Глава 1
Случалось ли вам стоять и смотреть как рушится ваша жизнь, а вы бессильны что-либо изменить? Мне, увы, случалось.
В первый раз тогда, когда умерла мама, а отчим на следующий день после похорон выставил девятилетнюю меня из дому. Тогда меня спасла бабушка, мама покойного отца, забрала к себе и пусть жили мы впроголодь — недостатка в любви я не знала.
Во второй — когда после смерти бабушки им меня выгоняли из её дома родственники, считавшие, что имеют на него больше прав, чем пятнадцатилетняя сирота, три года ухаживавшая за больной старушкой, пока они наведывались раз в полгода.
Тогда во мне проснулась магия и я сожгла сарай. Тёткин муж вознамерился меня порешить, "чтобы чертова ведьма не прокляла их"
В тот раз меня спас староста, посадил на сани и увез в Артинию, высадив у ворот Магического коллегиума. И я спаслась от расправы и голодной смерти, хоть мне и пришлось, мягко говоря, нелегко. Проживание в общежитии было бесплатным, а вот стипендии едва хватало на еду и не раз я недоедала чтобы купить тетради для учебы. А когда окончательно рвались башмаки, приходилось сидеть на хлебе и воде. И даже хлеба было в обрез.
Но с учебой я справилась. Диплом Магического коллегиума сулил мне безбедное будущее, я даже была лучшей на курсе, хотя видит Милосердная мать, это было непросто для крестьянки, которая в пятнадцать лет писала с ошыбками.
И вот теперь моя жизнь разрушена в третий раз и теперь некому меня спасти...
И даже винить я в этот раз никого не могу. Сама, дурочка наивная, поверила лживым словам, сама позволила загнать себя в тупик.
А ведь я любила Ивара. Всем сердцем любила. Радовалась и гордилась, когда на меня обратил внимание один из самых завидных женихов Артинии, как же без этого. Но и любила его искренне, не ожидая от этих тайных отношений ни свадьбы, ни какой-либо денежной выгоды. Но предательства тоже не ожидала.
Хотя не знаю можно ли подобное назвать предательством, если Ивар с самого начала планировал поступить так, как поступил. Скорее, впору восхищаться его умом: сложно ведь придумать и воплотить в жизнь такой сложный план по заполучению безродной и глупой, но очень сильной волшебницы.
Мы встречались весь выпускной курс. Ивар дарил мне прекрасные цветы и недешевые подарки. Я пыталась отказываться от тёплой шерстяной шали, или от духов в изящном флаконе, но Ивар только качал головой и просил разрешения немного позаботиться обо мне. Совсем чуть-чуть. И я сдавалась под его напором.
Я не могла принимать подарки просто так, без задней мысли, как должное, мне тоже хотелось позаботиться о своем возлюбленном. И я заботилась единственным доступным мне способом — помогала ему с учебой, сама не заметив как стала делать задания за двоих. Но мне всё давалось настолько легко, казалось, у меня достаточно сил, чтобы свернуть горы. Из-за любви к Ивару, из-за уверенности в том, что он любит меня в ответ. Ивар был весьма посредственным магом, что всегда очень его задевало. Лучший во всем, в колдовстве он был посредственностью со среднего же размера магическим резервом.
Я, как могла, утешала своего возлюбленного, говорила, что размер резерва — далеко не самое главное для мага. Но Ивар не умел ни манипулировать тончайшими магическими потоками, ни рушить чужие заклинания с минимумом силы, ни даже разумно расходовать резерв, чтобы не истощаться за неполные сутки. И все мои слова воспринимал как насмешку, страшно обижался. Тогда я вздыхала и вымаливала у Ивара прощение. Я делала за него домашние задания, вдохновенно колдовала у него в комнате, магией стирала и чинила его вещи, вытирала пыль, делала почти все, что студентам полагалось делать для поддержания чистоты и порядка в своих комнатах и вещах. На занятиях я тайком подпитывала его заклинания от своего резерва, убеждая себя, что концентрация на двух заклинаниях одновременно пойдет не на пользу и пригодится в будущем. Даже предлагала Ивару помощь в медитациях и упражнениях, которые должны были увеличить резерв мага, но эту помощь Ивар с негодованием отвергал, говоря, что мужчина должен самостоятельно справляться со своими проблемами, без помощи слабой девушки. Надо сказать, что против того, чтобы слабая девушка вместо помогать делала все за него самостоятельно, он не возражал.
