– Он нормальный ребёнок.
– Я не позволю Мартину взять его к себе.
– И, что же ты предлагаешь?
– У меня два варианта.
– Начни с первого.
– Можно отдать в дом ребёнка.
– Об этом не может быть и речи. Давай второй вариант.
– Ты возвращаешься домой, и он растёт в полноценной семье. Как тебе такой вариант?
– Ира, я не люблю тебя, а значит, если вернусь, спать мы будем в разных спальнях и никакого секса. Тебя это устроит?
– То есть я буду растить этого недокормыша, а ты будешь прыгать по чужим койкам, и трахать всех подряд?
– Этот недокормыш, как ты его называешь, твой внук. Не мой Ира, а твой внук. Но я готов принимать участие в его жизни. С тобой или без тебя, но я не откажусь от малыша.
– Федерико, эта девчонка разбила мою семью, отняла тебя. И ты хочешь, чтобы я приняла её сына?
– Он твой внук и ни в чём не виноват.
– Ты должен понять, Федерико, я живой человек, и мне нужно время, чтобы принять этого малыша. Я понимаю, что ребёнок ни в чём не виноват. Сейчас я не готова. Но если ты вернёшься, и обещаешь, что мы станем полноценной семьёй. Ты понимаешь о чём я, тогда я попробую принять его.
– Нет.
Федерико встал и не прощаясь, ушёл.
– Негодяй, мерзавец, я уничтожила эту тварь и её гадёныша уничтожу, а ты никуда от меня не денешься. – Бушевала Ирина. – Главное, чтобы Федерико вернулся, а уж как уложить его в свою постель, она придумает.
Ирина вспомнила лицо мужа, когда сказала ему про аборт. Всё- таки нянька молодец. Вовремя сориентировалась и подсказала, что делать, она же и свела Ирину с гинекологом, которая согласилась подменить запись в карточке, добавив запись про аборт.
Конечно, это стоило больших денег, но зато Ирина испытала триумф, когда увидела, как сползло лицо Федерико, когда он узнал и, главное, поверил, что девчонка избавилась от плода.
Теперь, это уже не имело значение, её всё равно больше нет, а значит, и ребёнка не будет, но, чтобы увидеть разочарование Федерико, не жалко никаких денег.
Федерико устал. С тех пор как исчезла Анна он спал урывками, ел урывками, в горле застрял постоянный комок, а сердце наполнила ядом застывшая боль. Мысли съедали мозг, не давая нервам расслабиться. Внутренности как будто кто-то вспорол острым ножом и вывернул наизнанку. Боль потери была такой сильной, что невозможно дышать. Хотелось вырвать сердце чтобы ничего не чувствовать.
Теперь он точно знал, что Ану похитили, его людям удалось выйти на след похитителей. Нашлись какие-то свидетели, которые видели, как человек в форме полицейского вытаскивал девушку из машины. Позже выяснили, что это ряженый. Люди Федерико взад и поперёк исколесили всю область, но похищение было так хорошо подготовлено, что следы девушки не сразу обнаружили.
Поговорив с Ириной и узнав, что Анна сделала аборт он поехал в клинику, и узнал, что в тот день ей действительно сделали аборт, но что-то не совпадало. И этим что-то, было время. У Максима на руках была копия протокола ДТП. Сверив время посещения врача и время, когда произошло ДТП, Федерико пришёл к выводу, что никакого аборта не было. Запись в карточке оказалась фальшивкой.
Он поручил Марио разобраться с гинекологом. Как уж тому удалось убедить молодую женщину дать правдивый ответ, но она письменно призналась, что никакого аборта не было и что Ирина Монтеро с помощью няни, уговорила её подделать запись.
Для чего это понадобилось Ирине Федерико догадался безо всяких расспросов. Она хотела очернить девочку.
Федерико не мог поверить, что она сбежала с каким-то там эфемерным любовником, на которого намекала Ирина. Анна казалась ему искренней, а её чувства к нему чистыми. То, как она отдавалась ему, напрочь сносило мозги. Эта девочка кроткая и ласковая в обычной жизни, в постели была страстной, пламенной и невероятно чувственной.
