Кира не отвела взгляда. Она смотрела на продюсера холодно и внимательно, будто пыталась понять, где же он хочет её подловить. И сказала, спокойно, но отчётливо:
— Я ничего не говорила Максиму о том, что увидела. Для меня это был шок. Но я ни слова не сказала ему о том, что думаю на его счёт.
Антон фыркнул, выпустив дым в сторону, и отмахнулся, словно это был не аргумент.
— А тебе и не надо говорить, Кира. Взгляд у тебя такой… выразительный. — Он поднял руку, изображая, как будто смотрит кому-то прямо в глаза. — Достаточно вот так же. Глаза в глаза взглянуть — и всё ясно. Он ведь, между прочим, никому не показывал. Просто так не говорил, не светил своими «умениями». Только когда помочь надо было, и для ритуала человек нужен. А тебе взял и показал. Как думаешь, почему?
Потому что пообещал быть честным, подумала Кира, но не сказала этого вслух. Признаться в этом сейчас, в этом разговоре, означало слишком многое.
— Не всё так просто, каким кажется, Кира, — продолжал Антон, пристально глядя на неё. — Тебе ли не знать. Брось ты это дело, оставь мужика, если он тебе так осточертел. Только честно скажи.
Кира хотела было что-то возразить, но он поднял ладонь, не давая ей и рта раскрыть.
— А если в самом деле промелькнуло у вас что-то, будь любезна, девочка, себе это сказать. Честно желательно. Сама себе. Не мне.
Тишина повисла между ними, как густой, неподъёмный туман. Дождь заиграл новыми каплями по крыше, но Кира смотрела куда-то в сторону, не отвечая. Антон усмехнулся и стряхнул пепел.
— Молчание — тоже ответ, Кира. Иногда самый ясный.
Настроение весь день оставалось тягостным. Кира то и дело бросала взгляды на экран смартфона, ожидая информации от редактора. Материал должен был вот-вот выстрелить в прямом эфире новостей, и это ощущение — смешанное из нетерпения и злости — сжирало её изнутри. Душила профессиональная ревность: материал её, расследование её, программа её, а на экране об этом вещает кто-то другой.
От этого становилось ещё хуже. На улице лил дождь, по стеклу сбегали мутные капли, будто пытаясь стереть остатки реальности. Артём, ссутулившись за своим ноутбуком, выглядел как человек, потерявший веру в светлое будущее. Он методично тыкал клавишами, перебирая файлы. За время работы в “Чертиках” было отснято немало роликов, и сейчас оператор подчищал лишние кадры. Монтажерам и так предстояло много работы — на дни и ночи хватит.
Кира сидела в гостиничном номере, бесцельно тыкала мышкой, разгребая почту, сортировала материалы по папкам и делала вид, что это её успокаивает. Хотя на самом деле в её голове крутилась только одна мысль: «А что, если они вообще всё порежут в материале?».
В этот момент из коридора гостиницы донеслись голоса и гулкие шаги. Экстрасенсы вернулись со съёмок. Шумная съемочная группа бурно обсуждала ливень и то, как тяжело снимать в таких условиях.
Что-то внутри Киры сорвалось с цепи. Сердце вдруг забилось так сильно, что казалось — оно отдаётся эхом в висках. Словно ноги сами подняли её с кровати и повели к выходу из номера. Она даже не понимала, что делает.
Вот что она скажет? Зачем идёт? Но шла.
Коридор встретил её холодным светом мигающих ламп. Старый отель был не гостеприимен. Лишь редкие звуки шагов и шорохи дополняли эту угрюмую атмосферу. Остановившись перед дверью Максима, Кира замерла. Рука зависла в воздухе, готовая постучать.
Что ты делаешь, Кира?
Вопрос сам собой пронесся в голове, словно разум пытался убедить ее прекратить. Ответом была тишина. Несколько секунд ушли на то, чтобы совладать с собой и выдохнуть. Но прежде чем она успела постучать, дверь открылась сама собой.
Максим стоял на пороге. Высокий, с растрепанными волосами, в насквозь промокшей толстовке. Экстрасенс взглянул не названного гостя со смесью глухого раздражения и неприязни, однако как только его взгляд сфокусировался на Кире, что-то в его выражении сменилось. От усталости не осталось и следа.
