– Тогда Лида поймет… – уверенно сказала и осторожно стала спускаться, надеясь в темноте добраться до трубы.
Надежда увенчалась провалом. Оступившись, я с грохотом свалилась через две ступеньки, падая на бетон, громко вскрикивая. В следующую секунду уже вскрикнула от неожиданности, когда парень поднял меня и поставил на ноги.
– Ходить разучилась?
– Я хочу простучать сигнал о помощи на трубе.
– Зачем? И кто поймет?
– Поймет тот, кто знает азбуку Морзе.
– Ты серьезно? – спросил Андрей и начал громко смеяться, а мне вот вновь захотелось врезать ему. Жаль, что силы не равны. Получу ведь…
– А что, хочешь здесь сидеть до старости?
– Не хочу! Но, – парень озадачился, – ты знаешь сигналы? Откуда?
– Ну… – вспомнила серьезное лицо мамы Лиды и задумалась. Она ведь ничего не разрешает мне рассказывать, если дело касается ее. Вечно мне приходится всем по ушам ездить.
– Интересовалась…
– Нормальные девчонки… – начал он свою любимую песню.
– Еще слово скажешь и останешься здесь на недельку, так как, кроме сигнала бедствия, я пошлю сообщение, что у тебя началось бешенство и лучше оставить тебя здесь с сонной дозой для бешеного животного.
Андрей перестал смеяться, задумываясь над моей угрозой. Когда оценил все за и против, кивнул, давая понять, что верит.
– Понял. И как ты передашь?
– Все просто. Для передачи сигнала SOS по азбуке Морзе стуком нужно следовать такой последовательности: три коротких удара, пауза, три длинных удара, пауза и три коротких удара.
– И кто поймет твой сигнал?
– Мама Лида.
– Она? Да ты брось! Да она даже не знает, как пользоваться телефоном, так как у нее его нет. Она древняя и недалекая.
Прищурилась и шмякнула рукой ему по затылку. Но отмечая, как лицо парня вытянулось от возмущения, а кулаки сжались, поспешно выставила руки в предупреждающем знаке и громко сказала:
– Помни про сообщение о бешеном Громове!
– Ты… – процедил он и отступил на шаг. – Когда выберемся, я тебя…
– Угу… Ты еще мне поговори… – усмехнулась и стала осматриваться.
– Малявка, а с таким гонором… – слышала позади себя бурчание. Громов все не успокаивался. Вдруг он замолчал и серьезно спросил: – Лида знает азбуку Морзе? Откуда?
– В радиокружке научили, – придумала первое, что пришло в голову. Я искренне надеялась, что после освобождения Громов не будет приставать к Лиде с просьбой, организовать кружок.
– Понятно…
Я же подошла к трубе и стала выдавать удары согласно последовательности. Пять раз. Потом уже Громов подключился, действуя по моей схеме. Так и развлекались, надеясь на чудо и хороший слух воспитателя. Обычно она днем спала или сидела за компом, но всегда без лишних звуков, чтобы ничего не пропустить, как она говорила.
Через двадцать минут мы сидели на верхней ступени лестницы, прижавшись друг к другу. Замерзли. Вдруг Громов снял кофту и накрыл меня.
– Зачем? Я не передала в сообщении, что ты страдаешь бешенством.
– Затем, что у тебя одни кости. Быстро замерзнешь в этой футболке. Кто тогда будет жизнь мне портить?
Не стала спорить. Было так холодно, что вот совсем не хотелось, тем более он прав. Нужно беречь себя для следующего сражения, а пока у нас временное перемирие.
Холодное перемирие.
Через десять минут я готова была взобраться не только под одежду Громову, но и пробраться под кожу. Мои руки грелись о его тело, а сама я прилипла к нему, как улитка к стеклу.
– Ты… чего? – услышала я хриплый голос парня. Впервые слышала растерянность в его словах.
– Я сейчас окоченею… – слезно призналась, продолжая лапать его в поисках тепла.
– Понятно… – как-то обреченно выдал Андрей и вдруг дернул на себя, усаживая на колени.
Мой взгляд невозможно было описать красивыми словами. Челюсть упала, а зрачки расширились. Еще грязная и холодная, с открытым ртом.
