— Боэль! — окликнул архангел Гавриил ангела, который уже подходил к небесному лифту.
Боэль обернулся: начальника игнорировать не положено. Ему не хватило каких-то секунд, чтобы исчезнуть с небес, а теперь точно навяжут какое-нибудь дело. Отпуск и так, раз в сто лет, но именно в этот момент, когда он уже в шаге от заветного отдыха, тут же становится незаменимым.
— Боэль, тут такое дело, — Гавриил выглядел виновато и на том спасибо, а мог бы просто приказным тоном озвучить задание. — Ты же на Земле всегда отдыхаешь, а сделать надо кое-что как раз в том районе.
«Ну да. Я в отпуск, конечно, хочу взять работу с собой», — иронично подумал Боэль.
— Поверь, ничего сложного. Займет, думаю, один день, — торопливо сказал Гавриил.
Боэль, конечно же, ему не поверил. Гавриил вообще не ориентировался в земном времени.
— Говори уже! — сказал Боэль с раздражением. Время отпуска уже и так шло, а Гавриил его только задерживал этим разговором.
— Марта Адамс… Ты же знаешь, она скоро уйдет на небеса и всю жизнь была праведницей.
— Знаю. И? — нетерпеливо спросил Боэль. Про Марту знали все ангелы. Она работала в больнице и спасла много жизней, воспитала хороших детей, дожила до старости, помогая соседям, и близилось время, когда она должна будет доверить свою душу господу. В раю ей уже даже приготовили самый лучший уголок. Муж её оказался не таким уж и благочестивым и ушел от неё, когда она была еще довольно молодой, так что прошла она земной путь в этом плане в одиночестве.
— Она выразила своё последнее желание, когда молилась в церкви. А по правилам последнее желание праведника, если оно, конечно, адекватное мы не можем не исполнить.
Боэль незаметно вздохнул: ну почему именно ему предстоит выполнить последнее желание Марты?
— И что там? — Боэль тщетно пытался сдержать раздражение.
Гавриил цокнул языком, и Боэль понял, что его отпуск летит ко всем чертям.
— Она хотела бы испытать любовь, но не к господу: такая любовь всегда с ней. А обычную прозаическую ту, что у них на Земле в фильмах показывают.
Боэль чуть не уронил маленький чемоданчик из рук.
— И как мне это сделать?
— Не знаю, не знаю… Подумай сам, а то у меня столько дел, — внезапно заторопился Гавриил и, развернувшись, тут же скрылся за углом белого коридора.
Если бы ангелу можно было упоминать Люцифера, то он бы сейчас ругался всеми возможными вариациями его имени. Но делать нечего и он шагнул в небесный лифт. Боэль хотел провести отпуск во Франции, а теперь ему придется жить в Англии.
Провинциальная Англия словно застыла во времени и мало чем отличалась от той, что была сто лет назад. Разве что одежда у людей изменилась, да появились более сложные телефоны.
Боэль занял дом, который располагался справа от дома Марты: тот был заброшен владельцами. Так как времени ангелу на отдых дали немного, то и ручным трудом он решил себя не утруждать. Окна сами стали чистыми, белые занавески натянулись на карнизы. Пыль растворилась в воздухе. На кровати появились пухлые подушки в белых наволочках, белоснежная простыня легла на матрас, сверху появилось лоскутное одеяло. Стол, который стоял в центре комнаты, накрыла узорчатая скатерть, ваза из массивного хрусталя разместилась на ней и тут же наполнилась водой и полевыми синими цветами. На газовой плите закипел чайник, весело булькая. В шкафу появились белые чашки из тонкого фарфора.
Боэль был доволен тем, что вышло. Чем он был недоволен, так это тем, что пришлось еще наколдовать телевизор. В этом он был не мастер, поэтому тот получился массивным, старым, на длинных ножках и к тому же черно-белым. Боэль надеялся почерпнуть из него данные для того, чтобы исполнить последнее желание Марты.