— Кира? — голос прозвучал спокойно, почти отстраненно.
— Могу я войти? — спросила она, стараясь придать голосу твердость.
Максим молча посторонился, пропуская её в номер. Здесь царил безупречный порядок: ни пылинки, ни случайно забытых вещей. Даже блокноты на столе лежали ровной стопкой, словно боялись нарушить общую гармонию. На этом фоне её собственный номер с разбросанной техникой казался капсулой хаоса. Но то был рабочий беспорядок — ей было комфортно.
— Ты почувствовал, что я пришла, да? — спросила она, повернувшись к нему.
Максим стоял у стены, засунув руки в карманы. В его позе читалась расслабленность, но взгляд оставался цепким.
— Нет, — он покачал головой и улыбнулся — мягко, как ребенку. — Я не локатор, чтобы улавливать всё.
— Я не разбираюсь, как это работает, — честно призналась журналистка, сцепив руки. — Просто… всё это, что происходит… Это ломает мозг. Магия? Я даже не знаю, как правильно это назвать.
— Пусть будет магия, — ответил он, словно это было самое обычное слово.
— Для меня это шок, Максим. Настоящий шок. — Её голос дрогнул, но она продолжила: — И самое неприятное, что Артем прав: никто и никогда этого не скрывал. Это всегда было рядом, а я просто игнорировала. Потому что так было проще.
Максим слушал, не перебивая. Его молчание было тяжелее любых слов.
— Но теперь я знаю. И не могу просто отказаться от этой части жизни, словно ее никогда и не было. Мне так было бы проще, конечно, но это бесхребетно и глупо. — она грустно усмехнулась. — Закрывать глаза, когда всё перед тобой — это малодушно.
— Что ты собираешься делать? — наконец спросил он.
— Пока не знаю. — Она пожала плечами. — Но я точно знаю, что не считаю тебя монстром. Или кем-то там ещё. Ты… ты человек. Просто другой.
Максим смотрел на неё долго, словно пытался заглянуть в её душу. Потом коротко кивнул.
— Мы все проецируем на других свои сомнения, — сказал он наконец. — Просто иногда забываем, что за этим кто-то настоящий.
Её плечи начали расслабляться. Это было странное, успокаивающее ощущение, которое она не испытывала с прошлого вечера. Казалось, что с инцидента на том самом перекрестке она была в напряжении. Кира впервые за долгое время почувствовала, что может остановиться и просто дышать.
Тишина, повисшая в комнате, была почти осязаемой. Максим отступил к креслу у окна и устало опустился в него. Его взгляд упал на дождь за окном, который лениво стекал по стеклу.
— Большинство людей бегут от того, чего не понимают. Многие бы уже собрали чемодан и гнали отсюда прямиком в Москву, не сбавляя скорости. — произнес он с усмешкой. — Ты осталась. И этого достаточно.
— Я не знаю, что значит «осталась», — призналась она, присаживаясь в кресло напротив. — Просто не смогла уйти.
— Может, потому что ты не такая, как все.
Максим усмехнулся, но его усмешка была спокойной, почти добродушной. Однако прозвучало в его словах что-то глубокое, что не давало усомниться: дело здесь не в желании сделать комплимент. Кира, впрочем, была слишком уставшей после бессонной ночи, чтобы обратить на это внимание.
— Не начинай, — она покачала головой. — Все мы «не такие». Это уже звучит банально.
— Возможно, — согласился он, снова взглянув в окно. Рассказывать ей Максим не планировал.
Её взгляд остановился на нём.
— И что дальше? — спросила она, не зная, что имеет в виду. Вопрос был с подвохом: простым и сложным одновременно.
Максим посмотрел на неё, его взгляд стал мягче.
— Дальше гроза пройдёт. А там посмотрим.
— Ты всегда так философски настроен? — почти возмутилась девушка.
— Когда нужно, — ответил он, и на этот раз его улыбка была почти искренней.
Её лицо посерьёзнело. Максиму, будь он хоть ясновидящим, не удалось бы увести девушку с линии:
— А ритуал? Вы будете его проводить?
