— А? Да нет, не она это была. Надька у меня такая, по мелочи пакостит, то молоко мне скислит, то вещь какую спрячет — а я же знаю, куда ложил-то ее —, то собак ночь потревожит, они лают до утра! — отмахнулся мужчина от воспоминаний про призрак экс-жены, словно говорил о бытовых вещах: — То другое существо было. Как же назвал-то ее маг этот... бесятина! Во! Точно сказал, я бы и сам иначе не назвал. Оно вот как есть, бес!
Пока мужчина разбирался с наименованием, Артем и Кира переглянулись. В понимании журналистов, слабо разбирающихся в магической терминологии, что призраки, что бесы — не имело это значения. Общая картина была не ясна.
— А суть в чем? — вопросил Артем, скрестив руки на груди.
— А они не суть... так, гоняют просто. — невпопад ответил мужчина. — Дело как было? Ночь была, но к рассвету ближе. Я от Геннадича шел, мы с ним водку пили. Сын у него приезжал, на рыбалку ездили, а потом сушили рыбу-то. А Геннадич так рыбу сушит! Вот дано мужику, не отнимешь. Сам пропойца пропойцей, а готовит так, что руку по локоть вслед за ложкой съешь. Ну и пили мы с ним водку, да под рыбку-то. Ништяк!
— Ништяк, — согласно кивнула Кира.
Станислав Павлович задумчиво на нее взглянул, явно пытаясь прикинуть, сколько в своей жизни ухоженная блондиночка могла выпить водки. По всяким подсчетам выходило, что немного. С другой стороны, пришла ему в голову история Ленки, дочери его бывшей одноклассницы, так та могла за вечер в одиночку осилить бутыль. И ничего не было девчонке. Пила, как не в себя.
— Ну и пошел я от него под утро уже. Остался бы, да на автобусе должна была его баба приехать. Она у него мегера такая: увидит, что бухает мужик, так сразу орет белугой. Ну че орать-то, скажи? — обратился он к Артему в поисках мужской поддержки.
Впрочем, оператору ответить было нечего. За все его двадцать четыре года Артем встречался с двумя девушками, но ни с одной из них ничего серьезного не выходило. С одной отношения завязались на первом курсе и длились пару недель, с другой — когда он съехал на собственную квартиру, но и те продлились полгода. Других девчонок он и не считал: там «ухватил», тут на свидание сходил, в клубе поцеловал — таким «ништячкам» он просто радовался.
Никто из них не повышал на него голос, да и вообще ничего не требовал. Так и получилось, что на него «баба» не орала. Но какие его годы?
— Ну пьет мужик, да и пусть пьет! Лучше бы закуски настругала, чем орать-то. Ох и дурные же бабы! — выдал Станислав Павлович, почесав затылок. От нахлынувшего негодования он даже упустил из вида мага, который вместе с группой скрылся в микроавтобусе. — Ну и пошел я домой, чтобы, значит, утром вопли не слышать. Иду, а у самого волосы на загривке аж дыбом встали. Темно было, утро почти, фонари у нас в такое время не горят, администрация экономит, понимаешь. Мы им налоги, а они нам — хрен! Ну и пошел я дальше, а как-то так не по людски мне стало: иду, а сам нет-нет, да посмотрю за спину. Спокойнее оно так как-то. Вот и оглянулся... а оно оттуда смотрит.
— Что «оно»? — вопросил Артем, вдоль позвоночника которого пробежали холодные мурашки. Все же близость экстрасенсов, кем бы в самом деле они не были, сбивала душевное равновесие.
— Да черт его знает, что оно! — в сердцах воскликнул мужчина, хлопнув себя по грудине. — Черное, высокое, силуэтом на человека похоже, да только глаза-то горят белым. Я всю жизнь думал, что у чертей красные они, а поди ж ты — как фосфоресцируют в темноте. Белым!
— И что вы сделали? — скрестив руки на груди, вопросила журналистка, прикидывая, как вписать эту историю в программу.