Небольшой сад тоже пришлось привести в порядок, благо, что забор был достаточно высокий, и никому не было видно, как исчезали сорняки, а на их месте начинали расти розы, оплетая изящные решетки, которые создал Боэль. Воздух наполнился ароматом цветов, а на него слетелись яркие разноцветные бабочки. На маленькой веранде теперь стояли два плетенных кресла и стол.
По стенам старинного каменного дома пополз плющ, украшая его.
Вот теперь можно было приступать и к заданию Гавриила. Боэль устроился на мягком кресле перед телевизором. Экран загорелся и на нем молодой человек в черном костюме протянул розу девушке, в другой руке у него была коробка конфет и игрушка — милый плюшевый заяц. Все эти вещи в итоге оказались в руках девушки, и она с улыбкой поцеловала парня в щеку и прошептала ему на ухо:
— Люблю тебя.
Боэлю всё это показалось совсем несложным. Прав был Гавриил — работы на час. Боэль принял облик молодого человека двадцати пяти лет, в руках у него появился роскошный букет из роз — он решил не мелочиться. Конфеты и заяц приличных размеров появились в воздухе, и Боэль едва их поймал, чтобы не упали на пол. Он оглядел себя в старинное зеркало в тяжелой раме и пришел к выводу, что вполне похож на парня из того фильма. Черный костюм сидел идеально на спортивном теле, глаза имели синий цвет, а светлые волосы были зачесаны на пробор. Волевой подбородок украшала кокетливая ямочка. У Марты не было никаких шансов устоять перед этим совершенством.
Боэль направился к соседнему дому, ограждённому невысоким каменным забором, и уверенно постучал в калитку. Сначала не было никакого ответа, но потом послышался скрип колес инвалидного кресла, и калитка распахнулась. Марта с трудом ходила уже как год, но, тем не менее, не унывала. Одета она была в яркую оранжевую юбку и теплую вязаную красную кофту. Марта была похожа на маленькую высохшую птичку. На покрытом морщинами лице глаза казались слишком живыми, хотя их карий цвет уже поблек, как краска на старой картине. Седые длинные волосы были убраны в аккуратный пучок на затылке. Старушка подслеповато сощурилась, разглядывая визитера.
— Что вам нужно, молодой человек? Внучки приедут только в следующем месяце.
— Я к вам, — немного растерялся от такого приема Боэль. Он сунул в руки женщине букет, и та взяла на автомате, удивленно осматривая красные розы.
— И еще это возьмите, — он положил ей на колени игрушку и конфеты. Лицо Марты теперь выглядело ещё более удивленным.
— Вы мой бывший пациент? — высказала предположение она. — Или скорее ваш отец, слишком уж вы молоды.
Всё шло не по плану. Марта должна была сейчас прошептать на ухо, что любит его. Боэль даже чуть вперед наклонился, чтобы ей не вставать с инвалидного кресла. Но Марта молчала, да и, видимо, ничего такого не планировала.
Боэль решил ей помочь, в конце концов, может она фильм этот не смотрела и не знает, что ей положено сейчас говорить.
— Нет. Я не ваш пациент и мой отец тоже им не был, — на этом месте он про себя усмехнулся. Вряд ли бог лечился в местной больнице. — Просто скажите сейчас «я тебя люблю», и я уйду.
— Это шутка такая? Или, может, вы шоу какое-то снимаете? — спросила Марта.
— Нет, — поморщился Боэль. — Просто скажите эту фразу, и я пойду уже. Время, знаете ли, идет, а я тороплюсь.
Чего Боэль не ожидал так того, что Марта захлопнет калитку перед его носом. Он был в абсолютном недоумении, не понимая, что он сделал не так.
— Сколько же на свете идиотов, — услышал он ворчливый голос Марты и скрип колес инвалидного кресла.
Уже дома Боэль осознал, что хоть Марта его и отшила, но, тем не менее, хитрая старушка оставила себе букет и конфеты. Так что придется начинать сначала.
