Еще раз Циэль решительно кивнула. “Я понимаю”.
Уголки губ охотницы поднялись в ухмылке. Хоть она и не отмечала это напрямую – в конце концов, самолюбие ее ученицы всегда нужно держать под контролем – она была очень горда, смотря как растет и матереет дитя двух миров.
Без лишних слов, она показала Циэль следовать за собой. Быстро стало очевидно, по чьему следу они идут – это был характерный запах белки, точно такой же, как у дюжин других, на которых она уже охотилась раньше. Конечно же, эта белка отличалось от остальных. Ее было тяжело выследить, даже, когда они начали приближаться. Признак того, что она научилась маскировать свой запах, дабы избегать хищников.
Но никакое количество грязи и листьев не могло обхитрить два чутких волчьих носа. И вскоре, они увидели ее, сидящей на широкой ветке дерева. Это была рыжая белка. Хотя она была маленького роста и ей явно было еще далеко до зрелого возраста, белка выглядела вполне счастливой, разгрызая орешки своими мощными резцами. Ее пушистый хвостик метался взад-вперед, а ее ножки пинали ветку в порыве орехового удовольствия, из-за чего та иногда теряла равновесие. Но, казалось, ее это вовсе не тревожило. Несмотря на свой беспечный вид, обе охотницы быстро подметили ее длинные ушки, бдительно стоящие торчком. Они должны действовать предельно тихо.
Обе прижались к земле, мягкий ковер из влажных листьев заглушал звуки их передвижения. И затем, они принялись терпеливо ждать.
Время от времени, глазки бельчонка поднимались от каштана, который тот держал своими маленькими коготками, и осматривали местность вокруг. Когда белка замечала какое-то подозрительное движение, она резко подскакивала, готовая ринуться наутек. Когда же выяснялось, что это была лишь листва, колышущаяся от внезапного порыва ветра или очередной созревший фрукт, упавший с дерева, она вновь переключала свое внимание на каштаны и орехи.
Видя все это, Циэль ухмыльнулась. Под внимательным взором Охотницы, она выжидала. Взгляд Циэль был прикован не к самой белке, а к каштану, который та держала у груди.
Когда оставалось всего два укуса, чтобы покончить со своим лакомством, бельчонок поднял руку, чтобы почесать ухо, оставив свой драгоценный каштан в другой. Это был как раз тот момент, которого и ждала Циэль. Она хрустнула сухой веткой, зажатой меж ее пальцев.
От внезапного звука белка снова подпрыгнула, однако в этот раз, она, к своему удивлению, уронила каштан. Она вытянула голову, смотря в сторону двух волков – на какой-то момент Циэль испугалась, что ее выдаст белая шкура, несмотря на все попытки волчицы замаскировать ее. Когда бельчонок отвел взгляд, хищница вздохнула с облегчением.
Как и ожидалось, спустя пару секунд белка вновь расслабилась. В момент, когда она собиралась вернуться к своему лакомству, пришло осознание, что никакого лакомства уже и не было. Спустя пару подергиваний носа, она вновь заметила каштан, лежащим у основания дерева.
Спустя еще один контрольный осмотр территории и нескольких секунд сомнений, она все же начала спускаться вниз по стволу дерева. Ее маленькие коготки были явно не только для красоты; даже будучи вверх ногами, они позволяли с легкостью удерживать ее вес.
Позади Циэль, охотница гордо засияла.
Бельчонок наконец спустился на землю и тут же бросился к каштану. В момент, когда она все же подобрала его, весь мир для нее буквально перевернулся с ног наголову.
Две волчицы одновременно выпрыгнули из своего укрытия. Резкого испуга была достаточно, чтобы белка, находясь в ступоре, потеряла драгоценные доли секунды, и к момету, когда она оправилась от шока и рванула обратно к дереву, голодные челюсти волчицы были уже перед ней. С удивительной юркостью бельчонок смог извернуться, избежав укуса лишь чудом. Клацающий звук смыкаемых челюстей был чертовски близок к кончику ее пушистого хвостика.
