Лорейн открыла было рот, чтобы что-то добавить, возможно, извиниться, но вдруг передумала. Встала и вышла.
Между прочим, так и не укрыв Марайна одеялом. А ночи ещё холодные. Укрыться самому было довольно сложно. Ничем не легче предыдущих подвигов.
Забрезжил рассвет, и Марайн уснул.
После утреннего осмотра королевский лекарь с гордостью сказал:
— Однако вы делаете успехи, Ваше Высочество! Эта ночь дала вам больше на пути к выздоровлению, чем предыдущая неделя. Вот как влияют на людей положительные эмоции.
«Да уж», — подумал Марайн. «То, что я пережил эту ночь, не может меня не радовать».
Лекарь продолжил:
— Ваше Высочество, позвольте мне кое-что вам пояснить.
— Конечно.
— При переломе позвонка оболочки спинного мозга могут порваться и перекрутиться, как вы можете видеть на этих схемах. К счастью, у вас перелом ниже плечевого сплетения, что означает, что вы можете восстановить подвижность рук. Однако чувствительность и координация движений утрачены. Возможно, со временем частично восстановится чувствительность в руках и груди, но это не гарантировано.
— Ясно. А что насчёт нижней части тела?
— Боюсь, что чувствительность и контроль над движением в ногах полностью утрачены.
Марайн усмехнулся.
— Что ж, я планировал вообще умереть, так что быть живым наполовину лучше, чем ничего.
— Немного меньше, чем на половину, — педантично поправил его лекарь.
— Ну, я сохранил лучшую половину себя, — не удержался от шутки Марайн.
Они оба рассмеялись.
— Мне нравится ваше чувство юмора. Вы боец, Ваше Высочество. Видал я многих героев, которые и в более лёгком положении, чем у вас, падали духом. У вас наверняка есть вопросы насчёт детородной функции?
Марайн почуствовал, что краснеет.
— Я немного постеснялся спросить...
— Его Величество уже расспрашивал меня об этом. Благодаря магии и медицине вы сможете стать отцом.
— Отцом — Основателем монастыря? — мрачно пошутил Марайн.
— О, нет! Не беспокойтесь, вы сможете иметь детей, но прежнее удовольствие вам это может не доставить.
— Не думаю, что это меня будет беспокоить. Во всех смыслах.
Лекарь покачал головой.
— Что поделать, Ваше Высочество. Поверьте, я и мои коллеги сделали всё, что могли. Есть и хорошая новость: нет нужды в постельном режиме. Пожалуй, позавтракать вы можете, сидя. А после, — лекарь подмигнул, — я вам кое-что покажу.
После завтрака Марайн был вынужден оценить то, что отныне заменит ему ноги — металлическое сооружение на пневматических шинах, с подложенными в нужных местах мягкими прокладками, чтобы тело не так уставало от сидения, и не слишком заметными привязными ремнями.
Пришли гости: король, герцог Лондрийский, один из братьев.
Кресло подкатили к кровати, и два милосердных брата вместе пересадили в него Марайна.
— Вы сможете управлять креслом с помощью магии, как только приноровитесь, — ободрил его лекарь.
А приноравливаться было к чему.
Марайн столько времени провёл в постели, что хорошо знакомые предметы потеряли для него объём и стали казаться плоскими, как на картине. И сейчас, когда Марайна сдвинули с места и прокатили всего метр или два, перспектива сразу изменилась, и всё окружающее вдруг приобрело третье измерение, стало зловещим, устрашающим… Он хотел было попросить вернуть его назад, в безмятежную неподвижность, но стерпел, сцепив зубы.
В парке стало легче. Он смотрел в высокое голубое небо, на клумбы с тюльпанами, и вдруг почувствовал, что рад тому, что жив. Правда рад. Что это не пустая бравада.
И почуствовал, что плачет.
Отец, герцог Лондрийский, гладил его по плечу.
— Поплачь, мальчик мой, поплачь. Тебе это надо.
Он поднял голову и встретился взглядом с гулявшей неподалёку Лорейн.
Она смотрела на него испуганно и с презрением. Потом обернулась к фрейлине:
— Я надеялась, что он будет лежать в комнате! А не портить вид!
