– Сварка есть? – поинтересовался мужчина, чему удивилась.
– Да откуда? Раньше все было, а то один попросит, то другой, и все вытащили. Раньше требовала, а потом… – старая женщина махнула рукой и поправила выбившийся волосок, заправив за ухо. У бабушки до сих пор были длинные волосы. Она всегда их заплетала гулькой.
– Как закончим со своим делом, заедем и все сделаем, – выдал свой ответ Медведев таким тоном, что даже сомнений не закрадывалось в обратном. Была уверена, он так и сделает.
Конечно, я не представляла, как это будет выглядеть, но одно радовало – его уверения, что все сделаем – значит, есть реальный шанс помочь Маше и Алене.
– Ладно уж… тогда чай попьем в беседке, – пробубнила бабуля и обратилась к Олегу: – Давай, соколик, полезай в погреб за угощением.
Через семь минут мы сидели в беседке и пили чай с малиновым вареньем и сгущенным молоком, приготовленные бабушкой по особенным традиционным семейным рецептам. Разговаривали на тему погоды, посевной, грызунов. Потом Олег отошел, оставив нас с бабушкой одних.
– Плохое случилось с Машей, да? – уверенно спросила она.
Я только пожала плечами и заверила:
– Олег должен помочь. Не волнуйся.
– Это хорошо. И пусть приезжает ко мне с кнопкой своей… Хорошая она, – вдруг проговорила Клавдия Егоровна, и я почувствовала грусть и обиду. Было странно видеть и слышать заботу бабуши. Конечно, я старалась не завидовать, но мысль о том, что она так быстро легла душой к незнакомым, когда к нам, своим родным внучкам, относилась столь безразлично, выбивала из колеи. Сейчас она другая, но все равно, мне было невыносимо больно. Ведь если бы она вела себя с нами по-другому, то, может, и Алла была не столь наглой, корыстной и злой.
– Я передам, – заверила ее и поднялась, начиная собирать тарелки. Бабушка лишь смотрела и шевелила губами.
Когда сполоснула кружки в тазу, а потом перевернула и поставила на клеенку, услышала:
– Ир, ты не серчай. Я… не любила твою мать, ненавидела ее всей душой, и когда случилось горе – винила в смерти сына. Все ей хотелось отдыхать. Сидели бы дома, и не случилось беды. А вы… так похожи были на нее. Мне было тяжело. Ты должна понять.
Ничего не могла сказать. Ничего. Родители матери отказались от нас, потому что презирали отца, а Клавдия Егоровна, оказывается, еле переносила нас, потому что ненавидела мать. Вот так все просто и жестоко… по отношению к двум девочкам, у которых в один миг разрушилась жизнь – разбились родители и они оказались никому не нужны.
Посмотрела на нее и тихо проговорила:
– Тебе, взрослой женщине, было тяжело, а нам крохам, вероятно, легко.
– Я сейчас понимаю… – с грустью призналась она.
– Когда Аллы нет, а я… похожа на тень? – вдруг вырвалось у меня от обиды. – Ты хоть знаешь сколько всего я вытерпела? И все потому, что была ей всем, совершенно потеряв себя. А так неправильно. Неправильно! Я ведь даже не знала, что такое игрушки и игры. Стирала, убирала, продукты портила, пытаясь приготовить что-нибудь съедобное. А тебе было не до нас… тебе было тяжело.
– Ира… прости. Ты должна понять, я потеряла сына… Когда у тебя будут дети, ты обязательно меня поймешь.
– Пойму? Что внуки не нужны? Потому что они похожи на своих родителей. Вероятно, может быть, когда-нибудь… – выдохнула, сдерживая слезы, и, понимая, что не хочу оставаться здесь и сейчас, проговорила: – Ты отдыхай. Мы поедем. Видела, Олег уже пошел к машине. Нужно идти за сумками.
– Может, уговоришь его на обед остаться? – виновато спросила она.
– Нет, нам нужно ехать, – раздалось позади меня.
Обернулась и увидела Медведева, стоявшего у яблони, сложившего руки на груди. Была уверена, что он слышал каждое слово, и стало неудобно. Я кивнула и проговорила:
– Хорошо.
Подошла к бабушке, обняла и прошептала:
– Береги себя.