– Ты сидишь на холодном бетоне. Так будет теплее, тем более ты ничего не весишь, – сдавленно произнес он, вроде как объясняя свои действия.
Сглотнула и, иногда не попадая зуб на зуб, выдавила из себя:
– Нужно еще дать сигнал.
– Я могу…
Послышались шаги. Я моментально села ровно и затихла, забывая о том, что уже окоченела. К нам кто-то двигался. Через долгую минуту дверь, наконец, открыли, и я увидела маму Лиду.
Не передать словами, как я обрадовалась! Готова была кричать от счастья, только вот голос куда-то пропал. Резко подалась вперед, чтобы дойти до нее, но не смогла. Нога онемела. Вскрикнула, но не упала, так как Андрей перехватил меня.
– Ты как? – спросил он, удерживая за талию.
– Нормально, – ответила довольно истерично под действием неприятных ощущений. – Только ногу судорогой свело.
– Я тебя понесу.
– Нет. Я сама… – не согласилась, но кто бы меня слушал. Громов сграбастал меня своими ручищами и поднял в воздухе, прижимая к своей груди, быстро двигаясь на выход.
На руках парня я покинула подвал и направилась по дорожке к центральному входу. Мама Лида двигалась рядом, с волнением поглядывая на нас. Признаться, мне было даже нормально, пока на нашем пути не встретились дети.
Насколько понимала, все вышли на улицу, чтобы пойти в кино за счет спонсоров. Две недели назад нам привезли их. Я тоже должна была идти.
Но это сейчас стало неважным. Меня напрягало, что все увидели, как меня несет Громов. Всеобщий любимчик девочек и я.
И что началось?
Шепот со всех сторон.
Его я очень хорошо слышала, как и чувствовала прожигающие взгляды. Уже сплетничали, посылая на мою голову проклятия.
Лишь когда оказалась в своей комнате, я смогла успокоиться, стоило оказаться в кровати. Громов кивнул мне, а затем вышел, оставляя нас с Лидой наедине.
– Ты как? – спросила Лида, приблизившись ко мне. Она сняла покрывало с кровати и, вытащив одеяло, накрыла меня. – Ты сиди, а я пока приготовлю тебе чай с медом.
– Нас там закрыли. Специально, – буркнула я, желая узнать, кто это так постарался.
– Вероятно, вы кого-то обидели… – предположила мама Лида.
– Мы никого не обидели.
– Если нет, то именно вам нужно было поговорить, чтобы уже зарыть топор войны, – с улыбкой прокомментировала она, пожимая плечами.
– Что? Почему ты так…
– Не думай об этом. Главное – ты уже в теплой комнате. А я все же пойду заваривать тебе чай с медом, раз мы остались без фильма.
– Прости… – с сожалением воскликнула, чувствуя вину. Впервые Лида решила куда-то с нами пойти, но из-за меня остается. – Я сама могу остаться, не маленькая.
– Ты уверена в этом? Мне кажется, что ты ведешь себя как избалованная девчонка, – строго сказала она и вышла.
Оставшись в полном одиночестве, я еще несколько минут сидела, а потом повалилась на подушку. Не знаю, сколько так лежала в ожидании, но Лида не пришла, и я решила ее поискать. Стремно было, что она так плохо думает обо мне.
Но почему?
Из-за того, что нас закрыли?
Эх-х-х… Не чувствовала себя виноватой, но не хотелось мне, чтобы она расстраивалась.
Встала и направилась к двери, но через минуту вернулась и, вытащив теплую кофту из шкафа, направилась к Лидии в комнату. У нее была отдельная. Как-то она умудрилась договориться с директором детского дома, что было удивительно, так как в других квартирах только одна комната у воспитателей, а у нас две.
Постучала в дверь, но никто не ответил. Еще немного помялась на месте и вошла внутрь, прикрыв дверь. В комнате никого не было, что было странно. Обычно Лида не оставляла ее открытой, если уходила.
– Она решила на пасеку сгонять за медом? – про себя пробубнила и, увидев три монитора, находившихся рядом, не отказала себе в удовольствии заглянуть в них, чтобы узнать, чем она занимается.
Плюхнувшись на неудобный стул, улыбнулась, пока не увидела видеообзоры.