По всему выходило, что сначала придется пустить подборку из таких «страстей», чтобы затем поискать логическое объяснение и разобрать каждую из них на составляющие. Неплохо было бы еще поговорить с представителями местного сообщества, кто разбирался в сказаниях и фольклоре. И, разумеется, необходимо навести исторические справки: как давно жители видят чудовищ? Может это помешательство, которое по наследству передается? У журналистки даже возникла мысль подключить к программе Инессу Григорьевну.
Отдельно стоило бы разобрать ситуацию с психологом, который смог бы объяснить массовую истерию. Но таких специалистов, разумеется, придется искать уже после возвращения.
— Спрашивает ведь еще! — фыркнул Станислав Павлович, поджав губы. — Припустил да так, что пятки перед лицом мелькали! Бегу, а сам чувствую, как оно следом несется и смеется. Смех такой пробирающий, до самых костей смех. И не поймешь, откуда звучит, словно в самой голове. Мчал за мной до самого дома, а как только я за калитку ступил — отошел. Повернулся, а перед глазами уже никого и нет. Даже протрезвел я от такого. А на утро рассказываю соседям, так они тоже смех этот слышали.
— А кто соседи? — тут же вопросила Кира, поскольку массовые галлюцинации были уже интереснее.
— Я! — с готовностью отозвалась полноватая женщина с короткой стрижкой, которая перед этим подливала Станиславу Павловичу водки. — Любовь Анатольевна я!
— Значит, вы тоже смех слышали? — натренированные голосовые связки с легкостью произнесли вопрос участливо, с беспокойством. Кира знала, что порой разговорить людей проще, выразив неподдельную веру в их слова. Людей это раскрепощает, и они беззастенчиво выдают все, поскольку не боятся, что их осудят. Проанализировать весь поток сознания можно и потом.
— Слышала, да вся округа слышала! — закивала она, сотрясая бутылку водки в воздухе. Ее провожал тоскливым взглядом Станислав Павлович. Что интересно, соседку «дурной бабой» он назвать не рискнул. — Я еще подумала, что это мой старый совсем сбредил и во сне ржет, толкнула его. Но муж спал себе, а уж как проснулся, так мы в окно и выглянули. Интересно же, кто в такое время по улицам ходит, честных людей будит! А там наш Палыч как раз за забор и влез. Да шустро так! Стоит, дышит так, что дальше только легкие выплюнет, и все за оградку смотрит.
— Видели кого-нибудь?
— Нет, — вздохнула женщина с очевидным сожалением. Видимо, хотелось рассказать журналистам историю, да не выходило. — Но смех был... да бесовской был смех! А вы когда интервью брать будете? Нужны вам красивые женщины в кадре?
Любовь Анатольевна кокетливо поправила короткую стрижку, стрельнув глазами в Артема. Тот, растерявшись, на всякий случай посмотрел на Киру в поисках поддержки.
— Красивые женщины всегда нужны! — отозвалась она, стараясь сдержать улыбку при виде покрасневшего оператора. — Мы пока материал собираем, а как сценарий готов будет, так сразу к вам. Предупредим заранее, как полагается, чтобы подготовиться успели.
Такой подход женщине определенно понравился. Мысленно она уже прикидывала, что наденет и как накрасится, чтобы попасть на телевизор в лучшем своем виде. Такие мелочи, как название канала и передачи, женщина уточнить забыла. Впрочем, день у нее выходил насыщенным, некоторая забывчивость здесь в полной мере понятна.
Журналисты отошли от будущих героев выпуска и, не сговариваясь, отправились в сторону магазина, единственного на всю деревню. Обсуждать услышанное они не спешили: каждый анализировал сказанное. Подумать в самом деле было над чем. Артем то и дело косился на напарницу, но Кира шла с безмятежным выражением лица. Ее рассказы не беспокоили лишь по одной причине — она упорно не верила в мистику.