Она только вздохнула, а потом тихо спросила:
– Ты, правда, потом приедешь?
Сейчас я даже не хотела думать об этом. Но так нельзя, поэтому кивнула и успокоила:
– Да, потом. Не нужно провожать. Я только вещи возьму.
Прошла мимо Медведева, оставляя его с бабушкой, и побрела в дом. Схватила две сумки, свою и подруги, не зная, что нас ждет, и как увидимся, решив взять их на всякий случай. Из маленькой сумочки достала деньги, что вчера сняла и положила на холодильник, где у бабушки всегда в хрустальной пепельнице, оставшейся от деда, лежала мелочь и деньги на хлеб. Вывалив всю мелочь и несколько крупных купюр, обернулась и встретилась с глазами мужчины, наблюдающего за мной.
Даже немного разозлилась, что он постоянно рядом, будто следит за каждым моим шагом. Шпионом подрабатывает? Или переживает, что убегу? Хотела уточнить, но не стала, сдержалась.
– Уже едем? – спросила у него.
– Да.
Взяла сумки и пошла мимо, как вдруг он остановил меня, схватив за руку, и произнес:
– И кто же такая Лисина Ирина?
Изумилась странному вопросу, а потом произнесла:
– Предательница, которой ты помогаешь за интимные услуги. Вроде так.
Мужчина нахмурился и, забрав сумки, грозно выдал:
– Садись в машину. Дальше по намеченному пути.
Молча пошла вперед, замечая по пути облупившуюся краску на досках, а где уже и ничего не было от прежней красоты. Оттого что бабушка не красила и не ухаживала, дом смотрелся развалиной. Когда была маленькой, удивлялась такой запущенности, а когда подросла и хотела помочь, услышала, что денег нет. Ни на что и никогда. Мы-то с Аллой вечно в обносках деревенских детей ходили, родители которых бабулю жалели и помогали чем могли. Все деньги, что она получала как пособия, выплаты на нас, так и пенсию, выкачивала хитрая тетя.
На мгновение провела по старой занавеске, отмечая, что белый цвет стал серым, и пошла из дома.
Сад удивлял своими размерами. И хоть бабушка ничего не делала, но тут была особая атмосфера. Необычайная. Особенная. А воздух невероятно чистый. Открыла полуживую калитку и вышла. Посмотрела по сторонам, замечая разбитую дорогу и дома поблизости. Почти все покрашенные или обитые сайдингом, с новыми современными крышами, шикарными заборами, и только этот домик смотрелся рухлядью.
Послышались шаги и поспешно села в машину, зная, что Олег идет.
Села в машину и посмотрела вперед, желая поскорее продолжить путь, который приведет нас к Маше с Аленкой. Дверь открылась и на водительское кресло сел Медведев. Он на секунду задержал на мне внимание и дал по газам, отчего мы рванули вперед.
Посмотрела в заднее боковое стекло и увидела бабушку. Она стояла у калитки и выглядывала. Пришла… Улыбнулась и тут же закусила губу.
Я вернусь, когда помогу подруге найти дочь. Очень на это надеялась. Ведь со мной сильный мужчина, который может все…
Мы уже подъезжали к городу, когда недовольный и всю дорогу напряженный Медведев рявкнул:
– Сейчас будет столовая.
– Если можно, я не пойду с тобой. Не хочу, – произнесла, удивляясь его аппетиту. Недавно останавливались, и он нормально поел. Я не стала. Не могла. Даже круассаны свои не осилила. И вот опять… С другой стороны, при его комплекции неудивительно.
– Пойдешь! Ты себя в зеркало видела? Кожа да кости.
Резко развернулась и воскликнула:
– Это имеет какое-то отношение к нашему договору?
Мужчина сжал руль сильными ладонями и, просканировав меня пронзительным взглядом, процедил:
– Если так ставишь вопрос, то да!
– И что не так? Не гожусь для постели с таким крепким и отважным мужчиной?
– Считай, у меня имеются опасения, что сломаю тебя.
– Не переживай, претензий не будет!
