Глава №1
Я сидела на лавочке в парке, смотрела на дисплей телефона и не верила своим глазам. Столько плохих новостей, он мне, пожалуй, ещё никогда не показывал. Вытащив из сумки бумажные платочки, я аккуратно промокнула ими выступившие слезы.
- Ну что, Инга, куда дальше? – спросила я сама у себя, зарывая в воротник пальто свой опухший нос. Выключив телефон, который я на эту секунду уже люто ненавидела, я огляделась по сторонам. Моё любимое время года, которое ещё вчера так радовало меня жёлто – красным цветом листвы на деревьях, сегодня, просто «убило» меня наповал. Да, время года, как и сама природа, были совсем ни при чём, но отпечаток, что со мной это случилось именно любимой мною осенью, остался. Встав с лавочки, я отряхнула пальто и взяла себя в руки. Нужно было идти домой, а там, будь что будет…
Когда лифт привез меня на восемнадцатый этаж дома, в котором я живу, и тихая, печальная музыка в нём прекратила играть, я взяла в руки ключ и открыла дверь. В коридоре пахло жареным луком, на кухне громко разговаривали герои любимого сериала моего мужа, и я поняла, что Алексей готовит ужин. Неспешно раздевшись, я пошла на звуки и запахи.
- Ты моё солнце. Чего так поздно гуляла? – спросил меня он, нежно обнимая. Я, не сказав ни слова, прижалась к нему, и дала волю слезам. Он ничего не сказал, держал меня крепко, и гладил по голове. Когда я выплакалась, то отлипла от мужа и села на краешек стула. Пора было рассказать ему всё:
- Лёша, я не могу иметь детей. Это не новость для нас и ты это давно знаешь, но надежда была. А сегодня пришло письмо из клиники, что нет у нас с тобой никакой надежды. Я абсолютно бесплодна, а ты сто процентов репродуктивен. И никакого другого способа зачать ребёнка, у меня быть не может. И выносить его – тоже.
- Так, давай вытри слёзы, и перестань рыдать – сказал он, переворачивая куски мяса на сковородке. Спина его была напряжена, и я знала, что он сейчас обдумывает ситуацию. – Заведём себе четыре кошки и две собаки. И будем жить счастливо. Огромное количество людей сейчас бесплодны, и не могут иметь детей. И что теперь, не жить?
- Ты очень хотел сына. Мы десять лет с тобой пытались его зачать. Столько больниц пройдено, народной медицины попробовала, и результат всегда был один и тот – же. А теперь, нужно привыкать к мысли, что сына не будет? И дочки не будет, а будет хвостатая братия? – спросила я, хлюпая носом.
- Да, именно так. Сына не будет. Но есть ты и я. И мы любим друг – друга. Это главное! – ответил он, обнимая меня и заглядывая в глаза. – Это все плохие новости на сегодня?
- К сожалению, нет. У меня прабабушка в деревне умерла. Помнишь, она нам на свадьбу деревянные тарелочки дарила? Сегодня я от родни деревенской смс получила. Нужно ехать, хоронить.
- Плохая новость, бабуля «клевая» была. Самогонку пила, огурцом закусывала, и частушки матерные пела. Жалко. Но поехать с тобой, Инга, у меня не получится. Ты у нас девчонка вольная, без обязательств, а я так просто с работы уйти не смогу. Извини. Сама справишься?
- Конечно, я понимаю. Съезжу, похороню ее. Денег только подкинь немного, поминки организовать.
- Конечно, садись кушать. И не расстраивайся. Бабушке почти сто лет было, она своё отжила. И про бесплодие своё начинай забывать, не нужно об этом нам каждый раз говорить – сказал Алексей, ставя огромную сковородку с мясом и картошкой на стол. Я улыбнулась, в очередной раз, поздравляя себя с удачным выбором мужчины, и взялась за вилку. Раз муж сказал не расстраиваться, так и поступлю.
