжила Эля, ободряюще скользнув по предплечью. — В общем, пока мы не уйдем, Лиза, лежи смирно. Надеюсь, тебя не успели рассмотреть как следует. Блин, вот я идиотка!
Недовольно цокнув языком, она звонко вжикнула молнией, и поднялась, закидывая рюкзачок за плечо. Делая вид, что отряхивается, продолжила вполголоса раздавать указания:
— Жди на берегу. Я попробую отвязаться и приду. Не переживай, — приободрили меня, сверкнув улыбкой, — по идее тебя никто не должен увидеть. Ну, кроме меня. До завтрашнего утра точно. Лиз, у меня мало времени. Главное, мы справились. Остальное объясню, как только появится возможность. Нужно еще немного потерпеть. Веришь?
Я кивнула. А что еще оставалось делать? Возвращаться в подземное царство и опять ждать милости, чтобы хоть ненадолго стать человеком?
Эля эта, конечно, очень странная, но…
Во-первых, она каким-то образом знает, во-вторых, смогла вытащить меня из змеиной шкуры, хотя Полоз клялся и божился, что никто на свете, кроме него, разумеется, этого сделать не сможет, ну а в-третьих, вроде как сестра.
Я, правда, толком не понимаю, как и откуда она взялась, но вопреки здравому смыслу – верю.
— Не боись, сестренка, — будто угадав, что за мысли бродят в моей голове, хищно осклабилась Эля, — мы еще накрутим скользкому змею его жалкий хвост. Ну все, пора. Жди на берегу, я приду, как только смогу.
Продев руку в болтающуюся лямку, она резво побежала навстречу своим знакомым, во главе с начальником Леонидом. Вопреки строгим наказам, я перевернулась на живот и приподняла голову, провожая Элькин рюкзак с подпрыгивающей в такт косицей долгим взглядом.
Что ж, терпения у меня не занимать.
Дождавшись, когда стихнут радостные вопли и визги на поляне, я по-змеиному отползла под прикрытие чахлых кустиков. Удостоверившись, что никто за мной не наблюдает, осторожно приподнялась и села, поглядывая по сторонам.
Эля и ее компания уже добрались до опушки, но я не спешила догонять, выжидала. Пару раз, мне даже почудилось, что этот их руководитель как-то странно оглядывался. Тревога оказалась ложной: увлекаемый подопечными, он бодрым шагом удалялся вместе с остальными, исчезая в подлеске. Когда лужайка окончательно опустела, я шумно выдохнула, осознав, что все это время невольно задерживала дыхание.
И что теперь?
Без шумной и энергичной Элизы я вдруг почувствовала себя змеей, лишившей старой шкуры. Усталость и паника накатили одновременно, и я не знала, что делать: то ли падать без сил, то ли бежать со всех ног. Обняв себя за плечи, я привычно пробормотала:
— Спокойно, Лиза. Ты справишься. Нужно только собраться.
Легко сказать, собраться.
Последнее время я жила как в тумане, лишь изредка возвращаясь к действительности. И не только потому, что пребывание в змеиной шкуре накладывает определенный отпечаток на психику, нет.
Я так до конца и не поверила, что все это – реальность, а не страшный сон. Полоз, обряд, беспросветное жалкое существование в недрах горы.
То, как он разрушил пещеру сегодня – детский лепет – по сравнению с неописуемой яростью, в которую пришел золотой князь, осознав, что я не та, не избранная.
Я не думала, что под землей может разразится гроза, но она разразилась. Взбешённый Полоз с ревом отрывал от стен огромные куски породы голыми руками и швырял их, высекая искры, будто жалящие молнии. Своды бесконечной пещеры содрогались от раскатистого эха его злости, а на плечи колючим градом сыпались мелкие камни и пыль.
Съежившись в комок, я тряслась от страха, боясь сделать лишний вздох и только слезы чертили мокрые дорожки и бесшумно капали на мраморные плиты, собираясь ртутными шариками в безобразные зеленоватые-синие кляксы. Именно эти кляксы и привлекли внимание Полоза, заставили его жадно припасть на колено. Долгое время он изучал их, а потом поднял на меня свой нечеловеческий взгляд, полный хищного торжества. И кровь окончательно застыла в жилах.
— Каменная дева. Наконец-то, — хрипло произнес Полоз, пронзая расплавленным золотом глаз.
С того дня я перестала быть просто Лизой, я стала его очередным приобретением. Одним из немногих, кто утоляли неиссякаемую страсть золотого князя к драгоценным каменьям, и, к моему ужасу, не только ее…
Вздрогнув всем телом, до крови закусила губу, стараясь унять душившие воспоминания. Больше не будет унижений, больше не будет боли, больше не будет новых красивых камушков в сокровищнице золотого князя. Перебьется, гад.
— Нет твоей власти надо мной, Полоз! — мстительно ухмыльнулась и зло оттерла лицо. — Нет. И никогда не будет!
2.3
Я просидела в подлеске довольно долго и успела зверски проголодаться. Давно забытое чувство напомнило о себе болезненными спазмами в животе и предательской слабостью.
Пошарив по сторонам взглядом, не нашла ничего достаточно съедобного, не жевать же сырые грибы? Боюсь в моем человеческом состоянии они не пойдут на пользу. Надеюсь, по пути к реке попадется спелая малина или земляника. От черники я тоже не откажусь, м-мм…
На соблазнительные мысли о сочных, ароматных и сладких ягодах желудок с готовностью отозвался утробным урчанием. Признаться, даже струхнула в первое мгновение от неожиданности и по привычке сжалась в комок.