Мужчина резко остановил джип, и мы с невероятным визгом остановились около комплекса, представляющего собой гостиницу, кафе и ресторан. Мужчина буквально убивал меня взглядом, а потом ледяным тоном отчеканил:
– Значит так, мы сейчас идем внутрь и заказываем в этой забегаловке то, что ты сможешь впихнуть в себя, но как минимум суп и салат, и только тогда поедем дальше. Я понятно сказал или повторить?
– Мне кажется, мы напрасно тратим время, когда… – начала говорить, но Медведев перебил меня.
– Время мы потратим в том случае, если ты в больницу загремишь. Я сейчас жду ответа на свой вопрос. Ну?
Только хотела ответить, но тут же замолчала и отвернулась. Даже не представляла, как буду впихивать в себя еду. Не знаю… Вздохнула и обреченно пробормотала:
– Хорошо.
– Уточни.
– Хорошо!
– Что хорошо?
Резко развернулась и громко произнесла:
– Я съем суп.
– И не только… – сухо заявил Медведев, поднимая бровь, желая услышать мое подтверждение.
– Это не смешно, – ледяным тоном проговорила, совсем не понимая этого мужчину. Да какая разница ем я или не ем? Его должно волновать другое, но он еще ни словом не намекнул на интимные обязательства, что меня радовало и напрягало.
– Похоже, что я смеюсь? – почти рявкнул Олег, давая понять, что на пределе. Я это прекрасно прочувствовала, когда он убивал меня взглядом в той столовке, когда была не в силах ни к чему прикоснуться.
Решив, что наш разговор затянулся, решила пойти на мировую.
– Мы идем или дальше будем задерживаться и спорить?
Мужчина ничего не сказал, открыл водительскую дверь и вышел. Я последовала его примеру. Хотелось закричать, но я всю дорогу слышала странные хрипы из груди недовольного водителя, и поэтому сидела молча.
Действительно, фамилия соответствует мужчине – МЕДВЕДЕВ. Идеально подобрана.
В маленьком небольшом ресторанчике было довольно приятно и по-домашнему. В столовую мужчина не захотел, никак не прокомментировав и проигнорировав мое предложение. Схватил за руку, он повел на второй этаж, усадив на стул в открытой лоджии, где находился чудесный столик с видом на зеленые деревья. Вручив меню, предоставил в мое распоряжение пять секунд для выбора, или он сам определится за меня, и когда я справилась и официантка ушла, вдруг поинтересовался:
– В каких ты отношениях с дядей?
Нахмурилась, не желая вспоминать. И что сегодня за день? Но Медведеву, вероятно, нужно не для себя, а для дела, поэтому вздохнула и проговорила:
– А можно в дамскую комнату перед допросом? Потом отвечу.
Мужчина посмотрел на часы, прищурился, что меня возмутило, а потом сказал:
– Жду.
Встала и быстрым шагом пошла по коридору, вспоминая, где видела нужные буквы. Когда вошла в маленькое чистое помещение, закрыла дверь, радуясь, что Медведев настоял быть здесь. Не сравнить с теми убогими уборными, где мы были, сейчас чувствовала себя человеком.
Через десять минут стояла у крана, вытянув руки, наблюдая, как ледяная вода холодит кожу. Понимая, что долго здесь нельзя находиться, чтобы Олег не выломал дверь, я ополоснула лицо, вытерла большими бумажными салфетками и направилась к нему.
Мой заказ уже принесли. Греческий салат и рассольник – как и просила. Некоторое время наблюдала за тем, что плавает в тарелке, и, убедившись, что вроде все как обычно, проглотила ложку супа. Чувствуя внимательный взгляд, и отмечая, как по коже бегают мурашки, прочистила горло, чтобы отвлечься от ненужных мыслей, и ответила на его вопрос:
– Никаких. После смерти сестры мы не общались.
– Разговор был?
– Поучения, после того как он забрал меня с… – внезапно прервала фразу, не желая признаваться в том, что еще и в больнице наблюдалась. Ко всем моим недостаткам добавится новый, и буду в его глазах еще психически-неустойчивой, или короче – ненормальной.
– И откуда забрал?
