- Мы выслушали тебя, князь Гроза, и приняли твои слова. И мы не станем пока слушать возражений князя Елисея и твоих, дабы не превращать собор в перебранку. Пусть говорит юноша Рассвет, и его слово будет зачтено при нашем решении. Не стоило бы решать такой вопрос, если бы дело не касалось княжеских домов и венцов. Мы слушаем тебя, мальчик!
Медвян глубоко вздохнул, выступил вперёд.
- Доброе вам время, великий собор. Мой господин и друг не может говорить, оттого поручил говорить мне.
Медвян развернул заготовленную речь.
- До того, как я попал в дом моего деда, я не знал, что я есть и кто я. Лишь только цеплялся за жизнь. Потом все изменилось: у меня появился свой дом, родные, я стал кому-то нужен, кроме моих друзей, горстки отчаявшихся рабов, и ко мне стали относиться не как к красивой никчемной живой игрушке, но как к личности. Я перестал бояться жить. Я стал по-настоящему живым, познал и познаю мир. И поэтому я хочу остаться в родном доме и отказываюсь от венца Терского, и любого другого. Он не нужен мне. Но я не могу отказаться от родства с князем Елисеем, ибо, как бы то ни было, он мне родич. Но ближе тех, с кем бежал я из рабства, и рода моего деда, у меня никого нет. Я сказал всё, что хотел.
Князь Елисей вскочил, попросил слова и, на ходу расстегивая кафтан, проговорил:
- Хотел скрыть позор от мира, уехать в приграничье, но нет! Видимо, грех мой велик настолько, что боги не дают мне права сохранить осколки чести.
Он снял кафтан и рубашку, демонстрируя голый торс, лишённый княжеского ожерелья. Снял венец. На висках тоже не было узоров.
- Я больше не князь, - глухо сказал он. - По решению богов я бесчестен. И мой сын - тоже.
- Рассвет, мальчик мой, - мягко сказал Гроза, - откинь волосы со лба.
Рассвет убрал чёлку, и все увидели чёткий узор княжеского венца.
- Что же ты морочишь нам голову, Гроза, старый ты хрыч! - рявкнул Верховный князь.
Гроза развёл руками.
- Хотел посмотреть, как низко падёт бывший князь Елисей.
Елисей тотчас опустился на колени перед своим сыном.
- Я опытный воин, княже. Дозволь мне остаться в твоей дружине рядовым ратником. И сыну моему, Елизару, дозволь.
Рассвет что-то прошептал Медвяну.
- Князь дозволяет. Но не забывайте, где должны быть ваши головы, и не попадайтесь ему на глаза.
Верховный князь встал, трижды стукнул посохом.
- Боги выразили свою волю. Собор окончен.
Пока княжич Рассвет, в соответствии с каноном, получал княжеский венец, хоть и несколько неожиданным способом, я отправилась поговорить с Мархан. Я нашла ее в саду Академии, она шла с тренировки.
Я сказала ей, не пытаясь скрыть волнения в голосе:
- Мне надо поговорить с тобой. Рассвет сказал мне...
Мархан перебила меня:
- Мне сказал Рассвет...
Мы замолчали, удивленные тем, что произнесли одни и те же слова. Помедлив мгновение, мы вновь заговорили, глядя друг другу в глаза:
- Милица не та, за кого себя выдает.
Мархан провела рукой по своим темным волосам, словно собираясь с мыслями, и произнесла:
- Я должна обратиться в городскую стражу. Я думаю, ты можешь пойти со мной.
Возможно, окажись Ярина на моем месте, она бы никуда не пошла. Или закатила бы концерт Малике-Милице. Несчастный ребенок, всю жизнь уверенный что мама не любит ее, пытавшаяся эту любовь заслужить, переступая через себя, так и не узнавшая правды, как бы она себя повела? Но мне было все равно. К Милице-Малике я привязана не была. Мне нечего было сказать ей - ненастоящей матери ненастоящей дочери.
- Обратимся к Горану Вьюге? Он, возможно, сможет пролить свет на эту тайну.
Марахан искоса посмотрела на меня.