Знаний на эту тему катастрофически не хватало. Боэль решил еще раз разобрать ту сцену из фильма и пришел к выводу, что сделал всё правильно. И тут перед глазами предстал журнальный столик, который стоял позади девушки. На нем отсвечивал глянцевой обложкой журнал «Mode Lifestyle Magazine». В конце концов, не только телевидение служит источником информации, старые добрые печатные способы никто не отменял. Боэль вытянул руку, и в неё лег последний номер женского журнала.
За сто лет печатные издания сильно изменились в пользу картинок, а вот полезного текста в них стало по минимуму. Боэль полистал яркие страницы и всё, что понял — это то, что Марта одета точно не по последнему тренду моды, и юбку ей точно стоило сменить на жёлтую.
В самом конце он, наконец, наткнулся на статью, которая пролила свет на ситуацию. Оказывается, каждая женщина предпочитает свой типаж мужчин: кому-то нравятся высокие, кому-то низкие, кому-то худые, кому-то полные. Вот, оказывается, в чем было дело.
Боэль вздохнул. Всё затягивалось на неопределенный срок. Вряд ли он сможет выяснить у Марты: какие мужчины ей нравятся, так что придется действовать методом проб и ошибок. И Боэль приступил не раздумывая.
В ближайшие три часа Марту посетили: жгучий латиноамериканец с вьющимися волосами в яркой алой рубахе; двухметровый негр в майке и спортивных трусах, низкий толстенький клерк с букетом гвоздик, китаец в национальном наряде и еще порядка десяти разных типажей: с разными носами, цветом глаз и волос.
Старушка едва успевала открывать и закрывать калитку, возле которой стремительно росла гора букетов, а коробки конфет уже стояли неустойчивой башней. Плюшевые зайцы весело смотрели блестящими глазами пуговками на это представление.
Когда калитка в очередной раз с силой захлопнулась перед его носом, Боэль решил, что нужно снова что-то изменить. Этот план точно не работал.
Он вернулся домой и в задумчивости сел перед телевизором. Сквозь открытое окно было слышно, как щебечут птицы и к их щебетанию стало примешиваться щебетание женских голосов.
— Марта к себе на чай позвала.
— Говорит, её сегодня незнакомые мужчины цветами и конфетами завалили.
— Странно это. Хочет обсудить.
Боэль понял, что вот он его шанс! Марта ведь подругам-то может и расскажет, какой мужчина ей нужен.
Он включил телевизор, только вот вместо передачи на экране появилась гостиная Марты. Старушки сидели за накрытым столом и пили чай с его конфетами. Они болтали о погоде, болезнях и внуках, но Марта так ни слова и не произнесла о том, какие мужчины ей нравятся, только удивлялась тому, откуда взялось столько разных поклонников у её калитки. Старушки строили теории, но ни одна не пришла к правильному выводу. Когда им это надоело, они снова переключились на родных, и одна из них пожаловалась:
— Мой внук хочет стать стриптизёром, говорит, что хочет, чтобы на него девчонки вешались сами.
Боэль хмыкнул: а это вариант. С экрана телевизора исчезла комната Марты, а вместо неё появился ночной клуб, на сцене которого мужчина в кожаных шортах, медленно стягивал с себя облегающую майку.
Ангелу это показалось неприличным, и, скорее, такое пристало вытворять демонам, но время отпуска шло, а Марта никак не поддавалась.
На этот раз Боэль перепрыгнул через забор и оказался в небольшом дворике перед домом Марты. Вокруг была заметна некоторая запущенность. Сорняки пробивали себе дорогу среди цветов в маленьком саду, краска на единственной скамейке облупилась.
Боэль уверенным шагом пошел к дверям. Кожаные шорты, слишком обтягивали сзади, но он старался об этом не думать: главное — это выполнить задание, на какие бы жертвы идти не пришлось.
