Ло. Девушка и Командор
Фантастическая повесть № 3
Интересы клана – закон семьи.
(золотая надпись на узком штандарте под гербом Дома Кей-Мерер)
– Ло, выпрями спину! Сядь на край кресла! – прошипела одними губами леди Анна. Сделала огромные глаза.
В ответ я молча поднялась на ноги и отошла к окну.
Железная Ани вздохнула и не стала оборачиваться.
Тонкий профиль холодно-красив. Подбородок горд и параллелен паркету. Осанка тверда, темно-фиолетовый костюм строг. Тонкий каблук чересчур высок для здешних ковров и правил, зато прическа выглажена волосок к волоску. Моя наставница в деле жизни и правильных манер безупречна.
Я оперлась локтем о холодный подоконник, задев толстую золоченую кисть подхвата тяжелой шторы. Низко и неудобно. Выпрямилась, прислонила себя к проему и скрестила руки на груди.
В приемной, где застал нас с моей взрослой подругой серый невзрачный полдень, толпилось порядочно народу. Молодые и старые, толстые и худые, гражданские, военные и, наоборот, особы духовного звания. Человек сорок. Мужики поголовно. Я, во всяком случае, кроме леди Анны, других сестер по полу не заметила.
Никто не треплется, даже на пальцах. И не подмигивает. Тишина первозданная.
Взрослый дядя в глухом сером костюме искоса разглядывал мою длинную фигуру в зеленом, давно немолодом френче, линялых галифе и коричневых веллингтоновских сапогах. Не одобрял явно и не скрывал. Кудри и розовые губы, без вариантов, тоже и там же.
– Мадам и мадемуазель Петровы! Командор Ордена ждет вас, – тренированный парнишка за тридцать в модном здесь двубортном прикиде серого цвета провел нас с леди Анной через короткий тамбур в кабинет.
Моя взрослая подруга не стала оглядываться по сторонам, вытянулась струной у края ковровой дорожки. Безупречное воспитание – ее основной инстинкт. Я не стала стесняться, вертела головой направо и налево. Когда еще попадешь в святая святых Управления ЦВЗ?
Если кабинет уступал размерами полю для гольфа, то ненамного. Дальше все, как у всех, дубовое и скучное. Ряды стульев вдоль стен, на ковровой дорожке ни пылинки не видать. Простенки, между белых в театральных фестонах занавесей окон, сплошь завешены портретами серьезных дяденек в парадной форме первосвященников. Ни бумажки брошенной, ни книжки забытой. Чистота и пустота. Вот на полированной крышке главного стола высятся разные предметы. Зачем? Я сделала десяток шагов, чтобы рассмотреть.
Разумеется, любопытно очень. У меня даже кончик носа зашевелился, хотя с недавних пор мечталось наивной мне, что это умение я переросла. В смысле, научилась контролировать. Но нет. Пришлось быстренько прикрыть лицо ладонью. Мое обоняние сверхточное, я биографию любого могу вынюхать, если захочу. Я втянула в ноздри окружающую среду. Ну? Чем пахнет один из влиятельнейших и малозаметных человеков здешней системы координат? Мне никогда не приходилось иметь дело с адептами Церкви Всеблагой Богини Заступницы. И уж тем более с ее иерархами.
Сандаловое дерево и мирра. Храмовая вонь мгновенно вызвала во мне приступ тошноты, и сделалось не до обонятельных дедукций. Я судорожно сглотнула и закрыла рукой теперь уже рот. Бе! Где сортир?!
– Всегда интересно мне было узнать, – начал негромким, но слышным голосом мужчина, выходя из-за стола, поздороваться забыл, – насколько верны старые приметы. И как безотказно работают народные поверья.
Он подошел ко мне и протянул большой платок из белого батиста.
– Приложите к лицу, мадемуазель Петрова. Это должно помочь.
Я послушно взяла предложенное, притянула к задыхающейся себе. Ключевая вода и вечные белые цветы. Я смогла дышать.
Секретарь в сером костюме снял с приставного стола и вынес из кабинета черную деревянную статуэтку и керамический сосуд. Там остались стоять весьма знакомая шкатулка из розового дерева и непонятного назначения инкрустированная коробочка размером с табакерку. Похоже, что поклонники главной религии Содружества и Великой Империи готовились к моему визиту всерьез.
