Сам Баррингтон остался бы здесь и разгребал последствия “веселья”, но он обещал обеспечить безопасность Габриэллы.
— Но я только начала наслаждаться этим, — вздохнула Габриэлла, хотя в её голосе проскальзывала усмешка.
Однако, глянув на вспыхнувшие лица и услышанные угрозы, она быстро сменила тон. Здесь, в этой обстановке, одной искры было достаточно, чтобы всё перешло в настоящее сражение. Да, вечер действительно только начинался, но не в том ключе, в котором ей хотелось бы остаться.
Гости уже начали перекрикиваться, кто-то рвался в сторону Альтана, кто-то явно готовился к магической дуэли. Воздух в зале буквально звенел от напряжения, готового разразиться молниеносной схваткой. Ариан, не отпуская Габриэллу, быстрым шагом увёл её к выходу, пока атмосфера в зале не стала ещё более опасной.
Как только они подошли к двери, арки порталов одна за другой начали вспыхивать на другом конце зала. В помещение телепортировались офицеры из отряда Баррингтона — те, кому предстояло тушить разгорающийся конфликт. Они с хладнокровной слаженностью начали брать гостей под стражу, моментально пресекав любые попытки драки или использования магии. Магические заклинания гасились с поразительной эффективностью.
— Отличная вечеринка, Баррингтон. Надеюсь, тебе понравилось так же, как и мне.
***
Когда они вышли из портала, первое, что сделала Габриэлла, — скинула туфли на высоком каблуке. Её ноги немедленно погрузились в мягкость ковра, и это ощущение свободы и лёгкости было более чем приятным. Она остановилась, обернулась к Ариану и, прищурив глаза, с триумфальной усмешкой на лице, готовилась к небольшой победной речи. Ведь, несмотря на все препятствия, её план сработал. Адреналин все ещё бурлил в крови, и она наслаждалась этим чувством, забытым с тех пор, как ушла из магического мира.
— Я знаю, что ты злишься за зелье, — начала она, приподняв одну бровь и бросив на Баррингтона лукавый взгляд. — Но посмотри, как быстро мы выведали их тайны? И при этом не потратили весь вечер на скучные разговоры. Разве это не успех?
Ариан смотрел на неё молча. Его взгляд был странно спокойным, но за этой маской скрывалось нечто большее. Она ожидала раздражение или хотя бы холодного упрёка. Но этого не последовало. Он только глубже вздохнул, явно обдумывая что-то важное.
— Ну что ты так смотришь? — спросила она, не выдержав паузы. — Совсем зол?
Ариан сделал несколько шагов к ней, останавливаясь так близко, что она могла видеть каждую тень на его лице. Он наклонил голову чуть набок, изучая её с новым интересом, и, наконец, произнёс:
— Нет, — сказал он, его голос был тихим, почти задумчивым. — Я бы хотел на тебя злиться, но не могу.
Габриэлла замерла, ожидая подвоха. Улыбка, которая появилась на его лице, была странной, виноватой, как будто за этим стояло что-то ещё.
— Потому что… — он замолчал на мгновение, его губы чуть дрогнули в тени улыбки. — Потому что я тоже выпил это зелье.
Она ошеломлённо уставилась на него, её глаза расширились от неожиданности. В голове зазвучал тихий смех, смешанный с недоверием.
— Ты… выпил зелье правды? — переспросила она, не веря своим ушам. — И как ты выдержал? Ты мог начать говорить всё, что думаешь, прямо там, посреди бала!
Габриэлла пыталась удержать серьёзный тон, но внутри её нарастало веселье. Как ни странно, её собственное зелье подействовало даже на Баррингтона — тот, кто всегда контролировал себя и никогда не позволял эмоциям брать верх.
— Думаю, ты недооцениваешь силу моей воли, — ответил он, слегка усмехнувшись. — Но это было… непросто. Нужно иметь титаническую выдержку, чтобы не выдать себя, особенно когда вокруг столько людей, вызывающих раздражение.
