***ТЁМНАЯ КНИГА***
ПРОЛОГ
Более двадцати лет тому назад…
За стенами замка ревела буря. Всё перемешалось: снег, и дождь, и град, и невиданной силы ветер. День, вечер или ночь уже — было не понять.
Ниара припомнить не могла такой непогоды. Даже грешным делом усомнилась, выдержит ли каменная твердыня этот напор стихии. И люди, те, кому не посчастливилось оказаться под открытым небом, есть ли у них шанс на спасение?
Среди этих людей был и муж Ниары, граф Руас Амер. Привитая еще в далеком детстве богобоязненность не позволяла Ниаре вознести молитву Пресветлым Небожителям и прямо попросить их не сохранять жизнь ее мужу, да и не прислушались бы Пресветлые к такой кощунственной просьбе. А демоны… демоны давно были уничтожены, и даже имя это нельзя произносить вслух. И все-таки Ниара надеялась, что буря сделает ее вдовой, потому что сил терпеть у нее уже не осталось.
Она была третьей женой графа, отчаянно пытавшегося обзавестись наследником. Да только с каждым поколением задача эта для графов Амер становилась всё сложнее. Жены их с трудом рожали одного-двух детей, причем нередко ценой собственной жизни. Обе первые жены Руаса тоже умерли: одна в родах, другая за месяц до срока. Дети их не выжили… Словно злобный рок преследовал род Амеров, потомков самого Ируара Сильного, что три сотни лет назад в числе других воинов и служителей Храма одолел коварных, жестоких и сластолюбивых демонов. Впрочем, простые люди уже давно именно так и перешептывались между собой, что все, мол, несчастья, павшие на Симир и на самые знатные семейства страны, это и есть расплата за ту легендарную победу…
Как бы то ни было, тридцатипятилетний граф женился в третий раз — на красавице Ниаре, дочери одного барона средней руки. Только графа не интересовали ни ее красота, ни ум, ни тонкий художественный вкус, а лишь плодовитость, которой славились женщины ее рода. Его мало заботили ее чувства, удобства, желания, он исправно исполнял супружеский долг — каждый день, невзирая на ее самочувствие и настроение. В его глазах у нее было только одно предназначение — родить ему наследника или на худой конец наследницу, но вот уже на протяжении семи лет она никак не могла с этой задачей справиться. Хваленой плодовитости хватило только на два выкидыша в первые три года супружества, и хотя граф отчаянно долбился в ее лоно каждый день, новая жизнь никак не хотела зарождаться под сердцем Ниары. Однако астролог уверял Руаса, что эта женщина родит ребенка, которому предначертано великое будущее — ни много ни мало спасти страну от надвигающегося упадка. И потому граф не оставлял своих попыток обрюхатить жену.
Неизвестно, большое ли удовольствие доставляло графу столь неукоснительное исполнение супружеского долга, но для Ниары это было сущим мучением. Боль, стыд, неудобство, страх…
Старая нянюшка Ниары рассказывала (и ее не пугали строгие запреты и суровое наказание, полагавшиеся за подобные рассказы), что якобы давным-давно, в те времена, когда люди и демоны жили в мире и гармонии, существовало дивное и сладкое «искусство любви»: супруги соединялись не столько ради продолжения рода, сколько ради удовольствия, и мужчины, и женщины всеми силами старались сделать друг другу приятное в постели. А уж как умелы и изощренны по этой части были демоны и как падки на радости плоти!..
Но Ниаре слабо в это верилось. Что может быть приятного в столь унизительном животном действе? Придет же кому-то в голову такая несуразица. Но если бы только это. Увы, помимо мерзкой обязанности было и многое другое. Бесконечные упреки, что чрево ее пусто, глупые придирки, несправедливые обвинения…
Как же Ниара устала! Если бы буря забрала ее мужа! Потому что иначе она сама положит конец своей беспросветной жизни… И видимо, уже очень скоро, очень-очень скоро.