А я… я была слишком глупа и наивна, чтобы разглядеть тогда подвох. Слишком изголодалась по любви, по счастью… Наверное еще и по собственному достоинству и по ощущению себя живой. Девушкой, а не безликой тенью, снующей между аудиториями. Эти отношения давали мне то, чего я так жаждала, слишком глупая, чтобы понять в какую ловушку себя загоняю Я не ожидала от Ивара предложения свадьбы, отлично сознавая какая между нами пропасть, а от роли любовницы-содержанки отказалась бы сама, слишком она мне претила. И я знала, что пройдет немного времени и Ивар бросит меня ради женитьбы на знатной красавице, с обширным приданым и вереницей предков. Или не бросит и тогда я уйду сама, потому что какая-никакая гордость есть даже у вчерашней крестьянки.
“Но все это ведь будет позже, — уговаривала себя я, — “А пока можно позволить себе любить и быть любимой, прежде чем нас разлучит судьба”.
Да, я была безмерно глупа и наивна.
***
Осенью, за несколько месяцев до последних зимних экзаменов, Ивару стало мало тайных встреч и поцелуев. Он пожелал, говоря его же словами: “Сделать меня своей не только душой, но и телом”. Я упиралась, понимая, что сказка тайных отношений кончится и… и как я тогда буду жить? Бабушка всегда учила меня, что невинность — главное сокровище в приданном девушки. Особенно, если кроме невинности и приданого-то нет. А я хотела выйти замуж и родить ребенка. А лучше двух-трех детей. Хотела любящую семью, хотела уюта и любви. Но глупое человеческое сердце так непостоянно…
Под презрительными взглядами большинства студентов коллегиума и равнодушными — меньшинства, я слишком уж срослась с мыслью о том, что после смерти бабушки больше никому не нужна. Вот разве что Ивару, но он рано или поздно уйдет от меня. И тогда я больше никому, никогда не буду нужна. Никогда не буду любима. И детей у меня тоже никогда не будет. Так что же я теряю?
К тому же, я могу выбрать жизненный путь, подобно магистру Астине, нашей преподавательнице боевой магии, которую, в ее сорок лет не интересовали ни семья, ни дети. Ничего, кроме магического искусства.
Я сдалась в середине второго месяца зимы, за шесть недель до начала выпускных экзаменов. Пришла в комнату к Ивару в заранее обусловленный день и час — благо, он, в отличии от меня, её с тремя соседями не делил — и торопливо снимала одежду под его пристальным, нетерпеливым взглядом. Успела только распустить шнуровку корсажа, когда терпение Ивара лопнуло и он повалил меня на кровать, задирая юбки и стаскивая белье. Сам он тоже не счел нужным раздется — только расстегнул рубашку и ширинку брюк. Эта деталь почему-то страшно меня расстроила, но я старалась не подавать виду. Да и показалось глупым возмущаться из-за такой причины, ещё больше демонстрируя свою неопытность. Хотя куда уж больше…
— Ивар, амулет против зачатия, — опомнившись, чуть не воскликнула я.
— Доверься мне ни о чём не волнуйся, — жарко прошептал любимый мне на ухо и легонько прикусил мочку. Я закрыла глаза и поплыла по течению.
Все произошло быстро, непонятно и... больно. Я знала, что будет больно, Я ждала боли, но всё равно оказалась не готова. Боль без остатка прогнала из тела тот огонь, который было начал разгораться в моём теле от поцелуев и прикосновений Ивара. Робкий, трепетный огонек погас, стоило мне почувствовать как меня пронзает мужская плоть, превращая из девушки в женщину. Я закусила губу чтобы не закричать, на глаза навернулись слёзы.