- Ты так спокойна...
- Ты тоже.
Она вздохнула.
- Нас, будущих правителей учат ставить справедливость превыше всего... Иначи боги поступят с нами, как поступили с Терским князем и его сыном. Или хуже.
Пока мы шли, я думала о несоответствии происходящего канону. Вроде сюжет идет примерно по тем же рельсам в глобальных вещах, а вроде и нет... В книге Рассвет стал князем, но его отец погиб. В книге он лечил Елизара, но... Должно быть за это и потребовал от отца венец. С ума сойти!
Массивное трехэтажное здание из серого камня возвышалось над площадью, словно суровый страж, охраняющий покой жителей. Его суровые стены, прорезанные узкими окнами-бойницами, излучали ощущение незыблемости и надежности. Над главным входом, украшенным резными деревянными дверями, возвышался герб города - два скрещенных сияющих меча.
Внутри дом стражи представлял собой лабиринт коридоров и залов, наполненных звуками шагов, лязгом оружия. На первом этаже располагались караульные помещения, оружейная и тюремные камеры, где содержались нарушители городского порядка. Широкая каменная лестница вела на второй этаж, где находились кабинеты командования стражи, зал для совещаний и казарменные помещения для личного состава.
Венчала здание высокая башня с дозорной площадкой на самом верху. Оттуда открывался панорамный вид на весь город, позволяя стражникам вовремя заметить любую угрозу. Во время дежурства дозорные внимательно всматривались в улицы и окрестности, готовые в любой момент поднять тревогу.
Атмосфера внутри дома стражи была пропитана духом дисциплины, порядка и неусыпной бдительности. Здесь царил строгий устав, а каждый страж был готов в любой момент встать на защиту города и его жителей.
Я оценила, как роскошно устроился Сергей. С шиком. Вряд ли на родине у него был такой кабинет. Полковницкий, не меньше.
Кабинет сотника городской стражи Горана Вьюги представлял собой просторное, хорошо освещенное помещение, расположенное на втором этаже здания штаба. Массивный дубовый стол, покрытый темно-коричневой полированной столешницей, занимал центральное место в комнате. За столом стояло высокое кожаное кресло, в котором восседал сам Горан, внимательно изучая свитки и документы.
Вдоль стен располагались книжные шкафы, заполненные фолиантами по истории, законодательству и тактике ведения боя. На полках также стояли различные статуэтки и сувениры, собранные Гораном во время его службы. Над камином, в котором весело потрескивали дрова, висел большой гобелен с изображением герба города.
Справа от стола находилась дверь, ведущая в умывальню. Слева располагался массивный сейф, в котором хранились важные документы и ценные вещественные доказательства. Возле окна, выходящего на площадь перед штабом, стоял небольшой столик с графином воды и парой кубков, где Горан обычно принимал посетителей.
Общую атмосферу кабинета дополняли запах горящих дров, тихое потрескивание огня и ощущение строгости и порядка, царящее в этом рабочем кабинете.
Проведя нам небольшую экскурсию, Горан уселся за стол и вопросил:
- Какое дело привело ко мне светлую княжну и благородную боярышню?
Я бы сказала, что лично меня привел слом канона и треск шаблона, но не при Мархан же! Поэтому я предоставила слово княжне.
- Рассвет рассказал мне, что моя мать, Малика Сафед, жива. И что по приказу Черной Госпожи она заняла место Милицы Ворон, матери Ярины, - произнесла Мархан, ее голос дрожал от волнения.
Я тут же обняла Мархан, пытаясь успокоить ее.
- Это не твоя вина, Мархан. Во всем виновата Черная Госпожа и ее беззаконие, - сказала я, заглядывая в глаза подруги.
Мархан кивнула, сжав губы в тонкую линию.
— Я должна противостоять этому беззаконию. Я помогу страже арестовать Малику Сафед, — вздохнула она. — Моя мать не злодейка, просто так сложился узор ее жизни...
Горан вызвал своих подчиненных, обрисовал им ситуацию.
Потом сказал:
— Мне нужно доложить наверх.