Максим кивнул, его взгляд снова стал непроницаемым.
— Сегодня. Времени почти нет. Либо успеем, либо…
Он не закончил. Но Кира поняла.
— И что нужно сделать? — спросила она.
— Вернуть магию в её русло. А чтобы это сделать, кто-то должен стать проводником. Впитать её через себя.
Её глаза расширились. Кира не до конца понимала, о чём на самом деле идёт речь, но нутром чувствовала — здесь что-то неладно. Может быть, сказывались сюжеты всех тех сериалов о паранормальном, которые она смотрела в подростковом возрасте, или просто интуиция давала о себе знать.
В России связь с мистикой всегда была чем-то неотъемлемым, словно частью крови. Она уходила глубоко в корни язычества, где мир был населен духами и тайнописью природы. С тех пор минули века, но память об этом осталась. Не просто память прабабушек, а что-то древнее, уходящее к первым обитателям этой земли. Истории о домовых и леших рассказывали ещё задолго до Крещения Руси, и даже в 2024 году их шепчут у костров, в бабушкиных сказках или случайных разговорах. Конечно, за века их переиначили, упростили, превратили в нечто почти наивное. Но разве не чудо, что они всё ещё живут?
— Через себя? Это… Это же опасно.
— Любая работа с магией опасна. Тут нет середины, — голос Макса звучал твёрдо. — Ты либо управляешь ею, либо она тобой. Я достаточно опытный чернокнижник, чтобы рискнуть.
Она замолчала, внимательно разглядывая его. Его лицо казалось спокойным, но в глазах читалось что-то человеческое — решимость?
— И кто станет проводником? — наконец спросила она.
Максим взглянул на неё, и его взгляд сказал больше, чем слова.
— Кто-то должен.
Тишина снова наполнила комнату. За окном дождь продолжал свой бесконечный разговор со стеклом. Кира смотрела на Максима, чувствуя, как внутри поднимается тревога. Но он уже отвернулся, будто разговор был окончен.
Неожиданно раздался стук в дверь. Максим обернулся медленно, как будто нехотя. Дверь распахнулась, и в номер вошёл Антон. Его взгляд удивлённо застыл на Кире.
— А ты, смотрю, времени не теряешь, Кира, — хмыкнул он. — Слышал, Макс? Пока мы тут с магией разбирались, она уже схему незаконного вывоза древесины накрыла. Репортаж вышел.
Кира резко дёрнулась, словно по сигналу. Она вытащила смартфон, наспех разблокировала его. Экран высветил сообщение от редактора: «Выпустили. Бомба!» Сердце ёкнуло, сжалось, будто от удара. Пальцы листали уведомления. Её дыхание сбилось, как перед прыжком в ледяную воду, а мысли спутались в ворох тревоги и злости. Следом пришло сообщение от Гоши: «Они недовольны. Будь осторожна».
Эти слова прозвучали в голове громче, чем шум дождя за окном. Гоша никогда не преувеличивал. Если написал «будь осторожна», значит, ситуация уже начала накаляться.
— В такие штуки, Кира, лучше не лезть одной, — продолжал Антон, небрежно устроившись в кресле. — Мир, знаешь ли, любит мстить, особенно если за больное его тронуть.
Но Кира уже не слушала. Она убрала телефон в карман идеально сидящих джинсов, движение было резким, как щелчок хлыста. Её мысли метались: репортаж вышел, давление началось, а она здесь, среди магии, загадок и незаконченных разговоров. Надо бы поскорее разобраться с этим и двигаться дальше.
— Антон, ты не в том месте и не в то время, — неожиданно произнёс Максим, сверля продюсера взглядом, в котором едва заметно промелькнуло предупреждение.
Антон поднял руки, будто сдаваясь, и усмехнулся:
— Ладно-ладно, не кипятись. Просто предупреждаю: тучи собираются. — Он перевёл взгляд на Киру. — Хотя, судя по твоему выражению лица, ты и сама это знаешь.
Кира не изменилась в лице — держать вежливую улыбку она умела. Девушка повернулась к Максиму:
— Ритуал сегодня, говоришь? — её голос звучал твёрже, чем хотелось бы.