Через минуту боль отступила, но огонёк так и не вернулся. Я не знала что я чувствую и что мне должно было чувствовать. Низ живота болезненно тянуло, руки дрожали. Спешно приведя в порядок одежду, я покинула комнату Ивара и вернулась в свою, благо все три мои соседки в тот день в комнате не ночевали. Там обезболила себя простейшим заклинаниям, попыталась вывести пятна крови, оставшиеся на нижней юбке запятая и разрыдалась.
“Ничего-ничего” — уговаривала я себя, — “ в первый раз всегда больно, я ведь слышала это и сплетен соседок и сокурсниц. В в следующий раз всё будет совсем не так. Всё будет гораздо лучше.”
А слёзы всё лились и лились.
В в следующий раз больно не было. Приятно, впрочем, тоже. Ивар же был необычайно доволен, и счастливо улыбался каждый раз, когда я раздевалась. Именно поэтому я приходила к нему раз за разом. Пока однажды утром не проснулась, и не поняла, что я больше не одна. Магические способности позволяют чувствовать подобное на самых ранних сроках. Если вспомнить уроки целительства, то как только эмбрион присоединяется к стенке матки, аура женщины реагирует на это структурными изменениями, которые обычная женщина не заметит, но волшебница не может не ощутить, как только изменения закончатся. Так и случилось.
До выпускных экзаменов оставалось чуть больше недели. А беременная волшебница малейшим волшебством спровоцирует выкидыш или же просто убьет ребенка в собственной утробе.
***
Вначале я ничего не поняла. Думала, амулет Ивара сломался, засбоил. Думала, что сама ошибаюсь, принимая за беременность что-то другое, но быстро отбросила эту мысль. У меня под сердцем ребенок. Мечта, сбывшаяся так не вовремя. Если бы это случилось хотя бы через месяц, сразу после выпускных экзаменов… Тогда бы я получила диплом выпускницы самого престижного учебного заведения провинции и смогла бы найти работу. Пускай сперва без магии. Я бы выдержала девять месяцев, я бы не пропала. Волшебницу приняли бы куда-нибудь секретарем, или на другую “бумажную” должность, этого бы хватило, чтобы выжить во время беременности, а потом я бы стала работать по специальности. Даже слабому магу не составит труда себя прокормить, а я ведь лучшая на курсе.
Была.
Теперь я не смогу сдать экзамены, ведь для этого придется применить магию!
Разум захлестнула паника. Как жить, что теперь делать? Я ведь не смогу прокормить себя и ребенка без магии... После нескольких бесконечно долгих минут, я решила, что должна рассказать все Ивару. В конце концов, это и его ребенок тоже, он имеет право знать. И быть может, вместе мы найдем выход.
В конце концов, я не первая такая студентка, беременным девушкам позволяют сдать экзамены через год, после родов. Проблема именно в том, чтобы этот год пережить.
Не откладывая, я решила наведаться к любимому в тот же вечер. Едва дождалась конца занятий — перед самыми экзаменами их было мало и они не могли отвлечь от тяжелых мыслей. Но зато, к счастью, в тот день практических занятий не было, так что я ничем не рисковала. Кроме того, что не могла привычно подогреть себе воду в ванной, зарядить артефакт, питающий настольную лампу и оказалась отрезана от множества мелочей, вот уже несколько лет привычно облегчавших мой быт.
Соседки не обращали на меня внимания и я, кажется, впервые порадовалась тому, что так и не сумела наладить с ними контакт. Удостоверившись, что ни мое присутствие, ни наоборот, отсутствие, они не заметят, а если заметят — то не придадут ему значения, я тихонько накинула на плечи темный плащ и в зимних сумерках проскользнула в мужское крыло общежития, сетуя на то, что не могу, как раньше, просто набросить полог невидимости и не волноваться о том, чтобы остаться незамеченной.