— Я... — мы с Мархан переглянулись. — Мы должны быть там...
Всего час спустя стража оцепила наш городской дом. Я вздохнула:
— Чувствую себя предательницей.
Мархан сжала мою руку.
Сергей явно красовался, превратив задержание опасного шпиона в сцену из голливудского фильма. Впрочем, как я поняла, он вообще славился в среде стражи любителем инноваций, таща из нашего мира в этот все, что может пригодиться. Как оказалось, такие случаи бывали и прежде, думаю, мы не первые попаданцы... Здесь таких как мы называют стихийными предсказателями, которые могут случайно связываться с иными мирами. Вот так-то. Но я как-то привыкла не высовываться. На самом деле мне нравится быть Яриной.
Тем временем стража окружила Малику Сафед, требуя ее сдаться. Женщина метала в них огненные шары, отчаянно сражаясь. Ее глаза были полны ярости и безысходности.
— Вы все заплатите за это! Черная Госпожа отомстит вам! — кричала Малика, пытаясь прорваться сквозь ряды стражи.
Но вдруг она услышала голос Мархан, доносящийся сквозь гул битвы.
— Мама, прошу, прекрати! — взмолилась Мархан, ее глаза были полны слез.
Малика застыла на месте, ее руки опустились. Она посмотрела на свою дочь, и в ее взгляде отразились боль и раскаяние. Малика сдалась на милость стражи, понимая, что больше не может противостоять.
Мархан подбежала к матери и крепко обняла ее. Они обе плакали, их слезы смешивались, словно пытаясь смыть годы разлуки и страданий.
Сотник Горан Вьюга, Сергей заметил, что все чаще внутренне отзывается на это имя, подошел к камере, в которой была заключена Малика Сафед. Её темные волосы с проседью были уже уложены по-ордарски. Она с удовольствием вернулась к привычной прическе, как только её избавили от весьма сложной иллюзии, наложенной на неё Чёрной Госпожой. Он пристально посмотрел на неё через решетку, затем открыл дверь и вошел внутрь, за собой закрывая тяжелую дверь.
Малика сидела на узкой скамейке, опираясь на холодную стену. Её глаза, острые и хитрые, сейчас казались усталыми. Она подняла взгляд, увидев его, и тут же принялась разглядывать каждую его черту лица, словно пытаясь прочесть его намерения.
- Сотник Вьюга, - начала она,не дав ему заговорить. - Я готова сотрудничать. Но мне нужно поговорить с моими дочерьми.
Горан подошел поближе, ощущая тяжесть её слов.
- С Мархан и Яриной? Почему?
Малика вздохнула, чувствуя, как каждое слово обжигает её горло.
- Мархан - вот причина, почему я оказалась на крючке у Чёрной Госпожи. Это было единственным, что могло заставить меня согласиться. Я не хотела, чтобы она пострадала от моих дел.
Горан медленно кивнул, понимая сложность её положения.
- И Ярина?
- Перед ней я виновата не меньше. Я не желала, чтобы ей стало известно о моих делах. Думала, изображу как-нибудь собственную гибель, пока она в Академии, и уйду.
Сергей кивнул. Похоже на то, что случилось с Милицей в книге...
- Но сейчас...- продолжала Малика. - Я хочу, чтобы она узнала правду от меня.
Сотник Горан Вьюга на мгновение взглянул в её глаза, видя там искренность, которую редко бывает видно у заключенных. Он кивнул снова, понимая, что Малика уже приняла своё решение.
- Я знаю, что натворила дел на смертную казнь. Ещё одна просьба. Но мне нужно поговорить с князем Рассветом, Чёрной Птицей, прежде чем я расскажу вам все, что знаю.
Вьюга назмурился, и скрестив руки на груди, и он окинул её внимательным взглядом.
- Чёрная Птица? Он не говорит уже много лет, виной тому твои коварные игры. Не думаю, что он пожелает видеть тебя, не говоря уже о том, чтобы слушать.
Малика наклоняется вперед, звенящие серьги едва заметно колышутся.