– Леди Анна, прошу, – тем временем командор указал моей напарнице на дверь, – извольте подождать вашу воспитанницу в приемной.
– Но, – железная Ани округлила глаза, ничего не понимала, – но мы вместе…
– Мадемуазель Петровой уже исполнилось восемнадцать. Да и я, уверяю вас, мадам, вполне совершеннолетний, – с холодным хамством большого чиновника заявил первосвященник, – и не нуждаюсь в посредниках. Уходите.
Аня вспыхнула, словно он надавал ей пощечин. Выскочила пулей, холоп едва дверь успел отворить.
– Свинья имперская! – шипела леди Анна потом в машине, забывшись от возмущения и лично сев за руль. Никогда она этого раньше не делала, если была я под рукой, – выставил меня из кабинета, словно приставалу дешевую! Да нас вместе пригласили на прием, обеих! Секретарь так и объявил! Сволочь! Нарочно унизить хотел. Ненавижу храмовников! Такси к ним, видите ли, не ходит! Мозг-де у машин разрушается под давлением ауры здешних стен! Идиоты и импотенты!
Крутила баранку и сердилась. Я согласно кивала в ответ.
– Почему ты так разошлась, дорогая? Наверняка он баб терпеть не может, – ухмылялась я на соседнем сиденье, утешая.
– Думаешь? – взмахнув ресницами, леди Анна тут же развернулась ко мне всем корпусом, мигом забыв про магистраль.
Я скоренько подхватила рулевое колесо и выровняла автомобиль. Ткнула в кнопку автопилота. Не повредит.
Моя подруга опомнилась, стала строго глядеть на дорогу.
– Ну?!
Она сердито требовала продолжения. В секундной близости от борта машины обогнала грузовик. Я инстинктивно втянула голову в плечи. Адреналин иглами шкалил в пальцы ног.
– Я прошерстила все закоулки Сети, перетряхнула вранье столичных сплетников и сделала заключение: Командор не педик. У тебя есть сведения? Надежные?
– Нет, – я засмеялась, – Ничего такого про пост-барона Кей-Мерера я не слышала. Ты ведь помнишь, что я слегка знакома с этим семейством? Девственная схима – их конёк.
– Блин! – тут директриса «Лучшей школы для девушек» употребила другое слово. Непечатное. Стукнула быстро себя по губам правой ладошкой. Наш взятый на прокат седан снова нырнул влево. Еще раз: – Бл…дь! Я и забыла совсем!
– Да. Не переживай, серьезная моя, скорее всего у его преосвященства случилась банальная эрекция. В этом благородном семействе встает на посторонних дам с редким постоянством, – прикалывалась я с удовольствием.
– Чего хотел от тебя Командор? – словно между прочим кинула вопрос леди Анна, отсмеявшись.
– Не скажу.
Я отвернулась и стала смотреть вбок на бесконечную серую ленту ограждения. За ней вдалеке робко зеленел лес. Весна идет.
– Может быть, ну его, – произнесла без вопроса Аня.
– Ты что?! – я снова повернула лицо к водительнице моей, – Командор предложил мне приличные деньги за несущественную услугу. Я на мели, ты же знаешь. Все супер! Ничего запредельного, все складывается донельзя удачно.
– Может быть, я могла бы…
– Нет, – я резко приговорила ее попытку мне помочь. Или влезть в события.
Моя квази мать кивнула и закрыла тему.
Мы молчали, каждая о своем, мчались резво в аэропорт.
Я смотрела, как наматывают колеса автомобиля ленту идеального дорожного покрытия, и разбегается зеленой дымкой голенький лесок по краям. Вертела разговор с храмовником так и эдак.
После изгнания леди Анны в кабинете командора Ордена возникла ожидаемая тишина.
Мы разглядывали друг друга.
Тридцать или тридцать три, не больше. Одного роста со мной, очень стройный мужчина с красивым, я бы даже сказала, аристократическим лицом. Весьма средне сшитый серый костюм никак не портит его четкую фигуру. Гладкие каштановые волосы мягкой волной распадаются в прямом проборе. Светлые глаза с зеленцой возле радужки. Ресницы густые. Брови на излете. Нос тонкий, злой, вот точно фамильный. Подбородок туда же, твердый, вперед и с ямочкой. Рот сухой, не интересный.