Детство в маленьком провинциальном городке, стоявшем посреди лесов и деревень, давало о себе знать. Девушку не впечатляли истории про призраков, ведьм, гадалок и «бабок», как ласково называли в ее окружении пожилых женщин, умеющих колдовать. Сколько раз ее подруги, ровесницы, да и более взрослые родственники ходили за советом к «бабке», она уже и не помнила. Знала только, что ничего это им не дало — только деньги потеряли. С тех пор у девушки был иммунитет к мистицизму. Кира не верила ни в модные астрологию и таро, ни экстрасенсам, ни свидетелям аномальных событий. Ее мозг сам собой находил логическое объяснение происходящему. Хотя порой, когда они с подругами собирались за бокальчиком просекко, они раскладывали карты. Но то была забава, реальных подсказок от картонок с картинками журналистка не ждала.
Чего не скажешь об Артеме. Он в своей жизни с мистикой почти не сталкивался, но одна история, случившаяся с ним еще в детстве, пошатнула его скептицизм. Тем жарким летом 10-летний Артем с родителями и друзьями семьи отправился на речку отдохнуть. Он первый зале в воду. Пока взрослые занимались столом и палаткой, мальчик все пытался проверить себя на смелость. Хотелось узнать, когда инстинкт самосохранения скажет убираться из воды: ребенок зашел в воду по плечи, потом по шею, но тут вдруг набежавшая волна накрыла его с головой. Если бы он не был так увлечен игрой, то заметил бы, как неподалеку проносился моторный картер, от которого по воде пошли волны.
Артем пытался кричать, но вода тут же полилась в легкие, пытался выплыть — но не мог, лишь колотил руками по воде. Перед глазами все поплыло и наступила тьма, как вдруг он почувствовал, что его ухватили за руки и выдернули из воды, оттащив к берегу. Пока мальчик пытался откашляться и выплюнуть воду, к нему подбежали родители. В воде не было никого, кроме едва не утонувшего ребенка. И пусть родители сказали, что он сам выбрался на берег, но он точно знал — кто-то или что-то спасло его. Даже сейчас, годы спустя, сознательная часть не могла ему объяснить этого. Он просто знал, что в этом мире существовало нечто, что помогало в самые критические моменты.
Более Артем ни разу не сталкивался с мистикой, да и не пытался все вокруг объяснить полтергейстом или судьбой. Он просто не рассказывал о том случае и знал. Сейчас же, взглянув на почерневшее зеркало, внутри него вновь проснулся этот внутренний голосок. Фокусы? Обман? Оператор чувствовал внутренностями, что там было нечто другое.
В магазине журналисты приобрели мясо, все необходимое для его жарки, овощи и «падаль» — так Кира назвала вредные чипсы, которые в самом деле крайне любила. Не сговариваясь, напарники взяли коньяк. Ведь шашлычок идет под коньячок.
Беседку, которую они планировали задействовать, Артем давно приметил во дворе гостиницы. Она стояла достаточно далеко от здания и, вероятно, в прежние времена использовалась как раз под эти цели. Ведь какая бы власть не руководила страной, в какие времена не был рожден русский человек, а любовь к шашлычку всегда была одинаковой. Так размышлял оператор, устанавливая переносной мангал, который занял большую часть багажника внедорожника.
Еще со студенческих лет, прямиком с первого курса, у оператора появилась привычка брать с собой мангал на любые вылазки за город. Как бы не складывались обстоятельства, он всегда был к месту: и в баньке, и на речке, и на даче. Везде. Однажды во время поездки у них лопнуло колесо на трассе около какого-то дачного поселка из тысячи таких же. Так компания, пока ждала эвакуатор, «метнулась» за мясом и с комфортом ждала его приезда.
Кира в это время деловито нарезала овощи. День близился к вечеру, становилось ветрено. С пруда, расположенного неподалеку, доносилась влажная прохлада. По такому случаю она даже переоделась в простой черный спортивный костюм, в котором среди экстрасенсов могла бы сойти за свою. Могла бы, но пухлые, искусственно накачанные губы, выдали в ней иголку, затесавшуюся в стоге этого сена.