Но, как ни крути, эта погоня была игрой в одни ворота. Неважно насколько быстро бежала белка, ей ни за что не перегнать волков с их длинными ногами. Хоть она и прилагала все усилия – передвигаясь по зигзагообразной траектории, петляя между деревьев и пытаясь залезть на любое дерево по пути – исход погони был предопределен. Пока Циэль загоняла добычу, взрослая волчица отрезала белке любой путь отступления, пресекая все ее попытки вскарабкаться вверх.
Ситуация стала выглядеть безнадежной для бельчонка.
Когда она заметила глубокую нору прямо под стволом дерева, скрытую за толстыми корнями и тернистым кустом, она посчитала, что это ее спасение. Она нырнула в нее прямо с разгона, не обращая внимание на корни и колючки, которые больно царапали ее кожу. Никакая из этих мелочей не сравниться с тем дискомфортом и болью, которые ей определенно доставят безжалостные волчьи клыки.
И только, когда белка обнаружила себя окруженной плотной, жесткой землей, без возможности бежать дальше, она осознала, что произошло.
Снаружи, двое волков подошли к входу в нору. Циэль шла впереди, выпячивая грудь и самодовольно ухмыляясь. “Мы поймали ее! – радостно огласила она. – Эта мелкая дура сама загнала себя в ловушку”. Она присела к земле, потирая свои лапы в предвкушении. Как только волчица собиралась начать рыть, мягкая лапа опустилась ей на плечо.
Подняв бровь, Циэль оглянулась назад для того, чтобы увидеть, как ее наставница неодобрительно мотнула головой.
“Нет, Циэль, - произнесла старшая волчица, показывая той встать. – Так дело не пойдет. Отойди в сторону и наблюдай”.
Циэль замялась, ее пасть открылась, приготовившись к протесту, но ни одного слова не вышло наружу. После пары секунд она все же поднялась и, с хвостом между ног, отошла в сторону. Она подошла к большому камню и села на него, подперев свою щеку лапой, производя впечатление обиженного ребенка – этот образ, впрочем, быстро развеяла картина, которая предстала перед ней. К ее удивлению, взрослая волчица не стала вырывать корни или просовывать лапу внутрь норы, в попытках добраться до жертвы. Вместо этого, она присела у входа и стала что-то нашептывать. Ее голос был таким нежным и тихим, что даже Циэль, обладая острым слухом, не могла разобрать большую часть слов, даже несмотря на то, что они были произнесены на волчьем языке.
Циэль склонила голову в недоумении. Чего пыталась добиться этим ее учитель? Белки даже на языке оленей не говорили, не то, что на языке существ, которые во всем их превосходили.
Те немногие слова, которые она все же могла различить, звучали совершенно неуместно. Это не были угрозы или объяснения того, что произойдет с белкой, это не были призывы ускорить неизбежное. Это были… обещания, нежные просьбы. Охотница превратилась из убийцы в маму буквально в мгновение ока.
“Прошу.., - шептала охотница, а Циэль все не могла взять в толк, почему хищница так любезничает со своей едой. – Все будет хорошо.., - продолжала та, Циэль же задавалась вопросом в правдивости этих слов. – Это будет быстро...”
Циэль озадаченно моргнула. Это что, была какая-то насмешка над ее решением вырыть существо из норки? Охотница пыталась показать насколько плох был ее план, что даже вежливые просьбы добыче выйти добровольно были лучше? Почему она вообще…
И тут она увидела это. Маленькое красное ушко показалось из норы. Затем другое, за ней последовала вся голова с маленькими глазами-бусинками сверкающими от слез. Выражение на маленьком личике показывало лишь чистый ужас, неописуемую грусть, настолько великую, что даже Циэль это тронуло…
Охотница тихо наблюдала, как бельчонок полностью вылезает из своего убежища, с бешено колотящимся сердечком в его маленькой груди. Дыхание белки представляло из себя серию быстрых вдохов и выдохов, один за другим, как будто она пыталась выжать все из своих последних моментов жизни. Ее маленькие глазки взглянули на охотницу, мощная лапа опустилась ей на плечо, бельчонок дрогнул, но не попытался сбежать.