Человек, словно почуяв мое разочарование, сделал приглашающий жест в сторону широкого кресла-честерфилда.
– Присаживайся, – сказал командор. Перешел на «ты» ненавязчиво коротко.
Я села на самый край и закрутила ноги в двойной замок. Бесконечное и беззастенчивое внимание коричневых глаз раздражало. Платок в моей руке перестал благоухать сиренью. Выдохся?
Старший брат барона Максимуса Кей-Мерера удобно присел на широкий подлокотник честера. Ничего, что связывало бы этих двух мужчин, на первый беглый взгляд и нюх, я не обнаружила. Запах редкого дорогого столичного парфюма прилетел в мой чувствительный нос. Но на этом все. Ничего не чую сверху. Ни эмоций, ни желаний.
– Как называет тебя мама, Август? Короткое домашнее имя есть? – я решила не отставать и тыкать в ответ крупному вельможе. Интересно, что скажет!
Умник в сером моргнул, но на провокацию не повелся.
– Я хочу предложить тебе работу, Петрова. Не скрою, я навел все справки о тебе, какие возможно. И не остался в восторге от отзывов, – командор смотрел сердито, словно в угол меня поставить намечал, – но время мое не терпит.
Я разглядывала мужчину с живым интересом. Что ему надо? Чтобы я кролика из шляпы достала? Так у меня никакой шляпы нету. Волшебные дела хомо верус его заводят, к гадалке не ходи.
– У меня есть только три дня на все-про-все. Ло Петрова. Поэтому отбросим в сторону ненужные экивоки и лишние манеры. Знающие люди подсказали, что вернее всего тебя уговорят деньги. Такая сумма устроит тебя? – командор Ордена назвал цифру.
Ровно столько, фартинг в фартинг я задолжала хозяину казино. Тлюст завтра, ровно в девять утра по имперскому времени, начнет мотать проценты.
– Половина сейчас, вторая по возвращении, – продолжал хозяин кабинета.
Я изумилась: откуда знает? Ах да, храмовник же справки наводил, священная задница!
Всесильный Командор пытался выглядеть независимо, безразлично. Но. Забывался, уходил в себя на несколько секунд и тер слепо сухими музыкальными пальцами лоб, тщательно прятался под ухоженной рукой. Легкий, даже вкусный запах свежего пота пробился ко мне сквозь танковые ежи закордонного парфюма. О-па. Неужели волнуется? Переживает, что не соглашусь? Кто же натрындел ему про мои долги? И как к нему обращаться?
– Если ты действительно в курсе моих дел, то знаешь: половина меня не устраивает. Гони все денежки сразу, тогда я, так и быть, согласна. Так как насчет домашнего прозвища? – нахально напомнила я.
Тут дисплей коммуникатора осветил собой серую скучную действительность. Слушают наши разговоры все, кому не лень. Или нет? Я мяу не успела проморгать, а дело пошло. Мотаются красиво цифры на экране, делая мой минусовый банковский счет реальным.
– Давай установим правила, Ло. С первой минуты и навсегда, – храмовник успокоено расправил плечи, слез с подлокотника кресла и сделал вид, что улыбается.
Мне не понравилось его «навсегда». Я спрятала коммуникатор в нагрудный карман френча, сложила обе ладошки на коленку, выпрямила спинку и сделала в ответ внимающее лицо.
– Во-первых. Я твой наниматель, Петрова, и ты выполняешь мои приказы беспрекословно. И быстро. Никаких дискуссий и возражений. В ноль часов понедельника дело должно быть закончено, – мужчина глядел на меня в упор, словно заморозить старался. – Во-вторых, ты называешь меня «господин Командор». Обращение на «ты» с твоей стороны неприемлемо ни при каких обстоятельствах. Спешу напомнить: ты – хомо верус, Ло, то есть существо подлого происхождения, а я человек и гражданин Империи, к тому же непредставимо выше нахожусь на социальной лестнице. Я расставил все точки над и? – эта скотина улыбался.