Все, пора прекращать трястись по каждому поводу. Я не одна. Эля пришла за мной, а значит я ей нужна. Не ведаю за чем, но я это выясню, а потом решу, что буду делать дальше.
Одно знаю точно: хватит с меня безропотной покорности.
Поднявшись во весь рост, гордо распрямила плечи и выпятила подбородок. Мышцы неохотно, но подчинились, и позвоночник вытянулся напряженной струной.
Я – хозяйка своей жизни. Отныне и навсегда.
Я – свободна! Свободна и… ох, господи, я же практически голая!
Повертев головой, узрела на краю поляны несколько разлапистых лопухов. Что ж, за неимением иного выбора, сгодятся и они. Мне бы еще веревочку или ленточку какую...
Но ни веревочки, ни ленточки, конечно, не нашлось. Пришлось обходиться тем, что было. Из нескольких самых больших и широких листьев, после непродолжительных мучений, я кое-как соорудила жалкое подобие топика и юбки, прикрывая срам. Ненадежная вышла конструкция, но все же лучше, чем ничего.
Распустила для верности волосы и перебросила их вперед, а после мелкими перебежками под прикрытие кустов, потрусила к дальнему краю, удерживая руками природное платье от кутюр и воровато оглядываясь. На мое счастье, никаких любителей лесных прогулок в пределах видимости не наблюдалось, и я спокойно добралась до цели.
Поляна закончилась небольшим вытоптанным пятачком, от которого вдаль через светлую березовую рощицу разбегались три одинаковые лесные тропки. Прям как в сказке, правда без обязательного мрачного седого камня-указателя, поросшего мхом. Мол, направо пойдешь – коня потеряешь, налево пойдешь – жизнь потеряешь, прямо пойдешь – жив будешь, но себя позабудешь.
Ну, и какая из них ведет к реке?
Минут десять я просто бестолково хлопала глазами и крутила головой, внимательно осматривая дорожки. Но никаких следов того, что по ним прошли люди, я не находила: ни отпечатков обуви, ни случайно обломанных веток по краям, ни раздавленных неаккуратно сухих прутиков, ни сорванных цветов, ни хлебных крошек – ничего. Будто эти тропки возникли из воздуха только что и специально для меня.
Ладно, будем рассуждать логически. Напрямик не пойду точно: за моей спиной логово Полоза, а, значит, прямо я же была и себя потеряла. Второй раз терять что-то не тянет.
Остается направо… или налево?
Исходя из того, что-коня-то у меня нет – мне направо…
Хм, а это что? Мои уши уловили какой-то сухой шелест, и я скосила глаза влево.
Спрятавшись в невысокой траве, ветер, как проказливый кот, выпихнул невидимой лапой из зарослей папоротника разноцветную обертку от конфеты.
Яркая шуршащая бумажка крутилась вокруг своей оси как заводной волчок, звала-манила за собой по левой стежке, а я все колебалась, не решаясь ступить.
Пойти по этой дороге – потерять жизнь…
Конечно, можно отмахнуться, мол бабкины сказки. Но я-то уже успела плотно познакомиться с этими самыми сказками, и они в реальности оказались неприглядной, а подчас и жуткой, правдой.
Но делать нечего. Пока я как слепой кутенок, тыкаюсь без толку, одна надежда на Элю.
Явно этот фантик не сам по себе появился…
Ну же, решайся, Лизавета, хуже уже не будет. Не к Полозу же на поклон возвращаться?
Я крепко зажмурилась и вдохнув побольше воздуха, словно ныряя в прорубь, твердо шагнула на левую тропинку.
Ох, мне, кажется, или деревья над головой и вправду потемнели, сдвинулись плотнее и кусты хищно вздрогнули, готовясь захлопнуть ловушку?
Однако, вопреки всем моим опасениям, я все дальше и дальше углублялась в лес, и никто не нападал на меня из зарослей. А зловещие шорохи, потрескивание и скрежет я списывала на разгулявшийся ветер, который со скоростью пушечного ядра гнал мой бумажный клубок, разматывая невидимую путеводную нить.
Вот уже и розовато-голубое небо проглянуло в просвете между плотно растущих стволов, и далекий различимый плеск воды на перекатах коснулся моего слуха, а еще звонкий, журчащий девичий голосок, меланхолично выводивший:
Я на воду ворожу –
О тебе хочу узнать.
Словно в зеркало гляжу –
Ворожить не колдовать.
Воро-воро-ворожи,
Воро-воро-ворожи,
Ты, вода, моя водица,
Обо всём мне расскажи.
Вижу деву на воде,
Вижу, что она прядёт.
Кто же этот удалец,
Кто же в дом её идёт?
Воро-воро-ворожи,
Воро-воро-ворожи,
Ты, вода, моя водица,
Обо всём мне расскажи
Вот подходит парень ближе,
Деве подаёт кольцо –
И теперь я ясно вижу
Мне знакомое лицо.
Воро-воро-ворожи,
Воро-воро-ворожи,
Ты, вода, моя водица,
Обо всём мне расскажи.
Чем ближе я подходила к реке, тем явственнее видела выступающую из речных камышей темную макушку незнакомки. Волосы ее отливали в лучах заходящего солнца болотной зеленью. Тонкие, почти прозрачные руки с синеватой кожей, которые поющая мерно вскидывала, проводя широким деревянным гребнем по распущенным прядям, покрывала рябь мелких чешуек. А еще по воде, в такт мелодии, то и дело громко бил просто неприлично огромный рыбий хвост, взметая вверх россыпь сверкающих брызг.
— Воро-воро… ой!
2.4