Из переносной колонки, установленной в беседке, доносилась попса с местного радио, а над беседкой раньше положенного загорелся одинокий фонарь. Невольно ей вспомнились слова Станислава Павловича, что под утро они не горят. Кира не без иронии подумала, что если включать их еще днем, то по ночам действительно придется вырубать ради экономии бюджетных средств.
— Угли как надо! Щас выкладывать буду, — оповестил оператор, помахав девушке миниатюрной кочергой.
Девушка невольно подумала, что в офисе она бы сейчас согнулась над монитором компьютера и поправляла текст перед вечерней записью, а «в полях» шашлычок, свежий воздух и музыка. Почти отпуск. Картина рабочего дня складывалась почти идеалистическая.
Ровно до тех пор, пока на поляне около беседки не показалась съемочная группа шоу экстрасенсов. Операторы и «маги» удивленно замерли, заметив опередивших их коллег. В руках они держали второй мангал, угли и большое количество банок с готовым маринованным мясом.
— Гении-то мыслят одинаково! — выдал отчего-то радостный Антон, встретившись взглядом с Кирой. — Мы тут подзадержались, конечно... но примите на свой тусич! У нас и водочка есть!
Кира переглянулась с оператором, пожавшим плечами. На природе чем больше людей, тем веселее компания. Это девушка и прочитала в его взгляде.
— Эх, вот если бы не водочка, Антон! Если бы не она, родименькая! — рассмеялась Кира, жестом приглашая коллег располагаться.
— Вы, пьющие журналисты, мои самые любимые. — крайне довольно произнес ведущий, рукой показывая операторам, куда ставить второй мангал.
Над головами двух съемочных групп, собравшихся в беседке и около нее на раскладных стульях, уже медленно ползла луна. Расходиться, тем не менее, никто не торопился, хотя музыку приглушили. Дело было не только в том, что собравшиеся не хотели тревожить местных жителей, но и в том, что колонка оказалась не так и нужна. Они были заняты живейшим обсуждением.
— То есть, вы в самом деле умеете видеть мертвых и типа делать все эти фокусы? — недоверчиво вопросил Артем и кривовато взмахнул руками, рисуя в воздухе неоднозначное «что-то». Язык у него слегка заплетался, а бутылка коньяка уже сменила предыдущую.
Напротив оператора сидел не более трезвый «экстрасенс». Его звали Георгий или, как было принято его именовать среди своих, Гошка. Худенький, какой-то нескладный и манерный парнишка на «Гошку» обижался и даже не понимал, что такой реакцией лишь укореняет имя среди съемочной группы.
— Конечно! — без капли сомнений закивал молодой человек. — Ну не прям я… но наши вот умеют. Я таким даром не обладаю, мне от бабушки другой достался. Я их не вижу — да оно и к лучшему, в самом деле! — но слышу. Они шепчутся постоянно. Куда не пойду, всюду голоса: где-то тише, где-то громче, а где-то их пока нет. Я поэтому в новострое и живу, причем специально выбирал, чтобы там никто не умер при стройке. Хоть не слышу их, уже хорошо. Иначе спятить можно.
— А почему видеть не хочешь? — с нетрезвым искренним недоумением вопросил Артем. — Оно же всяко лучше. Или че?
— Или че, — закивал Григорий. — Там такие кадры бывают — лучше и не видеть, иначе точно по профилю в больничку загремишь. Мне коллеги когда рассказывают, аж волосы на руках дыбом встают. Ладно те, кто естественной смертью умер… еще можно посмотреть на таких. А если утопленник какой? Или при пожаре? Представляешь себе зрелище? Там у любого сдвиг по фазе будет. Вот взять нашего чернокнижника, Макса. Макс, ты где?
Максим сидел на другой стороне беседки и разговаривал с Антоном. Перед каждым стояла бутылка пива, которое они потягивали с начала вечера, ничуть не пьянея. Общих хаос их словно не коснулся, а во взглядах, в противовес расслабленным позам, замерло напряжение, суть которого окружающим была не ясна.