“Закрой свои глазки, дитя…”
Возможно ребенок и не понимал ее слов, это не имело значения. Оба, хищник и жертва, знали, что произойдет. Это было принято, как неизбежный факт. Это был лишь вопрос о том, как именно это произойдет.
Малютка нахмурила свои брови, заставила свое дыхание выровняться. Она глубоко вздохнула, слезы продолжали стекать по ее щекам.
Она кивнула.
Волчица кивнула в ответ.
Малышка закрыла свои глаза.
Охотница кинула взгляд на Циэль – настолько озадаченной буквально мгновенья назад, теперь же просто ошеломленной.
Единственный взмах, чистый и безболезненный. Вздох, в момент, когда коготь встретился с яремной веной, тут же превратился в булькающий звук… и затем, на его место пришла тишина.
Оглушительная тишина, которую нарушил серьезный тон волчицы.
“Ты овладела всеми навыками настоящей охотницы, Циэль. Всеми, кроме одного… сострадания, - объяснила она. – Всегда помни, мы ничем не лучше или хуже них. Мы все одинаковы на этой земле, боремся за выживание, являемся частью бесконечного цикла жизни и смерти. Относись к ним, как к равным, с уважением, с пониманием – и они, в свою очередь, поймут бремя хищника”.
Она жестом показала Циэль подойти. “Завтра мы попробуем снова. Я научила тебя всему, что знаю – теперь дело за тобой”.
Когда солнце в очередной раз скрылось за горизонтом, с тяжелым грузом в желудке и на душе, белая волчица брела домой. Слова ее наставницы продолжали преследовать ее.
Сострадание…
Еще один день, еще одна попытка. Легкое дуновение ветра гуляло меж деревьев, а земля была все еще сырой от утреннего дождя.
Циэль встретилась со своей напарницей, которая все так же ожидало ее у реки, смотря на кристально чистую воду, где дюжины ярких лососей упрямо плыли против течения.
Молодая волчица подошла ближе. Упитанные рыбы были в достатке, поймать их не составит труда даже для того, кто привык охотиться на земных обитателей. И все же, брошенный взгляд на безмятежные черты морды старшей волчицы, которая любовалась переливанием алых чешуек, буквально танцующих в русле реки, давали понять Циэль, что их добыча будет совсем другой.
“Каждую осень, они это делают, - объяснила Охотница нехарактерным для нее спокойным, почти что печальным тоном, показывая на реку, разделяющую ее от своей ученицы. – Они возвращаются в эту реку, которая подарила им жизнь. На своем пути, они одаривают собой земли и их обитателей. Кошки, медведи и да, даже волки питаются ими. То, чего они пытаются достичь, стоит этих жертв, - она повернула голову в сторону лесных верхушек вдалеке. – Я как-то следовала за ними, когда была твоего возраста. Чтобы найти, какую цель они преследуют, что заставляет их следовать за ней”.
Циэль посмотрела на рыбную массу. Дюжины броско-ярких существ, которые бешено трепыхались со всей силой, которую они могут вложить. Даже когда река становилась слишком узкой для такого количества, даже когда силы покидали их от истощения, и их безжизненные тела уплывали обратно вниз по течению. Их пустое, бестолковое выражение было достойно их упрямой решительности достичь их цель, какой бы она не была.
Циэль не была уверена, куда ведет это наставление. “Так тебе удалось выяснить?” – спросила она нерешительно, будто боясь ответа.
Взрослая волчица задумчиво вздохнула и глубокомысленно посмотрела на нее. “Они возвращаются домой, чтобы умереть”.
“У… мереть?”
Волчица кивнула. “И из их смерти рождается новая жизнь. Вся река окрашена в белый от их икры”.