Он продолжал искать её даже тогда, когда очень большой полицейский начальник сказал, что дальнейшие поиски не имеют смысла. Через несколько месяцев дело сдали в архив.
Он прекратил поиски, только когда на его телефон пришло сообщение от неизвестного абонента следы, которого терялись где-то за границей.
На присланном видео Федерико узнал Ану. Он застыл с полуоткрытым ртом, когда увидел, как её голова, вынырнув появилась на поверхности грязного болота, а потом опять ушла под воду оставляя на поверхности круги. Полная луна способствовала тому, чтобы лицо тонущей в трясине девушки можно было хорошо рассмотреть. Она не просила о помощи, на её лице не было страха. Но было какое-то выражение, которое невозможно объяснить. Только позже он понял. Что это была жгучая, ярая ненависть, направленная на того, кого он не знал, и чувство обречённости из-за того, что тот, на кого она направлена останется безнаказанным.
Он едва не сошёл с ума от горя и боли. Мир перестал существовать. Его сердце разорвалось в клочья, а душа, вывернувшись на изнанку опустилась в ад.
Месяц он хлестал виски запершись в кабинете, в доме, который
купил для Анны. Очередная няня хотела уволиться, не желая брать на себя ответственность за ребёнка. Но Марио не позволил.
– Будешь смотреть малыша до тех пор, пока сеньор не разрешит уйти. Только он может тебя уволить. И не дай Бог с ребёнком что-нибудь случиться или я увижу, что ты плохо к нему относишься, я из тебя душу вытрясу. – Пригрозил, чтобы она поняла какая серьёзная у неё ответственность.
Через месяц Федерико понемногу стал приходить в себя. Боль не улеглась и память возвращала к тем дням, что он провёл рядом с Анной, но он старательно гасил воспоминания, убеждая себя, что его девочки больше нет, но жизнь продолжается, и он обязан вырастить её сына счастливым.
Сначала он хотел продать дом, в котором прожил вместе с Анай почти год, но потом решил, что должен оставить его для себя. Ведь этот дом хранил её следы, её запахи, каждая комната была наполнена её смехом, а спальня её чувствами, их счастьем и любовью. В нём оживал образ той, которая делала его мир богаче, а жизнь счастливее. Ему было сладко в этом доме и в тоже время невероятно горько.
Федерико знал, что время лечит. Но его оно почему-то лечить не хотело.
Ирина с грацией сытой кошки потянулась в кровати, слегка выгнула спину. Потом, помедлив немного, перевернулась со спины на живот и опять потянулась, представляя, что рядом лежит Федерико и любуется её красотой.
Надо же, какие превратности преподносит судьба, – мелькнула мысль, – раньше Федерико сходил с ума от любви к ней, боялся потерять, а теперь она готова ползать перед ним на коленях, только бы он вернулся в её кровать или хотя бы в дом, который после его ухода совсем опустел.
Она встала с кровати. Сбросив с себя сорочку, подошла к большому, в половину стены, зеркалу. Попробовала критически посмотреть на себя. Но в её внешности не было изъянов. Высокая, полная грудь, узкая талия и бёдра, соответствующие правильным пропорциям фигуры. Возможно, она не совсем идеальна, но именно такой нравилась большинству мужчин.
В добавок ко всему, шикарные волосы, подстриженные каскадом, спадая чуть ниже плеч, струящимся водопадом, притягивали взгляд. Её красоте ещё могла позавидовать любая молодая нимфетка.
Хватит жить прошлым. Пора завести любовника, а не ждать подачек от Федерико. – Решила, натягивая на обнажённое тело шёлковый халат.
Обхватив себя руками, девушка медленно брела по лесной тропинке, петляющей между сосен, елей и берёз. Она могла бы заблудиться среди этих величественных деревьев, растущих вперемежку с кустарниками, потому что стояла глубокая ночь, но луна, поселившись на небосводе среди звёзд, хорошо освещала не только тропинку, но и всё вокруг.