– Нет, – улыбнулась я в ответ, – тебе следовало бы добавить, господин командор, мол, ты дура малолетняя, а я серьезный мужчина, расист, сексист и религиозный экстремист, поэтому закрой рот.
– Неплохо, – снисходительно заметил храмовник, на дне коричневых глаз плеснуло что-то живое, – но лишнее. Мне донесли, что ты имеешь характер малоуправляемый, даже дерзкий, но при этом достаточно образована, чтобы соблюдать рабочие отношения и обязательства. Если бы я считал тебя дурой, то…
Ну разумеется, мсье первосвященник! Тут у нас с вами очки поровну. Всмысле, какая шла, такой и встретился. Если бы у вас были еще варианты, то никогда бы малолетка хомо верус не очутилась в чудесной близости от вашей золотой ступеньки на высочайшей имперской стремянке. А означенная тварь нечеловеческая никогда и знаться бы с вами не стала, если бы бросила, наконец, пагубную страстишку играть на рулетке. Хотя, некоторые, в свое время, бывало просаживались до последней юбки. И ничего, отыгрывались.
– Принесла долг? – администратор, буфетчица и племянница хозяина игорного дома Рябая Марфа искренне удивилась, – где взяла так быстро и такую прорву денег, Петрова?
– А, – я махнула легкомысленно ладошкой, – где взяла, там уже нет.
Снова следила, как мой бедный баланс обнулился и перетек в карман знаменитого кабатчика.
– Ты бы перестала играть на рулетке, Ло, – тихо, с добрым сочувствием проговорила Марфа, вытаскивая из сейфа ключи от ангара и расписку, – разве ты не знаешь, что в шарик выигрывает только казино?
– Бывают прорывы, малышка, – снисходительно заявила я, получая чашку плохого кофе от заведения, – я еще обнесу твоего Тлюста, вот увидишь.
Строго говоря, малышка Марфа была старше меня минимум вдвое. Очень некрасивая, очень честная и бесконечно страдающая сочувствием ко всем неудачникам, попавшим в сети демона Игры. Да только возраст всех homo, независимо от эпилога, живет не снаружи, а внутри. Я всегда ощущала себя не в пример старше застарелой и доброй девицы.
Я подожгла расписку от зажигалки, бросила в пепельницу, прикурила от пламени черную чаруту. Толкнула ключи по столешнице барной стойки к барышне обратно.
– Придержи у себя, милая. У меня работка одна нарисовалась. Если к утру понедельника не вернусь, то отдашь Кацману, он заберет Стрекозу. Я его предупрежу, – я машинально отхлебнула кофе и поморщилась, – из чего вы его делаете? Из желудей?
– Я не знаю, может быть, что из чего и похуже, вроде овечьих кокерешек, – честно вздохнула Марфа, пряча ключи от летного ангара в карман фартука. Вдруг испуганно поглядела в мое недовольное лицо: – А ты рабочий контракт хорошо составила? Все пункты проверила? Извини меня, Лолик, но ты очень беспечный человек, просто безрассудный! Тебя обмануть проще, чем ребенка…
Дева долго говорила, всплескивала руками. Я, притерпевшись к чернильной кислоте, глотала ее кофе. Ухмылялась и не перечила добрым советам. Какой контракт? Есть люди. Их немного, но они есть, которые договоров не подписывают. От того, что дела их секретны настолько, что сами себе признаться в них боятся и, зеленея от храбрости, имеют дело с хомо верус. И платят вперед.
Если бы я, испытывая Судьбу в очередной треклятый раз, не просадила в колесо свой обожаемый А-37, то никогда Август Максимус Отто Кей-Мерер не поймал бы меня на крючок.
Судьба снова торчала ко мне задом. Неназываемый!
Изя спал, как младенец. Только что пузыри не пускал.
В холодном его доме стоял реальный апрель. Уголь для печи закончился еще в феврале. Кацман крупно налажал в очередной раз с метеопрогнозами, и магистрат Правобережья расторг договор с его конторой окончательно и бесповоротно. Мы грели друг друга в общей кровати с начала весны. Никакого секса, даже дружеского. Только совместное выживание для существования тел.
Фантастическая повесть № 3
Интересы клана – закон семьи.