Максим кивнул:
— Сегодня.
— Тогда не будем терять времени. — Она направилась к двери, стараясь не смотреть на Антона, который всё ещё ухмылялся. Коридор встретил её привычной тишиной и тусклым светом ламп. Но теперь тишина казалась зловещей, словно затаивалась, наблюдая.
Антон остался в комнате, развалившись в кресле так же нагло, как вошёл. Максим стоял у окна, наблюдая за дождём. Казалось, он даже не замечал присутствия продюсера, но Антон не был из тех, кто уходит без последнего слова.
— Поговорил с Кирой, — начал он лениво, вытягивая ноги и стряхивая несуществующую пылинку с колена. — Девочка умная, цепкая. Впечатлительная только. Таких либо ломает, либо… — Он многозначительно хмыкнул. — Либо тянет на приключения.
Максим повернулся медленно, словно слова Антона не имели для него значения. Его взгляд был холодным и спокойным — взгляд человека, который привык выслушивать лишнее.
— К чему ты клонить пытаешься? — коротко бросил он, глядя на продюсера с прищуром.
Антон пожал плечами, разминая сигарету в пальцах, но так и не закурил. Не рискнул просто:
— Да ничего. Просто интересно: зачем ты ей это показал? Ты же не разбрасываешься секретами. Особенно такими. Жила себе, думала, что ты странный. Может быть даже смирилась и что-то вышло у вас. Женщины любят “перевоспитывать” странных парней.
Максим чуть приподнял бровь, уголки губ дрогнули в тени усмешки.
— Показал, потому что могу, — коротко ответил Максим, скрестив руки на груди. Его взгляд оставался спокойным, но непреклонным. — Тебе это зачем знать?
Антон замер, его взгляд стал внимательным, а затем он тоже усмехнулся:
— Ты всегда такой. Могу — значит буду. Порода чувствуется, Макс. Кем бы ты там ни был, но тяга к власти у тебя через край.
Максим налил воды в пластиковый стакан, сделал короткий глоток и поставил стакан обратно, не удостоив жеста лишнего внимания. Его взгляд метнулся к Антону — холодный и прямой, как приказ.
— Ты вообще деньги на чужих страхах делаешь, — спокойно парировал он. — Но ты прав. Тяга к власти — это инструмент. Я знаю, что делаю.
— И что ты делаешь, Макс? — Антон прищурился, его голос стал мягким, почти насмешливым. — Спасаешь мир или проверяешь, сколько сможешь унести?
Максим замолчал, но его взгляд стал резким, как лезвие ножа.
— Я впитаю всю энергию после ритуала. — Он сказал это спокойно, но в голосе звучала уверенность, от которой даже Антон слегка напрягся. — Не просто закрою или перекрою выход. А впитаю.
— В себя? — уточнил Антон, его бровь удивлённо изогнулась.
— А куда ещё? — Максим снова усмехнулся, но эта усмешка была холодной, как зимний ветер. — Энергия не исчезает. Она либо течёт, либо её подчиняют. И если она течёт, должен быть тот, кто её направляет.
Антон замолчал, его взгляд был прикован к Максиму.
— Ты вообще представляешь, во что лезешь? — наконец уточнил он, прищурившись.
— Лучше, чем ты. — Максим ответил спокойно.
— Жёстко, — хмыкнул Антон, откинувшись на спинку кресла. — И что, Кира знает, какой ты прагматичный?
— Она знает ровно столько, сколько ей нужно, — ответил Максим, и что-то в его голосе стало мягче, почти незаметно.
Антон улыбнулся, но в его улыбке мелькнуло что-то задумчивое:
— Иногда ты пугаешь, Макс. Даже меня.
Антон посидел, поступав пальцами по колену, поднялся и направился к выходу. Уже у двери он обернулся, задержав руку на косяке, будто раздумывая, стоит ли продолжать:
— Просто помни: чем больше тянешь на себя, тем сильнее потом отдача. — Он скользнул взглядом по комнате, словно пытаясь уловить последние штрихи разговора, и вышел, оставив за собой ощущение чего-то недосказанного.