Он говорил это с такой лёгкостью, но взгляд, который он бросил на неё, был нежным и глубоким. Это был не тот холодный взгляд королевского следователя. Сейчас перед ней стоял человек, который позволил себе быть уязвимым.
Габриэлла почувствовала, как её сердце замерло на мгновение. Между ними возникло нечто новое — невидимая связь, которую нельзя было просто так разорвать. Она сделала шаг назад, пытаясь вернуть себе самообладание, но Ариан мгновенно приблизился, не давая ей шанса уйти.
— Знаешь, — сказала она, сбивая напряжение и стараясь вернуть привычную ироничную нотку в голос. — А для чего же ты на самом деле подключил меня к расследованию? Мы оба знаем, что ты не нуждался в моей помощи. Так зачем?
Ариан не стал отвечать словами. Вместо этого он резко, но мягко притянул её к себе, его губы нашли её в страстном и полном решимости поцелуе. Все её вопросы и сомнения испарились, как только он её коснулся. Поцелуй был настолько уверенным и полным чувственности, что Габриэлла потеряла контроль над своими мыслями. Он целовал её так, словно знал, что это неизбежно, словно это был единственный ответ на все их разногласия.
Его руки крепко обвили её талию, притягивая ближе, а она, несмотря на попытки сопротивляться чувствам, ответила на его поцелуй с не меньшей страстью. Все слова и рациональные мысли исчезли. Между ними не осталось преград.
На улицах Кельна в то утро стояла непривычная погода: моросящий дождь лёгкой вуалью накрыл город, проникая в самые укромные уголки и делая его немного призрачным. Габриэлла стояла у прилавка, окружённая пёстрой горой теста, крема и сладких ароматов. В голове у неё, в отличие от уютного зала, царил настоящий беспорядок, ведь минувшая ночь никак не выходила из её памяти. Проклятый поцелуй — дерзкий, нежданный и, к её раздражению, до безумия желанный, словно ветром выбросил её из привычной реальности.
Вот только она не могла, не должна была себе позволить связываться с Арианом Баррингтоном, королевским следователем. Человеком, для которого подозреваемые — всего лишь страницы в деле, а Габриэлла, кажется, оказалась той самой страницей, на которой ему хотелось задержаться. Хотя бы ради того, чтобы уличить её в каждом умалчивании и выверте.
После этого поцелуя, в её голове проходившего под кодовым названием «инцидент», она настойчиво потребовала вернуть её домой. Ариан, ничего не говоря, открыл портал — прямо в её спальню. Сказалось ли на его решении то, что снаружи лил дождь, или он действительно думал, что так будет удобнее, она не знала. Но сама идея возмутила её не на шутку. Это ощущалось как тонкий намёк.
Тем временем Баррингтон, похоже, её возмущения не уловил. Ему казалось, что Габриэлла подаёт вполне прямые знаки, но, как он понял, в их общении ничего не бывает просто. Настаивать на близости там, где девушка явно была против, следователь считал ниже своего достоинства. Однако симпатия к мисс Арчибелд его не отпускала. Было что-то в Габриэлле такое, что никак не могло его отпустить. Изюминка, загадка!
Капли дождя стучали по витрине и крыше. Утренние часы тянулись необычно тихо, оставляя Габриэллу наедине с неприятными вопросами, которые она усердно пыталась забыть среди ароматов свежеиспечённых эклеров. И тут дверь приоткрылась, словно пытаясь разбудить её от этого медитативного процесса. На пороге, с привычным непреклонным выражением лица, стоял Ариан, от которого, похоже, не могли спасти даже толстые стены кондитерской.
На улице лил дождь, а он был сух, свеж и бодр.
— Доброе утро, Габриэлла, — произнёс он, словно заурядный посетитель, зашедший за кексом, и ничем не выдавая, что между ними произошёл тот самый вчерашний вечер.
Габриэлла изо всех сил постаралась скрыть смущение и как можно более непринуждённо обратилась к мужчине:
— Следователь Баррингтон, что-то мне подсказывает, что вы приходите сюда не ради выпечки. Что на этот раз?