Когда к чернокнижнику обратился Григорий, тот обернулся, прервав разговор. Его правая бровь взметнулась вверх.
Пока мужчина разбирался с наименованием, Артем и Кира переглянулись. В понимании журналистов, слабо разбирающихся в магической терминологии, что призраки, что бесы — не имело это значения. Общая картина была не ясна.
— А суть в чем? — вопросил Артем, скрестив руки на груди.
— А они не суть... так, гоняют просто. — невпопад ответил мужчина. — Дело как было? Ночь была, но к рассвету ближе. Я от Геннадича шел, мы с ним водку пили. Сын у него приезжал, на рыбалку ездили, а потом сушили рыбу-то. А Геннадич так рыбу сушит! Вот дано мужику, не отнимешь. Сам пропойца пропойцей, а готовит так, что руку по локоть вслед за ложкой съешь. Ну и пили мы с ним водку, да под рыбку-то. Ништяк!
— Ништяк, — согласно кивнула Кира.
Станислав Павлович задумчиво на нее взглянул, явно пытаясь прикинуть, сколько в своей жизни ухоженная блондиночка могла выпить водки. По всяким подсчетам выходило, что немного. С другой стороны, пришла ему в голову история Ленки, дочери его бывшей одноклассницы, так та могла за вечер в одиночку осилить бутыль. И ничего не было девчонке. Пила, как не в себя.
— Ну и пошел я от него под утро уже. Остался бы, да на автобусе должна была его баба приехать. Она у него мегера такая: увидит, что бухает мужик, так сразу орет белугой. Ну че орать-то, скажи? — обратился он к Артему в поисках мужской поддержки.
Впрочем, оператору ответить было нечего. За все его двадцать четыре года Артем встречался с двумя девушками, но ни с одной из них ничего серьезного не выходило. С одной отношения завязались на первом курсе и длились пару недель, с другой — когда он съехал на собственную квартиру, но и те продлились полгода. Других девчонок он и не считал: там «ухватил», тут на свидание сходил, в клубе поцеловал — таким «ништячкам» он просто радовался.
Никто из них не повышал на него голос, да и вообще ничего не требовал. Так и получилось, что на него «баба» не орала. Но какие его годы?
— Ну пьет мужик, да и пусть пьет! Лучше бы закуски настругала, чем орать-то. Ох и дурные же бабы! — выдал Станислав Павлович, почесав затылок. От нахлынувшего негодования он даже упустил из вида мага, который вместе с группой скрылся в микроавтобусе. — Ну и пошел я домой, чтобы, значит, утром вопли не слышать. Иду, а у самого волосы на загривке аж дыбом встали. Темно было, утро почти, фонари у нас в такое время не горят, администрация экономит, понимаешь. Мы им налоги, а они нам — хрен! Ну и пошел я дальше, а как-то так не по людски мне стало: иду, а сам нет-нет, да посмотрю за спину. Спокойнее оно так как-то. Вот и оглянулся... а оно оттуда смотрит.
— Что «оно»? — вопросил Артем, вдоль позвоночника которого пробежали холодные мурашки. Все же близость экстрасенсов, кем бы в самом деле они не были, сбивала душевное равновесие.
— Да черт его знает, что оно! — в сердцах воскликнул мужчина, хлопнув себя по грудине. — Черное, высокое, силуэтом на человека похоже, да только глаза-то горят белым. Я всю жизнь думал, что у чертей красные они, а поди ж ты — как фосфоресцируют в темноте. Белым!
— И что вы сделали? — скрестив руки на груди, вопросила журналистка, прикидывая, как вписать эту историю в программу.
По всему выходило, что сначала придется пустить подборку из таких «страстей», чтобы затем поискать логическое объяснение и разобрать каждую из них на составляющие. Неплохо было бы еще поговорить с представителями местного сообщества, кто разбирался в сказаниях и фольклоре. И, разумеется, необходимо навести исторические справки: как давно жители видят чудовищ? Может это помешательство, которое по наследству передается? У журналистки даже возникла мысль подключить к программе Инессу Григорьевну.