Поздним вечером того же дня, я начала собираться в путь – дорогу. Деревня, где жила прабабушка находилась очень далеко от города, и нужно было взять много вещей, на разные случаи жизни. На душе было неспокойно, и моя грусть то и дело всплывала на поверхность. То спущенную петлю на любимом свитере обнаружила, то дорожный термос, который всегда был на виду – потеряла. Ко всем этим неприятностям, ещё и Лёшу вызвали на работу, среди ночи. Видите ли, срочный груз поздно пришёл, и нужно растаможить его, во что бы то ни стало. Проводив мужа до порога квартиры, я вернулась к своей дорожной сумке, и, бросив свои бесплодные попытки собрать вещи, решила сделать это рано утром.
Поставив чайник кипятиться, я решилась на поздний звонок подруге. Наташа сидела в декретном отпуске, и я точно знала, что она будет рада меня услышать. Ну а мне сейчас, очень нужна была ее поддержка.
- Привет! – услышала я в трубке её родной голос.
- Прости меня, Наташа! Так хотелось поговорить с тобой перед отъездом, что позволила себе звонок. Знаю, что поздно уже – сказала я.
- Да что ты, я очень рада твоему голосу. Я Данилу уложила, сижу, шарф вяжу. Куда собралась? – спросила она.
- Прабабушка умерла. Помнишь её, Марфу Никитичну? Она на нашей с Лешей свадьбе частушки про тракториста пела?
- Ой, жалко как. Помню её, конечно, она забавная такая у тебя была. Маленькая, шустрая старушка. Хоронить поедешь? А Алексей?
- Он не сможет, работает. Это я, бесполезная во всех смыслах дама, свободная. Ни работы, ни детей. «Спиногрыз» – одним словом.
- Прекрати сейчас – же! Ты замечательная у нас. Красавица, умница и хозяйка отменная. Мой Никита всегда тебя в пример ставит. А про детей, ты к чему сказала? Очередной ответ от докторов получила?
- Да. Сегодня прислали. Матка маленькая, яичники ни чёрту, трубы в труху. Короче, никогда не будет детей.
- И ты, конечно, наревелась от души. А тут ещё бабушка умерла, ко всему прочему, и у тебя депрессия. Теперь понятно, почему звонишь.
- Не обижайся. Я часто тебе звоню, и по другим поводам тоже.
- Да знаю я, что ты. Не обижаюсь. Я тебе одну вещь хочу давно сказать, да всё никак не соберусь. А вот сейчас, самое время. Тебе срочно нужно себя найти. Ты как – то потерялась, совсем. Растворилась в своем счастливом браке, ни о чём другом, кроме как о деторождении, не думаешь. Мне, конечно, хорошо говорить, я родила, но поверь, это в жизни женщины хоть одно из значимых событий, но не самое главное.
- А что самое главное, Наташа?
- Главное, найти себя. Нельзя жить ради кого - то, или чего - то. Нужно думать о себе, хоть иногда. Знаешь, как моя мама говорила? «Сегодня есть мужик, а завтра его нет». Вот и я так думаю. Поэтому сегодня я на декретном и шарфик вяжу, а завтра сына в детский сад отдам, и выйду на работу. Мне очень важно, чтобы я состоялась как личность, как специалист, как человек с большой буквы. А ты, имея диплом о высшем образовании, ни дня в своей жизни не работала. И полностью зависишь от благосостояния своего красавца – мужа. А если моя мама права, и завтра у тебя его не будет? Что тогда делать будешь? А?
- Наташа, это жестоко с твоей стороны. Я к тебе со своей болью позвонила, а ты мне лекцию читаешь. Мне на сегодняшний день, плохих вестей предостаточно. И думать сейчас, как от меня, бесплодной, муж родной уходит, мне совершенно не хочется. Пока! – выкрикнула я в трубку, и нажала на «отбой».
Схватив вскипевший чайник в руки, я налила себе кофе в кружку, и горько заплакала. Пожалеть себя, мне именно сейчас, как раз и стоило…
Глава №2
Автобус остановил свой ход, выпуская меня из своего тёплого нутра. Я глубоко вздохнула густой, пропитанный дождём воздух, и пошла от остановки по привычной мне тропке, в сторону дома Марфы Никитичны. Пролесок, вдоль которого я шла, радовал глаз осенним нарядом. Я невольно улыбнулась, радуясь любимому времени года, и не смотря на грустный повод приезда сюда, была счастлива.