Колодец, окружённый густой зеленью леса, стоял как мрачный монумент, напоминая о забытых временах.
— Я ничего не говорила Максиму о том, что увидела. Для меня это был шок. Но я ни слова не сказала ему о том, что думаю на его счёт.
Антон фыркнул, выпустив дым в сторону, и отмахнулся, словно это был не аргумент.
— А тебе и не надо говорить, Кира. Взгляд у тебя такой… выразительный. — Он поднял руку, изображая, как будто смотрит кому-то прямо в глаза. — Достаточно вот так же. Глаза в глаза взглянуть — и всё ясно. Он ведь, между прочим, никому не показывал. Просто так не говорил, не светил своими «умениями». Только когда помочь надо было, и для ритуала человек нужен. А тебе взял и показал. Как думаешь, почему?
Потому что пообещал быть честным, подумала Кира, но не сказала этого вслух. Признаться в этом сейчас, в этом разговоре, означало слишком многое.
— Не всё так просто, каким кажется, Кира, — продолжал Антон, пристально глядя на неё. — Тебе ли не знать. Брось ты это дело, оставь мужика, если он тебе так осточертел. Только честно скажи.
Кира хотела было что-то возразить, но он поднял ладонь, не давая ей и рта раскрыть.
— А если в самом деле промелькнуло у вас что-то, будь любезна, девочка, себе это сказать. Честно желательно. Сама себе. Не мне.
Тишина повисла между ними, как густой, неподъёмный туман. Дождь заиграл новыми каплями по крыше, но Кира смотрела куда-то в сторону, не отвечая. Антон усмехнулся и стряхнул пепел.
— Молчание — тоже ответ, Кира. Иногда самый ясный.
Глава 15
Настроение весь день оставалось тягостным. Кира то и дело бросала взгляды на экран смартфона, ожидая информации от редактора. Материал должен был вот-вот выстрелить в прямом эфире новостей, и это ощущение — смешанное из нетерпения и злости — сжирало её изнутри. Душила профессиональная ревность: материал её, расследование её, программа её, а на экране об этом вещает кто-то другой.
От этого становилось ещё хуже. На улице лил дождь, по стеклу сбегали мутные капли, будто пытаясь стереть остатки реальности. Артём, ссутулившись за своим ноутбуком, выглядел как человек, потерявший веру в светлое будущее. Он методично тыкал клавишами, перебирая файлы. За время работы в “Чертиках” было отснято немало роликов, и сейчас оператор подчищал лишние кадры. Монтажерам и так предстояло много работы — на дни и ночи хватит.
Кира сидела в гостиничном номере, бесцельно тыкала мышкой, разгребая почту, сортировала материалы по папкам и делала вид, что это её успокаивает. Хотя на самом деле в её голове крутилась только одна мысль: «А что, если они вообще всё порежут в материале?».
В этот момент из коридора гостиницы донеслись голоса и гулкие шаги. Экстрасенсы вернулись со съёмок. Шумная съемочная группа бурно обсуждала ливень и то, как тяжело снимать в таких условиях.
Что-то внутри Киры сорвалось с цепи. Сердце вдруг забилось так сильно, что казалось — оно отдаётся эхом в висках. Словно ноги сами подняли её с кровати и повели к выходу из номера. Она даже не понимала, что делает.
Вот что она скажет? Зачем идёт? Но шла.
Коридор встретил её холодным светом мигающих ламп. Старый отель был не гостеприимен. Лишь редкие звуки шагов и шорохи дополняли эту угрюмую атмосферу. Остановившись перед дверью Максима, Кира замерла. Рука зависла в воздухе, готовая постучать.
Что ты делаешь, Кира?
Вопрос сам собой пронесся в голове, словно разум пытался убедить ее прекратить. Ответом была тишина. Несколько секунд ушли на то, чтобы совладать с собой и выдохнуть. Но прежде чем она успела постучать, дверь открылась сама собой.
Максим стоял на пороге. Высокий, с растрепанными волосами, в насквозь промокшей толстовке. Экстрасенс взглянул не названного гостя со смесью глухого раздражения и неприязни, однако как только его взгляд сфокусировался на Кире, что-то в его выражении сменилось. От усталости не осталось и следа.