Аппетит совсем пропал. Хотелось убежать, но я ведь так не могу поступить. Да и не в моем это характере. Лучше уж сразу все выяснить, чтобы знать, что и как. Отложила ложку на салфетку и произнесла:
– Богомолин на месяц запер меня в больнице, где я была под наблюдением врачей, – стало мерзко на душе, будто в чем-то вымаралась, да так, что не оттереться. Посмотрела в свою тарелку, где совсем не убавилось супа, и попросила: – Можем, уже пойдем?
Мужчина посмотрел на мою тарелку с рассольником, не забывая про нетронутый салат, и отчеканил:
– Нет, пока не съешь.
– Я не хочу, – пробубнила, надеясь, что он успокоится и сжалится, и очень тихо добавила: – Правда.
– Есть такое слово НУЖНО, так что давай… не задерживай нас, а то ведь ребенок находится не в заботливых руках родных людей, а с убийцами.
На секунду застыла, а потом взяла ложку и быстро начала есть, не замечая вкуса. Нужно. Действительно, нужно, и желательно не подавиться. Быстрее впихну в себя похлебку, быстрее поедем.
Когда поела, мужчина как раз допил свой кофе, и поинтересовался:
– Пирог с чаем или десерт?
– Ничего. Можно ехать? – попросила, мечтая убежать отсюда.
Олег кивнул и, расплатившись, показал рукой на выход. Поспешила вперед, чувствуя усталость и боль в животе. Вроде и немного съела, а все же тяжело для желудка, ведь в последнее время я нормально почти не ела.
Через пять минут мы выезжали из территории гостиничного комплекса. Мужчина включил радио, и мы молча продолжили свой путь.
Через некоторое время уснула, пока не почувствовала прикосновение к щеке. Нежное и легкое. Не ожидая, моментально проснулась и открыла глаза, с волнением посмотрев по сторонам, пока не остановилась на лице мужчины. Сглотнула, чувствуя, что воздух стал давить на тело, не давая возможности дышать. И еще ко всему прочему запах его парфюма не давал покоя, а близость заставляла нервничать. Ненавидела себя за слабость и надеялась, что со стороны мое паническое состояние не бросается в глаза. Спиной вжалась в спинку пассажирского кресла и выдохнула:
– Приехали?
Медведев кивнул и отчеканил:
– Ты остаешься в гостинице, а я по делам.
– Но…
– Ты останешься здесь, – грубо повторил он, не желая, чтобы я участвовала в поиске, а ведь я бы хотела быть рядом, чтобы знать все. И если он найдет Аленку? Ребенок напуган, а тут Медведев. Но если судить здраво, вероятно, он прав, но эмоции бурлили и не давали логически размышлять.
– Я могу…
Олег лишь сжал губы в тонкую линию и пробубнил:
– Выходи.
Не поспоришь при таком приказе. Вышла из машины и на секунду заострила внимание на дороге, машинах, трехэтажной гостинице, а потом на мужчине, выходящего со стороны багажника с нашими сумками. Мы двинулись к зданию, а там уже на ресепшене нам дали ключи от номера люкс. Милая девушка в строгой, черной юбке-карандаш и белой блузке пошла с нами. По дороге она рассказывала правила, что можно и нельзя в их гостинице, и просила не выбрасывать мусор в окно. Удивилась просьбе, но, отмечая ее серьезное лицо, поняла, что для них это настоящая проблема. Когда оказались внутри, девушка-администратор вежливо улыбнулась и пожелала нам отличного отдыха.
Только за ней захлопнулась дверь, как мужчина кинул сумки на пол, и выдал:
– Не выходить никуда. Совсем. Ни шагу из номера. Я должен ехать и знать, что ты здесь и ждешь меня.
Молча смотрела, а потом уточнила:
– Ты надолго?
– Да. Вероятно.
– Думаешь, найдем их?
– Сделаю все, чтобы найти, – задумчиво выдал Олег и двинулся к двери. – Закройся и никому не открывай.
– Конечно, я ведь пленница, – вдруг вырвалось из меня, и тут же отступила, отмечая, как мужчина резко обернулся, а особенно – хищный огонек в его глазах.
Медведев сделал шаг ко мне и выдал:
– Пленница? – сделал паузу, о чем-то размышляя, а потом лениво поинтересовался: – Не хочешь пожелать удачи и попросить возвращаться быстрее своему похитителю, который пытается помочь спасти тех, кто тебе дорог?
