Напряжение в кабинете стало ощутимым, как запах ванили, только совсем не сладким. Габриэлла заметила, как Баррингтон прищурился, внимательно изучая её, словно сканировал каждую мелочь в её реакции.
— Я не прошу вас рассказывать мне о вашем прошлом, — его голос стал тише, но в нём чувствовалась настойчивость. — Я уже запросил информацию через свои источники. Но чем больше вы увиливаете, тем сильнее становятся мои подозрения.
На секунду сердце Габриэллы пропустило удар. Ариан знал слишком много, а его способность рыться в прошлом людей делала его опасным. Она привыкла скрывать своё прошлое, закрывать дверь за тайнами, как за скрипящей дверью кондитерской. Но Баррингтон явно не собирался останавливаться.
— Если вы ищете в моём прошлом что-то, что подтвердит ваши подозрения, — её голос дрогнул, но она быстро взяла себя в руки, — вы рискуете разочароваться.
Баррингтон продолжал смотреть на неё, словно его глаза были мощным магическим артефактом, способным проникнуть в глубины её души. Но через несколько секунд он кивнул, словно принимая её ответ.
— Это ещё предстоит выяснить, — сказал он с ледяным спокойствием.
Допрос затянулся дольше, чем они оба планировали. Весь день был насыщен напряжёнными вопросами, недомолвками и неожиданными вспышками иронии. Когда большинство сотрудников управы уже разошлись, и кабинет опустел, Габриэлла и Ариан остались наедине. Молчание, которое повисло в воздухе, уже не казалось таким напряжённым, как раньше.
Ариан подошёл к окну и, едва заметным движением руки, магией отодвинул шторы, чтобы открыть вид на вечерний Кельн. Его профиль на фоне полумрака выглядел особенно сосредоточенным. Габриэлла нервно постукивала пальцами по подлокотнику кресла, не отводя взгляда от следователя.
— Должно быть, вы устали, — неожиданно произнёс он, не поворачиваясь к ней. — Допрос длился весь день.
— Как и вы, — коротко ответила она, слегка удивившись его неожиданной заботе.
Ариан наконец обернулся, его лицо оставалось серьёзным, но что-то смягчилось в его голосе.
— Как насчёт того, чтобы поужинать? — предложил он, будто это было самое естественное в мире предложение.
Габриэлла замерла. Ужин? Ей никогда не приходило в голову, что Ариан Баррингтон, хищный королевский следователь, может предложить что-то столь... человеческое. Или, может, дело всё же в платье?
— Ужин? — переспросила она, приподняв бровь и не скрывая своего удивления.
— Да, просто ужин, — улыбнулся он краем губ, слегка, почти незаметно. — Это не допрос. Мне кажется, вы заслужили отвлечься.
— Это, конечно, звучит заманчиво, — её голос вновь приобрёл ироничные нотки, — но, боюсь, мне не стоит расслабляться, пока я остаюсь под вашим подозрением.
Баррингтон замер, его взгляд был сосредоточенным, но каким-то странным образом мягким.
— Пожалуй, вам стоит больше беспокоиться не о моих подозрениях, — тихо сказал он, — а о том, чтобы не попадать в неприятности. Например, избегать лавок зельеваров.
Между ними вновь повисла тишина, но на этот раз она не была напряжённой. Она была другой — более интимной, более лёгкой, как будто между ними пробежала едва заметная искра.
Когда Габриэлла встала и направилась к выходу, она на мгновение замерла у двери, обернулась и с мягкой улыбкой бросила через плечо:
— Может, в другой раз, господин Баррингтон. Когда у меня не будет опасения, что вы наденете на меня наручники.
Ариан слегка кивнул, его улыбка осталась тонкой линией на губах, но глаз его не моргнул. Она вышла, оставив его в пустом кабинете, чувствуя, что этот вечер изменил что-то в их странной игре. И это могло быть чем-то гораздо большим, чем просто допрос.