- Он пострадал больше всех от моих действий, и я это знаю, - её голос пронзил тишину. - Я хочу вернуть ему меч, который был украден под ложным предлогом, и я хочу, чтобы он присмотрел за моими дочерьми. Мархан и Ярина нуждаются в защите. Скорее всего, совет Серых Земель признает меня недостойной, и признает недостойной и мою дочь. Оттого я хотела бежать тихо. Мертвым лучше оставаться мертвыми. Но раз уж все вышло на поверхность, я...
Сергей медленно кивнул, глубоко вздыхая.
- И что это за идея у тебя, чтобы исправить твои ошибки?
Малика протянула ему амулет.
- Среди моих предков были оборотни-вороны. Один раз я могу использовать амулет, чтобы стать вороном и связать свое сознание с сознанием Рассвета. Я смогу говорить вместо него, возместив часть утраты, которую он потерпел.
Сергей смотрел на неё с сомнением.
- Ты уверена, что сможешь сделать это безопасно? Что это не будет лишь новой уловкой?
Малика кивнула, её лицо выразило решимость и скрытую печаль.
- Я готова на что угодно, чтобы исправить свои грехи. Пусть Рассвет услышит меня, и я покажу, что могу быть полезной для него, какой бы высокой ни была цена.
Сергей долго молчал, прежде чем согласится.
- Хорошо, Малика Сафед. Я разрешу тебе встречу с Чёрной Птицей. Но будь готова, что он будет строг. И с дочерьми ты встретишься. Но помни, что после этого разговора ты обязана сотрудничать без всяких игр.
Для проведения сложных обрядов в черте города было специальное место, окружённое храмами двенадцати богов.
В густом сумеречном лесу, где тени древних деревьев скрывали тайны старых времен, развернулась торжественная церемония. Малика Сафед, наушница Чёрной Госпожи, стояла перед своими дочерьми, Мархан и Яриной, лицом к лицу. Она взглянула на них с глубокой, несказанной любовью, которая едва поддерживала её силы в этот момент прощания.
- Мои дочери, я обеих вас люблю и перед обеими виновата, - начала она, голос ее звучал тепло и устало одновременно. - Вот наступает мой последний час в этом обличии. Когда я стану вороном, мое сознание исчезнет, но моя душа будет служить тому, кто нуждается в моем голосе.
Мархан и Ярина слушали, их глаза отражали смешанные чувства: печаль, гордость и понимание. Они знали, что их мать выбирает нелегкий путь, но это было ее единственное правильное решение.
Князь Рассвет, стоял рядом, его глаза озарялись той же решимостью, что и у Малики. Медвян сказал:
- Князь Рассвет хочет проверить ваши намерения, Малика Сафед. Способом, который доступен только ему. Вы отправитесь в навь, там живому человеку не солгать.
- Я согласна.
Рассвет протянул ей руку. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза. Наконец их сознание вернулось из нави. Князь кивнул.
Превратить человека в птицу, пусть и потомка оборотня, довольно сложно. Еще сложнее обернуть назад. Полукровки редко обретали устойчивый второй облик, оборотни на четверть - только один раз.
Оборотни и чародеи обступили сидящую на земле Малику, проводя сложнейшие и тончайшие манипуляции с ее телом и сознанием. Наконец они отступили.
Крупная самка ворона взлетела, села на плечо Рассвета. Он погладил ее по перьям.
- Ну скажите что-нибудь, - пробормотал Сергей, передавая князю в руки амулет, который связывал сознания Малики и Рассвета. - Раз-раз, там. Прием-прием. Как слышно?
Ворона, сидящая на плече Рассвета, неожиданно произнесла приятным хрипловатым мужским голосом:
- Какой странный выбор слов. Хм. Голос действительно похож на мой.
Я ожидала, что Рассвет, получив возможность хоть опосредованно, но говорить, будет болтать без умолку, но нет! Он, конечно, чаще шутил, потому что прежде ему было неловко, должно быть, прерывать беседу, пока он пишет пришедшую в голову фразу, но не сказать, что он намного чаще стал говорить.
Любима с Красавой на это пожимали плечами:
- Он всегда был молчуном.