"Но мы же договорились", — обреченно подумал Марайн.
Лорейн подошла ближе, спрятав руки за спину, и с любопытством энтомолога рассматривала Марайна.
Он улыбнулся жене. Она поджала губы.
— Завтра День Единения, — раздраженно сказала Лорейн. — Я понимаю, к чему ты меня склоняешь. Завтра по нашему саду будут бродить толпы горожан. И я должна быть рядом с Марайном? Я не готова! Ты не можешь продолжать вести себя таким образом, — шипела она. — Люди смеются над нами, шепчутся за нашей спиной. Ты выглядишь жалко. Посмотри, отец!
Слова Лорейн ранили Марайна до глубины души. Он любил ее, но не мог не ощущать раздражения от ее слов, горечь поражения.
— Я твой муж, — мягко ответил он. — Я имею право на твое уважение, если не на любовь.
— Муж, — презрительно фыркнула Лорейн. — Ты просто истукан в кресле! Ты бесполезен и немощен!
Все вздрогнули, когда Марайн ударил кулаком по подлокотнику.
— Ты ранишь меня, Лорейн! — воскликнул он. — Я ведь не железный. Ты взбалмошная девчонка! Ночью ты обещала мне...
Король перебил его. Его лицо было суровым, а глаза сверкали праведным гневом.
Лорейн поспешно подошла к отцу.
— Папа, видишь, — сказала она жалобно, — Марайн так груб со мной.
Она взглянула на приемного отца Марайна. — Быть может, в Лондрии, на свежем воздухе ему будет лучше?
Король покачал головой.
— Лорейн, ты ведешь себя неразумно. Марайн — твой муж, и ты должна относиться к нему с уважением.
— Но он калека! — возразила она. — Он позор для всей семьи.
— Ты позор! — отрезал король. — Как ты можешь быть такой безжалостной и бессердечной?
Он повернулся к Марайну.
— Марайн, мой мальчик, прости ее. Она еще молода и не понимает. Я поговорю с ней.
Он обернулся к дочери.
— Двадцать лет я охранял твой покой, душа моя. Видимо, зря...
— О чем ты?
— Ты не устал, Марайн? Час или около того продержишься?
Король взглянул на милосердного брата, стоявшего за креслом. Тот кивнул. Король жестом приказал ему удалиться.
— Ты уверен? — спросил старого друга герцог Лондрийский. И обратился к Лорейн: — Я не понимаю, почему вы отказываетесь принимать моего сына таким, какой он есть. Он не просил об этой своей участи.
— Он должен благодарить свою судьбу за то, что просто жив, — возразила Лорейн. — Многие другие на его месте уже давно были бы мертвы.
— Легко говорить о смерти, когда ты не сталкивалась с ней так близко, как я, — тихо ответил ей король. — Я видел, как она забирала твоих братьев и сестер, одного за другим.
— Так в чем же проблема? — спросила Лорейн. — Он должен быть счастлив, что избежал такой участи.
— Избежал? — Мараин горько рассмеялся. — Тебе не кажется, что я могу считать свою участь хуже, чем смерть?
— Это не моя вина, — пожала плечами Лорейн. — Просто так случилось.
— Случилось? — Герцог покачал головой. — Это не случайность. Нас прокляли за наши преступления.
— Преступления? — Лорейн нахмурилась. — Я ничего об этом не знаю.
— Ты говоришь лишнее, Эдди, — сказал король. —Лорейн, я поговорю с тобой позже. А с тобой сейчас, Марайн. Прошу за мной.
Они двинулись в сторону самой старой части дворца.
- Я трус, Марайн. Хотел избежать этого разговора, написал тебе покаянное письмо. Прости, что взвалил этот груз на тебя.
- Быть может, - горько заметил Марайн, - Лорейн права? Модет мне действительно вернутся в Лондрию? Насколько я понимаю, даже для зачатия мое непосредственное участие не требуется. Я просто не знаю что делать с ней. Я понять ее не могу, ваше величество! Она даже не для удовольствия это все делает, а как будто что-то пытается доказать, всем и каждому, особенно мне, как будто нарочно делает себя хуже в моих глазах.
Король покачал головой.