В дверь к Ивару я постучала тихо и робко. Ответа не последовало, но я была настолько взвинчена и напряжена за весь тот день, что распахнула дверь, даже не подумав, что Ивар может быть в комнате не один. А он как раз не был один: в его кровати рядом с ним лежала белокурая красавица Литта, одна из первых красавиц коллегиума, аристократка из древнего, хотя и мелкого рода. И не понять чем они тут занимались, было невозможно.
— Милосердная мать! — насмешливо воскликнула Литта, — Ивар, зачем эта сюда явилась?
Ивар скользнул по мне ленивым взглядом и глаза его вспыхнули.
— Литта, дорогая, уйди. Жду тебя завтра.
— Ну Иваааар, — разочарованно протянула Литта, но поймав хмурый взгляд любовника (а кем ещё я могла их посчитать?), поднялась с постели, накинула халат и заклинание невидимости, и выскользнула из комнаты.
В этот момент я отмерла. Моргнула, сжимая челюсти и кулаки, чтобы не выказать ни единой эмоции, и развернулась к двери.
Дверь захлопнулась перед моим носом и не шелохнулась, даже когда я навалилась на неё всем телом. Открыть ее может простейшее заклинание, но цена этого заклинания для меня сейчас… чрезмерна. Мягко говоря.
— Куда же ты, Мара? — насмешливо спросил тот, кого я ещё мгновение назад любила больше собственной жизни. А сейчас… Сейчас я не могла найти в себе ни единого чувства, кроме боли.
— В свою комнату, господин Тилорн, — отгородилась я от него формальной вежливостью. — Прошу прощения, что помешала.
— Но ты ведь хотела поговорить… Полагаю, о ребенке? Так что ты останешься и мы поговорим.
Я повернулась обратно к Ивару, с ненавистью глядя ему в глаза. Никогда ещё я так не ненавидела законы магии. Потому что аура матери успешно скрывает ауру нерожденного ребенка первые пять месяцев, защищая и оберегая ото всех, кроме ближайших родственников. Если я завтра пойду к целителю — ему понадобится зачарованный кристалл и мое разрешение, чтобыы увидеть ребенка. А Ивар просто видит. И я не могу этого скрыть. Как и не могу отрицать его отцовство, а после того, что сказал Ивар минуту спустя, мне отчаянно захотелось сказать, что к ребенку у меня под сердцем, он не имеет никакого отношения.
— Ты не сможешь получить диплом, — спокойно, даже удовлетворенно начал он, — И не сможешь даже незаконно пользоваться магией, пока беременна. Так что я предлагаю содержание тебя и ребенка. А ты взамен будешь выполнять мои поручения.
— Какие поручения? — напряглась я. Пока что все звучало более-менее прилично, Ивар не бросил меня на произвол судьбы… А измена — это больно, но мне ведь не жить с ним. Жизнь ребенка — вот что самое главное. Я ещё не осмыслила своё новое состояние до конца и не привыкла к нему, но уже понимала: моя обязанность — любой ценой защитить ту маленькую жизнь у себя под сердцем, дар Милосердной матери.
— Магического свойства, — ухмыльнулся Ивар и в душу ко мне закрались первые подозрения.
— Ты поможешь мне получить диплом после родов?
— А зачем тебе диплом, милая? — прозвучало в ответ и сердце мое упало в пятки.
Потому что маг без диплома работал в одной-единственной сфере — незаконных оборудках разной степени кровавости. И я со своим талантом к так называемой “бесследной магии”, позволяющей практически не оставлять следы магического воздействия, конечно же, бесценна для всяческих незаконных оборудок. Со мной даже разговаривали преподаватели, предлагая пойти после выпуска в бюро охраны правопорядка, ведь те, у кого талант к “бесследной магии” не только умеют скрывать следы собственной магии, но и могут находить почти незаметные следы чужой. Я даже думала об этом.
— А если я откажусь? — выпалила я, не подумав.
Ивар расхохотался:
— Мара, милая Мара. Ты, кажется, не осознаешь своего положения.