– А когда успели поставить камеры? – спросила у себя и стала смотреть, где находятся, натыкаясь на те, что у центрального входа и у подвала.
Неужели?
Обрадовавшись, я решила проверить камеры, чтобы узнать, кто нас закрыл. Только принялась мотать, как прозвучал писк, и я увидела всплывшее сообщение на экране.
«Спасибо за работу. Деньги перевели. Приятно с тобой работать, Призрак».
Призрак?
Как интересно.
Какие деньги?
Решила не заморачиваться и дальше принялась листать, оценивая хорошее качество камеры. Даже не представляла, что наша любимая Галина Петровна раскошелилась на такие вещи.
Мысли закончились, когда увидела Лидию, двигающуюся к подвалу через несколько секунд, как мы туда зашли.
Забыла, как дышать, уже без записи понимая, кто нас закрыл.
– Вот же ж… – пробормотала, своими глазами наблюдая, с каким хладнокровием движется мама Лида и закрывает нас. Она даже не стояла, сразу ушла.
Выходит, она закрыла нас в подвале, а потом пришла на помощь через сорок минут. Какая добрая! А я ее еще благодарила…
Неудивительно, что она не реагировала на азбуку Морзе.
– Тебя не учили в чужих вещах не шастать? – раздался голос Лидии позади, заставляя меня нахмуриться.
Медленно поднялась со стула. Развернулась и обиженно посмотрела на нее, обдумывая свои слова, Я боялась потерять любовь и заботу Лидии, поэтому не знала, как себя вести, хотя в груди все бушевало от негодования.
– Осуждаешь? – спросила она и закрыла дверь.
– Зачем? – спросила, желая знать. До меня не доходило. – Зачем ты это сделала?
– Как по-другому заставить вас успокоиться? Это ребячество мне надоело. Пора взрослеть.
– Серьезно? И ты решила нас оставить на сорок минут в ледяном подвале. А почему не на день? Можно и на трое суток. Мы бы точно успокоились, подхватив пневмонию.
– Я понимаю, что долго. Да, я забыла про время. Я не хотела так долго вас держать, но у меня появилось неотложное дело, – сказала она, поправляя короткие волосы.
Стало обидно. Очень обидно. Да что за черт?!
Но не могла все высказать. Не могла.
Меня хоть кто-то любил, заботился. И потерять это из-за своего вспыльчивого характера я не хотела. Ни за что!
Я просто пошла на выход, не желая больше разговаривать. И когда уже прошла мимо, она окликнула:
– Яна, постой!
Остановилась, но не обернулась. Не могла. В моих глазах, как и на лице, бушевали агрессивные эмоции.
– Я хотела, чтобы вы подружились. Вы переходите границы.
– И чем же я перешла? – уточнила у нее. – Тем, что поставила ему новый пароль на телефон? Ничего страшного, разблокировала бы, когда перестал гадости про меня писать.
– Ты стала заходить под его учеткой! – возмущенно начала она. – Ты заблокировала три чата, взломав их. Ты кем себя возомнила?
– Они обсуждали, у кого какой размер груди. А еще… кто с кем спал или хотел перепихнуться.
– Тебя это не должно волновать. Я тебя не для этого учила. Ты должна вести себя достойно, чтобы из тебя получился хороший человек. Понимаешь? – воскликнула женщина и направилась к своему стулу.
– А чем я плоха? – спросила, уже обернувшись.
– Я уже не рада, что научила тебя всему. Ты перешла границы.
– Я… никогда не делаю гадости просто так, – не согласилась с ней и пошла следом.
– Ты выставила видео в сеть, – буркнула она и устало прижалась всем телом к спинке стула.
– Нет. Это не я.
– Но Громов уверяет…
Почти подлетела к ней и с обвинением выдала:
– Ты ведь можешь за несколько минут найти того, кто его выставил. Если я знаю, кто этот умник, то ты… тем более. Но ты видишь только плохое…
– Я не хочу, чтобы ты стала такой, как я, – вдруг закричала она и отвернулась, облокотившись на стол руками, опуская голову.
Осторожно потянулась рукой к ее плечу и, дотронувшись, спросила:
– А какая ты?