Буря всё не стихала. «Будто демоны беснуются, ликуют», — шептала Элея, нянюшка Ниары, сидевшая у камелька со своим вечным вязанием. «Какие демоны?» — усмехнулась про себя несчастная графиня. Ни одного больше нет в Симире, всех-всех уничтожили, еще три века назад, славный король Анвер, благочестивые иерархи и отчаянно храбрые рыцари.
Шальная мысль пришла в голову Ниаре: «Вот бы я увидела демона. Интересно, какие они были на самом деле?» Собственная жизнь с потомком одного из демоноборцев была настолько безрадостна, что Ниаре порой представлялось, что даже исконный враг рода человеческого оказался бы приятной компанией.
Время шло, Руас не возвращался. Нянюшка меж тем начала зевать и клевать носом, и Ниара велела ей идти в свою комнату ложиться спать, сама же графиня осталась дожидаться мужа.
Подошла к окну, осторожно открыла. В лицо ей ударил порыв ветра, окропил холодными каплями дождь. Небо пополам разрезала молния, причудливо и зловеще осветив пейзаж. Природа неистовствовала. Страшно, но завораживающе. Ниаре нестерпимо захотелось туда, на свободу, на волю, в мир непокорных первородных стихий. Пусть на миг, на яркий ослепительный миг слиться с ними в одно целое! А потом… Не всё ли равно, что будет потом? Несбыточная мечта!
Но что это? Ниаре показалось, что в грозовом небе мелькнула огромная крылатая тень и яростный и тоскливый рык огласил окрестности. Она тряхнула головой, отгоняя наваждение. И верно, мгновение спустя ничего ей уже не мерещилось. Но Ниаре вдруг стало не по себе. Она закрыла окно, подошла к очагу — единственному источнику света и тепла в темной графской спальне, села в кресло, закуталась в плед. Когда же вернется Руас? Вернется ли? Хоть бы не… Греховная надежда расцветала в ее душе. Разумеется, ничего хорошего не ждет ее в случае смерти мужа. Его родственнички перегрызутся за наследство и титул, а ей подыщут другого хозяина или же отправят в обитель Светлейшей Девы… И все-таки, и все-таки… Любые перемены рисовались желаннее ее нынешнего существования.
Звук открывающейся двери вернул Ниару в реальность. Она соскочила с кресла, обернулась. На пороге стоял Руас, живой и невредимый. Как и следовало ожидать.
Но где же слуги? Почему никто ее не предупредил, что муж вернулся? Обычно они расторопнее. Нужна сухая одежда, горячая вода. И сытный ужин. Как можно скорее.
Принимая вид доброй и примерной жены, Ниара приблизилась, склонилась перед Руасом.
— Помоги мне раздеться, — хриплым голосом проговорил граф.
Простудился, должно быть. В такую погоду не мудрено. Нужно распорядиться насчет ванны. Тем более муж любит освежиться с дороги…
Сняла промокший насквозь плащ, сапоги.
— Надо велеть слугам приготовить ванну. И чтобы принесли ужин. Я схожу?
— Не надо. Ты согреешь меня и утолишь мой голод.
Да как же так?! Вернулся глубоко за полночь, в ужасную бурю, а мысли всё о том же самом. Правда, обычно он не выражался так витиевато. И голос потерял былую холодную властность, но это, верно, от усталости… А утром всё опять вернется на круги своя.
Обреченно сняла с мужа камзол, брюки. Осталось только исподнее. Муж редко раздевался догола, щадя стыдливость жены, да и не было такой уж необходимости в этом — в полной наготе, чтобы зачать наследника.
— Надо развесить одежду перед камином… Я сейчас…
— Брось. Пойдем, — и он потянул ее за собой к большой кровати с пологом.