— Кира? — голос прозвучал спокойно, почти отстраненно.
— Могу я войти? — спросила она, стараясь придать голосу твердость.
Максим молча посторонился, пропуская её в номер. Здесь царил безупречный порядок: ни пылинки, ни случайно забытых вещей. Даже блокноты на столе лежали ровной стопкой, словно боялись нарушить общую гармонию. На этом фоне её собственный номер с разбросанной техникой казался капсулой хаоса. Но то был рабочий беспорядок — ей было комфортно.
— Ты почувствовал, что я пришла, да? — спросила она, повернувшись к нему.
Максим стоял у стены, засунув руки в карманы. В его позе читалась расслабленность, но взгляд оставался цепким.
— Нет, — он покачал головой и улыбнулся — мягко, как ребенку. — Я не локатор, чтобы улавливать всё.
— Я не разбираюсь, как это работает, — честно призналась журналистка, сцепив руки. — Просто… всё это, что происходит… Это ломает мозг. Магия? Я даже не знаю, как правильно это назвать.
— Пусть будет магия, — ответил он, словно это было самое обычное слово.
— Для меня это шок, Максим. Настоящий шок. — Её голос дрогнул, но она продолжила: — И самое неприятное, что Артем прав: никто и никогда этого не скрывал. Это всегда было рядом, а я просто игнорировала. Потому что так было проще.
Максим слушал, не перебивая. Его молчание было тяжелее любых слов.
— Но теперь я знаю. И не могу просто отказаться от этой части жизни, словно ее никогда и не было. Мне так было бы проще, конечно, но это бесхребетно и глупо. — она грустно усмехнулась. — Закрывать глаза, когда всё перед тобой — это малодушно.
— Что ты собираешься делать? — наконец спросил он.
— Пока не знаю. — Она пожала плечами. — Но я точно знаю, что не считаю тебя монстром. Или кем-то там ещё. Ты… ты человек. Просто другой.
Максим смотрел на неё долго, словно пытался заглянуть в её душу. Потом коротко кивнул.
— Мы все проецируем на других свои сомнения, — сказал он наконец. — Просто иногда забываем, что за этим кто-то настоящий.
Её плечи начали расслабляться. Это было странное, успокаивающее ощущение, которое она не испытывала с прошлого вечера. Казалось, что с инцидента на том самом перекрестке она была в напряжении. Кира впервые за долгое время почувствовала, что может остановиться и просто дышать.
Тишина, повисшая в комнате, была почти осязаемой. Максим отступил к креслу у окна и устало опустился в него. Его взгляд упал на дождь за окном, который лениво стекал по стеклу.
— Большинство людей бегут от того, чего не понимают. Многие бы уже собрали чемодан и гнали отсюда прямиком в Москву, не сбавляя скорости. — произнес он с усмешкой. — Ты осталась. И этого достаточно.
— Я не знаю, что значит «осталась», — призналась она, присаживаясь в кресло напротив. — Просто не смогла уйти.
— Может, потому что ты не такая, как все.
Максим усмехнулся, но его усмешка была спокойной, почти добродушной. Однако прозвучало в его словах что-то глубокое, что не давало усомниться: дело здесь не в желании сделать комплимент. Кира, впрочем, была слишком уставшей после бессонной ночи, чтобы обратить на это внимание.
— Не начинай, — она покачала головой. — Все мы «не такие». Это уже звучит банально.
— Возможно, — согласился он, снова взглянув в окно. Рассказывать ей Максим не планировал.
Её взгляд остановился на нём.
— И что дальше? — спросила она, не зная, что имеет в виду. Вопрос был с подвохом: простым и сложным одновременно.
Максим посмотрел на неё, его взгляд стал мягче.
— Дальше гроза пройдёт. А там посмотрим.
— Ты всегда так философски настроен? — почти возмутилась девушка.
— Когда нужно, — ответил он, и на этот раз его улыбка была почти искренней.
Её лицо посерьёзнело. Максиму, будь он хоть ясновидящим, не удалось бы увести девушку с линии:
— А ритуал? Вы будете его проводить?
Максим кивнул, его взгляд снова стал непроницаемым.