Девушка не знала, куда идёт и куда выведет её тропинка, лишь бы подальше от гиблого места, в котором она провела не меньше часа. А может и того больше. Она давно потеряла счёт времени. Её память не сразу вернулась в реальность и помогла понять, как она оказалась в болоте одна, вцепившись мёртвой хваткой в торчавшую из-под воды кочку. Какая-то сила тащила её на дно, опутывала ноги желеобразной субстанцией. Но в тоже время другая, более мощная, выталкивала на поверхность. Она не помнила, сколько времени продолжалось борьба между добром и злом, но очнулась уже на берегу, когда тело, скованное холодом, тряслось как в лихорадке.
Она посмотрела вверх и увидела над собой огромное светило. Некоторое время смотрела, как будто пытаясь разгадать и понять знаки, которые посылала ей луна. Наверное, ей это удалось, потому что девушка встала и пошла.
Платье промокло и, напитавшись тиной, висело на ней тяжёлым грузом и, будто гирями, било по голым лодыжкам. К тому времени, когда ей удалось выбраться из леса и выйти на большую проезжую дорогу, босые ноги оказались пораненными в нескольких местах. Она встала на прохладный песок колеи и стала осматриваться, не понимая, в какую сторону идти. Хоть в одну, хоть в другую, везде только дорога и лес. Наконец, решила идти всё равно куда, лишь бы не стоять на месте. По её подсчётом стоял октябрь, но днём по-прежнему было тепло. А вот ночью температура достигала нулевой отметки.
Аня прошла уже несколько километров, ноги, за месяц заточения, отвыкшие от ходьбы, едва передвигались, она устала, хотелось присесть и отдохнуть. Но страх, что её мучители вернуться, гнал вперёд. Хотелось есть и пить, но больше всего сбросить с себя мокрое, ставшее тяжёлым платье.
Луна сместилась в другую точку, звёзды потихоньку угасали, а вместо них из-под небосвода выглядывал краешек зари. Она была ещё очень далеко, но ее лучи уже освещали небо.
К тому времени, когда рассвет стал набирать силу Аня вышла из леса. Теперь по обе стороны дороги росла трава. Кое-где виднелись кустарники и небольшие болотца. Впереди примерно в полукилометре показалась деревня. Девушка ускорила шаг. Пока ночь не совсем ещё отступила, нужно успеть дойти до деревни, чтобы не попасться на глаза, тем, кто держал её в неволе. Она не знала где, в какой деревне, возможно даже в этой, тот дом, в котором она провела последнее время, но как узнать его, если таких домов в каждой деревне с десяток, заброшенных, никому не нужных.
Дойдя до окраины, решила спрятаться в каком-нибудь сарае, в который легко забраться, не привлекая к себе внимание. Осмотревшись, сообразила, что лучше пройти огородами, так легче попасть во двор, а оттуда в сарай и на сеновал. Она выбрала дом, в котором по её предположению жили люди, поняла это по грядкам, засаженным овощами и по ухоженному двору. А ещё по запаху животных. Быстро сообразила, что, если есть корова, значит должен быть сеновал.
Она так замёрзла, что чудом поднялась по лестнице на трясущихся от холода и усталости ногах. В сарае пахло сеном, навозом и теплом. Забравшись на сеновал, прошла вглубь, зарылась в сено, чтобы её не заметили, когда хозяйка придёт доить корову или хозяин, чтобы отправить скотину на выпас. Вскоре она согрелась и незаметно заснула.