Отдельно стоило бы разобрать ситуацию с психологом, который смог бы объяснить массовую истерию. Но таких специалистов, разумеется, придется искать уже после возвращения.
— Спрашивает ведь еще! — фыркнул Станислав Павлович, поджав губы. — Припустил да так, что пятки перед лицом мелькали! Бегу, а сам чувствую, как оно следом несется и смеется. Смех такой пробирающий, до самых костей смех. И не поймешь, откуда звучит, словно в самой голове. Мчал за мной до самого дома, а как только я за калитку ступил — отошел. Повернулся, а перед глазами уже никого и нет. Даже протрезвел я от такого. А на утро рассказываю соседям, так они тоже смех этот слышали.
— А кто соседи? — тут же вопросила Кира, поскольку массовые галлюцинации были уже интереснее.
— Я! — с готовностью отозвалась полноватая женщина с короткой стрижкой, которая перед этим подливала Станиславу Павловичу водки. — Любовь Анатольевна я!
— Значит, вы тоже смех слышали? — натренированные голосовые связки с легкостью произнесли вопрос участливо, с беспокойством. Кира знала, что порой разговорить людей проще, выразив неподдельную веру в их слова. Людей это раскрепощает, и они беззастенчиво выдают все, поскольку не боятся, что их осудят. Проанализировать весь поток сознания можно и потом.
— Слышала, да вся округа слышала! — закивала она, сотрясая бутылку водки в воздухе. Ее провожал тоскливым взглядом Станислав Павлович. Что интересно, соседку «дурной бабой» он назвать не рискнул. — Я еще подумала, что это мой старый совсем сбредил и во сне ржет, толкнула его. Но муж спал себе, а уж как проснулся, так мы в окно и выглянули. Интересно же, кто в такое время по улицам ходит, честных людей будит! А там наш Палыч как раз за забор и влез. Да шустро так! Стоит, дышит так, что дальше только легкие выплюнет, и все за оградку смотрит.
— Видели кого-нибудь?
— Нет, — вздохнула женщина с очевидным сожалением. Видимо, хотелось рассказать журналистам историю, да не выходило. — Но смех был... да бесовской был смех! А вы когда интервью брать будете? Нужны вам красивые женщины в кадре?
Любовь Анатольевна кокетливо поправила короткую стрижку, стрельнув глазами в Артема. Тот, растерявшись, на всякий случай посмотрел на Киру в поисках поддержки.
— Красивые женщины всегда нужны! — отозвалась она, стараясь сдержать улыбку при виде покрасневшего оператора. — Мы пока материал собираем, а как сценарий готов будет, так сразу к вам. Предупредим заранее, как полагается, чтобы подготовиться успели.
Такой подход женщине определенно понравился. Мысленно она уже прикидывала, что наденет и как накрасится, чтобы попасть на телевизор в лучшем своем виде. Такие мелочи, как название канала и передачи, женщина уточнить забыла. Впрочем, день у нее выходил насыщенным, некоторая забывчивость здесь в полной мере понятна.
Журналисты отошли от будущих героев выпуска и, не сговариваясь, отправились в сторону магазина, единственного на всю деревню. Обсуждать услышанное они не спешили: каждый анализировал сказанное. Подумать в самом деле было над чем. Артем то и дело косился на напарницу, но Кира шла с безмятежным выражением лица. Ее рассказы не беспокоили лишь по одной причине — она упорно не верила в мистику.