Старушки дружно обернулись, когда он вошел. Боэль деловито поставил магнитофон на пол, нажал на кнопку и из динамиков начала бить резкая музыка. Боэль тут же стал стягивать майку с загорелого рельефного торса. Кто-то из старушек прикрыл глаза, чтобы не смотреть на это безобразие, кто-то прятал улыбку, прикрывая рот ладошкой в притворном ужасе. И только Марта гневно воскликнула:
— Прекратите немедленно этот цирк в моем доме! Вы просто клоун! Не понимаю, что вам от меня надо?!
Клоуном ангела еще никто не называл, и Боэль обиженно схватил магнитофон и вышел во двор, с силой захлопнув дверь. Он ведь для неё старался, а она неблагодарная.
Боэль настолько расстроился, что не стал себя утруждать перемещением по земле, а просто растворился в воздухе и сразу оказался в центре своей комнаты уже в приличном черном костюме. Он решил, что больше не намерен плясать перед Мартой, как настоящая цирковая обезьянка и, пусть его накажут за невыполнение задания, он с этого момента не потратит на неё ни минуты своего времени.
Боэль принял привычный вид, который он всегда принимал в отпуске: полноватый, невысокий, седой мужчина около семидесяти лет. На нем сейчас оказались темные шерстяные брюки, светлый свитер и клетчатая жилетка. Боэлю всегда казалось, что такой вид гармонично сочетается с его уютным домом. Теперь он был готов приступить к тому, что задумал еще в прошлый отпуск. Для этого ангел под не совсем правдивым предлогом получил на складе немного божьей благодати, которая сейчас пульсировала в маленьком флаконе в его руке.
Боэль вышел с флакончиком в сад и огляделся. Алая роза в углу сада, нежные лепестки которой были покрыты каплями росы, показалась ему самой подходящей для его эксперимента.
Он подошел к ней, коснулся пальцами лепестков, поглаживая кончиками пальцев атласную поверхность, и прошептал, словно успокаивая:
— Обещаю, всё будет хорошо. Ты сейчас станешь еще прекраснее.
Потом капнул на сердцевину из флакона светящуюся жидкость и снова прошептал:
— Закат.
Лепестки начали менять цвет: у основания они стали ярко-фиолетовыми, потом цвет стал переходить в желтый и завершился бордовым.
Боэль, замерев, с восторгом наблюдал за процессом. Когда роза полностью стала похожа на закат, он принес плетеное кресло и устроился возле неё, чтобы любоваться, тем, что у него получилось. Но тут в калитку постучали. Первым порывом Боэля было не открывать. Его прервали на самом интересном моменте. Стук становился все настойчивей, и пришлось все же встать и открыть. Перед калиткой оказалась Марта. У неё на коленях в стеклянной форме для выпечки лежал пирог с аппетитной коричневой корочкой, который источал великолепный запах, будоража вкусовые рецепторы.
— Добрый вечер. Меня зовут Марта. Я пришла познакомиться. Я ваша соседка справа.
Конечно же, она его не узнала.
— Я испекла для вас пирог с яблоками. Надеюсь, вы любите пироги с яблоками?
Конечно, Боэль любил, еще и поэтому в отпуске спускался на Землю, чтобы ощутить множество вкусов земной еды на своем языке.
— Я Боэль.
Он посторонился и впустил соседку. Первое, что ей бросилось в глаза это роза. Марта даже дар речи потеряла от восторга, а потом по её щеке побежала слеза.
— Знаете, пока я могла нормально ходить, у меня был такой же чудесный сад. Сейчас ухаживать за ним — нет сил, и мне больно смотреть, как он зарастает. А у вас здесь так красиво. И эта роза… Она великолепна, в другое время я бы попросила у вас её саженец, а сейчас… просто позвольте мне на неё полюбоваться.
Боэль планировал посидеть в одиночестве, у него никогда не было компании в отпуске: ему вполне хватало общения на небесах, но Марта его растрогала.
— Да, конечно.
Он жестом показал, что она может подъехать поближе.
— Ой, а пирог-то возьмите, — спохватилась старушка и протянула ему форму с выпечкой.
Боэль взял её и положил на свое кресло, затем принес столик, а на него поставил чайник и две фарфоровые чашки. Ароматный пирог с медово-яблочной начинкой был разрезан и разложен по тарелкам.