Борис Панкратов вставал рано, любил на зорьке, пока ещё вся деревня спит, сбегать к реке. Посидеть с удочкой у воды, послушать тишину. А если ещё и клёв хороший, то считай, день удался. К его приходу с уловом его жена Татьяна успевала напоить корову, подоить и отправить в стадо вместе с телушкой. А потом они занимались хозяйством, поросятами и курами, чистили рыбу, завтракали и расходились каждый по своим делам. Татьяна удалённо общалась с клиентами, которым требовалась её психологическая помощь, а Борис, оставив профессию, мог бы ничего не делать, денег собрано столько, что на несколько жизней хватит. Но уж больно любил он спорт, а особенно боевые искусства, которыми владел профессионально, и поэтому, когда ему предложили вести секцию в небольшом частном клубе, он согласился. Ему было шестьдесят, но благодаря опыту и постоянным тренировкам он выглядел гораздо моложе своих лет и мог легко уложить любого молодого бойца и отразить серьёзное нападение. Есть ещё порох в пороховницах, – шутил над собой, когда Татьяна уговаривала заканчивать с этими тренировками.
Налив в чашку чай, Борис подошёл к окну. Он так и не смог приучить себя к кофе, а вот чай пил с удовольствием, размешав в нём три ложки сахара. С детства любил сладкое. А чай и бутерброд с красной рыбкой, это как раз то, что надо перед рыбалкой и поздним завтраком.
Борис взглянул на часы, начало шестого, скоро рассветет. Через несколько минут, помыв чашку и поставив в шкафчик, собрался выходить, но внимание привлекла мелькнувшая за окном тень. Борис напрягся. Хорошо ещё, что он успел погасить свет. Приблизившись к окну, стал всматриваться. Однако ничего подозрительного не заметил. Решил, что ему показалось. Вышел в сени и замер.
В окно, выходившее на противоположную сторону, хорошо было видно, как по двору в сторону сарая шла женщина. На ней было платье, больше походившее на балахон, чем на нормальную одежду. Широкое и длинное, словно с чужого плеча, оно волочилось по земле и собирала всю грязь, которая попадалась на пути. Её шаги были настолько медленными, что могло показаться, будто на её ноги навесили гири, или же она прошла несколько километров пешком и очень устала. Хотелось сразу выйти и выяснить, зачем эта женщина забрела в их двор. Но работа в службе внешней разведки научила терпению. Несколько минут он наблюдал, как женщина дошла до сарая, с трудом открыла тяжёлую деревянную дверь и вошла внутрь.
Подождав немного, он вышел во двор, незаметно прокрался к сеннику, который был соединён с сараем, стеной и общим потолком. Тихо, чтобы не испугать гостью, поднялся по лестнице на сеновал и притих, спрятавшись за тюком соломы. Женщина то же уже поднялась наверх и, оглядевшись, направилась в дальний от Бориса угол, несколько раз падая и поднимаясь, дошла, наконец, до места, которое показалось ей безопасным, чтобы спрятаться там от людских глаз.
Борис не стал торопить события. Рыбалка отпала сама собой, а он, вернувшись в дом, сел у окна, из которого хорошо просматривался весь двор, и стал ожидать
Десять лет спустя.
Прошли годы, но страсть Федерико к Анне осталась, он по-прежнему думал о ней, вспоминал, мечтал о том, чего уже не могло быть. Иногда в каком-нибудь месте он неожиданно останавливался, увидев похожую девушку, и готов был бежать вслед, но она вдруг оборачивалась, и он разочарованно вздыхал, понимая, что гоняется за миражами. Даже десять лет спустя ни одна женщина не сумела занять её место в его сердце. Он по-прежнему любил её, как будто она не покинула этот мир.
У него было много женщин, он любил красивых, умных, образованных, умеющих поддержать беседу, когда требовалось её участие. И, конечно, чтобы умела правильно раздвигать ноги всякий раз, когда у него возникала потребность, и всегда для него была свободна от других обязательств. Многие из них мечтали завоевать его сердце, не понимая, что нельзя завоевать то, что уже завоевано.
Сидя за письменным столом в своём офисе, Федерико рассматривал конверт, украшенный гербом и тиснёной печатью. Он знал, что в нём находиться приглашение на очередное мероприятие, устраиваемое в международном дворянском клубе, членом которого он являлся.
– Я не позволю Мартину взять его к себе.
– И, что же ты предлагаешь?