(золотая надпись на узком штандарте под гербом Дома Кей-Мерер)
ГЛАВА 1. Обстоятельство непреодолимой силы
– Ло, выпрями спину! Сядь на край кресла! – прошипела одними губами леди Анна. Сделала огромные глаза.
В ответ я молча поднялась на ноги и отошла к окну.
Железная Ани вздохнула и не стала оборачиваться.
Тонкий профиль холодно-красив. Подбородок горд и параллелен паркету. Осанка тверда, темно-фиолетовый костюм строг. Тонкий каблук чересчур высок для здешних ковров и правил, зато прическа выглажена волосок к волоску. Моя наставница в деле жизни и правильных манер безупречна.
Я оперлась локтем о холодный подоконник, задев толстую золоченую кисть подхвата тяжелой шторы. Низко и неудобно. Выпрямилась, прислонила себя к проему и скрестила руки на груди.
В приемной, где застал нас с моей взрослой подругой серый невзрачный полдень, толпилось порядочно народу. Молодые и старые, толстые и худые, гражданские, военные и, наоборот, особы духовного звания. Человек сорок. Мужики поголовно. Я, во всяком случае, кроме леди Анны, других сестер по полу не заметила.
Никто не треплется, даже на пальцах. И не подмигивает. Тишина первозданная.
Взрослый дядя в глухом сером костюме искоса разглядывал мою длинную фигуру в зеленом, давно немолодом френче, линялых галифе и коричневых веллингтоновских сапогах. Не одобрял явно и не скрывал. Кудри и розовые губы, без вариантов, тоже и там же.
– Мадам и мадемуазель Петровы! Командор Ордена ждет вас, – тренированный парнишка за тридцать в модном здесь двубортном прикиде серого цвета провел нас с леди Анной через короткий тамбур в кабинет.
Моя взрослая подруга не стала оглядываться по сторонам, вытянулась струной у края ковровой дорожки. Безупречное воспитание – ее основной инстинкт. Я не стала стесняться, вертела головой направо и налево. Когда еще попадешь в святая святых Управления ЦВЗ?
Если кабинет уступал размерами полю для гольфа, то ненамного. Дальше все, как у всех, дубовое и скучное. Ряды стульев вдоль стен, на ковровой дорожке ни пылинки не видать. Простенки, между белых в театральных фестонах занавесей окон, сплошь завешены портретами серьезных дяденек в парадной форме первосвященников. Ни бумажки брошенной, ни книжки забытой. Чистота и пустота. Вот на полированной крышке главного стола высятся разные предметы. Зачем? Я сделала десяток шагов, чтобы рассмотреть.
Разумеется, любопытно очень. У меня даже кончик носа зашевелился, хотя с недавних пор мечталось наивной мне, что это умение я переросла. В смысле, научилась контролировать. Но нет. Пришлось быстренько прикрыть лицо ладонью. Мое обоняние сверхточное, я биографию любого могу вынюхать, если захочу. Я втянула в ноздри окружающую среду. Ну? Чем пахнет один из влиятельнейших и малозаметных человеков здешней системы координат? Мне никогда не приходилось иметь дело с адептами Церкви Всеблагой Богини Заступницы. И уж тем более с ее иерархами.
Сандаловое дерево и мирра. Храмовая вонь мгновенно вызвала во мне приступ тошноты, и сделалось не до обонятельных дедукций. Я судорожно сглотнула и закрыла рукой теперь уже рот. Бе! Где сортир?!
– Всегда интересно мне было узнать, – начал негромким, но слышным голосом мужчина, выходя из-за стола, поздороваться забыл, – насколько верны старые приметы. И как безотказно работают народные поверья.
Он подошел ко мне и протянул большой платок из белого батиста.
– Приложите к лицу, мадемуазель Петрова. Это должно помочь.
Я послушно взяла предложенное, притянула к задыхающейся себе. Ключевая вода и вечные белые цветы. Я смогла дышать.
Секретарь в сером костюме снял с приставного стола и вынес из кабинета черную деревянную статуэтку и керамический сосуд. Там остались стоять весьма знакомая шкатулка из розового дерева и непонятного назначения инкрустированная коробочка размером с табакерку. Похоже, что поклонники главной религии Содружества и Великой Империи готовились к моему визиту всерьез.