Боэль обернулся: начальника игнорировать не положено. Ему не хватило каких-то секунд, чтобы исчезнуть с небес, а теперь точно навяжут какое-нибудь дело. Отпуск и так, раз в сто лет, но именно в этот момент, когда он уже в шаге от заветного отдыха, тут же становится незаменимым.
— Боэль, тут такое дело, — Гавриил выглядел виновато и на том спасибо, а мог бы просто приказным тоном озвучить задание. — Ты же на Земле всегда отдыхаешь, а сделать надо кое-что как раз в том районе.
«Ну да. Я в отпуск, конечно, хочу взять работу с собой», — иронично подумал Боэль.
— Поверь, ничего сложного. Займет, думаю, один день, — торопливо сказал Гавриил.
Боэль, конечно же, ему не поверил. Гавриил вообще не ориентировался в земном времени.
— Говори уже! — сказал Боэль с раздражением. Время отпуска уже и так шло, а Гавриил его только задерживал этим разговором.
— Марта Адамс… Ты же знаешь, она скоро уйдет на небеса и всю жизнь была праведницей.
— Знаю. И? — нетерпеливо спросил Боэль. Про Марту знали все ангелы. Она работала в больнице и спасла много жизней, воспитала хороших детей, дожила до старости, помогая соседям, и близилось время, когда она должна будет доверить свою душу господу. В раю ей уже даже приготовили самый лучший уголок. Муж её оказался не таким уж и благочестивым и ушел от неё, когда она была еще довольно молодой, так что прошла она земной путь в этом плане в одиночестве.
— Она выразила своё последнее желание, когда молилась в церкви. А по правилам последнее желание праведника, если оно, конечно, адекватное мы не можем не исполнить.
Боэль незаметно вздохнул: ну почему именно ему предстоит выполнить последнее желание Марты?
— И что там? — Боэль тщетно пытался сдержать раздражение.
Гавриил цокнул языком, и Боэль понял, что его отпуск летит ко всем чертям.
— Она хотела бы испытать любовь, но не к господу: такая любовь всегда с ней. А обычную прозаическую ту, что у них на Земле в фильмах показывают.
Боэль чуть не уронил маленький чемоданчик из рук.
— И как мне это сделать?
— Не знаю, не знаю… Подумай сам, а то у меня столько дел, — внезапно заторопился Гавриил и, развернувшись, тут же скрылся за углом белого коридора.
Если бы ангелу можно было упоминать Люцифера, то он бы сейчас ругался всеми возможными вариациями его имени. Но делать нечего и он шагнул в небесный лифт. Боэль хотел провести отпуск во Франции, а теперь ему придется жить в Англии.
Провинциальная Англия словно застыла во времени и мало чем отличалась от той, что была сто лет назад. Разве что одежда у людей изменилась, да появились более сложные телефоны.
Боэль занял дом, который располагался справа от дома Марты: тот был заброшен владельцами. Так как времени ангелу на отдых дали немного, то и ручным трудом он решил себя не утруждать. Окна сами стали чистыми, белые занавески натянулись на карнизы. Пыль растворилась в воздухе. На кровати появились пухлые подушки в белых наволочках, белоснежная простыня легла на матрас, сверху появилось лоскутное одеяло. Стол, который стоял в центре комнаты, накрыла узорчатая скатерть, ваза из массивного хрусталя разместилась на ней и тут же наполнилась водой и полевыми синими цветами. На газовой плите закипел чайник, весело булькая. В шкафу появились белые чашки из тонкого фарфора.
Боэль был доволен тем, что вышло. Чем он был недоволен, так это тем, что пришлось еще наколдовать телевизор. В этом он был не мастер, поэтому тот получился массивным, старым, на длинных ножках и к тому же черно-белым. Боэль надеялся почерпнуть из него данные для того, чтобы исполнить последнее желание Марты.