Детство в маленьком провинциальном городке, стоявшем посреди лесов и деревень, давало о себе знать. Девушку не впечатляли истории про призраков, ведьм, гадалок и «бабок», как ласково называли в ее окружении пожилых женщин, умеющих колдовать. Сколько раз ее подруги, ровесницы, да и более взрослые родственники ходили за советом к «бабке», она уже и не помнила. Знала только, что ничего это им не дало — только деньги потеряли. С тех пор у девушки был иммунитет к мистицизму. Кира не верила ни в модные астрологию и таро, ни экстрасенсам, ни свидетелям аномальных событий. Ее мозг сам собой находил логическое объяснение происходящему. Хотя порой, когда они с подругами собирались за бокальчиком просекко, они раскладывали карты. Но то была забава, реальных подсказок от картонок с картинками журналистка не ждала.
Чего не скажешь об Артеме. Он в своей жизни с мистикой почти не сталкивался, но одна история, случившаяся с ним еще в детстве, пошатнула его скептицизм. Тем жарким летом 10-летний Артем с родителями и друзьями семьи отправился на речку отдохнуть. Он первый зале в воду. Пока взрослые занимались столом и палаткой, мальчик все пытался проверить себя на смелость. Хотелось узнать, когда инстинкт самосохранения скажет убираться из воды: ребенок зашел в воду по плечи, потом по шею, но тут вдруг набежавшая волна накрыла его с головой. Если бы он не был так увлечен игрой, то заметил бы, как неподалеку проносился моторный картер, от которого по воде пошли волны.
Артем пытался кричать, но вода тут же полилась в легкие, пытался выплыть — но не мог, лишь колотил руками по воде. Перед глазами все поплыло и наступила тьма, как вдруг он почувствовал, что его ухватили за руки и выдернули из воды, оттащив к берегу. Пока мальчик пытался откашляться и выплюнуть воду, к нему подбежали родители. В воде не было никого, кроме едва не утонувшего ребенка. И пусть родители сказали, что он сам выбрался на берег, но он точно знал — кто-то или что-то спасло его. Даже сейчас, годы спустя, сознательная часть не могла ему объяснить этого. Он просто знал, что в этом мире существовало нечто, что помогало в самые критические моменты.
Более Артем ни разу не сталкивался с мистикой, да и не пытался все вокруг объяснить полтергейстом или судьбой. Он просто не рассказывал о том случае и знал. Сейчас же, взглянув на почерневшее зеркало, внутри него вновь проснулся этот внутренний голосок. Фокусы? Обман? Оператор чувствовал внутренностями, что там было нечто другое.
В магазине журналисты приобрели мясо, все необходимое для его жарки, овощи и «падаль» — так Кира назвала вредные чипсы, которые в самом деле крайне любила. Не сговариваясь, напарники взяли коньяк. Ведь шашлычок идет под коньячок.
Беседку, которую они планировали задействовать, Артем давно приметил во дворе гостиницы. Она стояла достаточно далеко от здания и, вероятно, в прежние времена использовалась как раз под эти цели. Ведь какая бы власть не руководила страной, в какие времена не был рожден русский человек, а любовь к шашлычку всегда была одинаковой. Так размышлял оператор, устанавливая переносной мангал, который занял большую часть багажника внедорожника.
Еще со студенческих лет, прямиком с первого курса, у оператора появилась привычка брать с собой мангал на любые вылазки за город. Как бы не складывались обстоятельства, он всегда был к месту: и в баньке, и на речке, и на даче. Везде. Однажды во время поездки у них лопнуло колесо на трассе около какого-то дачного поселка из тысячи таких же. Так компания, пока ждала эвакуатор, «метнулась» за мясом и с комфортом ждала его приезда.
Кира в это время деловито нарезала овощи. День близился к вечеру, становилось ветрено. С пруда, расположенного неподалеку, доносилась влажная прохлада. По такому случаю она даже переоделась в простой черный спортивный костюм, в котором среди экстрасенсов могла бы сойти за свою. Могла бы, но пухлые, искусственно накачанные губы, выдали в ней иголку, затесавшуюся в стоге этого сена.
Из переносной колонки, установленной в беседке, доносилась попса с местного радио, а над беседкой раньше положенного загорелся одинокий фонарь. Невольно ей вспомнились слова Станислава Павловича, что под утро они не горят. Кира не без иронии подумала, что если включать их еще днем, то по ночам действительно придется вырубать ради экономии бюджетных средств.