Следующий день в кондитерской начался совсем не так, как обычно. Запах свежей выпечки, нежной ванили и корицы всё ещё витал в воздухе, но вместе с ним витало и что-то менее приятное — предчувствие. И Габриэлла не ошиблась: как только первый посетитель переступил порог, она почувствовала на себе его взгляд. Впрочем, обычной приветливой улыбки мистера Лейтона она так и не дождалась. Вместо этого он нервно перебирал в руках монеты, избегая встречаться с ней глазами.
Габриэлла, конечно, старалась вести себя как всегда — с лёгкостью, грацией и неизменной дружелюбной улыбкой, но общее настроение клиентов было более чем очевидным. Они приходили, но смотрели на неё, как на королевского ястреба, только что слетевшего с магической скалы с целью стащить у них всё: и сладости, и доверие, и, кто знает, может, ещё и их души.
Мадам Рудольф, которая обычно не упускала возможности поболтать с ней о последних сплетнях, теперь едва кивнула. Ещё бы, если слухи распространяются со скоростью света, то в Кельне — вдвое быстрее. Местные жители явно уже успели обсудить «ужасные пирожные убийцы». Как мило.
— Мисс Арчибелд, — робко, почти шёпотом, обратилась к ней мадам Рудольф, всё же не решившаяся уйти без краткого допроса. — Это правда, что вашими пирожными был… отравлен маг?
Габриэлла внутренне закатила глаза. Вот оно, начало! Ещё вчера её выпечку восхваляли как магию кулинарии, а сегодня — подозревают в чернокнижии с применением крема и пудры.
— Мадам Рудольф, — начала она с самой дружелюбной улыбкой, которую только могла изобразить, — вы же знаете меня лучше всех. Я длаю пирожные, а не варю зелья, не говоря уже о таких, которые способны кого-то убить. У меня всё легально — сахар, мука, ваниль, ну и немножко любви. Но это ведь не преступление, верно?
Мадам Рудольф нервно кашлянула и выдавила из себя неубедительную улыбку, явно не зная, верить ей или нет. Она быстро расплатилась и поспешила уйти, оставив после себя только звон колокольчика на двери и ощущение нарастающего давления.
Каждый следующий посетитель вёл себя точно так же: осторожные взгляды, едва сдержанные шёпоты и предельно вежливые улыбки. Даже госпожа Хэвишем, с её привычной строгой физиономией и котом на руках, взглянула на Габриэллу так, будто примеривала на неё роль главной подозреваемой в собственной голове.
Габриэлла внутренне кипели от негодования, но старалась не показывать этого. Если бы она позволила себе хотя бы миг слабости, слухи распространились бы ещё быстрее, а к вечеру её бы уже записали в ряды опасных магов, практикующих тёмные искусства через выпечку. Ну, или, по крайней мере, заставили бы придумать новый рецепт — «Эклеры Судьбы». Что ж, она иронично улыбнулась этой мысли.
Габриэлла сжала поднос с пирожными чуть крепче, чем следовало, но внешне осталась невозмутимой. Она держала планку, даже если все вокруг решили, что она — воплощение кулинарного зла. Улыбка не сходила с её лица, хотя бы для того, чтобы сохранить хоть немного нормальности в этом сумасшествии. Но даже ей, признаться, было сложно сохранять невозмутимость, когда в воздухе витала атмосфера недоверия и неуместных сплетен.
Если бы взгляды могли убивать,у нее бы уже давно был заложен новый участок на кладбище.
Ближе к вечеру, устав от постоянных осуждающих взглядов, Габриэлла решила — всё, хватит. Затравленные глаза клиентов, словно ищущих в её выпечке яд, приводили её в бешенство. "Почему бы им просто не высказать свои подозрения в лицо?" — думала она с досадой, размышляя о том, как нелепо жители Кельна вдруг начали опасаться её сладостей.
Среди всех этих косых взглядов и недомолвок, единственным спасением для неё стала встреча с Жанной. Подруга, хозяйка модного бутика, к счастью, не придавала значения слухам о «смертельных эклерах». Жанна была куда больше увлечена сплетнями о Баррингтоне, стараясь подловить Габриэллу на признании в тайной симпатии к королевскому следователю.