– Я… – она покачала головой и начала быстро говорить. Всегда так делала, когда нервничала. – Ты должна быть веселой, общительной и милой. Тебя должны все любить. Все! А ты что делаешь? Взяла и послала обличающее видео Елене. Я надеялась, что она тебя заберет к себе, а ты все испортила!
– Ты хотела, чтобы меня забрали? – еле слышно спросила, убирая руку, прижимая к своей груди. Я боялась ее ответа. Как же так? Ей плевать, где я буду?
Усиленно стала тереть пальцами лоб, сожалея, что зашла в спальню Лиды. Лучше бы ничего не знала.
– Да, потому что я скоро уеду… – донеслось до меня. – И я хотела, чтобы ты была под защитой.
Приблизилась почти вплотную к ней и проговорила:
– Я буду хорошей, только не уезжай. Пожалуйста.
– Я наследила… – в отчаянии призналась она, задрав голову к потолку, закрывая глаза. – Теперь у меня нет выхода.
– Наследила?
– Не придирайся к словам! – громко сказала она и поднялась со стула. – Просто ты зря натравила Елену на мужа. Вот зачем? Она ведь была бы тебе замечательной матерью.
– А я не хотела, чтобы потом меня сдали, так как ей нужно бы было уже мужа искать, а не ребенка. Тем более, это у него проблемы с бесплодием, а не у нее. Я видела анализы.
– Яна! – возмутилась женщина. – И зачем… всему научила?
Вопрос она задала скорее себе, чем мне.
– Что Яна? Что я сделала не так?
– Это не твое дело! Поняла? Не твое! Есть вещи…
– Я помогла ей. Я не хотела, чтобы она жила с предателем! – от эмоций я уже кричала. – Она заслуживает нормального мужчину. Она добрая и отзывчивая.
– Ты себе жизнь загубила. Себе! Ты бы жила в роскоши, а не здесь.
– Но я хотела быть с тобой. С тобой! – воскликнула и замолчала, отмечая, как она отвела взгляд. В этот момент я поняла, что она не испытывает ко мне подобных чувств. Не желая расплакаться, что Лида считала слабостью, я отвернулась и бросилась из спальни.
Очнулась, когда оказалась в игровой комнате, сидя на стуле за шахматным столом. Обычно успокаивалась здесь, играя в игру. Лида меня научила. Ее любимая игра, когда отходила от компа. Глянув на фигуры, задумалась о том, кто играет. Обычно только мы, и все. Никто в детском доме не умел играть, кроме нас. А больше Лида никого не учила, а я тем более не собиралась это делать, чтобы с ней никто так близко не общался. Вероятно, эгоистично с моей стороны, но я не хотела ни с кем ее делить.
И… кто-то все же пытался играть. Отмечая расположение фигур, решила сделать ход «вилка конем». Это ход, при котором конь атакует сразу несколько фигур. В данном случае белый конь нападает на две фигуры (двойная вилка): короля и ладью. Король вынужден спасаться от шаха, а белые забирают ладью.
Довольно ухмыльнулась, когда вдруг вбежала Рита. Она из соседней квартиры, но я ее знала. Вечно болела, поэтому все мероприятия пропускала. Моего возраста, очень даже смышленая. Девочка подбежала ко мне и с восторгом выдала:
– Представляешь? К нам приехали две полицейский машины. Две!
Стало не по себе. Моментально подумала про Лиду. Что она там говорила про то, что наследила? Как она наследила?
Была мысль, но она совсем не радовала…
– Следователи ФСБ ищут Галину Петровну. Требовали ее в таком тоне, что мне стало страшно. Представляешь? – сказала Рита, рукой махая перед лицом. Вроде как ей жарко.
– Зачем? – спросила, надеясь, что они, действительно, приехали к Огневой. Вдруг это родственники директора? Почему нет, когда очень хочется…
– Не знаю, но у них есть бумажка для обыска, как они сказали охраннику. Дед Макар только пожал плечами и пропустил их. Но я видела, как он испугался. Его руки дрожали. Знаешь, мне даже показалось…
– И где они сейчас? – перебила ее, ощущая, как сердце забилось сильнее. Плохое предчувствие вмиг охватило все тело.
– Один огромный мужчина ищет что-то в кабинете директора, а второй шастает по комнатам, где есть компьютеры с высокой производительностью. Я слышала их разговор. Так они сказали.