– Да откуда? Раньше все было, а то один попросит, то другой, и все вытащили. Раньше требовала, а потом… – старая женщина махнула рукой и поправила выбившийся волосок, заправив за ухо. У бабушки до сих пор были длинные волосы. Она всегда их заплетала гулькой.
– Как закончим со своим делом, заедем и все сделаем, – выдал свой ответ Медведев таким тоном, что даже сомнений не закрадывалось в обратном. Была уверена, он так и сделает.
Конечно, я не представляла, как это будет выглядеть, но одно радовало – его уверения, что все сделаем – значит, есть реальный шанс помочь Маше и Алене.
– Ладно уж… тогда чай попьем в беседке, – пробубнила бабуля и обратилась к Олегу: – Давай, соколик, полезай в погреб за угощением.
Через семь минут мы сидели в беседке и пили чай с малиновым вареньем и сгущенным молоком, приготовленные бабушкой по особенным традиционным семейным рецептам. Разговаривали на тему погоды, посевной, грызунов. Потом Олег отошел, оставив нас с бабушкой одних.
– Плохое случилось с Машей, да? – уверенно спросила она.
Я только пожала плечами и заверила:
– Олег должен помочь. Не волнуйся.
– Это хорошо. И пусть приезжает ко мне с кнопкой своей… Хорошая она, – вдруг проговорила Клавдия Егоровна, и я почувствовала грусть и обиду. Было странно видеть и слышать заботу бабуши. Конечно, я старалась не завидовать, но мысль о том, что она так быстро легла душой к незнакомым, когда к нам, своим родным внучкам, относилась столь безразлично, выбивала из колеи. Сейчас она другая, но все равно, мне было невыносимо больно. Ведь если бы она вела себя с нами по-другому, то, может, и Алла была не столь наглой, корыстной и злой.
– Я передам, – заверила ее и поднялась, начиная собирать тарелки. Бабушка лишь смотрела и шевелила губами.
Когда сполоснула кружки в тазу, а потом перевернула и поставила на клеенку, услышала:
– Ир, ты не серчай. Я… не любила твою мать, ненавидела ее всей душой, и когда случилось горе – винила в смерти сына. Все ей хотелось отдыхать. Сидели бы дома, и не случилось беды. А вы… так похожи были на нее. Мне было тяжело. Ты должна понять.
Ничего не могла сказать. Ничего. Родители матери отказались от нас, потому что презирали отца, а Клавдия Егоровна, оказывается, еле переносила нас, потому что ненавидела мать. Вот так все просто и жестоко… по отношению к двум девочкам, у которых в один миг разрушилась жизнь – разбились родители и они оказались никому не нужны.
Посмотрела на нее и тихо проговорила:
– Тебе, взрослой женщине, было тяжело, а нам крохам, вероятно, легко.
– Я сейчас понимаю… – с грустью призналась она.
– Когда Аллы нет, а я… похожа на тень? – вдруг вырвалось у меня от обиды. – Ты хоть знаешь сколько всего я вытерпела? И все потому, что была ей всем, совершенно потеряв себя. А так неправильно. Неправильно! Я ведь даже не знала, что такое игрушки и игры. Стирала, убирала, продукты портила, пытаясь приготовить что-нибудь съедобное. А тебе было не до нас… тебе было тяжело.
– Ира… прости. Ты должна понять, я потеряла сына… Когда у тебя будут дети, ты обязательно меня поймешь.
– Пойму? Что внуки не нужны? Потому что они похожи на своих родителей. Вероятно, может быть, когда-нибудь… – выдохнула, сдерживая слезы, и, понимая, что не хочу оставаться здесь и сейчас, проговорила: – Ты отдыхай. Мы поедем. Видела, Олег уже пошел к машине. Нужно идти за сумками.
– Может, уговоришь его на обед остаться? – виновато спросила она.
– Нет, нам нужно ехать, – раздалось позади меня.
Обернулась и увидела Медведева, стоявшего у яблони, сложившего руки на груди. Была уверена, что он слышал каждое слово, и стало неудобно. Я кивнула и проговорила:
– Хорошо.
Подошла к бабушке, обняла и прошептала:
– Береги себя.