- Знаю. Знаю. Но уже поздно что-то менять. Теперь ты узнаеешь, в чем еще я перед тобой виноват. Это тот самый секрет, который я так отчаянно пытался скрыть.
— О каком секрете ты говоришь? — спросила нагнавшая их Лорейн, ее голос дрожал.
Король коротко рыкнул:
- Брысь отсюда. С тобой я позже разберусь.
- Что, - оскалилась она. - Выпорешь? Посадишь на хлеб и воду?
Пока они не наговорили лишнего, Марайн неловко развернул кресло, оказался между дочерью и отцом.
- Вы отдали Лорейн мне, - напомнил он. - Теперь перед богами и законом я ей господин, разве нет?
Лорейн фыркнула, сложила руки на груди.
- Господин нашелся!
- Что знает один из суппружеской пары, должен знать и второй. У меня нет секретов от жены, ваше величество. Говорите с нами обоими.
- О каком секрете ты говоришь? - повторила Лорейн.
— О секрете твоей матери, — сказал король. — О том, почему она умерла при родах. О том, как ты оказалась здесь — в Известном мире.
Их путешествие было достойно пера кого-нибудь из "мрачной тройки" поэтов-классиков. Был такой период, когда все поэты, вслед за своими лидерами, жившими в разных странах, но удивительно похожих, повально писали о восставших из могил мертвецах, духах, замурованных в подземельях, предательствах и воронах, предсказывающих гибель и несчастья. В мерцающем свете факелов принц-консорт Марайн величественно спускался в подвалы замка в своем магическом кресле, возвышающемся над каменным полом, словно заколдованный трон. Его кресло парило в воздухе, бесшумно скользя сквозь узкие проемы. Сам он пока не слишком хорошо им управлял.
Король Иснарр, откинувший обычное свое благосклонное настроение, солидный и суровый, страховал его сзади. Они двигались вглубь темного, зловещего подвала. В воздухе витал запах сырости и плесени, а по стенам плясали зловещие тени. Когда-то эти помещения служили темницами, где томились несчастные узники. Теперь сюда иногда приводили экскурсии, чтобы испугать любопытных посетителей. Но в этот раз они направлялись в запертую от всех часть.
С каждым шагом темнота сгущалась, и факелы едва освещали их путь. Они миновали скрипучие железные ворота, обрамлявшие узкий проход, и оказались перед массивной каменной стеной. В стене виднелась единственная узкая дверь, запечатанная старыми, ржавыми замками. С торжественным видом король Иснарр поднял руку и произнес заклинание. Замки щелкнули, распахивая дверь в неведомое. Они вошли внутрь, и перед ними открылось странное и жуткое зрелище.
В центре комнаты лежал круглый камень, пульсирующий неестественным светом. Это было место сопряжения миров, таинственный портал, ведущий в один из миров, из которого появлялись Злые Феи. И сбоку, возле отверстия, в котором шевелился клубящийся туман, сидела закованная в цепи фигура. Это была Тварь. Она возвышалась почти на три метра, ее фигура была изящной, но угрожающей. У нее были длинные, струящиеся волосы цвета вороньего крыла, которые ниспадали каскадом на плечи. Ее лицо было прекрасным, но глаза светились зловещим зеленым огнем. При виде ее стальных когтей длиной с полметра и шипастого хвоста, Марайну вдруг стало не по себе.
Король Иснарр повернулся к Лорейн и Марайну, его голос дрожал.
- Знакомьтесь, дети мои, - сказал он. - Вот одна из дам, что поставляет нам рыцарей-защитников и... Твоя настоящая мать, Лорейн. Мои дорогие дети, мне необходимо открыть вам тайну, сокрытую веками.
Он сделал паузу, собираясь с мыслями.
-Грозные рыцари-защитники, что стоят на страже Известного мира, не те, кем кажутся.
Лорейн ахнула, прикрыв рот руками. Марайн был ошеломлен.
- Они... они сыновья Злых Фей, - вымолвил король. - Те рыбаки, кого ты считаешь своими родителями, Марайн. Они всего лишь нашли тебя.
- Феи? - прошептала Лорейн.
Иснарр кивнул.