— Угли как надо! Щас выкладывать буду, — оповестил оператор, помахав девушке миниатюрной кочергой.
Девушка невольно подумала, что в офисе она бы сейчас согнулась над монитором компьютера и поправляла текст перед вечерней записью, а «в полях» шашлычок, свежий воздух и музыка. Почти отпуск. Картина рабочего дня складывалась почти идеалистическая.
Ровно до тех пор, пока на поляне около беседки не показалась съемочная группа шоу экстрасенсов. Операторы и «маги» удивленно замерли, заметив опередивших их коллег. В руках они держали второй мангал, угли и большое количество банок с готовым маринованным мясом.
— Гении-то мыслят одинаково! — выдал отчего-то радостный Антон, встретившись взглядом с Кирой. — Мы тут подзадержались, конечно... но примите на свой тусич! У нас и водочка есть!
Кира переглянулась с оператором, пожавшим плечами. На природе чем больше людей, тем веселее компания. Это девушка и прочитала в его взгляде.
— Эх, вот если бы не водочка, Антон! Если бы не она, родименькая! — рассмеялась Кира, жестом приглашая коллег располагаться.
— Вы, пьющие журналисты, мои самые любимые. — крайне довольно произнес ведущий, рукой показывая операторам, куда ставить второй мангал.
ГЛАВА 3
Над головами двух съемочных групп, собравшихся в беседке и около нее на раскладных стульях, уже медленно ползла луна. Расходиться, тем не менее, никто не торопился, хотя музыку приглушили. Дело было не только в том, что собравшиеся не хотели тревожить местных жителей, но и в том, что колонка оказалась не так и нужна. Они были заняты живейшим обсуждением.
— То есть, вы в самом деле умеете видеть мертвых и типа делать все эти фокусы? — недоверчиво вопросил Артем и кривовато взмахнул руками, рисуя в воздухе неоднозначное «что-то». Язык у него слегка заплетался, а бутылка коньяка уже сменила предыдущую.
Напротив оператора сидел не более трезвый «экстрасенс». Его звали Георгий или, как было принято его именовать среди своих, Гошка. Худенький, какой-то нескладный и манерный парнишка на «Гошку» обижался и даже не понимал, что такой реакцией лишь укореняет имя среди съемочной группы.
— Конечно! — без капли сомнений закивал молодой человек. — Ну не прям я… но наши вот умеют. Я таким даром не обладаю, мне от бабушки другой достался. Я их не вижу — да оно и к лучшему, в самом деле! — но слышу. Они шепчутся постоянно. Куда не пойду, всюду голоса: где-то тише, где-то громче, а где-то их пока нет. Я поэтому в новострое и живу, причем специально выбирал, чтобы там никто не умер при стройке. Хоть не слышу их, уже хорошо. Иначе спятить можно.
— А почему видеть не хочешь? — с нетрезвым искренним недоумением вопросил Артем. — Оно же всяко лучше. Или че?
— Или че, — закивал Григорий. — Там такие кадры бывают — лучше и не видеть, иначе точно по профилю в больничку загремишь. Мне коллеги когда рассказывают, аж волосы на руках дыбом встают. Ладно те, кто естественной смертью умер… еще можно посмотреть на таких. А если утопленник какой? Или при пожаре? Представляешь себе зрелище? Там у любого сдвиг по фазе будет. Вот взять нашего чернокнижника, Макса. Макс, ты где?
Максим сидел на другой стороне беседки и разговаривал с Антоном. Перед каждым стояла бутылка пива, которое они потягивали с начала вечера, ничуть не пьянея. Общих хаос их словно не коснулся, а во взглядах, в противовес расслабленным позам, замерло напряжение, суть которого окружающим была не ясна.
Когда к чернокнижнику обратился Григорий, тот обернулся, прервав разговор. Его правая бровь взметнулась вверх.