“Почему они так поступают?” – тон Циэль выдал в ней детское любопытство, одно из ее щенячьих качеств, которое еще оставалось в ней.
Волчица потянулась, разминая тело, хрустнула костяшками пальцев и вскочила на ноги. Ее мускулы напряглись и буквально источали силу и энергию. За секунду старая ленивая волчица помолодела на двадцать лет, готовая к очередной охоте. “Это имеет значение? Не нам задаваться вопросом о целесообразности закона природы, над достаточно просто знать его. Их дело – вернуться и умереть. Разумно это или нет, они приняли это”.
“Звучит, как очередной урок”.
Охотница понимающе кивнула, не в состоянии скрыть свою зубастую улыбку. “Как-будто ты меня не знаешь. Пошли, время поохотиться”.
Циэль посмотрела на водную гладь, которую она пересекала уже сотни раз, теперь кишащую жизнью. С глубоким вздохом она сделала это в очередной раз.
Лес после дождя был не самым приятным местом для охоты. Густой запах сырой земли помогал скрыть запах добычи, а некогда устойчивая поверхность стала скользкой и коварной. Однако, для Циэль, это не имело значения. Это была ее проверка. Она должна заставить наставницу гордиться собой.
С ветром, дующим ей в спину, она мчалась сквозь заросли. Как и всегда, она чувствовала, как адреналин наполняет ее кровь, пока она среди сотен запахов, она искала тот, за которым последует. Долго ждать не пришлось. Она учуяла этот запах, знакомый запах.
Запах добычи. Ярко выраженный. Мускусный. Живой.
Да, чтобы это ни было, оно сойдет.
Пошли минуты, и она уже старательно преследовала намеченную жертву. Она следовала по отпечаткам следов на грязи, по шелесту между кустов, по меткам на деревьях. Ближе и ближе…
И вот, она увидела это – бежевое пятно среди зелени и красно-коричневых оттенков, отпрыгивающее прочь. Погоня началась. Она проходила в садистском, первобытном ликовании, как только Циэль передала контроль на над своим телом убийце внутри нее. Существо убегало, следовательно, оно было добычей. Следовательно, на него можно было охотиться.
Мир окрасился в красный. Все исчезло, все, кроме него. И она бежала, зубы оскалены, язык наружу. Она бежала, как никогда раньше, используя все свое тело на пределе возможностей в желании заставить своего учителя гордиться ей и желании доказать себе, что она была достойна разумной добычи.
Ближе…
Жертва двигалась хаотично, часто оглядывалась назад. Ей было плевать, это была ошибка ее добычи. Ошибка, которая будет стоить ее жертве жизни.
Она нагоняла его… звук галопа от копыт по мокрой земле звенел у нее в ушах все громче и громче. Его тяжелое дыхание… бьющееся сердце…
Внезапно, массивное тело второй волчицы выпрыгнуло будто из-под земли, блокируя путь добыче. Добыча резко остановилась, запинаясь о свои шаги, встала напротив охотницы, готовясь дать бой.
Эта секундная пауза была всем, что требовалось Циэль. Она целилась точно в горло. Она совершила прыжок. Адреналин в ее венах, ранний прилив дофамина от ожидания решающего укуса, все это замедлило мир вокруг нее, обострило ее чувства и реакцию.
Она увидела рога, большие и острые, направленные на вторую волчицу.
Она увидела широко расставленные руки добычи, находящейся в уязвимой защитной стойке.
Она увидела поворот его головы в ее сторону. Лицо, которое она узнала… голос, который она узнала. Слова, произнесенные на ее первом языке:
“Беги, Циэль, я задер-“.
Глаза расширились от неожиданности, шока… неверия.
Вкус крови, предсмертная агония, конвульсии и бульканье из горла, все, что приходит вместе с убийством. Чувство успеха, гордости, дрожь возбуждения…
И затем осознание.
Она увидела, как жизнь покидает глаза Вола. Она почувствовала, как его сердце ударило в последний раз.