Она только вздохнула, а потом тихо спросила:
– Ты, правда, потом приедешь?
Сейчас я даже не хотела думать об этом. Но так нельзя, поэтому кивнула и успокоила:
– Да, потом. Не нужно провожать. Я только вещи возьму.
Прошла мимо Медведева, оставляя его с бабушкой, и побрела в дом. Схватила две сумки, свою и подруги, не зная, что нас ждет, и как увидимся, решив взять их на всякий случай. Из маленькой сумочки достала деньги, что вчера сняла и положила на холодильник, где у бабушки всегда в хрустальной пепельнице, оставшейся от деда, лежала мелочь и деньги на хлеб. Вывалив всю мелочь и несколько крупных купюр, обернулась и встретилась с глазами мужчины, наблюдающего за мной.
Даже немного разозлилась, что он постоянно рядом, будто следит за каждым моим шагом. Шпионом подрабатывает? Или переживает, что убегу? Хотела уточнить, но не стала, сдержалась.
– Уже едем? – спросила у него.
– Да.
Взяла сумки и пошла мимо, как вдруг он остановил меня, схватив за руку, и произнес:
– И кто же такая Лисина Ирина?
Изумилась странному вопросу, а потом произнесла:
– Предательница, которой ты помогаешь за интимные услуги. Вроде так.
Мужчина нахмурился и, забрав сумки, грозно выдал:
– Садись в машину. Дальше по намеченному пути.
Молча пошла вперед, замечая по пути облупившуюся краску на досках, а где уже и ничего не было от прежней красоты. Оттого что бабушка не красила и не ухаживала, дом смотрелся развалиной. Когда была маленькой, удивлялась такой запущенности, а когда подросла и хотела помочь, услышала, что денег нет. Ни на что и никогда. Мы-то с Аллой вечно в обносках деревенских детей ходили, родители которых бабулю жалели и помогали чем могли. Все деньги, что она получала как пособия, выплаты на нас, так и пенсию, выкачивала хитрая тетя.
На мгновение провела по старой занавеске, отмечая, что белый цвет стал серым, и пошла из дома.
Сад удивлял своими размерами. И хоть бабушка ничего не делала, но тут была особая атмосфера. Необычайная. Особенная. А воздух невероятно чистый. Открыла полуживую калитку и вышла. Посмотрела по сторонам, замечая разбитую дорогу и дома поблизости. Почти все покрашенные или обитые сайдингом, с новыми современными крышами, шикарными заборами, и только этот домик смотрелся рухлядью.
Послышались шаги и поспешно села в машину, зная, что Олег идет.
Села в машину и посмотрела вперед, желая поскорее продолжить путь, который приведет нас к Маше с Аленкой. Дверь открылась и на водительское кресло сел Медведев. Он на секунду задержал на мне внимание и дал по газам, отчего мы рванули вперед.
Посмотрела в заднее боковое стекло и увидела бабушку. Она стояла у калитки и выглядывала. Пришла… Улыбнулась и тут же закусила губу.
Я вернусь, когда помогу подруге найти дочь. Очень на это надеялась. Ведь со мной сильный мужчина, который может все…
Глава 12
Мы уже подъезжали к городу, когда недовольный и всю дорогу напряженный Медведев рявкнул:
– Сейчас будет столовая.
– Если можно, я не пойду с тобой. Не хочу, – произнесла, удивляясь его аппетиту. Недавно останавливались, и он нормально поел. Я не стала. Не могла. Даже круассаны свои не осилила. И вот опять… С другой стороны, при его комплекции неудивительно.
– Пойдешь! Ты себя в зеркало видела? Кожа да кости.
Резко развернулась и воскликнула:
– Это имеет какое-то отношение к нашему договору?
Мужчина сжал руль сильными ладонями и, просканировав меня пронзительным взглядом, процедил:
– Если так ставишь вопрос, то да!
– И что не так? Не гожусь для постели с таким крепким и отважным мужчиной?
– Считай, у меня имеются опасения, что сломаю тебя.
– Не переживай, претензий не будет!