— Сегодня. Времени почти нет. Либо успеем, либо…
Он не закончил. Но Кира поняла.
— И что нужно сделать? — спросила она.
— Вернуть магию в её русло. А чтобы это сделать, кто-то должен стать проводником. Впитать её через себя.
Её глаза расширились. Кира не до конца понимала, о чём на самом деле идёт речь, но нутром чувствовала — здесь что-то неладно. Может быть, сказывались сюжеты всех тех сериалов о паранормальном, которые она смотрела в подростковом возрасте, или просто интуиция давала о себе знать.
В России связь с мистикой всегда была чем-то неотъемлемым, словно частью крови. Она уходила глубоко в корни язычества, где мир был населен духами и тайнописью природы. С тех пор минули века, но память об этом осталась. Не просто память прабабушек, а что-то древнее, уходящее к первым обитателям этой земли. Истории о домовых и леших рассказывали ещё задолго до Крещения Руси, и даже в 2024 году их шепчут у костров, в бабушкиных сказках или случайных разговорах. Конечно, за века их переиначили, упростили, превратили в нечто почти наивное. Но разве не чудо, что они всё ещё живут?
— Через себя? Это… Это же опасно.
— Любая работа с магией опасна. Тут нет середины, — голос Макса звучал твёрдо. — Ты либо управляешь ею, либо она тобой. Я достаточно опытный чернокнижник, чтобы рискнуть.
Она замолчала, внимательно разглядывая его. Его лицо казалось спокойным, но в глазах читалось что-то человеческое — решимость?
— И кто станет проводником? — наконец спросила она.
Максим взглянул на неё, и его взгляд сказал больше, чем слова.
— Кто-то должен.
Тишина снова наполнила комнату. За окном дождь продолжал свой бесконечный разговор со стеклом. Кира смотрела на Максима, чувствуя, как внутри поднимается тревога. Но он уже отвернулся, будто разговор был окончен.
Неожиданно раздался стук в дверь. Максим обернулся медленно, как будто нехотя. Дверь распахнулась, и в номер вошёл Антон. Его взгляд удивлённо застыл на Кире.
— А ты, смотрю, времени не теряешь, Кира, — хмыкнул он. — Слышал, Макс? Пока мы тут с магией разбирались, она уже схему незаконного вывоза древесины накрыла. Репортаж вышел.
Кира резко дёрнулась, словно по сигналу. Она вытащила смартфон, наспех разблокировала его. Экран высветил сообщение от редактора: «Выпустили. Бомба!» Сердце ёкнуло, сжалось, будто от удара. Пальцы листали уведомления. Её дыхание сбилось, как перед прыжком в ледяную воду, а мысли спутались в ворох тревоги и злости. Следом пришло сообщение от Гоши: «Они недовольны. Будь осторожна».
Эти слова прозвучали в голове громче, чем шум дождя за окном. Гоша никогда не преувеличивал. Если написал «будь осторожна», значит, ситуация уже начала накаляться.
— В такие штуки, Кира, лучше не лезть одной, — продолжал Антон, небрежно устроившись в кресле. — Мир, знаешь ли, любит мстить, особенно если за больное его тронуть.
Но Кира уже не слушала. Она убрала телефон в карман идеально сидящих джинсов, движение было резким, как щелчок хлыста. Её мысли метались: репортаж вышел, давление началось, а она здесь, среди магии, загадок и незаконченных разговоров. Надо бы поскорее разобраться с этим и двигаться дальше.
— Антон, ты не в том месте и не в то время, — неожиданно произнёс Максим, сверля продюсера взглядом, в котором едва заметно промелькнуло предупреждение.
Антон поднял руки, будто сдаваясь, и усмехнулся:
— Ладно-ладно, не кипятись. Просто предупреждаю: тучи собираются. — Он перевёл взгляд на Киру. — Хотя, судя по твоему выражению лица, ты и сама это знаешь.
Кира не изменилась в лице — держать вежливую улыбку она умела. Девушка повернулась к Максиму:
— Ритуал сегодня, говоришь? — её голос звучал твёрже, чем хотелось бы.
Максим кивнул:
— Сегодня.