Небольшой сад тоже пришлось привести в порядок, благо, что забор был достаточно высокий, и никому не было видно, как исчезали сорняки, а на их месте начинали расти розы, оплетая изящные решетки, которые создал Боэль. Воздух наполнился ароматом цветов, а на него слетелись яркие разноцветные бабочки. На маленькой веранде теперь стояли два плетенных кресла и стол.
По стенам старинного каменного дома пополз плющ, украшая его.
Вот теперь можно было приступать и к заданию Гавриила. Боэль устроился на мягком кресле перед телевизором. Экран загорелся и на нем молодой человек в черном костюме протянул розу девушке, в другой руке у него была коробка конфет и игрушка — милый плюшевый заяц. Все эти вещи в итоге оказались в руках девушки, и она с улыбкой поцеловала парня в щеку и прошептала ему на ухо:
— Люблю тебя.
Боэлю всё это показалось совсем несложным. Прав был Гавриил — работы на час. Боэль принял облик молодого человека двадцати пяти лет, в руках у него появился роскошный букет из роз — он решил не мелочиться. Конфеты и заяц приличных размеров появились в воздухе, и Боэль едва их поймал, чтобы не упали на пол. Он оглядел себя в старинное зеркало в тяжелой раме и пришел к выводу, что вполне похож на парня из того фильма. Черный костюм сидел идеально на спортивном теле, глаза имели синий цвет, а светлые волосы были зачесаны на пробор. Волевой подбородок украшала кокетливая ямочка. У Марты не было никаких шансов устоять перед этим совершенством.
Боэль направился к соседнему дому, ограждённому невысоким каменным забором, и уверенно постучал в калитку. Сначала не было никакого ответа, но потом послышался скрип колес инвалидного кресла, и калитка распахнулась. Марта с трудом ходила уже как год, но, тем не менее, не унывала. Одета она была в яркую оранжевую юбку и теплую вязаную красную кофту. Марта была похожа на маленькую высохшую птичку. На покрытом морщинами лице глаза казались слишком живыми, хотя их карий цвет уже поблек, как краска на старой картине. Седые длинные волосы были убраны в аккуратный пучок на затылке. Старушка подслеповато сощурилась, разглядывая визитера.
— Что вам нужно, молодой человек? Внучки приедут только в следующем месяце.
— Я к вам, — немного растерялся от такого приема Боэль. Он сунул в руки женщине букет, и та взяла на автомате, удивленно осматривая красные розы.
— И еще это возьмите, — он положил ей на колени игрушку и конфеты. Лицо Марты теперь выглядело ещё более удивленным.
— Вы мой бывший пациент? — высказала предположение она. — Или скорее ваш отец, слишком уж вы молоды.
Всё шло не по плану. Марта должна была сейчас прошептать на ухо, что любит его. Боэль даже чуть вперед наклонился, чтобы ей не вставать с инвалидного кресла. Но Марта молчала, да и, видимо, ничего такого не планировала.
Боэль решил ей помочь, в конце концов, может она фильм этот не смотрела и не знает, что ей положено сейчас говорить.
— Нет. Я не ваш пациент и мой отец тоже им не был, — на этом месте он про себя усмехнулся. Вряд ли бог лечился в местной больнице. — Просто скажите сейчас «я тебя люблю», и я уйду.
— Это шутка такая? Или, может, вы шоу какое-то снимаете? — спросила Марта.
— Нет, — поморщился Боэль. — Просто скажите эту фразу, и я пойду уже. Время, знаете ли, идет, а я тороплюсь.
Чего Боэль не ожидал так того, что Марта захлопнет калитку перед его носом. Он был в абсолютном недоумении, не понимая, что он сделал не так.
— Сколько же на свете идиотов, — услышал он ворчливый голос Марты и скрип колес инвалидного кресла.
Уже дома Боэль осознал, что хоть Марта его и отшила, но, тем не менее, хитрая старушка оставила себе букет и конфеты. Так что придется начинать сначала.