Мужчина резко остановил джип, и мы с невероятным визгом остановились около комплекса, представляющего собой гостиницу, кафе и ресторан. Мужчина буквально убивал меня взглядом, а потом ледяным тоном отчеканил:
– Значит так, мы сейчас идем внутрь и заказываем в этой забегаловке то, что ты сможешь впихнуть в себя, но как минимум суп и салат, и только тогда поедем дальше. Я понятно сказал или повторить?
– Мне кажется, мы напрасно тратим время, когда… – начала говорить, но Медведев перебил меня.
– Время мы потратим в том случае, если ты в больницу загремишь. Я сейчас жду ответа на свой вопрос. Ну?
Только хотела ответить, но тут же замолчала и отвернулась. Даже не представляла, как буду впихивать в себя еду. Не знаю… Вздохнула и обреченно пробормотала:
– Хорошо.
– Уточни.
– Хорошо!
– Что хорошо?
Резко развернулась и громко произнесла:
– Я съем суп.
– И не только… – сухо заявил Медведев, поднимая бровь, желая услышать мое подтверждение.
– Это не смешно, – ледяным тоном проговорила, совсем не понимая этого мужчину. Да какая разница ем я или не ем? Его должно волновать другое, но он еще ни словом не намекнул на интимные обязательства, что меня радовало и напрягало.
– Похоже, что я смеюсь? – почти рявкнул Олег, давая понять, что на пределе. Я это прекрасно прочувствовала, когда он убивал меня взглядом в той столовке, когда была не в силах ни к чему прикоснуться.
Решив, что наш разговор затянулся, решила пойти на мировую.
– Мы идем или дальше будем задерживаться и спорить?
Мужчина ничего не сказал, открыл водительскую дверь и вышел. Я последовала его примеру. Хотелось закричать, но я всю дорогу слышала странные хрипы из груди недовольного водителя, и поэтому сидела молча.
Действительно, фамилия соответствует мужчине – МЕДВЕДЕВ. Идеально подобрана.
В маленьком небольшом ресторанчике было довольно приятно и по-домашнему. В столовую мужчина не захотел, никак не прокомментировав и проигнорировав мое предложение. Схватил за руку, он повел на второй этаж, усадив на стул в открытой лоджии, где находился чудесный столик с видом на зеленые деревья. Вручив меню, предоставил в мое распоряжение пять секунд для выбора, или он сам определится за меня, и когда я справилась и официантка ушла, вдруг поинтересовался:
– В каких ты отношениях с дядей?
Нахмурилась, не желая вспоминать. И что сегодня за день? Но Медведеву, вероятно, нужно не для себя, а для дела, поэтому вздохнула и проговорила:
– А можно в дамскую комнату перед допросом? Потом отвечу.
Мужчина посмотрел на часы, прищурился, что меня возмутило, а потом сказал:
– Жду.
Встала и быстрым шагом пошла по коридору, вспоминая, где видела нужные буквы. Когда вошла в маленькое чистое помещение, закрыла дверь, радуясь, что Медведев настоял быть здесь. Не сравнить с теми убогими уборными, где мы были, сейчас чувствовала себя человеком.
Через десять минут стояла у крана, вытянув руки, наблюдая, как ледяная вода холодит кожу. Понимая, что долго здесь нельзя находиться, чтобы Олег не выломал дверь, я ополоснула лицо, вытерла большими бумажными салфетками и направилась к нему.
Мой заказ уже принесли. Греческий салат и рассольник – как и просила. Некоторое время наблюдала за тем, что плавает в тарелке, и, убедившись, что вроде все как обычно, проглотила ложку супа. Чувствуя внимательный взгляд, и отмечая, как по коже бегают мурашки, прочистила горло, чтобы отвлечься от ненужных мыслей, и ответила на его вопрос:
– Никаких. После смерти сестры мы не общались.
– Разговор был?
– Поучения, после того как он забрал меня с… – внезапно прервала фразу, не желая признаваться в том, что еще и в больнице наблюдалась. Ко всем моим недостаткам добавится новый, и буду в его глазах еще психически-неустойчивой, или короче – ненормальной.
– И откуда забрал?