Медвян, мне казалось, был немного расстроен, что перестал быть голосом князя.
После смерти Милицы, князь Рассвет был назначен моим опекуном.
Медвян глубоко вздохнул, выступил вперёд.
- Доброе вам время, великий собор. Мой господин и друг не может говорить, оттого поручил говорить мне.
Медвян развернул заготовленную речь.
- До того, как я попал в дом моего деда, я не знал, что я есть и кто я. Лишь только цеплялся за жизнь. Потом все изменилось: у меня появился свой дом, родные, я стал кому-то нужен, кроме моих друзей, горстки отчаявшихся рабов, и ко мне стали относиться не как к красивой никчемной живой игрушке, но как к личности. Я перестал бояться жить. Я стал по-настоящему живым, познал и познаю мир. И поэтому я хочу остаться в родном доме и отказываюсь от венца Терского, и любого другого. Он не нужен мне. Но я не могу отказаться от родства с князем Елисеем, ибо, как бы то ни было, он мне родич. Но ближе тех, с кем бежал я из рабства, и рода моего деда, у меня никого нет. Я сказал всё, что хотел.
Князь Елисей вскочил, попросил слова и, на ходу расстегивая кафтан, проговорил:
- Хотел скрыть позор от мира, уехать в приграничье, но нет! Видимо, грех мой велик настолько, что боги не дают мне права сохранить осколки чести.
Он снял кафтан и рубашку, демонстрируя голый торс, лишённый княжеского ожерелья. Снял венец. На висках тоже не было узоров.
- Я больше не князь, - глухо сказал он. - По решению богов я бесчестен. И мой сын - тоже.
- Рассвет, мальчик мой, - мягко сказал Гроза, - откинь волосы со лба.
Рассвет убрал чёлку, и все увидели чёткий узор княжеского венца.
- Что же ты морочишь нам голову, Гроза, старый ты хрыч! - рявкнул Верховный князь.
Гроза развёл руками.
- Хотел посмотреть, как низко падёт бывший князь Елисей.
Елисей тотчас опустился на колени перед своим сыном.
- Я опытный воин, княже. Дозволь мне остаться в твоей дружине рядовым ратником. И сыну моему, Елизару, дозволь.
Рассвет что-то прошептал Медвяну.
- Князь дозволяет. Но не забывайте, где должны быть ваши головы, и не попадайтесь ему на глаза.
Верховный князь встал, трижды стукнул посохом.
- Боги выразили свою волю. Собор окончен.
Глава двенадцатая
Пока княжич Рассвет, в соответствии с каноном, получал княжеский венец, хоть и несколько неожиданным способом, я отправилась поговорить с Мархан. Я нашла ее в саду Академии, она шла с тренировки.
Я сказала ей, не пытаясь скрыть волнения в голосе:
- Мне надо поговорить с тобой. Рассвет сказал мне...
Мархан перебила меня:
- Мне сказал Рассвет...
Мы замолчали, удивленные тем, что произнесли одни и те же слова. Помедлив мгновение, мы вновь заговорили, глядя друг другу в глаза:
- Милица не та, за кого себя выдает.
Мархан провела рукой по своим темным волосам, словно собираясь с мыслями, и произнесла:
- Я должна обратиться в городскую стражу. Я думаю, ты можешь пойти со мной.
Возможно, окажись Ярина на моем месте, она бы никуда не пошла. Или закатила бы концерт Малике-Милице. Несчастный ребенок, всю жизнь уверенный что мама не любит ее, пытавшаяся эту любовь заслужить, переступая через себя, так и не узнавшая правды, как бы она себя повела? Но мне было все равно. К Милице-Малике я привязана не была. Мне нечего было сказать ей - ненастоящей матери ненастоящей дочери.
- Обратимся к Горану Вьюге? Он, возможно, сможет пролить свет на эту тайну.
Марахан искоса посмотрела на меня.
- Ты так спокойна...
- Ты тоже.
Она вздохнула.
- Нас, будущих правителей учат ставить справедливость превыше всего... Иначи боги поступят с нами, как поступили с Терским князем и его сыном. Или хуже.