– Леди Анна, прошу, – тем временем командор указал моей напарнице на дверь, – извольте подождать вашу воспитанницу в приемной.
– Но, – железная Ани округлила глаза, ничего не понимала, – но мы вместе…
– Мадемуазель Петровой уже исполнилось восемнадцать. Да и я, уверяю вас, мадам, вполне совершеннолетний, – с холодным хамством большого чиновника заявил первосвященник, – и не нуждаюсь в посредниках. Уходите.
Аня вспыхнула, словно он надавал ей пощечин. Выскочила пулей, холоп едва дверь успел отворить.
– Свинья имперская! – шипела леди Анна потом в машине, забывшись от возмущения и лично сев за руль. Никогда она этого раньше не делала, если была я под рукой, – выставил меня из кабинета, словно приставалу дешевую! Да нас вместе пригласили на прием, обеих! Секретарь так и объявил! Сволочь! Нарочно унизить хотел. Ненавижу храмовников! Такси к ним, видите ли, не ходит! Мозг-де у машин разрушается под давлением ауры здешних стен! Идиоты и импотенты!
Крутила баранку и сердилась. Я согласно кивала в ответ.
– Почему ты так разошлась, дорогая? Наверняка он баб терпеть не может, – ухмылялась я на соседнем сиденье, утешая.
– Думаешь? – взмахнув ресницами, леди Анна тут же развернулась ко мне всем корпусом, мигом забыв про магистраль.
Я скоренько подхватила рулевое колесо и выровняла автомобиль. Ткнула в кнопку автопилота. Не повредит.
Моя подруга опомнилась, стала строго глядеть на дорогу.
– Ну?!
Она сердито требовала продолжения. В секундной близости от борта машины обогнала грузовик. Я инстинктивно втянула голову в плечи. Адреналин иглами шкалил в пальцы ног.
– Я прошерстила все закоулки Сети, перетряхнула вранье столичных сплетников и сделала заключение: Командор не педик. У тебя есть сведения? Надежные?
– Нет, – я засмеялась, – Ничего такого про пост-барона Кей-Мерера я не слышала. Ты ведь помнишь, что я слегка знакома с этим семейством? Девственная схима – их конёк.
– Блин! – тут директриса «Лучшей школы для девушек» употребила другое слово. Непечатное. Стукнула быстро себя по губам правой ладошкой. Наш взятый на прокат седан снова нырнул влево. Еще раз: – Бл…дь! Я и забыла совсем!
– Да. Не переживай, серьезная моя, скорее всего у его преосвященства случилась банальная эрекция. В этом благородном семействе встает на посторонних дам с редким постоянством, – прикалывалась я с удовольствием.
– Чего хотел от тебя Командор? – словно между прочим кинула вопрос леди Анна, отсмеявшись.
– Не скажу.
Я отвернулась и стала смотреть вбок на бесконечную серую ленту ограждения. За ней вдалеке робко зеленел лес. Весна идет.
– Может быть, ну его, – произнесла без вопроса Аня.
– Ты что?! – я снова повернула лицо к водительнице моей, – Командор предложил мне приличные деньги за несущественную услугу. Я на мели, ты же знаешь. Все супер! Ничего запредельного, все складывается донельзя удачно.
– Может быть, я могла бы…
– Нет, – я резко приговорила ее попытку мне помочь. Или влезть в события.
Моя квази мать кивнула и закрыла тему.
Мы молчали, каждая о своем, мчались резво в аэропорт.
Я смотрела, как наматывают колеса автомобиля ленту идеального дорожного покрытия, и разбегается зеленой дымкой голенький лесок по краям. Вертела разговор с храмовником так и эдак.
После изгнания леди Анны в кабинете командора Ордена возникла ожидаемая тишина.
Мы разглядывали друг друга.
Тридцать или тридцать три, не больше. Одного роста со мной, очень стройный мужчина с красивым, я бы даже сказала, аристократическим лицом. Весьма средне сшитый серый костюм никак не портит его четкую фигуру. Гладкие каштановые волосы мягкой волной распадаются в прямом проборе. Светлые глаза с зеленцой возле радужки. Ресницы густые. Брови на излете. Нос тонкий, злой, вот точно фамильный. Подбородок туда же, твердый, вперед и с ямочкой. Рот сухой, не интересный.