- Эти подлые создания иногда проникают в наш мир, убивая людей. Но после этого они на время приобретают облик человеческих женщин. Они оставляют своих сыновей здесь, а дочерей забирают с собой, - продолжил он. Лицо Лорейн побледнело.
- Но я...
- Да, Лорейн, - мягко сказал король. - Ты одна из таких детей. Твоя мать фея, которую я держу в плену. Обычно таких девочек, оставленных в нашем мире, убивают. Но я не смог убить свою собственную дочь.
Лорейн закрыла лицо руками.
- Я не хочу, не хочу, не хочу этого знать.
Марайн хотел обнять ее, но не мог. Вместо этого он пошутил:
- Есть и положительная сторона. У тебя нет хвоста.
- Дурак, - прошипела Лорейн вполне по-фейски. - Теперь хоть знаю, почему тебя ненавижу. Тварь!
- От твари слышу, - рассмеялся Марайн. Его охватило странное веселье.
- Ты убивал таких как я!
- А такие как ты убивают таких, как я.
И к всеобщему удивлению, Лорейн тоже рассмеялась.
- Культисты знают об этом? - спросил Марайн у короля. Иснарр пожал плечами.
- Возможно, что-то подозревают.
На обратном пути Лорейн наклонилась к лицу мужа, якобы поправляя шейны платок, и очаровательно улыбаясь, прошипела:
- Это все обьясняет, но ничего не меняет, дорогой мой супруг.
И коротко уколола его булавкой, скреплявшей шейный платок.
"Вот тварь", - устало и обреченно подумал Марайн.
Когда раз или два в неделю Арта приходила в покои принца-консорта, через тайный ход.
И они, расположившись в уютных покоях принца, оживлённо болтали обо всём, что приходило в голову.
Они никогда не касались личных тем, но Арта пару раз видела странные синяки и царапины. Но вопросов не задавала.
А ещё она чувствовала, что влюбляется. Но болтать о технике сфумато, которую несколько сотен лет назад использовали художники, было просто и не страшно. А о чём-то большем — не к месту.
И в тот вечер принесённое вино лилось рекой, как и беседа. Может, это вино было виновато в том, что произошло потом?
— А вы пробовали сами писать стихи, Арта? — спросил её Марин.
Он, против обыкновения, встречал её сегодня в своём кресле, запакованный в специальный жёсткий корсет. Обычно к этому времени он полулежал в постели.
Арта усмехнулась.
— Извините, ваше высочество, но мне не хватает таланта.
— Поверьте мне, Арта, у вас есть искра. Знаете, о чём было моё первое стихотворение? О дождевом червяке. Очень трагичное.
Арта рассмеялась, пригубила вина. Вдруг подумала, что если он сейчас скажет: «Арта, вы мне нужны».
Она достала из собранных в тугой узел волос шпильки. Принц следил за ней с непонятной напряжённой улыбкой.
— Ха-ха! Мне бы очень хотелось его прочитать.
— Ни за что. Вы бы стали смеяться надо мной.
— А я выросла на окраине Форкуса. У нас было мало книг, но мне всегда нравилось слушать истории.
— Я представляю, какие это должны были быть замечательные истории.
— Я была влюблена в море. О да! Однажды я так сильно хотела стать пиратом, что носила повязку на глазу целый месяц. Мы с сыном конюха договорились о том, что сбежим в море.
— Вы были настоящей искательницей приключений.
— А вы, ваше высочество? Должно быть, у вас есть множество интересных историй о детстве.
— О, я был не слишком инициативен в детстве... Но мои братья были большие спорщики и выдумщики. Однажды мы...
Арта с жадностью следила за каждым его движением. За тем, как разглаживается и снова выделяется вертикальная морщинка между бровей. Как при улыбке освещаются глаза тоже... Смотрела на руки, снова налившиеся силой...
И принц вдруг сказал:
— Я должен вам кое в чём признаться. Отвернитесь, Арта.
Она послушалась.
И, обернувшись, когда он разрешил, обомлела. Принц стоял, опершись на металлическую раму, немного напоминающую детские ходунки.
— Вот, — неловко сказал он.
Арта заметила, как его руки дрожат от напряжения.
— Это потрясающе... Лекари ведь в один голос говорили, что вы больше никогда не сможете ходить! — восхитилась Арта.