Прабабушка очень любила меня, и я часто навещала её, с детства знакомясь с селом «Николаевка», в котором она жила, и по которому я сейчас шагала. Мои родители, к моему великому сожалению, покинули эту землю очень рано, когда я ещё училась в старших классах школы, и всю любовь свою, я отдавала Марфе Никитичне. Поэтому, этот краешек земли был мне так дорог.
Повернув в сторону нужной улицы, я уже издали увидела, что возле дома прабабушки, стоит толпа народа. Успокоив своё сильно бьющееся сердце, я шагнула в это направление.
- Инга, красавица моя приехала! – поприветствовала меня тётя Лиза, выходя за порог. Её голова была покрыта чёрным платком, и глаза выглядели опухшими от слёз. Я обняла её.
- Приветствую тебя, Елизавета Михайловна! Да, приехала хоронить. Смотрю, наш народ любопытный, уже толпится возле забора? Бабулю мою все любили, или помянуть уже хотят? – заходя в дом, спросила я.
- Конечно, поесть и выпить желают. Только я им уже сказала, что завтра похороны. Ты чего, без Алексея приехала? Сама справиться решила? – спросила она, подавая мне чёрную косынку. Я молча кивнула ей в знак согласия, и вошла в комнату, на ходу одевая её. Больше всего мне сейчас хотелось, побыть с Марфой Никитичной, а не разглагольствовать, по поводу нерадивого поведения соседей.
В комнате было уже убрано по всем канонам. Зеркала были закрыты тканью, табуреты и гроб с моей бабушкой стояли посредине комнаты. Я присела на скамейку возле неё, и тихо заплакала. Мир перестал для меня существовать, и единственное, что я с того дня ещё помню, это то, что я всё время поправляла красивое белоснежно – белое покрывало на ней, которое всё время предательски пыталось сползти вниз, и плакала, не стесняясь скорби.
Когда наступило утро следующего дня, я устало поднялась со скамьи, и прошла на кухню. Вскипятив чайник, и достав из сумки банку кофе (бабуля не любила этот напиток, и никогда его не покупала), я насыпала себе в кружку сразу три ложки, и, влив кипяток, с наслаждением заглотнула его. Горячая вода обожгла горло, но сразу взбодрило моё сознание, возвращая тело к жизни.
- Здравствуй, Инга! – заходя на кухню, поприветствовал меня председатель села, Иван Николаевич. Я кивнула головой и подошла к нему, чтобы обнять. Он был очень хорошим хозяйственником, порядочным человеком, и очень любил мою Марфу Никитичну. Помогал, не бросал её в нездоровье, и естественно знал меня с детства. Когда он прижал меня к себе, я снова заплакала.
- Будет тебе «убиваться», родная моя. Твоей прабабушке почитай девяносто годков было, с хвостиком. Пожила своё, старушка. Перестань плакать, я должен сейчас тебе все бумаги передать, которые она оставила. И справку о смерти отдать. А потом, нужно начинать поминальный обед делать. Всё село, почитай, со вчерашнего дня не ело. Ты наш народ знаешь, пожрать на «халяву» очень уважают – улыбаясь, сказал он, садясь за стол.
- Да, ты прав дядя Иван, нужно шевелиться. Кофе будешь? – спросила я его, ставя с ним рядом кружку на стол.
- Наливай, буду. И завещание возьми её, я принёс.
- Зачем сегодня – то смотреть? Да и чего я там нового увижу? Дом, семь соток земли, да и всё, пожалуй. Или моя бабуля была подпольным миллионером и втихаря от меня рассекала по ночному селу на красном кабриолете?
Иван Николаевич тихо посмеялся себе в ус, и молча протянул мне бланк завещания. Я взяла его в руки, и быстро пробежала глазами текст. Потом удивлённо вскинула свои брови, и уставилась на председателя в немом вопросе. Тот снова улыбнулся, и пояснил:
- Да, была у твоей бабули такая привычка, вечно недоговаривать. Сама знаешь – пояснил он. Но я опять ничего не поняла, и спросила его:
- Восемьдесят соток оформленной земли под строительство возле озера? Серьёзно? Зачем ей это было нужно? Для чего у тебя купила она её?