Надежда увенчалась провалом. Оступившись, я с грохотом свалилась через две ступеньки, падая на бетон, громко вскрикивая. В следующую секунду уже вскрикнула от неожиданности, когда парень поднял меня и поставил на ноги.
– Ходить разучилась?
– Я хочу простучать сигнал о помощи на трубе.
– Зачем? И кто поймет?
– Поймет тот, кто знает азбуку Морзе.
– Ты серьезно? – спросил Андрей и начал громко смеяться, а мне вот вновь захотелось врезать ему. Жаль, что силы не равны. Получу ведь…
– А что, хочешь здесь сидеть до старости?
– Не хочу! Но, – парень озадачился, – ты знаешь сигналы? Откуда?
– Ну… – вспомнила серьезное лицо мамы Лиды и задумалась. Она ведь ничего не разрешает мне рассказывать, если дело касается ее. Вечно мне приходится всем по ушам ездить.
– Интересовалась…
– Нормальные девчонки… – начал он свою любимую песню.
– Еще слово скажешь и останешься здесь на недельку, так как, кроме сигнала бедствия, я пошлю сообщение, что у тебя началось бешенство и лучше оставить тебя здесь с сонной дозой для бешеного животного.
Андрей перестал смеяться, задумываясь над моей угрозой. Когда оценил все за и против, кивнул, давая понять, что верит.
– Понял. И как ты передашь?
– Все просто. Для передачи сигнала SOS по азбуке Морзе стуком нужно следовать такой последовательности: три коротких удара, пауза, три длинных удара, пауза и три коротких удара.
– И кто поймет твой сигнал?
– Мама Лида.
– Она? Да ты брось! Да она даже не знает, как пользоваться телефоном, так как у нее его нет. Она древняя и недалекая.
Прищурилась и шмякнула рукой ему по затылку. Но отмечая, как лицо парня вытянулось от возмущения, а кулаки сжались, поспешно выставила руки в предупреждающем знаке и громко сказала:
– Помни про сообщение о бешеном Громове!
– Ты… – процедил он и отступил на шаг. – Когда выберемся, я тебя…
– Угу… Ты еще мне поговори… – усмехнулась и стала осматриваться.
– Малявка, а с таким гонором… – слышала позади себя бурчание. Громов все не успокаивался. Вдруг он замолчал и серьезно спросил: – Лида знает азбуку Морзе? Откуда?
– В радиокружке научили, – придумала первое, что пришло в голову. Я искренне надеялась, что после освобождения Громов не будет приставать к Лиде с просьбой, организовать кружок.
– Понятно…
Я же подошла к трубе и стала выдавать удары согласно последовательности. Пять раз. Потом уже Громов подключился, действуя по моей схеме. Так и развлекались, надеясь на чудо и хороший слух воспитателя. Обычно она днем спала или сидела за компом, но всегда без лишних звуков, чтобы ничего не пропустить, как она говорила.
Через двадцать минут мы сидели на верхней ступени лестницы, прижавшись друг к другу. Замерзли. Вдруг Громов снял кофту и накрыл меня.
– Зачем? Я не передала в сообщении, что ты страдаешь бешенством.
– Затем, что у тебя одни кости. Быстро замерзнешь в этой футболке. Кто тогда будет жизнь мне портить?
Не стала спорить. Было так холодно, что вот совсем не хотелось, тем более он прав. Нужно беречь себя для следующего сражения, а пока у нас временное перемирие.
Холодное перемирие.
Глава 2
Через десять минут я готова была взобраться не только под одежду Громову, но и пробраться под кожу. Мои руки грелись о его тело, а сама я прилипла к нему, как улитка к стеклу.
– Ты… чего? – услышала я хриплый голос парня. Впервые слышала растерянность в его словах.
– Я сейчас окоченею… – слезно призналась, продолжая лапать его в поисках тепла.
– Понятно… – как-то обреченно выдал Андрей и вдруг дернул на себя, усаживая на колени.
Мой взгляд невозможно было описать красивыми словами. Челюсть упала, а зрачки расширились. Еще грязная и холодная, с открытым ртом.