Между прочим, так и не укрыв Марайна одеялом. А ночи ещё холодные. Укрыться самому было довольно сложно. Ничем не легче предыдущих подвигов.
Забрезжил рассвет, и Марайн уснул.
После утреннего осмотра королевский лекарь с гордостью сказал:
— Однако вы делаете успехи, Ваше Высочество! Эта ночь дала вам больше на пути к выздоровлению, чем предыдущая неделя. Вот как влияют на людей положительные эмоции.
«Да уж», — подумал Марайн. «То, что я пережил эту ночь, не может меня не радовать».
Лекарь продолжил:
— Ваше Высочество, позвольте мне кое-что вам пояснить.
— Конечно.
— При переломе позвонка оболочки спинного мозга могут порваться и перекрутиться, как вы можете видеть на этих схемах. К счастью, у вас перелом ниже плечевого сплетения, что означает, что вы можете восстановить подвижность рук. Однако чувствительность и координация движений утрачены. Возможно, со временем частично восстановится чувствительность в руках и груди, но это не гарантировано.
— Ясно. А что насчёт нижней части тела?
— Боюсь, что чувствительность и контроль над движением в ногах полностью утрачены.
Марайн усмехнулся.
— Что ж, я планировал вообще умереть, так что быть живым наполовину лучше, чем ничего.
— Немного меньше, чем на половину, — педантично поправил его лекарь.
— Ну, я сохранил лучшую половину себя, — не удержался от шутки Марайн.
Они оба рассмеялись.
— Мне нравится ваше чувство юмора. Вы боец, Ваше Высочество. Видал я многих героев, которые и в более лёгком положении, чем у вас, падали духом. У вас наверняка есть вопросы насчёт детородной функции?
Марайн почуствовал, что краснеет.
— Я немного постеснялся спросить...
— Его Величество уже расспрашивал меня об этом. Благодаря магии и медицине вы сможете стать отцом.
— Отцом — Основателем монастыря? — мрачно пошутил Марайн.
— О, нет! Не беспокойтесь, вы сможете иметь детей, но прежнее удовольствие вам это может не доставить.
— Не думаю, что это меня будет беспокоить. Во всех смыслах.
Лекарь покачал головой.
— Что поделать, Ваше Высочество. Поверьте, я и мои коллеги сделали всё, что могли. Есть и хорошая новость: нет нужды в постельном режиме. Пожалуй, позавтракать вы можете, сидя. А после, — лекарь подмигнул, — я вам кое-что покажу.
После завтрака Марайн был вынужден оценить то, что отныне заменит ему ноги — металлическое сооружение на пневматических шинах, с подложенными в нужных местах мягкими прокладками, чтобы тело не так уставало от сидения, и не слишком заметными привязными ремнями.
Пришли гости: король, герцог Лондрийский, один из братьев.
Кресло подкатили к кровати, и два милосердных брата вместе пересадили в него Марайна.
— Вы сможете управлять креслом с помощью магии, как только приноровитесь, — ободрил его лекарь.
А приноравливаться было к чему.
Марайн столько времени провёл в постели, что хорошо знакомые предметы потеряли для него объём и стали казаться плоскими, как на картине. И сейчас, когда Марайна сдвинули с места и прокатили всего метр или два, перспектива сразу изменилась, и всё окружающее вдруг приобрело третье измерение, стало зловещим, устрашающим… Он хотел было попросить вернуть его назад, в безмятежную неподвижность, но стерпел, сцепив зубы.
В парке стало легче. Он смотрел в высокое голубое небо, на клумбы с тюльпанами, и вдруг почувствовал, что рад тому, что жив. Правда рад. Что это не пустая бравада.
И почуствовал, что плачет.
Отец, герцог Лондрийский, гладил его по плечу.
— Поплачь, мальчик мой, поплачь. Тебе это надо.
Он поднял голову и встретился взглядом с гулявшей неподалёку Лорейн.
Она смотрела на него испуганно и с презрением. Потом обернулась к фрейлине:
— Я надеялась, что он будет лежать в комнате! А не портить вид!
"Но мы же договорились", — обреченно подумал Марайн.