– У меня два варианта.
– Начни с первого.
– Можно отдать в дом ребёнка.
– Об этом не может быть и речи. Давай второй вариант.
– Ты возвращаешься домой, и он растёт в полноценной семье. Как тебе такой вариант?
– Ира, я не люблю тебя, а значит, если вернусь, спать мы будем в разных спальнях и никакого секса. Тебя это устроит?
– То есть я буду растить этого недокормыша, а ты будешь прыгать по чужим койкам, и трахать всех подряд?
– Этот недокормыш, как ты его называешь, твой внук. Не мой Ира, а твой внук. Но я готов принимать участие в его жизни. С тобой или без тебя, но я не откажусь от малыша.
– Федерико, эта девчонка разбила мою семью, отняла тебя. И ты хочешь, чтобы я приняла её сына?
– Он твой внук и ни в чём не виноват.
– Ты должен понять, Федерико, я живой человек, и мне нужно время, чтобы принять этого малыша. Я понимаю, что ребёнок ни в чём не виноват. Сейчас я не готова. Но если ты вернёшься, и обещаешь, что мы станем полноценной семьёй. Ты понимаешь о чём я, тогда я попробую принять его.
– Нет.
Федерико встал и не прощаясь, ушёл.
– Негодяй, мерзавец, я уничтожила эту тварь и её гадёныша уничтожу, а ты никуда от меня не денешься. – Бушевала Ирина. – Главное, чтобы Федерико вернулся, а уж как уложить его в свою постель, она придумает.
Ирина вспомнила лицо мужа, когда сказала ему про аборт. Всё- таки нянька молодец. Вовремя сориентировалась и подсказала, что делать, она же и свела Ирину с гинекологом, которая согласилась подменить запись в карточке, добавив запись про аборт.
Конечно, это стоило больших денег, но зато Ирина испытала триумф, когда увидела, как сползло лицо Федерико, когда он узнал и, главное, поверил, что девчонка избавилась от плода.
Теперь, это уже не имело значение, её всё равно больше нет, а значит, и ребёнка не будет, но, чтобы увидеть разочарование Федерико, не жалко никаких денег.
Прода от 13.12.2024, 12:11
Глава 19
Федерико устал. С тех пор как исчезла Анна он спал урывками, ел урывками, в горле застрял постоянный комок, а сердце наполнила ядом застывшая боль. Мысли съедали мозг, не давая нервам расслабиться. Внутренности как будто кто-то вспорол острым ножом и вывернул наизнанку. Боль потери была такой сильной, что невозможно дышать. Хотелось вырвать сердце чтобы ничего не чувствовать.
Теперь он точно знал, что Ану похитили, его людям удалось выйти на след похитителей. Нашлись какие-то свидетели, которые видели, как человек в форме полицейского вытаскивал девушку из машины. Позже выяснили, что это ряженый. Люди Федерико взад и поперёк исколесили всю область, но похищение было так хорошо подготовлено, что следы девушки не сразу обнаружили.
Поговорив с Ириной и узнав, что Анна сделала аборт он поехал в клинику, и узнал, что в тот день ей действительно сделали аборт, но что-то не совпадало. И этим что-то, было время. У Максима на руках была копия протокола ДТП. Сверив время посещения врача и время, когда произошло ДТП, Федерико пришёл к выводу, что никакого аборта не было. Запись в карточке оказалась фальшивкой.
Он поручил Марио разобраться с гинекологом. Как уж тому удалось убедить молодую женщину дать правдивый ответ, но она письменно призналась, что никакого аборта не было и что Ирина Монтеро с помощью няни, уговорила её подделать запись.
Для чего это понадобилось Ирине Федерико догадался безо всяких расспросов. Она хотела очернить девочку.
Федерико не мог поверить, что она сбежала с каким-то там эфемерным любовником, на которого намекала Ирина. Анна казалась ему искренней, а её чувства к нему чистыми. То, как она отдавалась ему, напрочь сносило мозги. Эта девочка кроткая и ласковая в обычной жизни, в постели была страстной, пламенной и невероятно чувственной.