Человек, словно почуяв мое разочарование, сделал приглашающий жест в сторону широкого кресла-честерфилда.
– Присаживайся, – сказал командор. Перешел на «ты» ненавязчиво коротко.
Я села на самый край и закрутила ноги в двойной замок. Бесконечное и беззастенчивое внимание коричневых глаз раздражало. Платок в моей руке перестал благоухать сиренью. Выдохся?
Старший брат барона Максимуса Кей-Мерера удобно присел на широкий подлокотник честера. Ничего, что связывало бы этих двух мужчин, на первый беглый взгляд и нюх, я не обнаружила. Запах редкого дорогого столичного парфюма прилетел в мой чувствительный нос. Но на этом все. Ничего не чую сверху. Ни эмоций, ни желаний.
– Как называет тебя мама, Август? Короткое домашнее имя есть? – я решила не отставать и тыкать в ответ крупному вельможе. Интересно, что скажет!
Умник в сером моргнул, но на провокацию не повелся.
– Я хочу предложить тебе работу, Петрова. Не скрою, я навел все справки о тебе, какие возможно. И не остался в восторге от отзывов, – командор смотрел сердито, словно в угол меня поставить намечал, – но время мое не терпит.
Я разглядывала мужчину с живым интересом. Что ему надо? Чтобы я кролика из шляпы достала? Так у меня никакой шляпы нету. Волшебные дела хомо верус его заводят, к гадалке не ходи.
– У меня есть только три дня на все-про-все. Ло Петрова. Поэтому отбросим в сторону ненужные экивоки и лишние манеры. Знающие люди подсказали, что вернее всего тебя уговорят деньги. Такая сумма устроит тебя? – командор Ордена назвал цифру.
Ровно столько, фартинг в фартинг я задолжала хозяину казино. Тлюст завтра, ровно в девять утра по имперскому времени, начнет мотать проценты.
– Половина сейчас, вторая по возвращении, – продолжал хозяин кабинета.
Я изумилась: откуда знает? Ах да, храмовник же справки наводил, священная задница!
Всесильный Командор пытался выглядеть независимо, безразлично. Но. Забывался, уходил в себя на несколько секунд и тер слепо сухими музыкальными пальцами лоб, тщательно прятался под ухоженной рукой. Легкий, даже вкусный запах свежего пота пробился ко мне сквозь танковые ежи закордонного парфюма. О-па. Неужели волнуется? Переживает, что не соглашусь? Кто же натрындел ему про мои долги? И как к нему обращаться?
– Если ты действительно в курсе моих дел, то знаешь: половина меня не устраивает. Гони все денежки сразу, тогда я, так и быть, согласна. Так как насчет домашнего прозвища? – нахально напомнила я.
Тут дисплей коммуникатора осветил собой серую скучную действительность. Слушают наши разговоры все, кому не лень. Или нет? Я мяу не успела проморгать, а дело пошло. Мотаются красиво цифры на экране, делая мой минусовый банковский счет реальным.
– Давай установим правила, Ло. С первой минуты и навсегда, – храмовник успокоено расправил плечи, слез с подлокотника кресла и сделал вид, что улыбается.
Мне не понравилось его «навсегда». Я спрятала коммуникатор в нагрудный карман френча, сложила обе ладошки на коленку, выпрямила спинку и сделала в ответ внимающее лицо.
– Во-первых. Я твой наниматель, Петрова, и ты выполняешь мои приказы беспрекословно. И быстро. Никаких дискуссий и возражений. В ноль часов понедельника дело должно быть закончено, – мужчина глядел на меня в упор, словно заморозить старался. – Во-вторых, ты называешь меня «господин Командор». Обращение на «ты» с твоей стороны неприемлемо ни при каких обстоятельствах. Спешу напомнить: ты – хомо верус, Ло, то есть существо подлого происхождения, а я человек и гражданин Империи, к тому же непредставимо выше нахожусь на социальной лестнице. Я расставил все точки над и? – эта скотина улыбался.