— Тогда не будем терять времени. — Она направилась к двери, стараясь не смотреть на Антона, который всё ещё ухмылялся. Коридор встретил её привычной тишиной и тусклым светом ламп. Но теперь тишина казалась зловещей, словно затаивалась, наблюдая.
Антон остался в комнате, развалившись в кресле так же нагло, как вошёл. Максим стоял у окна, наблюдая за дождём. Казалось, он даже не замечал присутствия продюсера, но Антон не был из тех, кто уходит без последнего слова.
— Поговорил с Кирой, — начал он лениво, вытягивая ноги и стряхивая несуществующую пылинку с колена. — Девочка умная, цепкая. Впечатлительная только. Таких либо ломает, либо… — Он многозначительно хмыкнул. — Либо тянет на приключения.
Максим повернулся медленно, словно слова Антона не имели для него значения. Его взгляд был холодным и спокойным — взгляд человека, который привык выслушивать лишнее.
— К чему ты клонить пытаешься? — коротко бросил он, глядя на продюсера с прищуром.
Антон пожал плечами, разминая сигарету в пальцах, но так и не закурил. Не рискнул просто:
— Да ничего. Просто интересно: зачем ты ей это показал? Ты же не разбрасываешься секретами. Особенно такими. Жила себе, думала, что ты странный. Может быть даже смирилась и что-то вышло у вас. Женщины любят “перевоспитывать” странных парней.
Максим чуть приподнял бровь, уголки губ дрогнули в тени усмешки.
— Показал, потому что могу, — коротко ответил Максим, скрестив руки на груди. Его взгляд оставался спокойным, но непреклонным. — Тебе это зачем знать?
Антон замер, его взгляд стал внимательным, а затем он тоже усмехнулся:
— Ты всегда такой. Могу — значит буду. Порода чувствуется, Макс. Кем бы ты там ни был, но тяга к власти у тебя через край.
Максим налил воды в пластиковый стакан, сделал короткий глоток и поставил стакан обратно, не удостоив жеста лишнего внимания. Его взгляд метнулся к Антону — холодный и прямой, как приказ.
— Ты вообще деньги на чужих страхах делаешь, — спокойно парировал он. — Но ты прав. Тяга к власти — это инструмент. Я знаю, что делаю.
— И что ты делаешь, Макс? — Антон прищурился, его голос стал мягким, почти насмешливым. — Спасаешь мир или проверяешь, сколько сможешь унести?
Максим замолчал, но его взгляд стал резким, как лезвие ножа.
— Я впитаю всю энергию после ритуала. — Он сказал это спокойно, но в голосе звучала уверенность, от которой даже Антон слегка напрягся. — Не просто закрою или перекрою выход. А впитаю.
— В себя? — уточнил Антон, его бровь удивлённо изогнулась.
— А куда ещё? — Максим снова усмехнулся, но эта усмешка была холодной, как зимний ветер. — Энергия не исчезает. Она либо течёт, либо её подчиняют. И если она течёт, должен быть тот, кто её направляет.
Антон замолчал, его взгляд был прикован к Максиму.
— Ты вообще представляешь, во что лезешь? — наконец уточнил он, прищурившись.
— Лучше, чем ты. — Максим ответил спокойно.
— Жёстко, — хмыкнул Антон, откинувшись на спинку кресла. — И что, Кира знает, какой ты прагматичный?
— Она знает ровно столько, сколько ей нужно, — ответил Максим, и что-то в его голосе стало мягче, почти незаметно.
Антон улыбнулся, но в его улыбке мелькнуло что-то задумчивое:
— Иногда ты пугаешь, Макс. Даже меня.
Антон посидел, поступав пальцами по колену, поднялся и направился к выходу. Уже у двери он обернулся, задержав руку на косяке, будто раздумывая, стоит ли продолжать:
— Просто помни: чем больше тянешь на себя, тем сильнее потом отдача. — Он скользнул взглядом по комнате, словно пытаясь уловить последние штрихи разговора, и вышел, оставив за собой ощущение чего-то недосказанного.
***
Колодец, окружённый густой зеленью леса, стоял как мрачный монумент, напоминая о забытых временах.