– Ты сидишь на холодном бетоне. Так будет теплее, тем более ты ничего не весишь, – сдавленно произнес он, вроде как объясняя свои действия.
Сглотнула и, иногда не попадая зуб на зуб, выдавила из себя:
– Нужно еще дать сигнал.
– Я могу…
Послышались шаги. Я моментально села ровно и затихла, забывая о том, что уже окоченела. К нам кто-то двигался. Через долгую минуту дверь, наконец, открыли, и я увидела маму Лиду.
Не передать словами, как я обрадовалась! Готова была кричать от счастья, только вот голос куда-то пропал. Резко подалась вперед, чтобы дойти до нее, но не смогла. Нога онемела. Вскрикнула, но не упала, так как Андрей перехватил меня.
– Ты как? – спросил он, удерживая за талию.
– Нормально, – ответила довольно истерично под действием неприятных ощущений. – Только ногу судорогой свело.
– Я тебя понесу.
– Нет. Я сама… – не согласилась, но кто бы меня слушал. Громов сграбастал меня своими ручищами и поднял в воздухе, прижимая к своей груди, быстро двигаясь на выход.
На руках парня я покинула подвал и направилась по дорожке к центральному входу. Мама Лида двигалась рядом, с волнением поглядывая на нас. Признаться, мне было даже нормально, пока на нашем пути не встретились дети.
Насколько понимала, все вышли на улицу, чтобы пойти в кино за счет спонсоров. Две недели назад нам привезли их. Я тоже должна была идти.
Но это сейчас стало неважным. Меня напрягало, что все увидели, как меня несет Громов. Всеобщий любимчик девочек и я.
И что началось?
Шепот со всех сторон.
Его я очень хорошо слышала, как и чувствовала прожигающие взгляды. Уже сплетничали, посылая на мою голову проклятия.
Лишь когда оказалась в своей комнате, я смогла успокоиться, стоило оказаться в кровати. Громов кивнул мне, а затем вышел, оставляя нас с Лидой наедине.
– Ты как? – спросила Лида, приблизившись ко мне. Она сняла покрывало с кровати и, вытащив одеяло, накрыла меня. – Ты сиди, а я пока приготовлю тебе чай с медом.
– Нас там закрыли. Специально, – буркнула я, желая узнать, кто это так постарался.
– Вероятно, вы кого-то обидели… – предположила мама Лида.
– Мы никого не обидели.
– Если нет, то именно вам нужно было поговорить, чтобы уже зарыть топор войны, – с улыбкой прокомментировала она, пожимая плечами.
– Что? Почему ты так…
– Не думай об этом. Главное – ты уже в теплой комнате. А я все же пойду заваривать тебе чай с медом, раз мы остались без фильма.
– Прости… – с сожалением воскликнула, чувствуя вину. Впервые Лида решила куда-то с нами пойти, но из-за меня остается. – Я сама могу остаться, не маленькая.
– Ты уверена в этом? Мне кажется, что ты ведешь себя как избалованная девчонка, – строго сказала она и вышла.
Оставшись в полном одиночестве, я еще несколько минут сидела, а потом повалилась на подушку. Не знаю, сколько так лежала в ожидании, но Лида не пришла, и я решила ее поискать. Стремно было, что она так плохо думает обо мне.
Но почему?
Из-за того, что нас закрыли?
Эх-х-х… Не чувствовала себя виноватой, но не хотелось мне, чтобы она расстраивалась.
Встала и направилась к двери, но через минуту вернулась и, вытащив теплую кофту из шкафа, направилась к Лидии в комнату. У нее была отдельная. Как-то она умудрилась договориться с директором детского дома, что было удивительно, так как в других квартирах только одна комната у воспитателей, а у нас две.
Постучала в дверь, но никто не ответил. Еще немного помялась на месте и вошла внутрь, прикрыв дверь. В комнате никого не было, что было странно. Обычно Лида не оставляла ее открытой, если уходила.
– Она решила на пасеку сгонять за медом? – про себя пробубнила и, увидев три монитора, находившихся рядом, не отказала себе в удовольствии заглянуть в них, чтобы узнать, чем она занимается.
Плюхнувшись на неудобный стул, улыбнулась, пока не увидела видеообзоры.
– А когда успели поставить камеры? – спросила у себя и стала смотреть, где находятся, натыкаясь на те, что у центрального входа и у подвала.