Пока мы шли, я думала о несоответствии происходящего канону. Вроде сюжет идет примерно по тем же рельсам в глобальных вещах, а вроде и нет... В книге Рассвет стал князем, но его отец погиб. В книге он лечил Елизара, но... Должно быть за это и потребовал от отца венец. С ума сойти!
Массивное трехэтажное здание из серого камня возвышалось над площадью, словно суровый страж, охраняющий покой жителей. Его суровые стены, прорезанные узкими окнами-бойницами, излучали ощущение незыблемости и надежности. Над главным входом, украшенным резными деревянными дверями, возвышался герб города - два скрещенных сияющих меча.
Внутри дом стражи представлял собой лабиринт коридоров и залов, наполненных звуками шагов, лязгом оружия. На первом этаже располагались караульные помещения, оружейная и тюремные камеры, где содержались нарушители городского порядка. Широкая каменная лестница вела на второй этаж, где находились кабинеты командования стражи, зал для совещаний и казарменные помещения для личного состава.
Венчала здание высокая башня с дозорной площадкой на самом верху. Оттуда открывался панорамный вид на весь город, позволяя стражникам вовремя заметить любую угрозу. Во время дежурства дозорные внимательно всматривались в улицы и окрестности, готовые в любой момент поднять тревогу.
Атмосфера внутри дома стражи была пропитана духом дисциплины, порядка и неусыпной бдительности. Здесь царил строгий устав, а каждый страж был готов в любой момент встать на защиту города и его жителей.
Я оценила, как роскошно устроился Сергей. С шиком. Вряд ли на родине у него был такой кабинет. Полковницкий, не меньше.
Кабинет сотника городской стражи Горана Вьюги представлял собой просторное, хорошо освещенное помещение, расположенное на втором этаже здания штаба. Массивный дубовый стол, покрытый темно-коричневой полированной столешницей, занимал центральное место в комнате. За столом стояло высокое кожаное кресло, в котором восседал сам Горан, внимательно изучая свитки и документы.
Вдоль стен располагались книжные шкафы, заполненные фолиантами по истории, законодательству и тактике ведения боя. На полках также стояли различные статуэтки и сувениры, собранные Гораном во время его службы. Над камином, в котором весело потрескивали дрова, висел большой гобелен с изображением герба города.
Справа от стола находилась дверь, ведущая в умывальню. Слева располагался массивный сейф, в котором хранились важные документы и ценные вещественные доказательства. Возле окна, выходящего на площадь перед штабом, стоял небольшой столик с графином воды и парой кубков, где Горан обычно принимал посетителей.
Общую атмосферу кабинета дополняли запах горящих дров, тихое потрескивание огня и ощущение строгости и порядка, царящее в этом рабочем кабинете.
Проведя нам небольшую экскурсию, Горан уселся за стол и вопросил:
- Какое дело привело ко мне светлую княжну и благородную боярышню?
Я бы сказала, что лично меня привел слом канона и треск шаблона, но не при Мархан же! Поэтому я предоставила слово княжне.
- Рассвет рассказал мне, что моя мать, Малика Сафед, жива. И что по приказу Черной Госпожи она заняла место Милицы Ворон, матери Ярины, - произнесла Мархан, ее голос дрожал от волнения.
Я тут же обняла Мархан, пытаясь успокоить ее.
- Это не твоя вина, Мархан. Во всем виновата Черная Госпожа и ее беззаконие, - сказала я, заглядывая в глаза подруги.
Мархан кивнула, сжав губы в тонкую линию.
— Я должна противостоять этому беззаконию. Я помогу страже арестовать Малику Сафед, — вздохнула она. — Моя мать не злодейка, просто так сложился узор ее жизни...
Горан вызвал своих подчиненных, обрисовал им ситуацию.
Потом сказал:
— Мне нужно доложить наверх.
— Я... — мы с Мархан переглянулись. — Мы должны быть там...
Всего час спустя стража оцепила наш городской дом. Я вздохнула:
— Чувствую себя предательницей.
Мархан сжала мою руку.