Он продолжал искать её даже тогда, когда очень большой полицейский начальник сказал, что дальнейшие поиски не имеют смысла. Через несколько месяцев дело сдали в архив.
Он прекратил поиски, только когда на его телефон пришло сообщение от неизвестного абонента следы, которого терялись где-то за границей.
На присланном видео Федерико узнал Ану. Он застыл с полуоткрытым ртом, когда увидел, как её голова, вынырнув появилась на поверхности грязного болота, а потом опять ушла под воду оставляя на поверхности круги. Полная луна способствовала тому, чтобы лицо тонущей в трясине девушки можно было хорошо рассмотреть. Она не просила о помощи, на её лице не было страха. Но было какое-то выражение, которое невозможно объяснить. Только позже он понял. Что это была жгучая, ярая ненависть, направленная на того, кого он не знал, и чувство обречённости из-за того, что тот, на кого она направлена останется безнаказанным.
Он едва не сошёл с ума от горя и боли. Мир перестал существовать. Его сердце разорвалось в клочья, а душа, вывернувшись на изнанку опустилась в ад.
Месяц он хлестал виски запершись в кабинете, в доме, который
купил для Анны. Очередная няня хотела уволиться, не желая брать на себя ответственность за ребёнка. Но Марио не позволил.
– Будешь смотреть малыша до тех пор, пока сеньор не разрешит уйти. Только он может тебя уволить. И не дай Бог с ребёнком что-нибудь случиться или я увижу, что ты плохо к нему относишься, я из тебя душу вытрясу. – Пригрозил, чтобы она поняла какая серьёзная у неё ответственность.
Через месяц Федерико понемногу стал приходить в себя. Боль не улеглась и память возвращала к тем дням, что он провёл рядом с Анной, но он старательно гасил воспоминания, убеждая себя, что его девочки больше нет, но жизнь продолжается, и он обязан вырастить её сына счастливым.
Сначала он хотел продать дом, в котором прожил вместе с Анай почти год, но потом решил, что должен оставить его для себя. Ведь этот дом хранил её следы, её запахи, каждая комната была наполнена её смехом, а спальня её чувствами, их счастьем и любовью. В нём оживал образ той, которая делала его мир богаче, а жизнь счастливее. Ему было сладко в этом доме и в тоже время невероятно горько.
Федерико знал, что время лечит. Но его оно почему-то лечить не хотело.
Ирина с грацией сытой кошки потянулась в кровати, слегка выгнула спину. Потом, помедлив немного, перевернулась со спины на живот и опять потянулась, представляя, что рядом лежит Федерико и любуется её красотой.
Надо же, какие превратности преподносит судьба, – мелькнула мысль, – раньше Федерико сходил с ума от любви к ней, боялся потерять, а теперь она готова ползать перед ним на коленях, только бы он вернулся в её кровать или хотя бы в дом, который после его ухода совсем опустел.
Она встала с кровати. Сбросив с себя сорочку, подошла к большому, в половину стены, зеркалу. Попробовала критически посмотреть на себя. Но в её внешности не было изъянов. Высокая, полная грудь, узкая талия и бёдра, соответствующие правильным пропорциям фигуры. Возможно, она не совсем идеальна, но именно такой нравилась большинству мужчин.
В добавок ко всему, шикарные волосы, подстриженные каскадом, спадая чуть ниже плеч, струящимся водопадом, притягивали взгляд. Её красоте ещё могла позавидовать любая молодая нимфетка.
Хватит жить прошлым. Пора завести любовника, а не ждать подачек от Федерико. – Решила, натягивая на обнажённое тело шёлковый халат.
Прода от 14.12.2024, 11:06
Глава 20
Обхватив себя руками, девушка медленно брела по лесной тропинке, петляющей между сосен, елей и берёз. Она могла бы заблудиться среди этих величественных деревьев, растущих вперемежку с кустарниками, потому что стояла глубокая ночь, но луна, поселившись на небосводе среди звёзд, хорошо освещала не только тропинку, но и всё вокруг.