Аппетит совсем пропал. Хотелось убежать, но я ведь так не могу поступить. Да и не в моем это характере. Лучше уж сразу все выяснить, чтобы знать, что и как. Отложила ложку на салфетку и произнесла:
– Богомолин на месяц запер меня в больнице, где я была под наблюдением врачей, – стало мерзко на душе, будто в чем-то вымаралась, да так, что не оттереться. Посмотрела в свою тарелку, где совсем не убавилось супа, и попросила: – Можем, уже пойдем?
Мужчина посмотрел на мою тарелку с рассольником, не забывая про нетронутый салат, и отчеканил:
– Нет, пока не съешь.
– Я не хочу, – пробубнила, надеясь, что он успокоится и сжалится, и очень тихо добавила: – Правда.
– Есть такое слово НУЖНО, так что давай… не задерживай нас, а то ведь ребенок находится не в заботливых руках родных людей, а с убийцами.
На секунду застыла, а потом взяла ложку и быстро начала есть, не замечая вкуса. Нужно. Действительно, нужно, и желательно не подавиться. Быстрее впихну в себя похлебку, быстрее поедем.
Когда поела, мужчина как раз допил свой кофе, и поинтересовался:
– Пирог с чаем или десерт?
– Ничего. Можно ехать? – попросила, мечтая убежать отсюда.
Олег кивнул и, расплатившись, показал рукой на выход. Поспешила вперед, чувствуя усталость и боль в животе. Вроде и немного съела, а все же тяжело для желудка, ведь в последнее время я нормально почти не ела.
Через пять минут мы выезжали из территории гостиничного комплекса. Мужчина включил радио, и мы молча продолжили свой путь.
Через некоторое время уснула, пока не почувствовала прикосновение к щеке. Нежное и легкое. Не ожидая, моментально проснулась и открыла глаза, с волнением посмотрев по сторонам, пока не остановилась на лице мужчины. Сглотнула, чувствуя, что воздух стал давить на тело, не давая возможности дышать. И еще ко всему прочему запах его парфюма не давал покоя, а близость заставляла нервничать. Ненавидела себя за слабость и надеялась, что со стороны мое паническое состояние не бросается в глаза. Спиной вжалась в спинку пассажирского кресла и выдохнула:
– Приехали?
Медведев кивнул и отчеканил:
– Ты остаешься в гостинице, а я по делам.
– Но…
– Ты останешься здесь, – грубо повторил он, не желая, чтобы я участвовала в поиске, а ведь я бы хотела быть рядом, чтобы знать все. И если он найдет Аленку? Ребенок напуган, а тут Медведев. Но если судить здраво, вероятно, он прав, но эмоции бурлили и не давали логически размышлять.
– Я могу…
Олег лишь сжал губы в тонкую линию и пробубнил:
– Выходи.
Не поспоришь при таком приказе. Вышла из машины и на секунду заострила внимание на дороге, машинах, трехэтажной гостинице, а потом на мужчине, выходящего со стороны багажника с нашими сумками. Мы двинулись к зданию, а там уже на ресепшене нам дали ключи от номера люкс. Милая девушка в строгой, черной юбке-карандаш и белой блузке пошла с нами. По дороге она рассказывала правила, что можно и нельзя в их гостинице, и просила не выбрасывать мусор в окно. Удивилась просьбе, но, отмечая ее серьезное лицо, поняла, что для них это настоящая проблема. Когда оказались внутри, девушка-администратор вежливо улыбнулась и пожелала нам отличного отдыха.
Только за ней захлопнулась дверь, как мужчина кинул сумки на пол, и выдал:
– Не выходить никуда. Совсем. Ни шагу из номера. Я должен ехать и знать, что ты здесь и ждешь меня.
Молча смотрела, а потом уточнила:
– Ты надолго?
– Да. Вероятно.
– Думаешь, найдем их?
– Сделаю все, чтобы найти, – задумчиво выдал Олег и двинулся к двери. – Закройся и никому не открывай.
– Конечно, я ведь пленница, – вдруг вырвалось из меня, и тут же отступила, отмечая, как мужчина резко обернулся, а особенно – хищный огонек в его глазах.
Медведев сделал шаг ко мне и выдал:
– Пленница? – сделал паузу, о чем-то размышляя, а потом лениво поинтересовался: – Не хочешь пожелать удачи и попросить возвращаться быстрее своему похитителю, который пытается помочь спасти тех, кто тебе дорог?