Сергей явно красовался, превратив задержание опасного шпиона в сцену из голливудского фильма. Впрочем, как я поняла, он вообще славился в среде стражи любителем инноваций, таща из нашего мира в этот все, что может пригодиться. Как оказалось, такие случаи бывали и прежде, думаю, мы не первые попаданцы... Здесь таких как мы называют стихийными предсказателями, которые могут случайно связываться с иными мирами. Вот так-то. Но я как-то привыкла не высовываться. На самом деле мне нравится быть Яриной.
Тем временем стража окружила Малику Сафед, требуя ее сдаться. Женщина метала в них огненные шары, отчаянно сражаясь. Ее глаза были полны ярости и безысходности.
— Вы все заплатите за это! Черная Госпожа отомстит вам! — кричала Малика, пытаясь прорваться сквозь ряды стражи.
Но вдруг она услышала голос Мархан, доносящийся сквозь гул битвы.
— Мама, прошу, прекрати! — взмолилась Мархан, ее глаза были полны слез.
Малика застыла на месте, ее руки опустились. Она посмотрела на свою дочь, и в ее взгляде отразились боль и раскаяние. Малика сдалась на милость стражи, понимая, что больше не может противостоять.
Мархан подбежала к матери и крепко обняла ее. Они обе плакали, их слезы смешивались, словно пытаясь смыть годы разлуки и страданий.
Сотник Горан Вьюга, Сергей заметил, что все чаще внутренне отзывается на это имя, подошел к камере, в которой была заключена Малика Сафед. Её темные волосы с проседью были уже уложены по-ордарски. Она с удовольствием вернулась к привычной прическе, как только её избавили от весьма сложной иллюзии, наложенной на неё Чёрной Госпожой. Он пристально посмотрел на неё через решетку, затем открыл дверь и вошел внутрь, за собой закрывая тяжелую дверь.
Малика сидела на узкой скамейке, опираясь на холодную стену. Её глаза, острые и хитрые, сейчас казались усталыми. Она подняла взгляд, увидев его, и тут же принялась разглядывать каждую его черту лица, словно пытаясь прочесть его намерения.
- Сотник Вьюга, - начала она,не дав ему заговорить. - Я готова сотрудничать. Но мне нужно поговорить с моими дочерьми.
Горан подошел поближе, ощущая тяжесть её слов.
- С Мархан и Яриной? Почему?
Малика вздохнула, чувствуя, как каждое слово обжигает её горло.
- Мархан - вот причина, почему я оказалась на крючке у Чёрной Госпожи. Это было единственным, что могло заставить меня согласиться. Я не хотела, чтобы она пострадала от моих дел.
Горан медленно кивнул, понимая сложность её положения.
- И Ярина?
- Перед ней я виновата не меньше. Я не желала, чтобы ей стало известно о моих делах. Думала, изображу как-нибудь собственную гибель, пока она в Академии, и уйду.
Сергей кивнул. Похоже на то, что случилось с Милицей в книге...
- Но сейчас...- продолжала Малика. - Я хочу, чтобы она узнала правду от меня.
Сотник Горан Вьюга на мгновение взглянул в её глаза, видя там искренность, которую редко бывает видно у заключенных. Он кивнул снова, понимая, что Малика уже приняла своё решение.
- Я знаю, что натворила дел на смертную казнь. Ещё одна просьба. Но мне нужно поговорить с князем Рассветом, Чёрной Птицей, прежде чем я расскажу вам все, что знаю.
Вьюга назмурился, и скрестив руки на груди, и он окинул её внимательным взглядом.
- Чёрная Птица? Он не говорит уже много лет, виной тому твои коварные игры. Не думаю, что он пожелает видеть тебя, не говоря уже о том, чтобы слушать.
Малика наклоняется вперед, звенящие серьги едва заметно колышутся.
- Он пострадал больше всех от моих действий, и я это знаю, - её голос пронзил тишину. - Я хочу вернуть ему меч, который был украден под ложным предлогом, и я хочу, чтобы он присмотрел за моими дочерьми. Мархан и Ярина нуждаются в защите. Скорее всего, совет Серых Земель признает меня недостойной, и признает недостойной и мою дочь. Оттого я хотела бежать тихо. Мертвым лучше оставаться мертвыми. Но раз уж все вышло на поверхность, я...