Лорейн подошла ближе, спрятав руки за спину, и с любопытством энтомолога рассматривала Марайна.
Он улыбнулся жене. Она поджала губы.
— Завтра День Единения, — раздраженно сказала Лорейн. — Я понимаю, к чему ты меня склоняешь. Завтра по нашему саду будут бродить толпы горожан. И я должна быть рядом с Марайном? Я не готова! Ты не можешь продолжать вести себя таким образом, — шипела она. — Люди смеются над нами, шепчутся за нашей спиной. Ты выглядишь жалко. Посмотри, отец!
Слова Лорейн ранили Марайна до глубины души. Он любил ее, но не мог не ощущать раздражения от ее слов, горечь поражения.
— Я твой муж, — мягко ответил он. — Я имею право на твое уважение, если не на любовь.
— Муж, — презрительно фыркнула Лорейн. — Ты просто истукан в кресле! Ты бесполезен и немощен!
Все вздрогнули, когда Марайн ударил кулаком по подлокотнику.
— Ты ранишь меня, Лорейн! — воскликнул он. — Я ведь не железный. Ты взбалмошная девчонка! Ночью ты обещала мне...
Король перебил его. Его лицо было суровым, а глаза сверкали праведным гневом.
Лорейн поспешно подошла к отцу.
— Папа, видишь, — сказала она жалобно, — Марайн так груб со мной.
Она взглянула на приемного отца Марайна. — Быть может, в Лондрии, на свежем воздухе ему будет лучше?
Король покачал головой.
— Лорейн, ты ведешь себя неразумно. Марайн — твой муж, и ты должна относиться к нему с уважением.
— Но он калека! — возразила она. — Он позор для всей семьи.
— Ты позор! — отрезал король. — Как ты можешь быть такой безжалостной и бессердечной?
Он повернулся к Марайну.
— Марайн, мой мальчик, прости ее. Она еще молода и не понимает. Я поговорю с ней.
Он обернулся к дочери.
— Двадцать лет я охранял твой покой, душа моя. Видимо, зря...
— О чем ты?
— Ты не устал, Марайн? Час или около того продержишься?
Король взглянул на милосердного брата, стоявшего за креслом. Тот кивнул. Король жестом приказал ему удалиться.
— Ты уверен? — спросил старого друга герцог Лондрийский. И обратился к Лорейн: — Я не понимаю, почему вы отказываетесь принимать моего сына таким, какой он есть. Он не просил об этой своей участи.
— Он должен благодарить свою судьбу за то, что просто жив, — возразила Лорейн. — Многие другие на его месте уже давно были бы мертвы.
— Легко говорить о смерти, когда ты не сталкивалась с ней так близко, как я, — тихо ответил ей король. — Я видел, как она забирала твоих братьев и сестер, одного за другим.
— Так в чем же проблема? — спросила Лорейн. — Он должен быть счастлив, что избежал такой участи.
— Избежал? — Мараин горько рассмеялся. — Тебе не кажется, что я могу считать свою участь хуже, чем смерть?
— Это не моя вина, — пожала плечами Лорейн. — Просто так случилось.
— Случилось? — Герцог покачал головой. — Это не случайность. Нас прокляли за наши преступления.
— Преступления? — Лорейн нахмурилась. — Я ничего об этом не знаю.
— Ты говоришь лишнее, Эдди, — сказал король. —Лорейн, я поговорю с тобой позже. А с тобой сейчас, Марайн. Прошу за мной.
Они двинулись в сторону самой старой части дворца.
- Я трус, Марайн. Хотел избежать этого разговора, написал тебе покаянное письмо. Прости, что взвалил этот груз на тебя.
- Быть может, - горько заметил Марайн, - Лорейн права? Модет мне действительно вернутся в Лондрию? Насколько я понимаю, даже для зачатия мое непосредственное участие не требуется. Я просто не знаю что делать с ней. Я понять ее не могу, ваше величество! Она даже не для удовольствия это все делает, а как будто что-то пытается доказать, всем и каждому, особенно мне, как будто нарочно делает себя хуже в моих глазах.
Король покачал головой.