Знаний на эту тему катастрофически не хватало. Боэль решил еще раз разобрать ту сцену из фильма и пришел к выводу, что сделал всё правильно. И тут перед глазами предстал журнальный столик, который стоял позади девушки. На нем отсвечивал глянцевой обложкой журнал «Mode Lifestyle Magazine». В конце концов, не только телевидение служит источником информации, старые добрые печатные способы никто не отменял. Боэль вытянул руку, и в неё лег последний номер женского журнала.
За сто лет печатные издания сильно изменились в пользу картинок, а вот полезного текста в них стало по минимуму. Боэль полистал яркие страницы и всё, что понял — это то, что Марта одета точно не по последнему тренду моды, и юбку ей точно стоило сменить на жёлтую.
В самом конце он, наконец, наткнулся на статью, которая пролила свет на ситуацию. Оказывается, каждая женщина предпочитает свой типаж мужчин: кому-то нравятся высокие, кому-то низкие, кому-то худые, кому-то полные. Вот, оказывается, в чем было дело.
Боэль вздохнул. Всё затягивалось на неопределенный срок. Вряд ли он сможет выяснить у Марты: какие мужчины ей нравятся, так что придется действовать методом проб и ошибок. И Боэль приступил не раздумывая.
В ближайшие три часа Марту посетили: жгучий латиноамериканец с вьющимися волосами в яркой алой рубахе; двухметровый негр в майке и спортивных трусах, низкий толстенький клерк с букетом гвоздик, китаец в национальном наряде и еще порядка десяти разных типажей: с разными носами, цветом глаз и волос.
Старушка едва успевала открывать и закрывать калитку, возле которой стремительно росла гора букетов, а коробки конфет уже стояли неустойчивой башней. Плюшевые зайцы весело смотрели блестящими глазами пуговками на это представление.
Когда калитка в очередной раз с силой захлопнулась перед его носом, Боэль решил, что нужно снова что-то изменить. Этот план точно не работал.
Он вернулся домой и в задумчивости сел перед телевизором. Сквозь открытое окно было слышно, как щебечут птицы и к их щебетанию стало примешиваться щебетание женских голосов.
— Марта к себе на чай позвала.
— Говорит, её сегодня незнакомые мужчины цветами и конфетами завалили.
— Странно это. Хочет обсудить.
Боэль понял, что вот он его шанс! Марта ведь подругам-то может и расскажет, какой мужчина ей нужен.
Он включил телевизор, только вот вместо передачи на экране появилась гостиная Марты. Старушки сидели за накрытым столом и пили чай с его конфетами. Они болтали о погоде, болезнях и внуках, но Марта так ни слова и не произнесла о том, какие мужчины ей нравятся, только удивлялась тому, откуда взялось столько разных поклонников у её калитки. Старушки строили теории, но ни одна не пришла к правильному выводу. Когда им это надоело, они снова переключились на родных, и одна из них пожаловалась:
— Мой внук хочет стать стриптизёром, говорит, что хочет, чтобы на него девчонки вешались сами.
Боэль хмыкнул: а это вариант. С экрана телевизора исчезла комната Марты, а вместо неё появился ночной клуб, на сцене которого мужчина в кожаных шортах, медленно стягивал с себя облегающую майку.
Ангелу это показалось неприличным, и, скорее, такое пристало вытворять демонам, но время отпуска шло, а Марта никак не поддавалась.
На этот раз Боэль перепрыгнул через забор и оказался в небольшом дворике перед домом Марты. Вокруг была заметна некоторая запущенность. Сорняки пробивали себе дорогу среди цветов в маленьком саду, краска на единственной скамейке облупилась.
Боэль уверенным шагом пошел к дверям. Кожаные шорты, слишком обтягивали сзади, но он старался об этом не думать: главное — это выполнить задание, на какие бы жертвы идти не пришлось.
Старушки дружно обернулись, когда он вошел. Боэль деловито поставил магнитофон на пол, нажал на кнопку и из динамиков начала бить резкая музыка. Боэль тут же стал стягивать майку с загорелого рельефного торса. Кто-то из старушек прикрыл глаза, чтобы не смотреть на это безобразие, кто-то прятал улыбку, прикрывая рот ладошкой в притворном ужасе. И только Марта гневно воскликнула:
— Прекратите немедленно этот цирк в моем доме! Вы просто клоун! Не понимаю, что вам от меня надо?!