— Ты уверена, что у вас с Баррингтоном нет ничего, кроме пирожных? — спросила она с намёком, меряя Габриэллу взглядом, словно изучая под лупой.
— Жанна, ты невыносима, — усмехнулась Габриэлла, бросив подруге слегка раздражённый взгляд. — У нас с ним… работа. И, если честно, в последнее время мне нужны не его подозрения, а хороший отпуск.
И тут её осенило: когда она в последний раз позволяла себе отдых? Вся эта суматоха, слухи, расследования… Она даже не помнила, когда последний раз просто расслаблялась.
Жанна фыркнула: — А что тебя останавливает? Пару дней без твоих эклеров мир точно переживёт.
"Отпуск!" — внезапно осенило Габриэллу. Конечно! Как она могла забыть про давние приглашения Рагнареты — её подруги, которая недавно открыла СПА-салон в соседнем городе? Там её ждут горячие ванны, массажи и полное отсутствие осуждающих взглядов.
Вернувшись домой, Габриэлла сразу же написала магическое письмо: «Дорогая, жди! Буду завтра!» Какое это наслаждение — отправить письмо с уверенностью, что тебя ждут с распростёртыми объятиями. Она мигом собрала чемодан, накинула любимый плащ и вызвала экипаж.
Как только экипаж покатил к стационарному телепорту на окраине города, Габриэлла ощутила необыкновенное облегчение. Наконец-то она сможет ненадолго вырваться из этого безумия. Стационарный телепорт находился на границе Кельна, и, хотя она слегка завидовала магам, таким как Баррингтон, которые могли создавать телепорты где угодно, её это не слишком беспокоило.
Габриэлла устроилась поудобнее в экипаже, наслаждаясь мягкой тряской и спокойствием ночи. Кельн постепенно скрывался вдали, а в её мыслях уже витали мечты о горячих ваннах и долгожданном отдыхе. Но, как только экипаж приблизился к телепорту, её планы неожиданно начали рушиться.
Внезапно путь загородили несколько фигур в темных плащах. Маги в форме королевских следователей, будто возникшие из ниоткуда, окружили телепорт. Кучер нервно затормозил, потирая лоб и пытаясь понять, что происходит. Габриэлле не нужно было быть гением, чтобы понять — это дело рук Баррингтона.
Девушка выдохнула, сдерживая нахлынувшее раздражение, и толкнула дверцу кареты, выскользнув наружу. Едва успев спуститься, она сразу заметила его — королевский следователь стоял посреди дороги, скрестив руки на груди, его ледяные серые глаза чуть блестели в ночной темноте. В них явно читалось привычное для Баррингтона самодовольное хамство.
— Ну конечно, кто же ещё, — прошипела Габриэлла, сдёргивая с рук перчатки и чувствуя, как в ней закипает злость.
Выглядела она сейчас как заправская ведьма, готовая наслать на бедного следователя заклятие, которого он точно не ожидал. Гладкие пряди её светлых волос разметались по плечам, а голубые глаза буквально полыхали негодованием.
— И что здесь происходит? — сдержанно, но требовательно произнесла она, приближаясь к Баррингтону, стараясь не выдать своё желание перейти на крик. Ещё чуть-чуть, и она не сдержится.
Баррингтон ответил ей лишь лёгкой улыбкой — не той, что отражает радость, а скорее насмешкой. Но в его глазах не было и намёка на шутку.
— Ты думала, что сможешь просто исчезнуть? — его голос был спокойным, почти дружелюбным, но в словах сквозила претензия. И от этого у Габриэллы внутри всё сжалось.
Вокруг них маги начали тихо переглядываться, прислушиваясь к разговору. Эта сцена собиралась стать настоящим спектаклем, а Габриэлла буквально кипела от злости. Она даже не заметила, как Ариан Баррингтон перешл на “ты”.
— Я не исчезаю, неотёсанный ты... вы... Нет, всё-таки ты! — с яростью выпалила она, не сдержавшись. Лошадь кучера нервно потопталась на месте, словно поддерживая девушку в её возмущении. — Следователь! Я еду к своей подруге, на отдых!