- А я знаю? Тогда девяностые были, все и всё начали приватизировать. Из села люди «галопом» побежали, побросали дома и землю. А она возьми, и купи этот участок у меня. Он тогда копейки стоил, я и забыл совсем. А она до конца дело довела и бумажку эту у себя схоронила. Так что, считай, большой кусище села тебе она отдала. Чего делать будешь с ним?
- Я тебя умоляю, Иван Николаевич! Откуда мне знать, что с ним делать? Скорее всего, ничего. Думать буду!
На том моём решении, диалог наш и прервался. В дом зашли соседки Марфы Никитичны, которые намеревались помочь мне с поминальным обедом, и я, в суете этого не радостного дня, про завещание, которое положила в сервант, совсем не вспоминала.
Началась суета похоронного дня, со всей своей гадкой, искажающей реальность, скорбью. В дом пришёл батюшка из местной церкви, имя которого я не могла выговорить, да и не пыталась, если честно. Он махал кадилом, наполняя комнату сладковатым дымом, и читал псалмы, смысл которых терялся в моём воспалённом от горя сознании.
Когда я бросила горсть земли на уже заколоченный гроб моей любимой бабули, и осознала, что больше её не увижу, пошатнулась всем телом, на секунду потеряв почву под ногами.
- Тихо, тихо Инга. Всё уже, не нужно так переживать – поддерживая меня за плечи, сказал Иван Николаевич. – Пойдём потихоньку, пора голодный народ в доме располагать. Лизавета пироги уже порционно порезала. Сейчас водки выпьешь на поминальном обеде, полегчает сразу. Я помахала головой, и мы потихоньку, всей толпой пошли в сторону дома.
Проходя мимо озера, дядя Иван показал рукой на огромный участок земли, на которой не было даже намёка на забор, и сказал:
- Вон, смотри, про этот участок я тебе говорил.
- Там только трава и деревья. Зачем она его купила? – спросила я, пытаясь отвлечься от невесёлых дум.
- Да кто его знает. Продал, и сам забыл про это. Завещание прочитал, и вспомнил. Разберёшься сама, потом – сказал он, и мы пошли дальше.
Вечером, проводив последнего человека за порог, я перемыла всю посуду, и, пытаясь успокоить ноющую спину, села за стол. На нём стояло блюдо с нарезанными пирогами, и гранёный стакан, с налитой в него водкой. Я специально оставила на столе этот не хитрый ужин, решив, что имею право на помин. Обслуживая народ за столом, поесть мне в этот день, так и не удалось.
Взяв стакан в правую руку, а пирог с капустой и яйцом в левую, я посмотрела на фотографию, висящую на стене напротив меня. Там, улыбаясь, на меня смотрела Марфа Никитична. Красивая, добрая и мудрая. Я выпила водку до дна, закусила пирогом, и заговорила с ней:
- Привет, моя любимая прабабушка. Вот я тебя и похоронила. Теперь не к кому приезжать, радоваться родному человеку. Знаешь, что хочу сказать? За столом, когда поминали тебя, соседи зло говорили про твою правнучку. Мол вот, детей у неё нет, и продолжения рода Смирновых не будет. И знаешь, они правы. Я даже не обижаюсь на них. Мне тридцать семь лет, и врачи мне поставили вердикт, что я бесплодна. Да, продолжения не будет. Но я то, ещё жива, и мне больно…
С этими словами, я встала со стола, пьяно держась за его край, и пройдя два шага, упала на не застеленную кровать. Иван Николаевич был прав. Водка своё дело сделала, и я сразу крепко уснула, забыв снова поплакать…
Глава №3
Прибираясь в доме после поминок на следующий день, я всё время слушала какой – то странный шум. Он напоминал мне скрип несмазанной калитки, или первый мой урок в музыкальной школе, где я когда – то, неумело двигала смычком по скрипке. То ли нервы мои уже были натянуты до предела, то ли слуховые галлюцинации начались внезапно, для себя так и не решила. Но звук повторялся, и я решила начать искать его источник.
Заглянула под кровать, диван, шкаф, дверь, и даже под унитаз. Ничего и никого.