Сергей медленно кивнул, глубоко вздыхая.
- И что это за идея у тебя, чтобы исправить твои ошибки?
Малика протянула ему амулет.
- Среди моих предков были оборотни-вороны. Один раз я могу использовать амулет, чтобы стать вороном и связать свое сознание с сознанием Рассвета. Я смогу говорить вместо него, возместив часть утраты, которую он потерпел.
Сергей смотрел на неё с сомнением.
- Ты уверена, что сможешь сделать это безопасно? Что это не будет лишь новой уловкой?
Малика кивнула, её лицо выразило решимость и скрытую печаль.
- Я готова на что угодно, чтобы исправить свои грехи. Пусть Рассвет услышит меня, и я покажу, что могу быть полезной для него, какой бы высокой ни была цена.
Сергей долго молчал, прежде чем согласится.
- Хорошо, Малика Сафед. Я разрешу тебе встречу с Чёрной Птицей. Но будь готова, что он будет строг. И с дочерьми ты встретишься. Но помни, что после этого разговора ты обязана сотрудничать без всяких игр.
Для проведения сложных обрядов в черте города было специальное место, окружённое храмами двенадцати богов.
В густом сумеречном лесу, где тени древних деревьев скрывали тайны старых времен, развернулась торжественная церемония. Малика Сафед, наушница Чёрной Госпожи, стояла перед своими дочерьми, Мархан и Яриной, лицом к лицу. Она взглянула на них с глубокой, несказанной любовью, которая едва поддерживала её силы в этот момент прощания.
- Мои дочери, я обеих вас люблю и перед обеими виновата, - начала она, голос ее звучал тепло и устало одновременно. - Вот наступает мой последний час в этом обличии. Когда я стану вороном, мое сознание исчезнет, но моя душа будет служить тому, кто нуждается в моем голосе.
Мархан и Ярина слушали, их глаза отражали смешанные чувства: печаль, гордость и понимание. Они знали, что их мать выбирает нелегкий путь, но это было ее единственное правильное решение.
Князь Рассвет, стоял рядом, его глаза озарялись той же решимостью, что и у Малики. Медвян сказал:
- Князь Рассвет хочет проверить ваши намерения, Малика Сафед. Способом, который доступен только ему. Вы отправитесь в навь, там живому человеку не солгать.
- Я согласна.
Рассвет протянул ей руку. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза. Наконец их сознание вернулось из нави. Князь кивнул.
Превратить человека в птицу, пусть и потомка оборотня, довольно сложно. Еще сложнее обернуть назад. Полукровки редко обретали устойчивый второй облик, оборотни на четверть - только один раз.
Оборотни и чародеи обступили сидящую на земле Малику, проводя сложнейшие и тончайшие манипуляции с ее телом и сознанием. Наконец они отступили.
Крупная самка ворона взлетела, села на плечо Рассвета. Он погладил ее по перьям.
- Ну скажите что-нибудь, - пробормотал Сергей, передавая князю в руки амулет, который связывал сознания Малики и Рассвета. - Раз-раз, там. Прием-прием. Как слышно?
Ворона, сидящая на плече Рассвета, неожиданно произнесла приятным хрипловатым мужским голосом:
- Какой странный выбор слов. Хм. Голос действительно похож на мой.
Глава тринадцатая
Я ожидала, что Рассвет, получив возможность хоть опосредованно, но говорить, будет болтать без умолку, но нет! Он, конечно, чаще шутил, потому что прежде ему было неловко, должно быть, прерывать беседу, пока он пишет пришедшую в голову фразу, но не сказать, что он намного чаще стал говорить.
Любима с Красавой на это пожимали плечами:
- Он всегда был молчуном.
Медвян, мне казалось, был немного расстроен, что перестал быть голосом князя.
После смерти Милицы, князь Рассвет был назначен моим опекуном.