Неужели?
Обрадовавшись, я решила проверить камеры, чтобы узнать, кто нас закрыл. Только принялась мотать, как прозвучал писк, и я увидела всплывшее сообщение на экране.
«Спасибо за работу. Деньги перевели. Приятно с тобой работать, Призрак».
Призрак?
Как интересно.
Какие деньги?
Решила не заморачиваться и дальше принялась листать, оценивая хорошее качество камеры. Даже не представляла, что наша любимая Галина Петровна раскошелилась на такие вещи.
Мысли закончились, когда увидела Лидию, двигающуюся к подвалу через несколько секунд, как мы туда зашли.
Забыла, как дышать, уже без записи понимая, кто нас закрыл.
– Вот же ж… – пробормотала, своими глазами наблюдая, с каким хладнокровием движется мама Лида и закрывает нас. Она даже не стояла, сразу ушла.
Выходит, она закрыла нас в подвале, а потом пришла на помощь через сорок минут. Какая добрая! А я ее еще благодарила…
Неудивительно, что она не реагировала на азбуку Морзе.
– Тебя не учили в чужих вещах не шастать? – раздался голос Лидии позади, заставляя меня нахмуриться.
Медленно поднялась со стула. Развернулась и обиженно посмотрела на нее, обдумывая свои слова, Я боялась потерять любовь и заботу Лидии, поэтому не знала, как себя вести, хотя в груди все бушевало от негодования.
– Осуждаешь? – спросила она и закрыла дверь.
– Зачем? – спросила, желая знать. До меня не доходило. – Зачем ты это сделала?
– Как по-другому заставить вас успокоиться? Это ребячество мне надоело. Пора взрослеть.
– Серьезно? И ты решила нас оставить на сорок минут в ледяном подвале. А почему не на день? Можно и на трое суток. Мы бы точно успокоились, подхватив пневмонию.
– Я понимаю, что долго. Да, я забыла про время. Я не хотела так долго вас держать, но у меня появилось неотложное дело, – сказала она, поправляя короткие волосы.
Стало обидно. Очень обидно. Да что за черт?!
Но не могла все высказать. Не могла.
Меня хоть кто-то любил, заботился. И потерять это из-за своего вспыльчивого характера я не хотела. Ни за что!
Я просто пошла на выход, не желая больше разговаривать. И когда уже прошла мимо, она окликнула:
– Яна, постой!
Остановилась, но не обернулась. Не могла. В моих глазах, как и на лице, бушевали агрессивные эмоции.
– Я хотела, чтобы вы подружились. Вы переходите границы.
– И чем же я перешла? – уточнила у нее. – Тем, что поставила ему новый пароль на телефон? Ничего страшного, разблокировала бы, когда перестал гадости про меня писать.
– Ты стала заходить под его учеткой! – возмущенно начала она. – Ты заблокировала три чата, взломав их. Ты кем себя возомнила?
– Они обсуждали, у кого какой размер груди. А еще… кто с кем спал или хотел перепихнуться.
– Тебя это не должно волновать. Я тебя не для этого учила. Ты должна вести себя достойно, чтобы из тебя получился хороший человек. Понимаешь? – воскликнула женщина и направилась к своему стулу.
– А чем я плоха? – спросила, уже обернувшись.
– Я уже не рада, что научила тебя всему. Ты перешла границы.
– Я… никогда не делаю гадости просто так, – не согласилась с ней и пошла следом.
– Ты выставила видео в сеть, – буркнула она и устало прижалась всем телом к спинке стула.
– Нет. Это не я.
– Но Громов уверяет…
Почти подлетела к ней и с обвинением выдала:
– Ты ведь можешь за несколько минут найти того, кто его выставил. Если я знаю, кто этот умник, то ты… тем более. Но ты видишь только плохое…
– Я не хочу, чтобы ты стала такой, как я, – вдруг закричала она и отвернулась, облокотившись на стол руками, опуская голову.
Осторожно потянулась рукой к ее плечу и, дотронувшись, спросила:
– А какая ты?