Клоуном ангела еще никто не называл, и Боэль обиженно схватил магнитофон и вышел во двор, с силой захлопнув дверь. Он ведь для неё старался, а она неблагодарная.
Боэль настолько расстроился, что не стал себя утруждать перемещением по земле, а просто растворился в воздухе и сразу оказался в центре своей комнаты уже в приличном черном костюме. Он решил, что больше не намерен плясать перед Мартой, как настоящая цирковая обезьянка и, пусть его накажут за невыполнение задания, он с этого момента не потратит на неё ни минуты своего времени.
Боэль принял привычный вид, который он всегда принимал в отпуске: полноватый, невысокий, седой мужчина около семидесяти лет. На нем сейчас оказались темные шерстяные брюки, светлый свитер и клетчатая жилетка. Боэлю всегда казалось, что такой вид гармонично сочетается с его уютным домом. Теперь он был готов приступить к тому, что задумал еще в прошлый отпуск. Для этого ангел под не совсем правдивым предлогом получил на складе немного божьей благодати, которая сейчас пульсировала в маленьком флаконе в его руке.
Боэль вышел с флакончиком в сад и огляделся. Алая роза в углу сада, нежные лепестки которой были покрыты каплями росы, показалась ему самой подходящей для его эксперимента.
Он подошел к ней, коснулся пальцами лепестков, поглаживая кончиками пальцев атласную поверхность, и прошептал, словно успокаивая:
— Обещаю, всё будет хорошо. Ты сейчас станешь еще прекраснее.
Потом капнул на сердцевину из флакона светящуюся жидкость и снова прошептал:
— Закат.
Лепестки начали менять цвет: у основания они стали ярко-фиолетовыми, потом цвет стал переходить в желтый и завершился бордовым.
Боэль, замерев, с восторгом наблюдал за процессом. Когда роза полностью стала похожа на закат, он принес плетеное кресло и устроился возле неё, чтобы любоваться, тем, что у него получилось. Но тут в калитку постучали. Первым порывом Боэля было не открывать. Его прервали на самом интересном моменте. Стук становился все настойчивей, и пришлось все же встать и открыть. Перед калиткой оказалась Марта. У неё на коленях в стеклянной форме для выпечки лежал пирог с аппетитной коричневой корочкой, который источал великолепный запах, будоража вкусовые рецепторы.
— Добрый вечер. Меня зовут Марта. Я пришла познакомиться. Я ваша соседка справа.
Конечно же, она его не узнала.
— Я испекла для вас пирог с яблоками. Надеюсь, вы любите пироги с яблоками?
Конечно, Боэль любил, еще и поэтому в отпуске спускался на Землю, чтобы ощутить множество вкусов земной еды на своем языке.
— Я Боэль.
Он посторонился и впустил соседку. Первое, что ей бросилось в глаза это роза. Марта даже дар речи потеряла от восторга, а потом по её щеке побежала слеза.
— Знаете, пока я могла нормально ходить, у меня был такой же чудесный сад. Сейчас ухаживать за ним — нет сил, и мне больно смотреть, как он зарастает. А у вас здесь так красиво. И эта роза… Она великолепна, в другое время я бы попросила у вас её саженец, а сейчас… просто позвольте мне на неё полюбоваться.
Боэль планировал посидеть в одиночестве, у него никогда не было компании в отпуске: ему вполне хватало общения на небесах, но Марта его растрогала.
— Да, конечно.
Он жестом показал, что она может подъехать поближе.
— Ой, а пирог-то возьмите, — спохватилась старушка и протянула ему форму с выпечкой.
Боэль взял её и положил на свое кресло, затем принес столик, а на него поставил чайник и две фарфоровые чашки. Ароматный пирог с медово-яблочной начинкой был разрезан и разложен по тарелкам.