Ниара не решилась перечить. Сняла платье, потом забралась на постель, легла, приготовилась терпеть… Хотела еще закрыть глаза, как делала это обычно, но отчего-то не стала. В густом полумраке алькова она видела, как Руас сбросил с себя оставшееся белье и потянулся к ней. Он не стал привычным жестом задирать ей рубашку и раздвигать ноги. Просто лег рядом, обнял Ниару, поцеловал в губы. Давно он не баловал ее такими нежностями. В начале супружества — да, случалось порой, тогда он еще был полон надежд, что эта женщина подарит ему долгожданного наследника. Но надежды с каждым днем таяли как вешний снег, и нежных ласк становилось всё меньше и меньше…
— Я так соскучился по тебе, милая, — с чарующей теплотой проговорил Руас, и сердце Ниары невольно дрогнуло. — Я попал в такую страшную бурю, какой не бывало, наверно, от начала времен. Ни зги не было видно. Я так боялся заблудиться, погибнуть в бушующем мраке, но мысль о тебе придавала мне сил и я смог найти путь. На пороге бездны я впервые понял, как много ты для меня значишь… Прости, если я бывал несправедлив, равнодушен или груб. Обещаю, теперь всё будет иначе…
Удивительные слова, каких она никогда прежде не слышала от Руаса, вкупе с ласковыми бережными касаниями и нежными поцелуями топили лед, что давно сковал сердце Ниары, и она безрассудно верила этому мужчине.
Что-то ярко полыхнуло в очаге, и в покоях, в том числе и за плотным пологом кровати, стало гораздо светлее. Теперь Ниара могла лучше разглядеть лицо мужа, склонившегося над ней. Это был он и в то же время будто не он. Он никогда не смотрел на нее так, он никогда не касался ее так. Его мужественное лицо никогда не казалось ей особенно красивым, но сейчас она не могла налюбоваться. Его черты и будто не его. Будто чьи-то другие угадываются за ними, но чьи — Ниара и не сказала бы. Чертовщина какая-то! Наверно, засиделась допоздна, вот и мерещится ей всякое. Но нет, спать не хотелось совсем, всё воспринималось четко и ясно, как никогда.
— Я подарю тебе полет над бездной, я покажу тебе блеск предвечных звезд…
Да ей и не надо так много! Слушать удивительные речи Руаса, вдыхать его запах, всем телом впитывать нежность его рук, быть с ним рядом, и чтобы эта ночь никогда не кончалась!
Ниара и не знала, что целоваться так сладко, что мужские ласки могут быть так приятны и упоительны. Руас неторопливо гладил ее по волосам, по плечам, осыпал воздушными поцелуями лицо и шею. Ниара неумело пыталась ответить. Не было ни страха, ни стыда, одна только нежность.
Когда руки его опустились на округлую грудь, еще скрытую тканью рубашки, чуть сдавленный стон, восхищенный, удивленный, трепетный, сорвался с губ ее. Ловкие пальцы меж тем развязали шнуровку, коснулись обнаженной кожи… И ведь он же не остановится на этом?!
О нет! Она чувствовала бедром его возбуждение, и впервые ее не пугало это. Она слышала его шумное прерывистое дыхание, и впервые не чувствовала отвращения, напротив, это дыхание, полное желания и страсти, казалось ей самой прекрасной музыкой на свете.
Сама тянулась к его губам, ластилась к его рукам, сама тяготилась тонкой преградой, что разделяла их тела. И потому, услышав его «Позволь, я сниму», она охотно помогла избавить себя от постылой сорочки.
Обнаженные тела их переплелись. Это было ново. Волнующе и чудесно. Куда-то делись сдержанность, холодность, стыдливость. Хотелось одарить мужчину ответными ласками. Сначала робко, потом жадно и отчаянно Ниара касалась его тела, его плоти. От собственной смелости, и жажды, и нетерпения становилось жарко, душно. Огненные искры словно пробегали по телу, медовое томление тягучими волнами растекалось по членам.
Он ласкал ей грудь, языком обводил ареолы, целовал напряженные соски. И Ниара едва не плакала от восторга. А рука его опускалась ниже, рисовала круги на животе, а потом легла на пушистый холмик… Ниара замерла на миг, а затем осторожно развела ноги.
Но он не спешил. Гладил ноги, целовал живот, потом снова ласкал грудь, потом снова приникал к губам. Пока нега не проникла в каждую клеточку ее существа, пока пожар не охватил каждого клочка ее кожи, пока сладкая боль не наполнила до невозможности ее лоно.
