Поэт-прозаик, сторож, продавец…
Как много заек и других овец!..
Сидишь и смотришь, как бегут они, –
Всё мимо, мимо… твоей жизни дни.
Ты бьёшь любовью в стены постных лиц;
Кипящей кровью – в белый снег страниц.
И льётся бисер в пятаки свиней,
И пусть их, топчут… бей сильней, сильней!
Слова и ноты, рифмы, как цветы…
Скажи им, кто ты, пастырь красоты!
Не внемлют овцы, свиньи не поймут.
Но ты не сдашься, Чёрный Баламут.
Струится семя нервных звуко-букв…
Из паха в темя – Кундалини крюк.
Лицо без маски, сердце без клетей…
Небритый образ пепельных затей.
Поэт-проказник лунного пути…
Лиловый праздник… имя девяти…
Ты строишь силу похотью из дна.
Над злой пучиной полная луна.
Плевать, что овцы, свиньи не поймут.
Твоё пси-солнце рвёт людской редут.
И греют заек нежные сердца,
Покуда зайка – зайка, – не овца.
Как много заек и других овец!..
Сидишь и смотришь, как бегут они, –
Всё мимо, мимо… твоей жизни дни.
Ты бьёшь любовью в стены постных лиц;
Кипящей кровью – в белый снег страниц.
И льётся бисер в пятаки свиней,
И пусть их, топчут… бей сильней, сильней!
Слова и ноты, рифмы, как цветы…
Скажи им, кто ты, пастырь красоты!
Не внемлют овцы, свиньи не поймут.
Но ты не сдашься, Чёрный Баламут.
Струится семя нервных звуко-букв…
Из паха в темя – Кундалини крюк.
Лицо без маски, сердце без клетей…
Небритый образ пепельных затей.
Поэт-проказник лунного пути…
Лиловый праздник… имя девяти…
Ты строишь силу похотью из дна.
Над злой пучиной полная луна.
Плевать, что овцы, свиньи не поймут.
Твоё пси-солнце рвёт людской редут.
И греют заек нежные сердца,
Покуда зайка – зайка, – не овца.