Девушка не знала, куда идёт и куда выведет её тропинка, лишь бы подальше от гиблого места, в котором она провела не меньше часа. А может и того больше. Она давно потеряла счёт времени. Её память не сразу вернулась в реальность и помогла понять, как она оказалась в болоте одна, вцепившись мёртвой хваткой в торчавшую из-под воды кочку. Какая-то сила тащила её на дно, опутывала ноги желеобразной субстанцией. Но в тоже время другая, более мощная, выталкивала на поверхность. Она не помнила, сколько времени продолжалось борьба между добром и злом, но очнулась уже на берегу, когда тело, скованное холодом, тряслось как в лихорадке.
Она посмотрела вверх и увидела над собой огромное светило. Некоторое время смотрела, как будто пытаясь разгадать и понять знаки, которые посылала ей луна. Наверное, ей это удалось, потому что девушка встала и пошла.
Платье промокло и, напитавшись тиной, висело на ней тяжёлым грузом и, будто гирями, било по голым лодыжкам. К тому времени, когда ей удалось выбраться из леса и выйти на большую проезжую дорогу, босые ноги оказались пораненными в нескольких местах. Она встала на прохладный песок колеи и стала осматриваться, не понимая, в какую сторону идти. Хоть в одну, хоть в другую, везде только дорога и лес. Наконец, решила идти всё равно куда, лишь бы не стоять на месте. По её подсчётом стоял октябрь, но днём по-прежнему было тепло. А вот ночью температура достигала нулевой отметки.
Аня прошла уже несколько километров, ноги, за месяц заточения, отвыкшие от ходьбы, едва передвигались, она устала, хотелось присесть и отдохнуть. Но страх, что её мучители вернуться, гнал вперёд. Хотелось есть и пить, но больше всего сбросить с себя мокрое, ставшее тяжёлым платье.
Луна сместилась в другую точку, звёзды потихоньку угасали, а вместо них из-под небосвода выглядывал краешек зари. Она была ещё очень далеко, но ее лучи уже освещали небо.
К тому времени, когда рассвет стал набирать силу Аня вышла из леса. Теперь по обе стороны дороги росла трава. Кое-где виднелись кустарники и небольшие болотца. Впереди примерно в полукилометре показалась деревня. Девушка ускорила шаг. Пока ночь не совсем ещё отступила, нужно успеть дойти до деревни, чтобы не попасться на глаза, тем, кто держал её в неволе. Она не знала где, в какой деревне, возможно даже в этой, тот дом, в котором она провела последнее время, но как узнать его, если таких домов в каждой деревне с десяток, заброшенных, никому не нужных.
Дойдя до окраины, решила спрятаться в каком-нибудь сарае, в который легко забраться, не привлекая к себе внимание. Осмотревшись, сообразила, что лучше пройти огородами, так легче попасть во двор, а оттуда в сарай и на сеновал. Она выбрала дом, в котором по её предположению жили люди, поняла это по грядкам, засаженным овощами и по ухоженному двору. А ещё по запаху животных. Быстро сообразила, что, если есть корова, значит должен быть сеновал.
Она так замёрзла, что чудом поднялась по лестнице на трясущихся от холода и усталости ногах. В сарае пахло сеном, навозом и теплом. Забравшись на сеновал, прошла вглубь, зарылась в сено, чтобы её не заметили, когда хозяйка придёт доить корову или хозяин, чтобы отправить скотину на выпас. Вскоре она согрелась и незаметно заснула.