- Знаю. Знаю. Но уже поздно что-то менять. Теперь ты узнаеешь, в чем еще я перед тобой виноват. Это тот самый секрет, который я так отчаянно пытался скрыть.
— О каком секрете ты говоришь? — спросила нагнавшая их Лорейн, ее голос дрожал.
Король коротко рыкнул:
- Брысь отсюда. С тобой я позже разберусь.
- Что, - оскалилась она. - Выпорешь? Посадишь на хлеб и воду?
Пока они не наговорили лишнего, Марайн неловко развернул кресло, оказался между дочерью и отцом.
- Вы отдали Лорейн мне, - напомнил он. - Теперь перед богами и законом я ей господин, разве нет?
Лорейн фыркнула, сложила руки на груди.
- Господин нашелся!
- Что знает один из суппружеской пары, должен знать и второй. У меня нет секретов от жены, ваше величество. Говорите с нами обоими.
- О каком секрете ты говоришь? - повторила Лорейн.
— О секрете твоей матери, — сказал король. — О том, почему она умерла при родах. О том, как ты оказалась здесь — в Известном мире.
Их путешествие было достойно пера кого-нибудь из "мрачной тройки" поэтов-классиков. Был такой период, когда все поэты, вслед за своими лидерами, жившими в разных странах, но удивительно похожих, повально писали о восставших из могил мертвецах, духах, замурованных в подземельях, предательствах и воронах, предсказывающих гибель и несчастья. В мерцающем свете факелов принц-консорт Марайн величественно спускался в подвалы замка в своем магическом кресле, возвышающемся над каменным полом, словно заколдованный трон. Его кресло парило в воздухе, бесшумно скользя сквозь узкие проемы. Сам он пока не слишком хорошо им управлял.
Король Иснарр, откинувший обычное свое благосклонное настроение, солидный и суровый, страховал его сзади. Они двигались вглубь темного, зловещего подвала. В воздухе витал запах сырости и плесени, а по стенам плясали зловещие тени. Когда-то эти помещения служили темницами, где томились несчастные узники. Теперь сюда иногда приводили экскурсии, чтобы испугать любопытных посетителей. Но в этот раз они направлялись в запертую от всех часть.
С каждым шагом темнота сгущалась, и факелы едва освещали их путь. Они миновали скрипучие железные ворота, обрамлявшие узкий проход, и оказались перед массивной каменной стеной. В стене виднелась единственная узкая дверь, запечатанная старыми, ржавыми замками. С торжественным видом король Иснарр поднял руку и произнес заклинание. Замки щелкнули, распахивая дверь в неведомое. Они вошли внутрь, и перед ними открылось странное и жуткое зрелище.
В центре комнаты лежал круглый камень, пульсирующий неестественным светом. Это было место сопряжения миров, таинственный портал, ведущий в один из миров, из которого появлялись Злые Феи. И сбоку, возле отверстия, в котором шевелился клубящийся туман, сидела закованная в цепи фигура. Это была Тварь. Она возвышалась почти на три метра, ее фигура была изящной, но угрожающей. У нее были длинные, струящиеся волосы цвета вороньего крыла, которые ниспадали каскадом на плечи. Ее лицо было прекрасным, но глаза светились зловещим зеленым огнем. При виде ее стальных когтей длиной с полметра и шипастого хвоста, Марайну вдруг стало не по себе.
Король Иснарр повернулся к Лорейн и Марайну, его голос дрожал.
- Знакомьтесь, дети мои, - сказал он. - Вот одна из дам, что поставляет нам рыцарей-защитников и... Твоя настоящая мать, Лорейн. Мои дорогие дети, мне необходимо открыть вам тайну, сокрытую веками.
Он сделал паузу, собираясь с мыслями.
-Грозные рыцари-защитники, что стоят на страже Известного мира, не те, кем кажутся.
Лорейн ахнула, прикрыв рот руками. Марайн был ошеломлен.
- Они... они сыновья Злых Фей, - вымолвил король. - Те рыбаки, кого ты считаешь своими родителями, Марайн. Они всего лишь нашли тебя.
- Феи? - прошептала Лорейн.
Иснарр кивнул.
- Эти подлые создания иногда проникают в наш мир, убивая людей. Но после этого они на время приобретают облик человеческих женщин. Они оставляют своих сыновей здесь, а дочерей забирают с собой, - продолжил он. Лицо Лорейн побледнело.