Баррингтон чуть приподнял бровь, но не отступил. Он наслаждался её негодованием, его губы слегка скривились в усмешке.
— Отдых? — произнёс он с таким выражением, словно это было что-то нелепое. — Ты действительно думаешь, что я позволю тебе уехать, когда ситуация в Кельне ещё не разрешена?
Габриэлла замерла, сдерживая желание схватить его за ворот и встряхнуть.
— Ты совсем утратил способность различать личное пространство и свои обязанности, Баррингтон? — её голос зазвенел, и окружающие маги даже отступили на шаг. — Я просто хочу отдыха! Отдыха, понимаешь? Без твоих подозрений, без этих расследований и уж точно без твоего вечного желания контролировать всё на свете!
Габриэлла молчала, стараясь держать лицо, хотя внутри всё клокотало. Слова Баррингтона ударили её сильнее, чем она готова была признать. Знал ли он всю правду? Он и так слишком многое раскопал. Но разве она могла что-то скрыть от королевского следователя, человека, чья работа — находить ответы на самые сложные загадки?
Она стояла перед ним — высокая, стройная, с прямой осанкой и упрямым выражением лица, в котором сейчас читались не только злость и раздражение, но и нечто более глубокое. В этот момент она меньше всего напоминала кондитера из тихого городка. В её облике была та уверенность и выправка, которые приобретаются лишь в боях, где не действовали правила. В её глазах отражались воспоминания о прошлом, которые она так старательно прятала.
Баррингтон смотрел на неё, не скрывая разочарования.
— Теперь ты будешь молчать? — усмехнулся он, качнув головой. Его голос прозвучал резко, но в нём явно проскользнула горечь. — Я ожидал большего сопротивления.
Габриэлла почувствовала, как её гордость взметнулась, словно пламя. Она повернула к нему голову, её глаза сузились.
— Что ты хочешь услышать? Что ты прав? — спросила она, резко вздохнув, словно бы ей пришлось глотнуть воздуха, чтобы сдержать бурю слов. — Ты прав в чём, Баррингтон? В том, что я когда-то была частью войны? Что разработала яды, которые спасли жизнь многим, но также убили многих? Что демоны хотели заполучить меня из-за моих знаний?
Она остановилась на мгновение, чтобы посмотреть в его глаза, но он не отвёл взгляда. Его спокойствие сводило её с ума, но также привлекало.
— Вот теперь мы поговорим, — произнёс он тихо, но твёрдо, прежде чем свет портала ослепил её.
Габриэлла едва успела осознать происходящее, как вокруг неё взметнулась светящаяся арка портала. В следующее мгновение она почувствовала, как сильные руки Баррингтона обхватили её за талию, и прежде чем она смогла что-либо возразить, он уже втянул её в портал.
Следом за ними служащие Баррингтона тоже открыли арки портала, намереваясь отправиться за ними. Вояки! Следователь задержался лишь на доли секунды, чтобы отдать распоряжения своим офицерам.
— Оставьте нас, — произнёс он спокойно. Голос его был твёрдым, и офицеры тут же вернулись к выполнению своих задач.
Всё произошло так быстро, что девушка даже не успела закричать. Единственное, что она успела заметить, — это его холодный, сосредоточенный взгляд, в котором смешались решимость и угроза.
Вокруг всё замерло, затем их окружила темнота. Переход был настолько внезапным, что у неё закружилась голова. Габриэлла ощутила, как всё тело будто пронзило ледяным воздухом, и тут же земля под ногами снова обрела стабильность. Она резко выдохнула, но ощутила, что больше не находится на окраине Кельна.
Перед Габриэллой раскинулась шикарная гостиная, наполненная уютом. Белоснежный ковёр с высоким ворсом простирался до массивного камина, где тихо потрескивали поленья. Стены, задрапированные в шелковые обои, украшали тяжёлые картины в деревянных подрамниках. Это была не просто комната — это была роскошь, которую можно увидеть только в домах аристократии.
— Где мы? — её голос прозвучал чуть хрипло, всё ещё оглушённый от резкого перемещения.