— Снова ко мне на “вы”? — с усмешкой вопросил следователь. — Сначала целовала, а теперь дистанцию держишь? Хорошо, пусть будет так.
Девушка покраснела от возмущения.
— Я не…вы не! — чего-там “не” девушка не закончила. Замолчала.
Баррингтон оглядел кондитерскую, будто выбирая слова столь же тщательно, как Габриэлла — начинку для очередного пирога.
— Я пришёл уведомить вас, мисс Арчибелд. Мой отряд задержал Альтана Меррона, которого на вчерашнем вечере обвинили в убийстве Грикса. Известно, что, как минимум, его подозревают в причастности к теневым сделкам. Мне необходимо, чтобы вы присутствовали на допросе.
— Баррингтон, я не магический детектор лжи, — она сложила руки на груди, намереваясь показать всю серьёзность своего отказа. В его взгляде появилась характерная решительность, против которой спорить было бесполезно.
Девушка в самом деле намеревалась отказаться. Даже привела убедительные причины — не ее проблема, называется. Однако спорить со следователем было бесполезно, особенно, когда в самой сидит дикое любопытство.
И вот через полчаса она уже находилась в допросной. Габриэлла, сидя бок о бок с Баррингтоном, чувствовала себя одновременно в центре внимания и совершенно неуместной. Она представила, как выглядит со стороны: изящное белое платье с воротником-стоечкой и собранные в аккуратный пучок волосы придавали ей немного строгий, даже детективный вид, но то, что происходило здесь, в допросной, не могло не вызывать у неё лёгкой растерянности.
Люди Баррингтона молча обменивались взглядами, но вопросов не задавали и в целом вели себя крайне уважительно по отношению к мисс Арчибелд. Возможно, догадывались, что появление Габриэллы здесь — это прихоть Баррингтона, который, как всегда, знал, чего хочет и как этого добиться. Особенно, если речь заходила о девушке, увлекшей его сердце.
И вот вам, дорогой читатель, ещё одна загадка: разве стал бы наш королевский следователь — строгий, бескомпромиссный и безупречно принципиальный — тащить на допрос молодую девушку, которая, казалось бы, и отношения-то к делу не имеет? Ага, как бы не так. Такие допросы, как правило, проводились за плотно закрытыми дверями, с атмосферой, не располагающей к чайным церемониям. В лучшем случае, пару раз приходилось постучать кулаком по столу, в худшем — и вовсе поработать руками, когда на кону стояли важные показания.
Но вот Меррон, с величайшим комфортом сидел на мягком стуле, закованный в магические наручники, лишающие его магии, но ничуть не стесняющие способности к саркастическим улыбкам. Перед ним даже стояла чашка чая! Да, чай, друзья мои, и именно эта безобидная чашка возмутила слуг закона до глубины души. Они видели и не такое, но это? Они почти слышали, как скрипят собственные зубы: их шеф вдруг затеял нечто вроде светского приёма с подозреваемым. Нервничали даже те, кто отнюдь не страдал чрезмерной моралистичностью, — уж не подсыпал ли он чего-нибудь Меррону в чай?
И тут они увидели Габриэллу, и ситуация начала проясняться. Стройная, статная, в белом платье, рядом с Баррингтоном — она выглядела так, будто сейчас будет не допрос, а изысканный ужин. Всё становилось до обидного просто: шеф явно играл не в одну, а сразу в две игры.
Ариан, полностью сосредоточенный на подозреваемом, даже не заметил, как Габриэлла несколько раз закатила глаза в ответ на его напускную серьезность. Её внимание было приковано к суровому виду Баррингтона. Он больше не был тем мужчиной, с которым вчера они оказались втянуты в совсем другую, совершенно неслужебную атмосферу. Перед ней сидел настоящий профессионал — жесткий, требовательный, не терпящий увёрток.
Даже Альтан Меррон, самоуверенный маг-делец, который славился в своих кругах тем, что ни при каких обстоятельствах не теряет спокойствия, сейчас выглядел не совсем уверенным. Его поза была выпрямленной, но в глазах читалась тревога, как будто с Баррингтоном он чувствовал, что уловки бессмысленны.