- Но я...
- Да, Лорейн, - мягко сказал король. - Ты одна из таких детей. Твоя мать фея, которую я держу в плену. Обычно таких девочек, оставленных в нашем мире, убивают. Но я не смог убить свою собственную дочь.
Лорейн закрыла лицо руками.
- Я не хочу, не хочу, не хочу этого знать.
Марайн хотел обнять ее, но не мог. Вместо этого он пошутил:
- Есть и положительная сторона. У тебя нет хвоста.
- Дурак, - прошипела Лорейн вполне по-фейски. - Теперь хоть знаю, почему тебя ненавижу. Тварь!
- От твари слышу, - рассмеялся Марайн. Его охватило странное веселье.
- Ты убивал таких как я!
- А такие как ты убивают таких, как я.
И к всеобщему удивлению, Лорейн тоже рассмеялась.
- Культисты знают об этом? - спросил Марайн у короля. Иснарр пожал плечами.
- Возможно, что-то подозревают.
На обратном пути Лорейн наклонилась к лицу мужа, якобы поправляя шейны платок, и очаровательно улыбаясь, прошипела:
- Это все обьясняет, но ничего не меняет, дорогой мой супруг.
И коротко уколола его булавкой, скреплявшей шейный платок.
"Вот тварь", - устало и обреченно подумал Марайн.
Глава 8
Когда раз или два в неделю Арта приходила в покои принца-консорта, через тайный ход.
И они, расположившись в уютных покоях принца, оживлённо болтали обо всём, что приходило в голову.
Они никогда не касались личных тем, но Арта пару раз видела странные синяки и царапины. Но вопросов не задавала.
А ещё она чувствовала, что влюбляется. Но болтать о технике сфумато, которую несколько сотен лет назад использовали художники, было просто и не страшно. А о чём-то большем — не к месту.
И в тот вечер принесённое вино лилось рекой, как и беседа. Может, это вино было виновато в том, что произошло потом?
— А вы пробовали сами писать стихи, Арта? — спросил её Марин.
Он, против обыкновения, встречал её сегодня в своём кресле, запакованный в специальный жёсткий корсет. Обычно к этому времени он полулежал в постели.
Арта усмехнулась.
— Извините, ваше высочество, но мне не хватает таланта.
— Поверьте мне, Арта, у вас есть искра. Знаете, о чём было моё первое стихотворение? О дождевом червяке. Очень трагичное.
Арта рассмеялась, пригубила вина. Вдруг подумала, что если он сейчас скажет: «Арта, вы мне нужны».
Она достала из собранных в тугой узел волос шпильки. Принц следил за ней с непонятной напряжённой улыбкой.
— Ха-ха! Мне бы очень хотелось его прочитать.
— Ни за что. Вы бы стали смеяться надо мной.
— А я выросла на окраине Форкуса. У нас было мало книг, но мне всегда нравилось слушать истории.
— Я представляю, какие это должны были быть замечательные истории.
— Я была влюблена в море. О да! Однажды я так сильно хотела стать пиратом, что носила повязку на глазу целый месяц. Мы с сыном конюха договорились о том, что сбежим в море.
— Вы были настоящей искательницей приключений.
— А вы, ваше высочество? Должно быть, у вас есть множество интересных историй о детстве.
— О, я был не слишком инициативен в детстве... Но мои братья были большие спорщики и выдумщики. Однажды мы...
Арта с жадностью следила за каждым его движением. За тем, как разглаживается и снова выделяется вертикальная морщинка между бровей. Как при улыбке освещаются глаза тоже... Смотрела на руки, снова налившиеся силой...
И принц вдруг сказал:
— Я должен вам кое в чём признаться. Отвернитесь, Арта.
Она послушалась.
И, обернувшись, когда он разрешил, обомлела. Принц стоял, опершись на металлическую раму, немного напоминающую детские ходунки.
— Вот, — неловко сказал он.
Арта заметила, как его руки дрожат от напряжения.
— Это потрясающе... Лекари ведь в один голос говорили, что вы больше никогда не сможете ходить! — восхитилась Арта.