– Нет, – улыбнулась я в ответ, – тебе следовало бы добавить, господин командор, мол, ты дура малолетняя, а я серьезный мужчина, расист, сексист и религиозный экстремист, поэтому закрой рот.
– Неплохо, – снисходительно заметил храмовник, на дне коричневых глаз плеснуло что-то живое, – но лишнее. Мне донесли, что ты имеешь характер малоуправляемый, даже дерзкий, но при этом достаточно образована, чтобы соблюдать рабочие отношения и обязательства. Если бы я считал тебя дурой, то…
Ну разумеется, мсье первосвященник! Тут у нас с вами очки поровну. Всмысле, какая шла, такой и встретился. Если бы у вас были еще варианты, то никогда бы малолетка хомо верус не очутилась в чудесной близости от вашей золотой ступеньки на высочайшей имперской стремянке. А означенная тварь нечеловеческая никогда и знаться бы с вами не стала, если бы бросила, наконец, пагубную страстишку играть на рулетке. Хотя, некоторые, в свое время, бывало просаживались до последней юбки. И ничего, отыгрывались.
– Принесла долг? – администратор, буфетчица и племянница хозяина игорного дома Рябая Марфа искренне удивилась, – где взяла так быстро и такую прорву денег, Петрова?
– А, – я махнула легкомысленно ладошкой, – где взяла, там уже нет.
Снова следила, как мой бедный баланс обнулился и перетек в карман знаменитого кабатчика.
– Ты бы перестала играть на рулетке, Ло, – тихо, с добрым сочувствием проговорила Марфа, вытаскивая из сейфа ключи от ангара и расписку, – разве ты не знаешь, что в шарик выигрывает только казино?
– Бывают прорывы, малышка, – снисходительно заявила я, получая чашку плохого кофе от заведения, – я еще обнесу твоего Тлюста, вот увидишь.
Строго говоря, малышка Марфа была старше меня минимум вдвое. Очень некрасивая, очень честная и бесконечно страдающая сочувствием ко всем неудачникам, попавшим в сети демона Игры. Да только возраст всех homo, независимо от эпилога, живет не снаружи, а внутри. Я всегда ощущала себя не в пример старше застарелой и доброй девицы.
Я подожгла расписку от зажигалки, бросила в пепельницу, прикурила от пламени черную чаруту. Толкнула ключи по столешнице барной стойки к барышне обратно.
– Придержи у себя, милая. У меня работка одна нарисовалась. Если к утру понедельника не вернусь, то отдашь Кацману, он заберет Стрекозу. Я его предупрежу, – я машинально отхлебнула кофе и поморщилась, – из чего вы его делаете? Из желудей?
– Я не знаю, может быть, что из чего и похуже, вроде овечьих кокерешек, – честно вздохнула Марфа, пряча ключи от летного ангара в карман фартука. Вдруг испуганно поглядела в мое недовольное лицо: – А ты рабочий контракт хорошо составила? Все пункты проверила? Извини меня, Лолик, но ты очень беспечный человек, просто безрассудный! Тебя обмануть проще, чем ребенка…
Дева долго говорила, всплескивала руками. Я, притерпевшись к чернильной кислоте, глотала ее кофе. Ухмылялась и не перечила добрым советам. Какой контракт? Есть люди. Их немного, но они есть, которые договоров не подписывают. От того, что дела их секретны настолько, что сами себе признаться в них боятся и, зеленея от храбрости, имеют дело с хомо верус. И платят вперед.
Если бы я, испытывая Судьбу в очередной треклятый раз, не просадила в колесо свой обожаемый А-37, то никогда Август Максимус Отто Кей-Мерер не поймал бы меня на крючок.
Судьба снова торчала ко мне задом. Неназываемый!
ГЛАВА 2. Обстоятельства дела
Изя спал, как младенец. Только что пузыри не пускал.
В холодном его доме стоял реальный апрель. Уголь для печи закончился еще в феврале. Кацман крупно налажал в очередной раз с метеопрогнозами, и магистрат Правобережья расторг договор с его конторой окончательно и бесповоротно. Мы грели друг друга в общей кровати с начала весны. Никакого секса, даже дружеского. Только совместное выживание для существования тел.