Борис Панкратов вставал рано, любил на зорьке, пока ещё вся деревня спит, сбегать к реке. Посидеть с удочкой у воды, послушать тишину. А если ещё и клёв хороший, то считай, день удался. К его приходу с уловом его жена Татьяна успевала напоить корову, подоить и отправить в стадо вместе с телушкой. А потом они занимались хозяйством, поросятами и курами, чистили рыбу, завтракали и расходились каждый по своим делам. Татьяна удалённо общалась с клиентами, которым требовалась её психологическая помощь, а Борис, оставив профессию, мог бы ничего не делать, денег собрано столько, что на несколько жизней хватит. Но уж больно любил он спорт, а особенно боевые искусства, которыми владел профессионально, и поэтому, когда ему предложили вести секцию в небольшом частном клубе, он согласился. Ему было шестьдесят, но благодаря опыту и постоянным тренировкам он выглядел гораздо моложе своих лет и мог легко уложить любого молодого бойца и отразить серьёзное нападение. Есть ещё порох в пороховницах, – шутил над собой, когда Татьяна уговаривала заканчивать с этими тренировками.
Налив в чашку чай, Борис подошёл к окну. Он так и не смог приучить себя к кофе, а вот чай пил с удовольствием, размешав в нём три ложки сахара. С детства любил сладкое. А чай и бутерброд с красной рыбкой, это как раз то, что надо перед рыбалкой и поздним завтраком.
Борис взглянул на часы, начало шестого, скоро рассветет. Через несколько минут, помыв чашку и поставив в шкафчик, собрался выходить, но внимание привлекла мелькнувшая за окном тень. Борис напрягся. Хорошо ещё, что он успел погасить свет. Приблизившись к окну, стал всматриваться. Однако ничего подозрительного не заметил. Решил, что ему показалось. Вышел в сени и замер.
В окно, выходившее на противоположную сторону, хорошо было видно, как по двору в сторону сарая шла женщина. На ней было платье, больше походившее на балахон, чем на нормальную одежду. Широкое и длинное, словно с чужого плеча, оно волочилось по земле и собирала всю грязь, которая попадалась на пути. Её шаги были настолько медленными, что могло показаться, будто на её ноги навесили гири, или же она прошла несколько километров пешком и очень устала. Хотелось сразу выйти и выяснить, зачем эта женщина забрела в их двор. Но работа в службе внешней разведки научила терпению. Несколько минут он наблюдал, как женщина дошла до сарая, с трудом открыла тяжёлую деревянную дверь и вошла внутрь.
Подождав немного, он вышел во двор, незаметно прокрался к сеннику, который был соединён с сараем, стеной и общим потолком. Тихо, чтобы не испугать гостью, поднялся по лестнице на сеновал и притих, спрятавшись за тюком соломы. Женщина то же уже поднялась наверх и, оглядевшись, направилась в дальний от Бориса угол, несколько раз падая и поднимаясь, дошла, наконец, до места, которое показалось ей безопасным, чтобы спрятаться там от людских глаз.
Борис не стал торопить события. Рыбалка отпала сама собой, а он, вернувшись в дом, сел у окна, из которого хорошо просматривался весь двор, и стал ожидать
Прода от 15.12.2024, 12:21
Глава 21
Десять лет спустя.
Прошли годы, но страсть Федерико к Анне осталась, он по-прежнему думал о ней, вспоминал, мечтал о том, чего уже не могло быть. Иногда в каком-нибудь месте он неожиданно останавливался, увидев похожую девушку, и готов был бежать вслед, но она вдруг оборачивалась, и он разочарованно вздыхал, понимая, что гоняется за миражами. Даже десять лет спустя ни одна женщина не сумела занять её место в его сердце. Он по-прежнему любил её, как будто она не покинула этот мир.
У него было много женщин, он любил красивых, умных, образованных, умеющих поддержать беседу, когда требовалось её участие. И, конечно, чтобы умела правильно раздвигать ноги всякий раз, когда у него возникала потребность, и всегда для него была свободна от других обязательств. Многие из них мечтали завоевать его сердце, не понимая, что нельзя завоевать то, что уже завоевано.
Сидя за письменным столом в своём офисе, Федерико рассматривал конверт, украшенный гербом и тиснёной печатью. Он знал, что в нём находиться приглашение на очередное мероприятие, устраиваемое в международном дворянском клубе, членом которого он являлся.