Он ласкал бы ее дольше и дальше, пальцами и языком доставил бы несравненное удовольствие, но она не могла уже ждать, она хотела уже соединиться с ним в одно целое. И почему-то была твердо убеждена, что только блаженство познает в его объятьях, а не то, что бывало раньше.
— Прошу…
И он прислушался. Под призывный стон легко вошел во влажную глубину, легко нашел единственно верный ритм.
Они любили друг друга самозабвенно, долго и сладко, и всё было так, как он обещал. Они парили над темнейшей бездной и видели ослепительный блеск звезд…
А потом лежали в объятиях друг друга, утомленные и счастливые, отдыхали и набирались сил, чтобы снова одарить друг друга нежной страстью…
— Если бы у меня была вечная жизнь, то я отказался бы от своего бессмертия ради этой единственной ночи с тобой.
Так тепло и проникновенно сказал он эти слова, так ласково и влюбленно смотрел на нее, что Ниара поверила. И в тысячный раз за эту ночь удивилась перемене в муже. Или собственной прежней слепоте. И ответила просто и искренне, выразила то, что чувствовала сейчас:
— Я люблю тебя.
Он улыбнулся, расцеловал ее всю и вновь овладел. И было всё еще лучше и слаще, чем раньше, и Ниаре снова мнилось, что летит она в ночном небе, свободно, как птица, и звезды, одна ярче и прекраснее другой, разгораются перед ее глазами, и мощный вихрь увлекает ее всё выше и выше, туда, где ей откроется тайна жизни, тайна мироздания, тайна всего…
Буря будто немного стихла. Руас поднялся:
— Я проверю смену караула.
И вышел. Ей не хотелось его отпускать, но сил протестовать не было. Руас долго не приходил, и Ниара не дождалась его возвращения, уснула — ведь этой долгой ночью ей не удалось сомкнуть глаз. Когда же проснулась, то за окном опять ревела буря, а любимого рядом по-прежнему не было.
А не приснилось ли ей всё, на миг засомневалась Ниара. Но нет, тело помнило ночные ласки, оно всё было еще наполнено приятной тяжестью и леностью, чуть болезненной сладостью… Нет, нет, всё было наяву, это не сон. Как же хорошо… Закрыла глаза, потянулась, припоминая головокружительные взлеты и падения. Но где же, где ночной друг? Ниара не знала, кто бы это мог быть, кто бы мог принять облик ее мужа и проникнуть в замок, но она точно знала, что это был не Руас. Одна буря и одна ночь не могут так изменить человека.
В изножье кровати нашла скомканную сорочку, натянула, осторожно выбралась из-за полога. Удивительно, но очаг не погас, словно кто-то поддерживал огонь в нем, и потому было не так холодно, как могло бы быть в этот час. Но всё равно надела платье, закуталась в шаль. Собиралась уже выйти из покоев, как послышались шум и ругань в коридоре. Муж!
— Где эта негодница? Где эта лентяйка? Муж вернулся домой, а его никто не встречает! — возмущался за дверью Руас.
Вот сказка и закончилась. Настоящий Руас вернулся-таки домой. Хотелось завыть от отчаяния и боли. Судьба поманила было ее лучом надежды, отблеском счастья, светом любви, а потом безжалостно ввергла обратно — в беспроглядный мрак.
С трудом преодолевая отвращение (так разительно отличался сегодняшний Руас от того, ночного) и страх (а что если муж узнает о невольной измене — кто-то из слуг расскажет или сам догадается), Ниара приняла подобающий вид и вышла встречать супруга.
Руас сердился недолго. Горячая ванна, сытная и вкусная еда, непрекословие жены сделали свое дело. Испытавший на себе всю свирепость невиданной бури, с трудом добравшийся до дома, да и то лишь благодаря внезапному затишью, вскоре он мечтал только об одном — побыстрее очутиться в постели, выспаться, отдохнуть. Неплохо было бы приласкать жену, опять попробовать зачать наследника, но сил на это уже не было. Завтра, всё завтра.
И в тот миг, когда супруги затушили свет и легли в кровать, под грозовым небом разнесся крик ликования и отчаяния, а потом раздался глухой гул, будто что-то обвалилось в горах…