– Я… – она покачала головой и начала быстро говорить. Всегда так делала, когда нервничала. – Ты должна быть веселой, общительной и милой. Тебя должны все любить. Все! А ты что делаешь? Взяла и послала обличающее видео Елене. Я надеялась, что она тебя заберет к себе, а ты все испортила!
– Ты хотела, чтобы меня забрали? – еле слышно спросила, убирая руку, прижимая к своей груди. Я боялась ее ответа. Как же так? Ей плевать, где я буду?
Усиленно стала тереть пальцами лоб, сожалея, что зашла в спальню Лиды. Лучше бы ничего не знала.
– Да, потому что я скоро уеду… – донеслось до меня. – И я хотела, чтобы ты была под защитой.
Приблизилась почти вплотную к ней и проговорила:
– Я буду хорошей, только не уезжай. Пожалуйста.
– Я наследила… – в отчаянии призналась она, задрав голову к потолку, закрывая глаза. – Теперь у меня нет выхода.
– Наследила?
– Не придирайся к словам! – громко сказала она и поднялась со стула. – Просто ты зря натравила Елену на мужа. Вот зачем? Она ведь была бы тебе замечательной матерью.
– А я не хотела, чтобы потом меня сдали, так как ей нужно бы было уже мужа искать, а не ребенка. Тем более, это у него проблемы с бесплодием, а не у нее. Я видела анализы.
– Яна! – возмутилась женщина. – И зачем… всему научила?
Вопрос она задала скорее себе, чем мне.
– Что Яна? Что я сделала не так?
– Это не твое дело! Поняла? Не твое! Есть вещи…
– Я помогла ей. Я не хотела, чтобы она жила с предателем! – от эмоций я уже кричала. – Она заслуживает нормального мужчину. Она добрая и отзывчивая.
– Ты себе жизнь загубила. Себе! Ты бы жила в роскоши, а не здесь.
– Но я хотела быть с тобой. С тобой! – воскликнула и замолчала, отмечая, как она отвела взгляд. В этот момент я поняла, что она не испытывает ко мне подобных чувств. Не желая расплакаться, что Лида считала слабостью, я отвернулась и бросилась из спальни.
Очнулась, когда оказалась в игровой комнате, сидя на стуле за шахматным столом. Обычно успокаивалась здесь, играя в игру. Лида меня научила. Ее любимая игра, когда отходила от компа. Глянув на фигуры, задумалась о том, кто играет. Обычно только мы, и все. Никто в детском доме не умел играть, кроме нас. А больше Лида никого не учила, а я тем более не собиралась это делать, чтобы с ней никто так близко не общался. Вероятно, эгоистично с моей стороны, но я не хотела ни с кем ее делить.
И… кто-то все же пытался играть. Отмечая расположение фигур, решила сделать ход «вилка конем». Это ход, при котором конь атакует сразу несколько фигур. В данном случае белый конь нападает на две фигуры (двойная вилка): короля и ладью. Король вынужден спасаться от шаха, а белые забирают ладью.
Довольно ухмыльнулась, когда вдруг вбежала Рита. Она из соседней квартиры, но я ее знала. Вечно болела, поэтому все мероприятия пропускала. Моего возраста, очень даже смышленая. Девочка подбежала ко мне и с восторгом выдала:
– Представляешь? К нам приехали две полицейский машины. Две!
Стало не по себе. Моментально подумала про Лиду. Что она там говорила про то, что наследила? Как она наследила?
Была мысль, но она совсем не радовала…
– Следователи ФСБ ищут Галину Петровну. Требовали ее в таком тоне, что мне стало страшно. Представляешь? – сказала Рита, рукой махая перед лицом. Вроде как ей жарко.
– Зачем? – спросила, надеясь, что они, действительно, приехали к Огневой. Вдруг это родственники директора? Почему нет, когда очень хочется…
– Не знаю, но у них есть бумажка для обыска, как они сказали охраннику. Дед Макар только пожал плечами и пропустил их. Но я видела, как он испугался. Его руки дрожали. Знаешь, мне даже показалось…
– И где они сейчас? – перебила ее, ощущая, как сердце забилось сильнее. Плохое предчувствие вмиг охватило все тело.
– Один огромный мужчина ищет что-то в кабинете директора, а второй шастает по комнатам, где есть компьютеры с высокой производительностью. Я слышала их разговор. Так они сказали.