Помимо воли Габриэлла ощущала нарастающее беспокойство — такой Баррингтон её настораживал. Слишком собранный, слишком хладнокровный, слишком… чужой. Ведь как в такого метнёшь бокал в порыве злости? С таким человеком и разговаривать-то страшно, не то что пытаться возразить или вставить своё язвительное замечание.
А у Габриэллы была одна нехорошая привычка, известная лишь немногим: как только она начинала чего-то бояться, её ехидство вырастало до небывалых размеров. Не ждите покладистости от мага, способного сварить яд, а при желании — и взрывное зелье. Нет, Габриэлла не собиралась трястись от ужаса, даже если от этого нахмурившегося следователя веяло ледяной решимостью и непреклонностью.
Ариан с суровым, властным выражением лица скрестил руки, едва наклонился вперёд и произнёс:
— Альтан, мы знаем о твоих сделках.
Меррон нервно передёрнул плечами и, нахмурившись, отвернулся, демонстрируя упрямство. Но Габриэлла видела, как его глаза напряжённо скользнули в сторону, как будто он искал путь к отступлению, хотя знал, что пути назад нет. Баррингтон, уловив момент, наклонился ещё ближе к Альтану. Его голос прозвучал холодно и безжалостно, как если бы он вкладывал в каждое слово частицу непоколебимой решимости.
— Послушай меня, Меррон, — произнёс Ариан холодно. В глазах промелькнула угроза, смысл которой Габриэлла уловить не смогла, но Альтан, похоже, понял всё. — Ты можешь сидеть здесь и строить из себя кого угодно, но это не спасёт тебя от последствий. У нас есть масса способов заставить тебя говорить. И поверь, ты заговоришь. Если не здесь и сейчас, то позже, когда поймёшь, что выбора у тебя всё равно нет.
Габриэлла не могла не заметить, что от такой прямолинейной напористости Альтан буквально побледнел. Под поверхностью его спокойствия начал проявляться страх, словно вмиг осознав, что привычные хитрости и напускное спокойствие перед этим человеком ничего не значат. Баррингтон не отводил от него взгляда, и Меррон, стиснув зубы, выдавил из себя с притворным хладнокровием:
— Вам ничего не понять, следователь Баррингтон. Эти маги... вы их не допросите так, как привыкли.
Но Ариан не дрогнул ни на секунду. Его глаза сузились, и он холодно, без малейшей жалости, произнёс, словно уже знал, какой ответ получит:
— Ошибаешься, Меррон. Ты сам лишил себя шанса вернуться к привычной жизни. Только подумай, что мог бы сейчас сидеть за столиком и пить утренний кофе, а не глотать холодный воздух за решёткой. Или тебя устраивает перспектива провести всю жизнь вот так, между магическими наручниками и стражей?
Габриэлла почувствовала, как сама атмосфера комнаты изменилась. Казалось, тишина подчинилась властной силе Баррингтона, заполнив всё пространство ощущением неизбежности. Может заклинание убеждения применил какое-то?
Ариан не дал Альтану Меррону ни малейшей возможности отвернуться или уклониться, его слова и тяжёлый взгляд словно пригвоздили подозреваемого к месту. Даже малейшие попытки Альтана уйти от ответа мгновенно разбивались о железную решимость следователя.
Секунды казались вечностью, пока под этим пристальным взглядом Альтан не ослабил плечи и не опустил голову, тяжело сглотнув. Его взгляд, напряжённый и почти умоляющий, метнулся к Ариану, но Баррингтон не дрогнул. Габриэлла, уловив, что в глазах Альтана промелькнула искра страха, чуть наклонилась к подозреваемому.
Габриэлла почувствовала в себе странную, почти нежеланную жалость к этому человеку. Нет, она нисколько не сомневалась, что Альтан оказался здесь вполне заслуженно — зелье правды уже показало, сколько за ним скрывается. Но на каком-то глубоко человеческом уровне ей было жаль его; лучше бы он раскрыл правду и прекратил это жестокое давление на самого себя.
